Мы назвали отца молодых людей стариком, но это выражение плохо передает нашу мысль и может обмануть читателя. Если Джон Малькольм и был стариком по летам (ему уже исполнилось шестьдесят), то, взглянув на него, любой человек понял бы, что его тело и душа вполне сохранили свежесть зрелого возраста. Густые, когда-то белокурые, а теперь седые волосы окаймляли лицо, почти не имевшее морщин и покрытое румянцем. Высокий рост и худощавое сложение сохранили ему гибкость.
Главный судья действительно был таким, каким его представил Казиль в своем рассказе: способным броситься на лошади в волны Ганга для того, чтобы избавить от ужасной смерти несчастного ребенка.
Физиономия сэра Джона Малькольма запоминалась с первого взгляда и не могла не внушить к себе почтительного уважения. Его лицо со следами былой красоты выражало непреклонную волю. Большой, высокий лоб свидетельствовал о богатой натуре и глубокомыслии. Задумчивый взор, казалось, проникал в глубину души, раскрывая самые сокровенные человеческие тайны. Ласковая улыбка часто появлялась на его губах, но хорошо очерченные линии рта представляли неопровержимое доказательство решимости и твердости его характера.
Эдуард Малькольм был красивым молодым человеком около двадцати пяти лет и представлял собой живой портрет матери, умершей, когда он был еще совсем маленьким. Эдуард не был похож ни на отца, ни на брата. Но его черные глаза, черные волосы и бакенбарды придавали необыкновенный шарм его привлекательному бледному лицу.
- Ах, батюшка, как я счастлив! - восклицал Джордж. - В течение шести лет океан разделял нас. Но эти шесть лет, благодарение Богу, не оставили следов на вашем лице. Тяжелый климат Индии пощадил вас.
- Мальчик мой, - шептал Джон Малькольм, снова и снова целуя сына. - Я принял на себя очень важное, громадное дело! Надеюсь, Бог сохранит мне силы до его окончания. Тогда, если Он и призовет меня к Себе, я отойду в иной мир без сожаления, со словами: "Господи, да будет воля Твоя!"
Джордж, взяв руку отца, почтительно поцеловал ее.
- Если бы все люди походили на вас, то человечество было бы счастливо!
Потом, повернувшись к брату, прибавил:
- Тебя же, милый Эдуард, я оставил почти ребенком, а теперь ты настоящий мужчина. Если бы ты знал, как я счастлив видеть тебя таким. Меня охватывает радость, когда я сжимаю твои руки в своих и когда могу произнеси: брат мой, пусть из двух душ составится одна душа, пусть из двух сердец составится одно сердце!
Эти излияния Джорджа были прерваны появлением Стопа и Казиля.
Лакей сэра Джорджа соскочил с лошади и бросился к господам. Казиль же считал, что лучше оставаться в стороне и не мешать своим присутствием первому свиданию родственников.
Стоп хорошо знал сэра Джона и сэра Эдуарда, питал к ним, как и к своему господину, фанатичную любовь. Увидев их, он не знал, что делать от радости; восторженные фразы, громкие восклицания, скорбные жалобы на Индию, ее климат и жителей так и сыпались из его уст.
Джордж остановил его.
- Стоп, - засмеялся он, - хватит на сегодняшний день, продолжение оставь на завтра!
Лакей, приняв важный, серьезный вид, отошел.
- Твой пустой желудок стонал всю ночь и просил пищи, - продолжал Джордж, - ты должен в данный момент умирать с голоду. Пойди на веранду, мой друг, и вели подать себе завтрак; выпей за наше здоровье бутылочку вина, отец разрешает!
Эти слова вернули улыбку на лицо Стопа. Ему не требовалось дважды напоминать о пустом желудке, и он быстро направился к дому с целью вознаградить себя за потерянное время.
В этот момент Джон Малькольм заметил Казиля и сделал ему знак подойти.
- Благодарю, дитя мое: ты привел мне сына целым и невредимым и этим заплатил мне долг, теперь мы квиты!
- Господин, - прошептал Казиль, став на одно колено перед стариком и по индусскому обычаю положив его руку на свою голову, - я обязан вам жизнью и до тех пор, пока не пролью свою кровь за вас, останусь вашим должником…
- Кто знает, дитя мое, - возразил сэр Джон, - кто знает, что готовит нам будущее. Не исключено, что скоро настанет день, когда мы будем нуждаться в твоей преданности. И тогда, я надеюсь, мы найдем тебя, не так ли?
- Я буду с вами в тот день, господин! - поспешно заверил Казиль.
Джон Малькольм с Эдуардом ввели Джорджа на веранду и проводили в тщательно убранные комнаты, обычно предназначавшиеся для самых дорогих гостей. Это были комнаты с широкими окнами, украшенными индийскими шторами, пропускавшими свет и в то же время рассеивающими солнечные лучи, с паркетным полом и бамбуковой мебелью.
Джордж Малькольм, следуя английскому обычаю, прежде всего умылся, разогнав остаток усталости; затем, переменив одежду, спустился с Эдуардом к отцу, ожидавшему их в столовой, где был накрыт стол с самыми изысканными кушаньями.
Усевшись за стол, Джордж почувствовал аппетит, не уступающий аппетиту Стопа. Он отрезал кусок сочного бифштекса, потом ветчины. Утолив голод, откинулся на спинку кресла и сказал:
- Ну вот, теперь можно и поговорить.
- Сын мой, - сказал Джон Малькольм, - у меня давно уже вертится на языке вопрос.
- Какой, батюшка?
- Почему ты явился к нам только сегодня? Согласно донесению Казиля я ждал тебя вчера и уже начал беспокоиться, намереваясь сегодня утром идти с Эдуардом тебе навстречу… Что же явилось причиной опоздания?
Джордж улыбнулся.
- Милый батюшка, - ответил он, - вы не ошиблись! Я действительно еще вчера должен был быть у вас. Но странное приключение, непонятное для меня, помешало быть у вас вовремя.
- Какое приключение?
- Сон, длившийся сутки!
Сэр Джон сделал жест удивления. Джордж продолжал:
- Да, батюшка, я спал ровно двадцать четыре часа, и к тому же в непригодном для сна месте.
- Где же это?
- В развалинах храма Шивы, на горе Беома.
- В развалинах храма Шивы? - переспросил отец.
- Да, батюшка.
- Как ты попал туда?
- Сильный ураган вынудил меня искать убежище. Там я и заснул.
- И спал сутки?
- Да… Заснув в одиннадцать часов вечера, я проснулся примерно в то же время на следующую ночь.
- Странно. А что было со Стопом?
- Спал так же, как и я.
- А Казиль?
- Думаю, что и он спал, как и мы, хотя он уверяет меня, что не смыкал глаз.
- Что же делали носильщики в течение этого долгого сна?
- Они ожидали, пока мы проснемся.
- Рядом с вами?
- Нет. Ничто в мире не могло заставить их войти в развалины храма, настолько силен был их страх.
- И ничто не потревожило эту летаргию?
- Ничто, кроме приятного сновидения… И если бы у меня была надежда, что сон повторится, я бы променял его на самую прекрасную действительность.
- Вероятно, в этом сновидении была женщина?
- Да, батюшка…
- Ты хорошо запомнил этот сон?
- Малейшие подробности запечатлелись в моей памяти.
- Тогда расскажи его мне, ничего не прибавляя и не убавляя.
- Рассказать? Зачем?
- Об этом ты узнаешь позднее. А теперь рассказывай!
IX. ОТЕЦ И СЫН
Джордж никак не мог понять желания отца. Напрасно спрашивал он себя, почему отца так заинтересовал его сон. Однако, подчиняясь этому желанию, он рассказал все, с подробностями, уже известными нашим читателям.
Джон Малькольм выслушал его с большим вниманием и, когда он закончил, спросил:
- Если я правильно понял, женщина была в маске?
- Да, батюшка…
- Ты несколько раз просил ее снять маску, но получал отказ?
- Да…
- Не помнишь ли ты, какой последний поступок этой женщины был в твоем сне?
- Она дала мне понюхать платок с острым и резким запахом.
- Ага! - вскричал Джон Малькольм. - Я был в этом уверен.
- В чем уверены, батюшка? - спросил Джордж, сильно заинтересовавшись.
- В том, что ловкая женщина усыпила тебя одним наркотиком, который в соединении с местными трапами широко распространен до сих пор в Индии.
Джордж улыбнулся.
- Женщина, о которой вы говорите, существовала только в моем воображении. Это был только сон, иллюзия…
- Мальчик мой, - улыбнувшись, ответил судья, - иллюзия существует только в твоем воображении. Ты оказался в руках ловких людей, которые заставили тебя поверить, что это был сон.
Джордж устремил на отца удивленный взгляд.
- У меня оказались достойные противники! - продолжал старик. - Они одарены огромной силой воли. Они очень сильны! Все это не было сном, дитя мое. Твое приключение произошло на самом деле. Таинственная женщина в маске существует. Я давно ищу ее, потому что подобные приключения случались не только с тобой.
- Неужели? - пробормотал Джордж с удивлением, которое легче понять, чем описать.
- Да, - продолжал Джон Малькольм. - Немало наших молодых людей воображали себя попавшими в рай на один час…
- Как?! - вскричал Джордж. - Неужели на самом деле существует богатая, могущественная женщина, удовлетворяющая без малейшего стыда свои странные минутные капризы?
- Почему бы и нет?
- Это чудовищно!
- Свет полон чудовищных дел! Вспомни школьные уроки истории, вспомни о мрачной Нельской башне. Там царица завлекала в свой замок красивых молодых людей и тоже носила маску. А ее любовь оканчивалась убийством. Кровь после оргии! Благодарение Богу, индийская Маргарита Бургундская менее кровожадна и жестока. Она не убивает своих любовников, а только усыпляет их.
- Выходит, что это был не сон? - прошептал Джордж Малькольм.
- Конечно.
- Эта женщина необыкновенно хороша… - сказал молодой человек и прибавил еле слышным голосом: - Мне бы очень хотелось снова увидеть ее!
Судья сделал порывистое движение.
- Ты не можешь ее любить! Ты даже не видел ее лица!
- Да, конечно. Но в ней есть что-то очаровывающее…
- К счастью, ты ее больше не увидишь.
- Кто знает…
- Эта вся чертовщина пройдет, когда ты увидишь Марию Бюртель, которая, я надеюсь, станет твоей женой. Тогда ты поймешь, что твое счастье и судьба находятся возле очаровательной, чистой и кроткой женщины, принадлежащей тебе не только телом, но и душой! Очень скоро, через несколько дней, она и ее сестра Эва, невеста твоего брата Эдуарда, приедут сюда. Они - мои воспитанницы. Сейчас они гостят у своей родственницы Юдифи Бюртель, прекрасной женщины…
- И вы думаете, я полюблю Марию?
- Чтобы не любить ее, нужно быть слепым и глухим. Красота этой молодой девушки овладеет твоим сердцем, будь оно даже из мрамора. И ты не ошибешься, женившись на ней. Но постарайся освободить свое сердце и забыть о мнимом сне.
- Батюшка! Мне пришла в голову мысль… Вы доверяете Казилю?
- Конечно.
- Тогда вы должны согласиться: если мое приключение происходило не во сне, то Казиль не заслуживает вашего доверия.
- Почему?
- Потому что он непременно должен был стать сообщником таинственной незнакомки: меня не могли бы унести спящим из храма Шивы без его согласия.
- Смотри не ошибись! Если ты обвиняешь Казиля, то должен обвинить и Стопа.
- Почему?
- Разве Стоп, как и Казиль, не находился рядом с тобой?
- Да, но Стоп спал так же крепко, как и я.
- А почему не допустить, что и Казиль тоже задремал?
- Он сказал мне, что не спал.
Джон Малькольм пожал плечами.
- Казиль мог солгать, сам того не подозревая. Наркотик оказал на него такое же воздействие, как и на тебя, и на Стопа. Все это очень просто. Я знаю Казиля, он воплощение преданности. Признательная душа, честная и правдивая натура. Ничто не поколеблет моего доверия к нему.
Джордж был побежден.
Разговор между отцом и сыном продолжался, но тема переменилось. Нам здесь предстоит дать некоторые пояснения.
Семья Малькольмов происходила из древнего, знаменитого рода и обладала некогда громадным состоянием. Генри Малькольм, отец сэра Джона, вел веселую жизнь, у него было несколько сотен прекрасных лошадей, он проводил время на охоте, давал блистательные обеды для аристократии графства, был заядлым любителем прекрасного пола.
Но вот жена его умерла, сам он разорился и окончил жизнь на дуэли из-за прекрасных глаз балетной танцовщицы театра Друрилейн. Умирая, он оставил запутанное состояние и единственного двенадцатилетнего сына. Ребенка поместили в пансион, а юристы взялись поправить расстроенные финансы.
Мы знаем, как действуют такие люди. В Англии они поступают так же, как и во Франции. Под предлогом распутать дела они так их запутали, что через три года, после нескончаемых процессов, Джону Малькольму от состояния, оцениваемого примерно в триста тысяч годового дохода, остался только скромный доход в пятьсот фунтов стерлингов и маленький дом в Нортумберленде, в очаровательном и живописном местечке. Двенадцать тысяч дохода не считаются в Англии бедностью, но в то же время они недостаточны для жизни дворянина из хорошего дома.
Джон Малькольм, блистательно завершив учебу, решил, что ему необходимо сделать карьеру. Поэтому он бросился в лабиринт юриспруденции.
Обладая древним именем, он мог сделать партию и женитьбой поправить свои дела, но подобная мысль даже не могла прийти ему в голову, потому что молодой человек безумно влюбился в прелестную девушку, достойную подобной любви, но не имевшую другого приданого, кроме красоты, ума и добродетели. Он женился на ней, и у них родилось двое детей: Джордж и Эдуард. Джон Малькольм был счастливейшим человеком до того дня, когда внезапная смерть похитила у него молодую жену. Казалось, он не перенесет удара и если не умрет, то, по крайней мере, потеряет рассудок.
И в самом деле, Джон Малькольм, чувствуя, что сходит с ума от отчаяния, хотел покончить с собой, чтобы соединиться с той, которую так сильно любил, но, к счастью, вовремя вспомнил, что он - отец: чувство долга одержало верх и вернуло его к жизни.
"Я буду жить для своих сыновей", - решил он.
С этого момента он очень много работает, и скоро его труды достойно вознаграждаются. Административный совет Ост-Индской компании предложил ему место главного судьи в бенаресской провинции. Всем известно, с какой поистине царской милостью одаряет Ост-Индская компания тех, кто преданно служит ей.
Джон Малькольм решил, что это предложение даст ему возможность за несколько лет сколотить надежное состояние для сыновей, и, даже не подумав о смертельных опасностях, которые ожидают всякого европейца в Индии, принял предложение. Поместив детей в колледж, он немедленно отправился к месту назначения.
Вернулся он через десять лет, взяв многомесячный отпуск. Старшему сыну Джорджу было тогда двадцать три года, а младшему Эдуарду - девятнадцать. Оба, окончив учебу, жили в замке Аусбюри, как настоящие дворяне, имея, благодаря отцу, все.
Джон Малькольм счастливо прожил с сыновьями около шести месяцев, и сердце его билось от гордости за своих красивых и сильных сыновей.
Когда наступило время отъезда, оба сына, не желая разлучаться с отцом, просили позволения сопровождать его.
Джон Малькольм, тронутый их привязанностью, чуть было не согласился на эту просьбу и едва не воскликнул: "Да, милые дети, мы больше никогда не расстанемся! Я беру вас с собой!"
Но, подумав о вредном индийском климате, эпидемиях, диких животных, о ненависти коренных жителей к иностранцам, он ответил:
- Я возьму с собой кого-нибудь одного. Другой же пока останется в Англии…
- Хорошо, - сказал Джордж, - я старший и потому последую за вами.
- Почему же не я, брат? - возразил Эдуард. - Будет большой несправедливостью учитывать возраст, который здесь не имеет значения.
И между братьями начался спор, длившийся бы до бесконечности, если бы им не пришло в голову бросить жребий.
Случай благоприятствовал младшему, и Эдуард с восторгом закричал:
- Батюшка, я еду с вами!
Глаза Джорджа наполнились слезами.
- Мальчик мой, - сказал ему отец, взяв за обе руки, - наберись мужества и терпения: ты ненадолго останешься в Англии и скоро присоединишься к нам.
- Вы обещаете мне это? - с надеждой спросил Джордж.
- Клянусь тебе!
- И когда же это случится?
- Как только я получу уверенность в том, что климат и новые обычаи Ост-Индии не расстроят здоровья Эдуарда.
Через день после этой семейной сцены Джон Малькольм с младшим сыном сели на корабль, отправлявшийся в Индию.
Джордж, немного утешенный обещанием отца, продолжал вести в Аусбюри спокойную, однообразную жизнь деревенского дворянина, не забывая по нескольку часов в день отдавать изучению индусского языка по книгам, присылаемым отцом.
Прошло шесть лет. В течение этого времени несколько поездок в Лондон и четырехмесячное путешествие по Франции стали единственным развлечением Джорджа Малькольма.
Каждый месяц он получал письма от отца или Эдуарда. День, в который приходило ожидаемое послание в Аусбюри, был для Джорджа днем радости.
Однажды, в конце шестого года разлуки, Джордж собирался на охоту за зайцами. Уже были подготовлены собаки, и лошадь с нетерпением била копытами землю. Джордж поправил шпоры и, взяв хлыст с рукояткой из слоновой кости, приготовился выйти из комнаты, как внезапно вбежал Стоп, размахивая над головой письмом.
- Ваша честь, ваша честь, хорошая новость! Письмо оттуда.
"Оттуда" означало Ост-Индию.
X. ТАЙНА СЭРА ДЖОНА МАЛЬКОЛЬМА
Сердце Джорджа забилось от радостного предчувствия.
Глядя на господина, Стоп с нетерпением и любопытством ждал объяснений.
- Мне кажется, если я не ошибаюсь, ваша честь получила приятную новость, - сказал он с почтительной фамильярностью слуги, которому многое доверяют.
- Ты не ошибся, мой добрый Стоп, - отвечал Джордж Малькольм, - я получил самую лучшую новость.
- Можно мне спросить у вашей чести…
- Что обрадовало меня? Ты сейчас узнаешь и разделишь мою радость! Через несколько недель я обниму батюшку и брата…
- Сэр Джон и сэр Эдуард возвращаются в Англию? - с живостью спросил Стоп.
- Как раз наоборот, - улыбнулся Джордж, - мы сами поедем к ним.
Лицо Стопа сразу помрачнело.
- В Ост-Индию? - пробормотал он.
- Да, в Бенарес… Нас ждет прекрасное путешествие.
Стоп молчал, опустив голову.
- Но мысль об этом путешествии не должна делать тебя грустным.
- Все это так неожиданно…
- Не правда ли, приятный сюрприз?
- О, конечно, ваша честь; но нам так хорошо здесь жилось…
- Там нам будет еще лучше!
- Не смею противоречить вашей чести, но ведь переезд туда долог и сопряжен с такими опасностями… Да и кораблекрушения не так уж редки.
Джордж, строго взглянув на лакея, сказал:
- Если ты боишься ехать со мной, можешь спокойно оставаться здесь! Я не хочу, чтобы моим товарищем оказался человек, боящийся опасности и преданность которого ослабевает, как только приходит время доказать ее.
- Ваша честь прекрасно знает, что я последую за вами куда угодно, - возразил Стоп, делая над собой героическое усилие. - Чтобы не расставаться с вами, я готов стать под дуло пушки… Что же касается морской болезни, то я вынесу и ее.
- Вот теперь я узнаю тебя, мой добрый Стоп!