- Неужто дочь не может прийти к отцу просто так? - улыбнулась Джилли.
- Ну, я-то знаю, что ты пришла не просто так.
Джилли тяжело вздохнула:
- Я только что от врача.
Отец с беспокойством посмотрел на нее:
- Ты заболела?
- Нет, я беременна.
Флеминг изучающе посмотрел на дочь.
- Непохоже, чтоб это известие тебя обрадовало.
- Да уж, признаюсь, не очень.
- Ты вообще не хочешь детей? - Флеминг вытирал полотенцем лицо и шею.
- Сейчас это трудно сказать… - Джилли подала отцу термос. Тот отвинтил крышку, сделал большой глоток.
- Но если ты не хотела ребенка…
- Я принимала противозачаточные таблетки.
- Ну ладно, что ты думаешь делать?
- Не знаю! - Джилли хотелось заплакать. - Наверно, сделаю аборт… не знаю еще.
- А с Максом ты говорила?
- Макс пока не знает.
- Но ты ведь скажешь ему?
- Не знаю, - прозвучал тот же ответ.
- Джилли, ты не можешь не сказать ему. Ведь это его ребенок, не так ли?
- Конечно, папа. Иначе я сохранила бы ребенка.
- Джиллиан!
- Папа, но я ведь действительно так думаю и не собираюсь этого скрывать.
- Ты все-таки несправедлива к Максу.
- Он больной человек, душевнобольной. Когда я выходила за него замуж, я знала, что он очень ревнив, знала про его буйный нрав. Но вскоре поняла, что все на самом деле много хуже: он ведет себя как одержимый, иногда полностью теряет контроль над собой. Честно тебе признаюсь: боюсь его, боюсь… мне кажется, он на все способен.
- У тебя тоже есть недостатки. И ты упряма. Например, не хочешь выкинуть Джордана из головы! - Флеминг снова надел шлем.
- Ты все время обвиняешь меня, свою дочь. Почему? - с отчаянием воскликнула Джилли.
- Попробуй понять меня, Джиллиан. Всю свою замужнюю жизнь ты смотрела на сторону, а сейчас, когда у тебя может появиться ребенок и по-новому связать тебя с мужем, - ты собираешься делать аборт.
- Папа, мне бабушка рассказывала, как ты любил мою мать… - Джилли заметила, как вздрогнул при этих словах отец. - Почему ты думаешь, что я могу прожить без этого чувства?
- Одной любви мало, девочка, - горько ответил Флеминг, - и чем раньше ты это поймешь - тем лучше.
Он вспрыгнул в седло и, не попрощавшись, ускакал.
- О, какой подарок: моя любимая жена дома и ждет меня! - Макс ввалился в комнату, покачиваясь, с ухмылкой уставился на Джилли.
- Не льсти себе, это простое совпадение, - холодно ответила Джилли.
- Неужели? - Он попытался поцеловать ее, но Джилли отстранилась: от Макса изрядно несло спиртным.
- Ты выпил.
- Ну да, выпил. И полагаю, имею право добавить! - Неровной походкой Макс пошел к бару.
- По-моему, на тебе уже не отразится: чуть больше или чуть меньше…
- Какая любящая жена, вы только посмотрите! Разрешите мне налить еще, а потом и еще! Да я просто счастливчик!
- Прекрати, Макс, паясничать, я не в том настроении, чтобы выслушивать глупости. - Джилли почувствовала, как у нее начинает болеть голова.
- В последнее время ты вечно не в настроении, особенно если я рядом! - Макс отпил из стакана.
- С чего ты взял?
- Со времени нашей женитьбы меня не покидало это чувство… - Макс сделал еще глоток. - А вообще, мы прекрасная пара, настоящая любящая пара.
- Да - любящая пара, - повторила механически Джилли. - И мы станем столь же любящими родителями, правда?
Макс засмеялся.
- Чего, чего? Еще раз, пожалуйста.
- Я беременна.
- Неуместная шутка, радость моя.
- Это наша женитьба была неуместной шуткой, - отозвалась Джилли, - а то, что я тебе сказала, к сожалению, не шутка.
Макс сделал усилие, чтобы сосредоточиться.
- Тогда повтори это еще раз, детка.
- По-моему, то, что я сказала, достаточно ясно. Я беременна. Я была у врача сегодня утром…
Джилли не успела закончить фразу, как Макс с размаху ударил ее по лицу.
- Шлюха! - заорал он. - Чей это ребенок, признавайся?
- Мой, на…
- Не ври… - И снова хлестнул Джилли по щеке.
Джилли упала на кушетку, закрывая лицо руками.
- Это твой ребенок! - Она громко кричала, боясь, что он сейчас убьет ее.
- Правду, говори мне правду! - Макс рывком поставил ее на ноги. - От какого ублюдка твой ребенок?
- Он твой…
- Какого черта! Ты меня идиотом считаешь, что ли? В следующий раз будь умнее и не ври мне, чертова шлюха! - Глаза его побелели от бешенства, и, размахнувшись, он ударил жену кулаком в живот.
Джилли закричала от боли, но Макс уже не слышал ничего.
- Макс, послушай меня, Макс, пощади! - умоляла Джилли.
- От Джордана?! Признавайся! Я прикончу и его, он у меня не отвертится!
- Нет-нет… никого… кроме тебя…
- Сука! Ты еще издеваешься надо мной! - Макс уже не мог остановиться: лупил кулаками куда попало. Последнее, что помнила Джилли, - страшная боль в низу живота, что-то теплое потекло по ногам.
Очнувшись, Джилли долго не могла понять, где она: все плыло перед глазами. Потом стала различать: все незнакомое, светлая мебель, белые стены. Она вздохнула с облегчением. Значит, кто-то успел вырвать ее из рук Макса. Во всяком случае - она жива.
При малейшем движении кружится голова, а низ живота резала острая боль, будто пила. Джилли с трудом разжала губы:
- Где я?
- Все в порядке, девочка! - это был голос отца. - Ты в больнице.
- Больница… - Джилли повернулась к отцу. - Кто меня сюда привез?
- Соседи услышали, как ты кричала, и вызвали полицию. Когда приехала машина, ты была уже без сознания. Макс сейчас за решеткой. - Он замолчал. - Что у вас случилось?
- Я последовала твоему совету, - Джилли говорила с трудом, - я ему сказала, что беременна. Он не поверил, что это его ребенок. Не успела даже сказать про аборт. Макс, видно, сам позаботился…
Флеминг кивнул:
- Да, к сожалению.
- Поздно жалеть, папа, поздно…
- Твое право подать на Макса в суд.
- Не знаю… Единственное, что я хочу сделать как можно скорее, - так это покончить с фарсом под названием "наш брак".
Сингапур, май 1988
- Нам придется вернуться в Штаты! - Хильер повернулся к жене. - Причем сегодня же.
- К чему такая спешка? - машинально спросила Надин, занятая выбором туалета: стоя перед стенным шкафом, она перебирала платья.
- Дела требуют, - бросил Гевин, не отрываясь от газеты.
- А я спрашиваю - зачем? - Надин выбрала наконец платье цвета сапфира и разложила его на кровати. - У тебя всегда дела, особенно в последнее время.
- Представь себе, действительно у меня в последнее время возникли проблемы, и мы должны вернуться домой.
- И что значит - "домой"? - саркастически протянула Надин. - Со времени нашей женитьбы у тебя появилось, наверное, домов восемнадцать, и о каждом ты говорил: это "мой дом". Или я что-то путаю?
- Я спокойно могу прожить и без них, Надин. - Гевин говорил спокойно, но жест, которым он отложил газету, был красноречивее слов - он с трудом сдерживал себя.
- Признаюсь, за время нашего супружества я тоже научилась от многого отказываться - привыкла обходиться без любви, без секса, без мужа…
Гевин посмотрел на жену пустыми глазами.
- Ну, не совсем так. Регулярных занятий сексом, которых требовал твой организм и темперамент, ты не оставляла.
- Да, я нормальная женщина, и у меня есть естественные потребности…
- Естественно…
Надин вдруг решилась:
- Если ты давно знал обо мне все, то почему вмешался именно сейчас? Не раньше - не позже?
Гевин глубоко вздохнул, хлопнув ладонью по газете.
- Да, я не способен удовлетворять… твои "нормальные" потребности. Увы, что поделаешь? И, чтобы не усложнять нашу жизнь, не обездоливать тебя, - я вел себя так, сама знаешь: делал вид, что ничего не замечаю. К тому же ты была осторожна. А с Уитни потеряла всякий стыд: о вас пошли слухи, я стал посмешищем. Мириться с этим?! Ну нет, - и я прекратил ваши отношения.
- Почему тогда не выгонишь Лэнса из команды?
- Если я его выгоню - сплетня тут же станет реальностью.
Надин хмыкнула.
- Единственное, что тебя беспокоит, твоя честь, твое реноме, правда?
- Надин, тебя не устраивает наш брак? Я готов развестись… если ты хочешь.
Надин не испытывала к мужу ненависти, но и любви - тоже. Развестись? Она потеряет тогда все, что имеет миссис Хильер.
- Спасибо за предложение, но я остаюсь.
Джилли была уверена, что Макс прилетел в Сингапур. Он вылетел из Сиднея, как только его выпустили из тюрьмы. Она тоже покинула Австралию, выписавшись из больницы, - подавать в суд, как она сперва хотела, Джилли не стала.
Врач в больнице сказал, что детей у нее не будет: Макс так жестоко избил ее, что началось внутреннее кровотечение, были и другие серьезные повреждения. В тот день, когда ей сообщили эту новость, она хотела убить Макса, но он уже покинул страну.
Но прошло время, и Джилли передумала. Да, она яростно ненавидела его, но еще больше - боялась. Он запросто может убить ее. Он уже едва не сделал это. Макс хотел убить ее!
Она никогда не забудет его глаз в ту минуту. Они горели бешенством. Джилли запомнила слова Макса: "Расправлюсь с тобой и с Джорданом".
После того как Хильер застукал их, Надин и Лэнс ждали беды с минуту на минуту. Почему Хильер медлил, - этого Лэнс понять не мог. В неустойчивости его положения заключался весь ужас. Лэнс продолжал играть, но как дамоклов меч над ним висело: Хильер что-то задумал. Что?
Дасти сидела с отцом в шумном сингапурском ресторане "Грейт Шанхай".
- Я волнуюсь за тебя, папа.
- Могу я спросить - почему?
- Ты сам на себя не похож. Даже на игре не можешь сосредоточиться, я наблюдала за тобой.
- Нет, об игре я думаю всегда.
- Со стороны что-то непохоже. - Дасти покачала головой.
- Я догадываюсь, о чем ты. - Ян налил себе вина. - Со мной-то все в порядке, дочка. Но из головы у меня не идет одна вещь…
- Можешь сказать - что?
- Да понимаешь… не могу.
- Что-то странное с вами происходит, - страстно заговорила Дасти. - Сначала Лэнс, потом Джордан, теперь ты…
Ян улыбнулся:
- Глупости все это.
"Лучше не говорить ей о своих подозрениях", - решил Ян.
- Ты считаешь, что простое совпадение? По-моему, нет, Джордан, - убеждал Ян друга.
- А ты думаешь, что все так называемые "несчастные случаи" подстроены?
- Бьюсь об заклад - да.
- И кто, ты полагаешь, стоит за этим?
Ян пожал плечами: если бы знать.
- А мотивы?
- Мотивы я не знаю, провалиться мне на этом месте!
Джордан поморщился:
- Если так, у меня на подозрении шесть человек. Не меньше.
"И Макс Кенион - первый среди подозреваемых".
Слоун взяла с ночного столика пузырек с барбитуратом, который она обычно прятала на самом дне ящичка. За дверью ванной комнаты слышался шум воды и развеселая песня про ковбоя. "Господи, - подумала Слоун, - что-то на свете никогда не меняется, другое меняется кардинально".
Две таблетки она запила водой. Тянуло взять еще одну, но - удержалась. Если две не помогут, тогда примет третью. Когда Джордан заснет.
Пение в ванной прервалось - Джордан сейчас войдет. Слоун быстро сунула таблетки в столик, заперла его, прыгнула в кровать и выключила свет.
Лежала на своей половине кровати, повернувшись на бок, притворялась, что спит. Думала - Джордан поверит ее уловке. Джордан улегся рядом:
- Спишь?
Слоун не отвечала.
Он подлез под одеяло и обнял ее. Слоун пошевелилась.
- А теперь ты уже не спишь, - ласково прошептал Джордан.
- Ммм, - замычала Слоун, изображая сонное состояние.
- А я-то думал, ты спишь…
- Я в самом деле почти заснула…
Джордан поцеловал ее в шею - Слоун отстранилась.
- Пожалуйста, Джордан, не надо сегодня.
Джордан отодвинулся.
- Я что-то сделал не то? - мягко спросил он. - Скажи мне, любимая, что я сделал не так, - и я исправлю ошибку.
- Ты все делаешь хорошо, Джордан, а я… не очень хорошо себя чувствую сегодня.
- Да? Голова болит?
- Нет, просто недомогание.
- Тогда извини, больше не буду тебя тревожить.
Джордан отвернулся и долго лежал молча, хотя Слоун знала, что он не спит.
Джордан проснулся среди ночи. Слоун металась, что-то бормотала во сне. Он прислушался. Снова то же…
- Я не могу, Родди… Не заставляй меня… ребенок, мой ребенок, может случиться… Ребенок в тюрьме, Родди…
Почему, почему призраки прошлого продолжают тревожить Слоун?
Он встал рано, но не пошел, как обычно, на тренировку. Заказал завтрак в номер - его принесли, когда Слоун принимала душ.
- Сегодня мы поедим здесь, не возражаешь? Хочешь есть?
- Не очень.
По правде сказать, Слоун вообще не хотела есть: амфитамин лишил ее аппетита, и она клевала еду, как птичка. За несколько месяцев потеряла почти шестнадцать килограммов, выглядела осунувшейся, изможденной.
- Слоун, мы должны поговорить, - решительно начал Джордан.
- О чем?
- О неком Родди.
Слоун была сражена.
- Родди? - переспросила она слабым голосом. "Откуда он узнал? Что он знает?" - Я не понимаю, о ком ты говоришь.
- Родди… Ты знаешь - или не знаешь - человека, которого так зовут?
Слоун была в нерешительности.
- Я… знала, много лет назад.
- Так! Наконец-то мы узнали, что Родди - был. Теперь остается выяснить, кто он такой. Друг? Любовник?
Слоун вздохнула.
- Я думала, что он мой друг. Потом оказалось, что нет. Время от времени он действительно был моим любовником, - Слоун решила идти до конца. - Но главным образом - моим партнером.
- Партнером? - Изумлению Джордана не было границ.
Слоун кивнула.
- Ну да, Джордан, а я его - напарницей… Объясню. До того как стать известной писательницей Слоун Дрисколл, я была просто Сэмми Дуглас из Чикаго. Сэмми Дуглас - "напарница".
- Кем? - почти с ужасом переспросил Джордан.
- Напарницей… у своего партнера, у Родди. Он научил меня всему, что я тогда умела.
- Чему? - В висках у Джордана что-то бухало.
- Всему… Долго мы занимались обычным мошенничеством, шантажом, обманывали людей, выманивая деньги у тех, кто готов был с ними расстаться, - Слоун была бледна и почти не соображала, что говорит. - Когда нас разоблачали, мы исчезали из этого места или меняли тактику - форму обмана, рэкета, шантажа. Родди знал множество приемчиков, как одурачить человека, и меня учил… - Она остановилась, перевела дух. - Например, Родди научил меня мухлевать в покере. Он потратил на это много времени, мы играли с ним дни и ночи напролет. Он считал, что меня не должны заподозрить в жульничестве, я не выглядела "напарницей"… Ох, Джордан, это было так давно, и я была так молода.
Джордан не мог так сразу переварить услышанное.
- Но почему… ты этим занималась, Слоун? Зачем?
- Я… мне тогда нравилось жить так… Не хотелось - как все. Я выросла на Среднем Западе. Мой отец - синий воротничок, мать - типичная домохозяйка. Отец - упрямый, деспотичный человек, всех готов был подмять под себя. Мама - полная ему противоположность, сама снисходительность, вечно примиряющая сторона, но… в духе требований отца.
- Ты говоришь об отце с явным неодобрением, я правильно понимаю?
- Да, - кивнула Слоун, - а примиряя отца с детьми, страдала больше всех.
- Ладно, оставим это. А когда вы с Родди стали напарниками?..
- Мне было интересно с ним. До этого - в семье и в колледже - я ужасно скучала, иногда мне казалось, что я вовсе и не живу. А мне хотелось радости, риска, счастья. - Слоун передохнула и продолжала: - Родди возник на моем пути по мановению волшебной палочки. Точно такой, каким виделся в мечтах мужчина, - красив, весел, удачлив, любит риск, ни от кого не зависит. Жизнь в нем била ключом - мой идеал.
- И вы стали любовниками?
- Что-то вроде… Хотя не сразу. Он долго возился со мной, прежде чем я стала его напарницей. Хотя ученицей оказалась ловкой. И, главное, способной.
- Да ты будто восхищаешься им?!
- Я и в самом деле им восхищалась. Я хотела острых ощущений - и получала их сполна. Мне нравилась такая жизнь.
- Но потом… все же разонравилась?
- Да, когда я поняла, что беременна, Тревисом.
- Так Родди - отец Тревиса?
- Да, Тревис родился, когда мы жили вместе с Родди. Только вот Родди, к сожалению, оказался не способным… на моногамную жизнь.
- Поэтому ты и порвала с ним?
- Родди не хотел ребенка, он советовал мне избавиться от него. Тогда нас чуть не застукали - я боялась, что придется рожать в тюрьме. Родди тоже очень испугался. Увы, не за меня. Уложил меня в больницу, а сам исчез. Я этого не простила, и наши отношения с Родди я больше не возобновляла.
- Что ты делала потом?
- Жила… Какое-то время на деньги, оставшиеся после Родди. И начала писать, представляешь? Впечатления переполняли меня. И сразу после рождения Тревиса закончила "Откровения". Родди я никогда не видела больше, хотя и ждала, что он может объявиться.
- Но он так и не появился?
- Нет.
- Ты поэтому сменила фамилию и имя?
- Отчасти поэтому.
- А что ты сделаешь, если однажды он все-таки появится?
- Честно сказать, не знаю. - Слоун встретилась взглядом с Джорданом. - А что ты намерен предпринять, Джордан, после того, как узнал всю правду?
- Я не совсем понимаю твой вопрос, Слоун.
- Нет, ты прекрасно понял, о чем я говорю. Я совершила уголовное преступление, причем довольно тяжкое. Я не та, за кого себя выдаю…
- Да, Слоун, теперь я знаю не только, кто ты сейчас, но и какой была раньше, но, откровенно говоря, для меня нет особой разницы. А женился я… на Слоун Дрисколл.
- И ты не презираешь меня? - недоверчиво удивилась Слоун.
- Да какое я имею право?! - Джордан схватил ее на руки. - Я сержусь лишь на то, что ты не рассказала мне всего этого раньше, не доверяла, значит. А виноват в этом - я сам.
У Слоун перехватило дыхание.
Лондон, июнь 1988
Да, она рассказала Джордану о своем прошлом. Но понял ли он ее, как уверяет? Джордан сказал ей тогда много красивых слов, мол, понимает причины, которые толкнули девчонку на путь "напарницы", да и все это в прошлом, - но вот простил ли?! Ну, да что сделано, то сделано: после драки кулаками не машут.
Слоун наблюдала за игрой. Джордан царил на поле - молодой, красивый, сильный. Настоящий атлет. Прочие игроки должны с ума сходить от зависти, а женщины вешаться ему на шею. Надолго ли она, Слоун, удержит его?
- Ты выглядишь человеком, которому необходима скорая дружеская помощь, - вдруг услышала Слоун голос Лэнса. Да, это он незаметно подошел сзади.