Сомнение, пустив корни в душе Стандена, никак не хотело покидать ее, и, однако же, ему совсем не хотелось думать, что эта скромная мисс, приоткрывшая ему тайну своего таланта, могла бы оказаться женщиной подобного сорта. Поэтому он обронил сурово:
- Прикуси язык, Вэлмонт.
И стал облачаться в безукоризненно голубую визитку со сверкающими серебряными пуговицами поверх уже надетых жилетки цвета воловьей кожи и несравненных брюк.
- Моральные принципы среднего класса исключают подобную возможность, - заявил герцог. - Более вероятно, что она просто воспользовалась добротой одного из своих соседей.
Вэлмонт подобострастно высказал опасение, что, одеваясь без посторонней помощи, его хозяин может повредить эту прекрасно скроенную визитку, однако герцог был иного мнения, считая, что, если мужчина носит настолько тесную одежду, что в ней невозможно свободно двигаться и одеваться без посторонней помощи, то это не мужчина, а вешалка для одежды. Когда, наконец, Стандену удалось влезть в визитку, не порвав ее при этом по швам, узкие темные глаза Вэлмонта сузились еще более, ибо он испытал ревнивое чувство оттого, что его хозяин зависит от него в меньшей степени, чем ему хотелось бы. Он вовсе не желал, чтобы эта неизвестная особа вторгалась в жизнь его самого и его хозяина, если только она не принадлежала к классу Фешенебельно Непристойных; в этом случае ей никак не пробраться в их дом - и не нарушить устоявшийся уклад жизни герцога. В его жизни он, Вэлмонт, будет по-прежнему управлять всеми обыденными повседневными делами.
С видом настолько невинным, насколько могла позволить ему его скользкая сущность, лакей сказал:
- Возможно и так, ваша светлость. Но ее побег из гостиницы и то, что она ничего не сказала о том, где ее искать, выглядит, по меньшей мере, весьма подозрительно.
Учитывая ее наивность и смущение, говорил себе Станден, она совершенно не похожа на женщину легкого поведения. Станден размашистыми шагами пошел к двери. Если господин Девис - ее опекун или если она по-соседски воспользовалась его гостеприимством, тогда весьма вероятно, что с незнакомцами она и должна чувствовать себя не в своей тарелке.
- Я бы сказал, что у нее гораздо больше причин относиться с подозрительностью ко мне, - сказал Станден, крепко сжимая конверт в загорелых пальцах. - Ты ошибся как в ней самой, так и в ее местопребывании, и я это докажу.
Но все поиски на Холлз-стрит оказались настолько же бесплодными и вызывающими досаду у него, насколько вызвали удовлетворение у его лакея. Хмурый герцог Станденский вынужден был допустить возможность, что его лакей оказался прав в своих предположениях относительно сущности мисс Дэвис. И хотя он сам не попытался узнать ни имени, ни цели путешествия разыскиваемой леди, было проще, конечно, принять поверхностный взгляд за весьма вероятный - и тем успокоить свою совесть.
Но если она, рассуждал он, ускоряя шаг, словно хотел побыстрее оставить позади воспоминания о ее смеющихся глазах и золотистых кудрях, если она и в самом деле полагала, будто заинтриговала его настолько, что он станет преследовать ее, то она ошибалась. Забыв, вероятно, о том, что он накануне целый день скакал, преследуя ее, по сути, до Лондона, герцог приказал седлать лошадь для своей обычной утренней прогулки. Вдыхая утренний прохладный воздух, он дал себе обет, что навеки забудет это ангелоподобное личико, но не ее по-детски наивное отношение к его чувствам. И память об этом навсегда сделает его крайне осторожным в отношении прекрасного пола.
4
Когда Грейс созналась, что предпочла бы не присутствовать на балу вечером в этот день из-за распухшей после укуса пчелы щиколотки, Эмити воскликнула:
- Я совершенно не могу понять, как это тебя угораздило быть укушенной в такое труднодоступное место!
Грейс пожала своими худенькими плечами, желая лишь, чтобы сестра оставила ее в покое и дала прийти в себя после нервирующего столкновения с аристократией. Ее одолевало смешанное чувство страха и надежды, что этот напыщенный анонимный лорд станет преследовать ее - что, может быть, именно в эту самую минуту он разыскивает ее по городу. Хотя едва ли, подумала Грейс, скорее он начнет преследовать ее за совершенное преступление, чем будет искать случая официального представления.
- Ты же знаешь, как это всегда со мной бывает, Эмити, - сказала Грейс сестре и смущенно улыбнулась. - Если я настолько беспечна, что влезала в темные владения, то у них есть все права, чтобы защищать себя.
- Но ведь ты составляла букет? - Эмити с недоверием взметнула вверх руки. - Что-то мне не верится. Хотя, - поправилась она, задумчиво отставляя палец от напудренной щеки, - если б это не касалось тебя…
Доверительно поддавшись вперед, она высказала теплый сестринский совет.
- И в самом деле, дорогая, - сказала она, приподнимая подведенную бровь, и подбадривающая улыбка разлилась по ее фарфоровому лицу, - ведь нельзя же надеяться, что ты можешь заинтересовать джентльмена, не владея хотя бы одним из женских искусств.
Грейс улыбнулась ей в ответ и не стала ни оправдывать отсутствие у себя достоинств, ни подтверждать своих намерений и дальше продолжать эксперименты с пером и бумагой. Ни одного джентльмена еще никогда не осуждали за его "неутонченность" или за то, что у него пальцы в чернилах. Чем бы он ни занимался, его дело всегда считается серьезным и важным. Но все, что бы ни делала леди, всерьез не принимается, если только она не посвящает себя "созданию хороших вещей", но тогда ее могут обвинить в "похожести" или "повторяемости".
Прежде, чем эти невеселые мысли расстроили ее, Грейс вспомнила, что она все-таки имела одно преимущество - людям нравилось разговаривать с ней. Они поверяли ей свои проблемы и заботы. А она знала их проблемы и заботы - ведь она часто сопровождала отца, когда он посещал свою паству. Она знала, что солдаты не в состоянии прокормить свои семьи, живя обещаниями пенсий; что сельские жители не могли платить за аренду земли, потому что цены на кукурузу просто смехотворны; что ткачи вынуждены работать за мизерную плату на домашних станках. Она знала, что они подвергаются и большим унижениям, и временами все ее усилия чем-нибудь помочь казались ей менее чем бесполезными.
Но Грейс уже приняла решение, что она тем или иным способом заставит-таки аристократию понять, что их ответственность перед душами, которые Создатель поместил в более хрупкие сосуды и на низшие ступени социальной лестницы, все же должна перевесить привилегии и комфорт, даваемые их статусом.
Но вот высказать подобные свои мысли сестре она не могла. Эмити, несмотря на свое доброе сердце и занятия благотворительностью, воспринимала свое положение жены банкира как абсолютно восхитительное. Она бы не поняла то страстное стремление к справедливости, которое заставляло Грейс писать свои критические эссе против угнетения.
К счастью, от необходимости отвечать что-либо ее спасло очень своевременное появление племянников. Они шумно ворвались в гостиную с радостными улыбками на личиках.
- Еще раз привет, тетя Грейс! - воскликнул Хью, большими шагами приближаясь к ней по розовому ковру. Эта десятилетняя уменьшенная копия своего темноволосого отца Колина вплоть до костюмчика, напоминающего деловой, вытянула вперед вполне мужскую руку для приветствия.
- Я уж думал, мисс Корнтуэйт заставит нас делать уроки до самого вечера.
Грейс была даже слегка ошарашена, когда племянник, взяв ее руку, поклонился, вместо того, чтобы обнять за шею, как вчера, но зато приветствие его сестренки оказалось очень теплым и милым.
Светленькая шестилетняя Катарина была еще не настолько взрослой, чтобы удержать радостные восклицания и естественное желание обнять любимую тетю. Чуть было не задушив и не оглушив ее, она взглянула на хмурящуюся мать и спросила каким-то нерешительным тоном:
- Мамочка, можно тетя Грейс будет пить чай вместе с нами в детской?
Эмити немного подумала, потом ответила:
- Не сегодня, дорогая. Твоей тете вряд ли захочется взбираться по всем этим ступенькам.
Катарина разочарованно вздохнула, а затем вспорхнула на крыльях своих ажурных муслиновых юбочек и ленточек и приземлилась у тетиных ног.
- Как это плохо, - сказала она. - Мы бы сыграли спектакль.
- Это было бы здорово, - начала Грейс, не желая совсем уж огорчать детей. - Вы могли бы выступить передо мной прямо здесь.
- Не сегодня, - твердо, но доброжелательно прервала ее Эмити. - Перед балом тебе нужно будет отдохнуть.
- Но я бы с удовольствием посмотрела их спектакль, - ответила Грейс, видя, что сестра действительно озабочена. - Если я пока ничего не имею против того, чтобы быть просто тетей Грейс, почему ты не хочешь насладиться покоем?
- Ты говоришь совсем не то, - сказала Эмити. - В Лондон никто не приезжает за покоем, моя дорогая, да и ты такой путь проделала вовсе не для того, чтобы изображать няню для моего потомства.
Она оглядела комнату, будто пересчитывала детей и вдруг обнаружила, что одного не хватает. Обратив свой взор на дверь, она ласково позвала:
- Ну, иди же сюда, и поздоровайся с тетушкой Грейс, Тэдди. Обычно ты вовсе не такой стеснительный.
Четырехлетний мальчуган, одетый в костюмчик в военном стиле, стоял по ту сторону открытой двери, посасывая палец. Грейс подмигнула ему.
Заметив этот поощрительный знак, он вроде бы оживился. Влетев в комнату, он радостно бросился к Грейс и повис на ней.
- Ну и ладно, - произнес мальчик, отступая назад, и поклонился, изо всех сил стараясь быть похожим на уже почти взрослого Хью, своего кумира. - Тогда мы будем пить чай здесь вместе с тетей Грейс, если она слишком старая, чтобы подняться к нам.
- Тэдди! - с укоризной одернула его мать. - Твоя тетя вовсе не старая.
- А я так не думаю, - настаивал на своем Тедди, забираясь к Грейс на колени и пожирая ее влюбленными голубыми глазами. Грейс не могла удержаться, чтобы не поцеловать его златокудрую головку, пахнущую мылом и сладким детским потом, и сердце у нее сжалось: ей так захотелось ощутить на своих коленях свою собственную благословенную ношу. Без всяких задних мыслей Тэдди стал объяснять матери:
- Ведь ты сама говорила папе, что она уже слишком стара для еще одного сезона.
Изумленная Грейс непроизвольно открыла рот и смущенно захихикала. Прикрыв рот кончиками пальцев, которые едва уловимо дрожали, она произнесла:
- Боже ты мой.
Ее сестра тоже была ошарашена, но все слова застряли у нее в горле, однако румянец, покрывший ее щеки, красноречиво говорил о том, что она пожалела о своем длинном языке. Когда, наконец, она вновь обрела голос, то потребовала, чтобы сын извинился перед тетей Грейс.
Выражение лица, с которым мальчик посмотрел на Грейс, разрывало ей сердце.
- П-прости меня, - сказал он, всхлипывая и переплетая свои крошечные пальчики с ее пальцами. - Я не хотел тебя обидеть. Я ведь подумал, что мама имеет в виду, что ты скоро умрешь.
- Видишь, как бывает, когда подслушивают через замочную скважину, - сказала Эмити и, вздохнув, добавила: - Меня бы в детстве за такое поведение отправили спать без ужина.
И, как бы вопреки своему предупреждению, взяла со стола серебряный колокольчик и позвонила, чтобы принесли чай.
Пока ее сестра отдавала распоряжение прислуге накрыть чай в приемном зале, Грейс обняла Тэдди, который пытался соскользнуть с ее колен.
- Не переживай так, пожалуйста, Тэдди. Я пока еще не собираюсь протягивать ноги: я хочу много где побывать и много чего увидеть.
После этих слов личико его посветлело.
- И потом, сэр, я не думаю, что вы сказали это не подумав. Ваша честность подкупает.
Видимо, Эмити услышала эти последние слова, потому что вставила:
- Он совсем как ты, Грейс.
- Спасибо, - ответила Грейс, гладя мальчика по голове. Волосы его были влажными, ибо в комнате было слишком жарко.
- Собственно говоря, - продолжала Эмити, с любовью оглядывая Хью и Катарину, - каждый из моих детей чем-то напоминает мне тебя.
Маленькая Катарина, все это время сидевшая у ног своей тети, встала и перелезла к ней на колени. Ее серебристо-серые глаза светились неподдельной любовью.
- Я хочу во всем быть такой, как ты, тетя Грейс.
- О нет. Кейт, ты должна быть сама собой, - ответила Грейс, с ужасом вспоминая прошлые свои приезды в Лондон. - Взять мир приступом, чтобы мама гордилась тобой.
Девчушка рассеянно накручивала себе на пальчик локон светлых тетиных волос. Вдруг она посмотрела ей прямо в глаза и заявила:
- Таких, как ты, больше нет, тетя.
Смеясь, Грейс согласилась:
- Это уж точно, миленькая.
- Правда-правда, - настаивала Кейт. - Мама сказала, что, когда Бог сотворил тебя, он разбил форму.
Грейс услышала, как вспыхнувшая Эмити издала смущенное восклицание, и пожалела о бестактных словах Катарины, но не из-за себя, а боясь, что девчушке за них попадет.
- Мама, но ты ведь действительно так сказала, - защищалась Кейт. Потом, обернувшись к Грейс, она заключила: - Я очень рада, что больше ни у кого нет такой тети, как ты.
- А я? - обиженно проговорил Хью.
- И я! - заявил Тэдди, поворачиваясь на коленях у Грейс.
- Никто не рассказывает историй лучше, чем ты. Ты расскажешь нам историю?
Но тут опять вмешалась Эмити, заявив, что тетя устала с дороги и что у нее болит нога после пчелиного укуса.
Хью встревоженно вскочил.
- Как? Тебе все еще больно? - озабоченно спросил он, пододвигая к тете скамеечку для ног, на которую она благодарно положила больную ногу. - Ну вот, теперь тебе будет удобно, и ты нам расскажешь историю.
Грейс рассмеялась. Она очень любила детей сестры, они во многом напоминали ей ее саму, к примеру, настойчивостью, с которой они преодолевали все преграды на своем пути.
- Рассказать вам историю про злую королеву пчел?
- Расскажи, расскажи! Как здорово! Это она тебя ужалила? - раздались одновременно три детских голоса.
Четвертый голос принадлежал Эмити:
- Я же сказала - нет.
Четыре пары глаз разных оттенков серого и голубого одновременно повернулись к ней, на что она и рассчитывала. Рядом с ней на столе уже стоял поднос с чашками и сладким.
- Больше ни слова, пока я не подам чай.
Когда дети хором ответили "Хорошо, мама", Грейс почувствовала, что ее маленькие союзники делают стратегический обманный маневр. Перед тем, как принять чашку с горячим шоколадом и тарелку с пирожными и мармеладом, все трое по очереди жестом изобразили, что закрывают рот на ключик. Пока Эмити наливала себе чай, Грейс, держа в руках чашку и тарелку, заговорщически подмигнула детям за спиной их ничего не подозревающей матери.
Когда все были обслужены, Хью, поднимая чашку с блюдца, встал и произнес одновременно театрально и искренне:
- За самую нужную тетю.
Не пролив ни капли из своей чашки, Тэдди тоже вскочил на ноги с криком "ура!". Блюдце упало с его колен и пирожные разлетелись по дорогому ковру. Не обращая на это никакого внимания, он принялся маршировать взад и вперед перед тетей, выкрикивая "ура!", словно приветствовал героев-победителей.
Грейс пыталась сдержаться, но все же захихикала. Эмити, созерцая, во что превратился ее розовый ковер, могла лишь молча отпивать чай маленькими глоточками.
Кейт, сидевшая на стуле рядом с тетей и болтавшая ногами в голубых туфельках, не достававшими до пола дюймов шести, очень женственно поднесла чашку к губам и сказала:
- Я надеюсь, что в твоих сказках все будет взаправду, тетя.
- Во всех?
- Не во всех, - со всей серьезностью ответила Кейт. - Это было бы даже больше, чем здорово.
Грейс с удивлением обнаружила, что девочка настолько же склонна к сплетням, как и ее мать. Словно чтобы подразнить Грейс, Катарина замолчала и сделала большой глоток из чашки, затем со значением посмотрела на свою тетю и объяснила:
- Я имела в виду ту часть, где "они стали жить счастливо и умерли в один день".
Оба мальчугана встрепенулись и, прежде чем проглотить остатки уже остывшего шоколада, словно эхо отозвались:
- Слышим, слышим.
После чая Грейс была отправлена наверх отдыхать, а дети - на дневную прогулку под надзором гувернантки мисс Корнтуэйт.
Целуя на прощание последнего из уходящих детей, Эмити сказала:
- Они должны понять, что ты приехала вовсе не для того, чтобы услаждать их сказками.
Когда детишки убежали, Грейс грустно ответила:
- Но я так редко их вижу, Эмити; лишние пять минут ведь не сделали бы никакой разницы.
- Лучше эти пять минут тебе полежать в затемненной комнате с холодным компрессом на ноге, - твердо ответила Эмити. - И до обеда никуда не выходи.
- Но как же обещанная история? - запротестовала Грейс.
- После того, как они поужинают, еще будет время, - заверила ее сестра.
Несмотря на слова сестры, у Грейс времени хватило лишь на то, чтобы поцеловать детей перед сном, но она, прежде, чем спуститься вниз, обняла каждого и пообещала, что история остается за ней.
- Ах, не беспокойся, - сказал Хью с легкой бравадой. - Мы все решили, что ты заслуживаешь счастливый конец своей сказки. И мы хотим тебе в этом помочь.
- Правда? - с улыбкой спросила Грейс, закутываясь в розовую шелковую шаль.
- Ну да! - подтвердила Кейт. - Мы собираемся взять тебя с собой посмотреть на карету Наполеона и на мраморные барельефы Элгина и на…
- И в Гайд-парк, - перебил Хью. - Ты сводишь нас днем на прогулку в Гайд-парк. И там обязательно встретишь достойного холостого мужчину.
Пряча улыбку за шелковым веером, Грейс ответила:
- Боже ты мой! Ваши планы меня уже утомили.
- Да ну, ты что? - усомнился Хью, приподнимая одну бровь. Он не понимал, как такие интересные вещи могут утомить кого-нибудь.
- Ну, тогда для тебя самое подходящее - это бал, - заявила Кейт тоном умудренной женщины. - Там будет куча джентльменов, и все они ищут, с кем можно было бы "жить счастливо и умереть в один день". Так что лучше иди, пока они не передумали.
- Ты такая же проницательная, как и твоя мать, - со смехом сказала Грейс, подходя к двери детской.
В сверкающих глазах Катарины, привставшей в своей узкой кроватке, появился романтический огонек.
- Я надеюсь, что ты будешь королевой бала, - сказала она.
Грейс повернулась к девочке и снова подошла к ее кровати, легко ступая по голому деревянному полу.
- Если ты этого хочешь, то так оно и будет, - тихо произнесла она, прижимая племянницу к своей груди.
Шлепая босыми ногами, к тете подошел Хью.
- Мы заставим это сбыться, - поклялся он.
- Как это? - поразился Тэдди, прыгая на кровати.
- Молиться! - скомандовал Хью, падая на колени.
Брат с сестрой присоединились к нему и заключили его просьбу о том, чтобы "тетя Грейс очаровала на балу хотя бы одного джентльмена и нашла бы свою истинную любовь" прочувствованным "Аминь!"