- Помню: денег нет, да в придачу грудной ребенок на руках.
"Не считая всех прочих неприятностей", - подумала она.
- А до этого? Ну, когда ты была еще ребенком?
- И это воспоминание безрадостно.
- Ты пыталась что-то изменить?
- Конечно. Я ведь была на все руки мастер. Я делала вид, что у меня нет проблем: шутила, смеялась, изображала оптимистку.
Слоун взяла из коробки разбитую елочную игрушку, подержала ее в руках и положила обратно. Сэмми Дуглас, дерзкая, остроумная девчонка… О чем это она задумалась? Все было так давно, в какой-то совершенно другой жизни…
- Слушай, Слоун! - услышала она голос Джордана. - В том, что ты рассказываешь, есть что-то интригующее…
- Я совершенно не хотела тебя заинтриговать, - холодно заметила Слоун.
Сидя на полу, среди разорванной оберточной бумаги, лент и коробок, Тревис с неостывающим энтузиазмом продолжал разбирать новогодние подарки. Слоун, положив голову на плечо Джордану, сидела рядом, на краю дивана.
- Смотри внимательно, - предупредила она сына, - не открой случайно чужой пакет, ты уж больно увлекся.
- Ну, а когда вы будете открывать свои подарки? - Тревису не терпелось увидеть их.
- Да прямо сейчас! - Джордан вытащил из-под елки огромный пакет, обернутый в сверкающую серебристую бумагу, перевязанную голубой лентой.
- Что там? - Слоун вытянула шею.
- Дорогая, есть только один способ удовлетворить любопытство. Догадываешься, какой?
Слоун надорвала бумагу, обнаружив большую коробку, осторожно подняла крышку. Короткий вскрик - потом тишина. Слоун не могла глаз отвести от той самой шубы из чернобурки, шубы, о которой она мечтала давно, а увидела на Пятой авеню в октябре.
- Я не знаю, Джордан, что сказать…
- Не надо ничего говорить, лучше примерь.
- Нет, если надеть сейчас - не будет вида.
- Да уж ладно, померь, увидишь, на тебе она будет прекрасно выглядеть, что бы ни было под шубой.
Слоун покачала головой.
- Нет, нет, не сейчас, позже… давай-ка открывай свой подарок - вон тот красный пакет.
Джордан нашел пакет и уселся с ним на диван. Пакет тоже был огромный.
- Ничего себе! Что там может быть? Не лошадь же?
- Не совсем.
Развернув бумагу, Джордан обнаружил тоже под ней коробку, а сняв крышку, увидел внутри еще одну, поменьше, обернутую в золотую фольгу. А внутри той - еще одна, и еще, и еще. Коробочки становились все меньше и меньше, а бумага и картон у ног Джордана уже образовали горку.
- Слоун, ты скажешь, когда это кончится?
- Сам увидишь.
- Но я уже устал…
Наконец он дошел до последней коробочки, очень маленькой, в голубой бумаге. Джордан взвесил ее на руке.
- Спорим, там ничего нет. - Джордан повертел коробочку в руках - она - как последняя точка в романе. Слоун подсунула под ленточку палец, дернула. Джордан медленно открыл коробочку - и замер. На фоне синего бархата лежал золотой медальон с цепочкой. На нем был изображен Мунстоун. А над Мунстоуном летел Пегас с всадником, державшим в поднятой руке клюшку для поло.
- Я дала ювелиру фотографию Мунстоуна, и он сделал рисунок точно по ней.
- Восхитительно! - Никто никогда не дарил ему ничего подобного - такого умного, оригинального, сделанного для него подарка!
- Дай-ка надену на тебя. - Она вытянула руки, чтоб застегнуть замочек медальона, но Джордан решил все по-своему: его губы встретились с губами Слоун. Тревис уже большой, он все понимает.
- И как ты хочешь, чтоб я это сделал?
Двое сидели в закутке маленькой таверны в Форт-Лодердейле. Они пришли сюда поговорить о деле - и место было выбрано с расчетом, что здесь их никто не узнает. Перед каждым стояло по кружке пива, но пиво мужчин не интересовало.
- Мне совершенно безразлично, как ты это сделаешь, - был ответ. - Главное - сделать. Тут любые средства хороши.
- Ясно.
- Любые - тебе понятно?
- Любые? Ну больше мне, в общем-то, и знать не надо.
Лос-Анджелес, декабрь 1986
Отель "Беверли-Хиллз" - не только розовое похожее на крепость здание, но и множество одноэтажных коттеджей; общая площадь гостиничного комплекса в самом центре городского района - двенадцать акров. О людях, останавливающихся только здесь, складываются легенды. А сколько самых потрясающих сделок заключается, сколько впечатляющих торжеств отмечают!
Тревис пришел бы в восторг от всего этого. Слоун было немного грустно, хотя она сама решила не брать сюда Тревиса. Он наверняка обиделся, что его оставили с Эммой.
- Я заказал номер в отдельном бунгало. - Джордан миновал неоновую вывеску - название отеля на вертикальной ножке - и выехал на широкую аллею, обсаженную с обеих сторон высоченными пальмами. - Мне хотелось, - он повернулся к Слоун, - чтобы мы были одни…
Слоун слушала его, улыбаясь. Рассматривая игру света на своем сапфировом колье. Она прекрасно знала, что у Джордана на уме. И сама думала о том же.
Как только Джордан подъехал к центральному входу, двери тут же распахнулись, - вышедший навстречу служащий указал для машины стоянку, а потом повел гостей по красной ковровой дорожке вестибюля.
- Сейчас он куда-нибудь заведет… - прошептал Джордан на ухо Слоун.
Слоун незаметно пожала ему руку.
Служащий из вестибюля провел их боковым ходом и шел теперь; впереди - к коттеджу.
- Здесь так ухаживают за всеми гостями? - спросила Слоун Джордана.
- Надеюсь все же, что у них не предусмотрен специальный человек, который будет стоять наготове с бумажкой в нашем сортире.
Они подошли к пятому бунгало, Джордан протянул чаевые.
- Ты думаешь, что избавился от опеки? - спросила Слоун, когда Джордан закрыл за ними дверь.
- По-моему, удовольствие от оказанного нам внимания несколько затянулось. - Джордан стащил с себя галстук, снял серый твидовый жилет и швырнул на кресло.
- Здешние завсегдатаи немало удивились бы, услышав твои слова, - продолжала Слоун. - Они жаждут, требуют к себе внимания. - Слоун аккуратно положила свою серую шляпу на столик у входной двери. - Такое вот бунгало… обычно посещают, скажем, члены королевской фамилии: королева Юлиана, иранский шах, принцесса Монако - отель ежегодно платит семьсот пятьдесят тысяч долларов только за отделку помещений по вкусам именитых гостей. У каждого свои причуды; Королева Юлиана, например, потребовала тюльпановую дорожку. А для собак герцога Виндзорского и герцогини прислуга готовила особое филе. Хоуард Хьюз, ну этот… наш знаменитый деятель, всегда занимал четыре бунгало, у него своя связь, свой оператор для обслуги. Знаешь, он специально платил садовникам, чтоб они подстригали траву ночью, потому что весь день он спал, а всю ночь работал.
Джордан смотрел на Слоун с интересом, пытаясь понять, зачем она все это ему рассказывает и как сама к этому относится. Он родился и вырос в достатке, тем не менее чувствовал что мир, о котором сейчас говорила Слоун, более близок, пожалуй, ей.
- Тебе это нравится?
- Что?
- Ну, все, чем пользуются люди власти, занимающие высокое положение… Тюльпановые дорожки, филе для собачек и прочая чушь - тебе это нравится?
Слоун сняла белый жакет и оказалась в простом сером платье.
- По-моему, ты выбрал этот отель.
- Конечно, любовь моя, но ты не ответила на мой вопрос. - Джордан отпил небольшой глоток бренди из бутылки, купленной в баре.
Слоун поколебалась, но решилась ответить честно:
- Знаешь, это действительно нравится. Знаменитости, политики, воротилы бизнеса, члены королевских семей - этот мир привлекает меня с детства. Тогда он казался недостижимой мечтой. Сейчас приоткрывается и для меня. Я и пишу о таких людях - в воображении живу их жизнью, среди них…
- Что ж, ты в самом деле добилась многого, к тому же собственными усилиями! - Джордан поставил свой стакан на столик. - Ты ведь тоже звезда: люди узнают тебя не только на "книжных турне".
- Нет, я чувствую себя наблюдателем жизни. Даже сейчас… Я не принадлежу к тому миру, еще не принадлежу. И не знаю, смогу ли слиться с ним, во всяком случае, душой. Хотя… черт возьми, не важно, чего я добилась на сегодня, раз возникает желание добиться большего.
- Посмотри на меня, Слоун, я родился и вырос в мире богатых, почти в том, куда ты рвешься. То, чего ты добивалась с таким трудом, упало мне в руки, но я не считаю, что жить мне от этого стало легче. Почему, например, я сейчас играю у Хильера? Он не нравится мне, и мне не нужны его деньги - мне не хватает того, чего не купишь ни за какие деньги.
- Что же это?
Джордан уже открыл рот, чтобы сказать: "Самоуважение, вера в себя". Но Слоун была так близко, и он шепнул:
- Сейчас мне нужна только ты.
Стадион "Эквидом" - любимое место болельщиков конного поло - кричал, шумел, реагируя на каждый удачный и неудачный удар. Слоун сидела на хорошем месте: поле было видно как на ладони. Наступила, пожалуй, кульминация матча: Джордан вел мяч на гол - гол во что бы то ни стало! Игрок из команды противника неотступно следовал за ним по пятам и не давал развернуться для удара. Джордан бросил коня в галоп, стадион загудел с нарастающей силой. Удар - и мяч лег ярдах в двадцатипяти, прямо напротив ворот. Самое удобное положение для удара по воротам - Джордан не стал медлить ни секунды, его попытался перехватить еще один конник, оттереть в сторону. Но не тут-то было: Джордан успел к мячу первым, быстрый короткий удар справа - и мяч стремительно, как пуля, пересек голевую линию.
Стадион взорвался неистовыми аплодисментами, Слоун с трудом услышала звонок, извещавший о конце игры, и голос диктора, который объявил результат: команда Джордана победила с счетом 15:12.
- Теперь кажется невероятным, что еще совсем недавно все здесь разваливалось, приходило в полный упадок, - рассказывал Джордан, когда они со Слоун подходили к конюшне.
- Разваливалось?
- В восемьдесят третьем году, когда объединилась Федерация поло и конного спорта, система скатывалась вниз, пока не оказалась на грани полного банкротства.
- И как же удалось поправить дело?
- Реорганизацией всего и вся. Новая группа спонсоров вложила полтора миллиона долларов.
- Производит впечатление.
- Еще бы! Когда-нибудь, когда я перестану играть в поло - видеть мяч, ловить его, не смогу пристойно держаться на лошади, я займусь такой работой. Очень хотел бы заняться.
Слоун засмеялась.
- И как скоро ты это запланировал?
- Не смейся, тут стоит подумать и заранее! - Тон его был серьезен. - Ничего нельзя решать под влиянием минуты.
- Ты прав. Но надо говорить не "я", а "мы". Дело будет для нас обоих.
Ужин проходил в ресторане "Поло-клуба", а празднество - в парке. Все пространство вокруг "Эквидома" превратилось в огромную танцплощадку, до отказа забитую почитателями элитной игры. Публика была одета сногсшибательно. Особенно женщины, которые явно намеревались сразить игроков наповал. Джордан представил Слоун своим друзьям - как невесту, а формальности, сказал он, не заставят себя ждать. Друзья немало удивились новости, преподнесенной им Джорданом. Чему, гадала Слоун, удивляются: тому ли, что Джордан вообще решил жениться, или его выбору?
- Спасибо, что хоть поставил меня в известность насчет скорых формальностей, - проворчала она недовольно, как только они остались на несколько минут наедине.
- Чем ты недовольна, не понимаю!
- Джорди!
Их разговор неожиданно прервал женский голос. Привлекательная молодая женщина пробиралась к ним через зал. Когда она подошла ближе, Слоун убедилась, что незнакомка и в самом деле очень мила: стройная фигура, приятное лицо.
- Ну, Джордан Филлипс, тебя, оказывается, не так просто отловить! - Незнакомка подхватила Джордана под руку, и Слоун поняла, что они давно знакомы. Интересно, только ли дружески?
- Не притворяйся! Уж ты-то знаешь, как меня найти! Дасти! Пожалуйста, познакомься. Это Слоун Дрисколл - скоро, правда, она будет миссис Джордан Филлипс. Слоун, а это моя названая сестра - Дасти Уэллс. На самом деле ее зовут Кирстен, но этого никто не знает, все зовут ее Дасти. А сколько пыли мы с ней наглотались за время нашего знакомства…
Слоун пожала руку Дасти - вот уж совершенно не похожа на женщину-амазонку, образ которой нарисовала в своем воображении Слоун.
- Очень приятно. Я много слышала о вас, - произнесла Слоун обычные в таких случаях слова.
Дасти бросила на Слоун пытливый взгляд.
- Если вы верили болтовне этого парня - представляю, какое у вас сложилось мнение обо мне.
Джордан в притворном ужасе замахал руками.
- Да не говорил я ни слова!
- Знаю я тебя. - Голос Дасти посерьезнел. - Обращаясь к Слоун, она спросила: - Вы действительно собираетесь замуж за этого ненормального? Вы представляете себе, на что идете?
Слоун засмеялась:
- Начинаю понимать.
- Я вам такое могу рассказать, - подмигнула ей Дасти.
Джордан с возмущением дернул Дасти за руку.
- Ты сейчас же забудешь о своем намерении. Я и так с большим трудом вырвал у этой женщины обещание выйти за меня замуж!
- Ну-ка, расскажи мне об этих своих трудностях, ведь я же твой друг.
Джордан поморщился. Но, как выяснилось, совсем по иной причине.
- Черт побери! Только его тут не хватало!
К ним подходил высокий мужчина - обладатель ослепительно белой рубашки, шапки темных волос, смуглого лица, выразительных карих глаз - и, видимо, незаурядной физической силы. Он был очень привлекателен. Женщины провожали его глазами.
- Кто это? - спросила Слоун у Джордана.
- Сеньор Альварес, собственной персоной.
- Игрок в поло, - догадалась Слоун.
- Прекрасный игрок. И, к сожалению, он сам это знает, - подала реплику Дасти.
- Масса обаяния, как у вождя ливийской революции Муаммара Каддафи, - зло бросил Джордан. - Вы там, в Палм-Бич, берегитесь!
Слоун допивала вино из бокала, который держала в руке.
- Я вижу, он не из тех, кому ты симпатизируешь.
- Ты права на этот раз. Он как бельмо у меня на глазу. В прошлом году я восемь раз выходил против него - и этот сукин сын каждый раз меня обыгрывал.
"Эквидом", еще вчера заполненный до отказа, сейчас пустовал. Огромное сооружение поражало безлюдьем и темнотой. Лишь игровое поле ярко освещалось огромными прожекторами. Вводный удар - и пустое здание отозвалось громким эхом, шесть всадников ринулись за мячом. Джордан оторвался от остальных игроков. Кроме одного, тот преследовал его по пятам и что-то выкрикивал по-испански. Но он не догнал Джордана, тот первым оказался у мяча и легким ударом послал его в ворота.
Среди немногих зрителей на трибуне были Слоун и Дасти. Их интересовали и тренировочные игры.
- Все-таки удивительно, - рассуждала Слоун вслух, - стоит интеллигентному, воспитанному мужчине взять в руки клюшку - и он на глазах превращается в орущего варвара.
- Да, игра - своего рода наркотик, видишь перед собой - цель, которой надо достичь любыми средствами, и уже ни о чем не думаешь.
- И так каждый раз?
- Практически, да. А если еще задевают самолюбие… Моему отцу очень хотелось иметь детей - и непременно трех сыновей - целую семейную команду. Но родилась я - и стала его сыном и конником. Я и Джордан…
- Мне казалось дико, почему он сделал из тебя игрока, теперь, - пожалуй, понимаю.
Дасти кивнула.
- Наркотик, я же говорю: "нар-ко-тик"!.. Сперва доказала ему, - что умею ездить на лошади не хуже мальчишек - в том числе и Джордана… Ох, молодец! - Дасти продолжала следить за игрой. - Мой отец считает, что Джордан скоро может попасть в десятку.
- Десятку чего? - поначалу не поняла Слоун.
- Десятку лучших в мире игроков в поло!
- О! Это налагает на меня такие обязательства… Быть женой одного из десяти достойнейших, - иронически заметила Слоун, подумав про себя в который уже раз, что вряд ли она та женщина, которая нужна Джордану Филлипсу, великому коннику…
- Вы были сегодня не в лучшей форме, к сожалению. - Надин Хильер подошла к Лэнсу, когда тот спрыгнул с лошади. Одета леди Хильер как всегда была безупречно. - Простите, что вмешиваюсь, но скажите - это связано с проблемами профессионального или личного характера?
- Ни с тем, ни с другим, - отрезал Лэнс, поворачиваясь едва ли не спиной к жене шефа. У него было плохое настроение, и он не собирался вести доверительные разговоры. Какого черта вообще она к нему пристала?
- Вы знаете, я всегда считала вас прекрасным игроком, способным на многое… ну и сегодня…
- Это муж прислал вас прощупать меня? - резко спросил Лэнс, тут же, правда, пожалев о сорвавшейся грубости.
- Гевин совершенно не в курсе… - Женщина дотронулась до руки Лэнса. - Это, поверьте, моя и только моя идея.
Лэнс посмотрел на нее с любопытством.
- И к чему это?
- А почему бы нет? - улыбнулась Надин. - Вы думаете, я совершенно не интересуюсь поло? Все, что касается поло, действительно волнует меня.
- Послушайте, миссис Хильер…
- Надин…
- Надин, - механически повторил Лэнс, отвернувшись и глядя не на собеседницу, а на свою лошадь, - я приму во внимание ваши соображения. Но не сейчас. Ладно? Я больше не могу разговаривать - чертовски устал, простите, падаю с ног.
- Мой муж очень тревожится, когда из команды уходят игроки, переживает, когда он вынужден с кем-то расставаться… - Надин не говорила, а ворковала.
- Спасибо, что предупредили меня.
- Я предупредила, чтобы подтолкнуть вас к некоторым… действиям. Я искренне хочу помочь вам.
Лэнс и теперь смотрел как бы сквозь нее.
- Спасибо, хоть я и не нуждаюсь в чьей-то помощи.
- Хорошо. - Надин собралась уходить. - Если вы передумаете, вспомните обо мне… и - действуйте…
С этими весьма туманными словами Надин удалилась, оставив его в покое.
Когда шаги женщины стихли, Лэнс, глубоко вздохнув, чертыхнулся про себя.
Он не выносил, когда лезли в его дела. Особенно неприятно это сейчас. Конечно, Хильер недоволен его игрой и вправе требовать, чтобы Лэнс постарался вернуть свою прежнюю форму. Но мог ли он выполнить, пусть и справедливые, требования своего работодателя и спонсора? Он чертовски устал. А с тех пор как Паула подала на развод, с ним вообще творится что-то странное. Будто вместе с Паулой от него отвернулась удача. Будь проклята Паула - он так ее любил! И до сих пор… любит!