Уже засыпая, Кейт с тревогой подумала - уже в который раз - о разговоре с Джорданом в библиотеке. Если Джордан снова спросит о Родди, что ответить?
"Я люблю его, не хочу его терять. И страшно этого боюсь", - Слоун посмотрела на часы: двадцать минут четвертого. Она так и не заснула в эту ночь: все перебирала в уме разговор с Кейт. Если теперь она еще и потеряет сон?..
Господи, она любит Джордана и любила все время, хотя порой не хотела ему этого показать. Она переживала за него, страдала из-за того, что не в силах ему помочь. Она потеряла ребенка и теперь… теряет Джордана.
Слоун встала и подошла к туалетному столику. Выдвинула верхний ящик, вытащила небольшой пузырек. Барбитурат! Ей прописали таблетки несколько лет назад, когда неожиданно расстроился сон. Слоун старалась пользоваться ими как можно реже, и пузырек был почти полон. Потом она достала коробочку амфитамина. Помнится, пару раз она воспользовалась этими таблетками - для поднятия тонуса.
И последнее лекарство - доктор Хаксли прописал ей дарвосетт: средство для снятия болей.
Как хорошо, что она все это сохранила.
Когда-то они были ей совершенно ни к чему, теперь пришло их время.
Джордан спал беспокойно - вертелся, стонал во сне. Переворачивая в который раз подушку, проснулся и сразу же подумал о Слоун. Может, она поняла наконец, как нелепо поступила, решив запереться от него в отдельной комнате? Внезапно Джордан услышал скрип двери и осторожные шаги: Слоун стояла на пороге в ночной рубашке. Джордан замер.
- Джордан! - прошептала Слоун своим нежным - прежним! - голосом.
- Да! Я проснулся.
- Можно мне войти?
Оба - один вежливее другого.
- Конечно!
Слоун вошла и закрыла за собой дверь. Джордан смотрел, как она движется к нему в темноте.
- Я люблю тебя, Джордан, я так тебя люблю!
- Я тоже тебя люблю, дорогая, - и я так соскучился по тебе, - Джордан принялся целовать лицо Слоун, но она отстранилась.
- Я буду тебе прежней женой… настоящей женой, но мне нужно какое-то время, чтобы…
- Тссс… Все нормально, и все будет замечательно, - прошептал он ей в самое ухо.
И оно действительно было прекрасно, это начало. А Джордан умел ждать.
Палм-Бич, февраль 1988
Джордан пришпорил коня и, подняв клюшку для удара "верняка", поскакал к мячу. Удар! Но мяч - странное дело! - полетел прямым ходом в офсайд. Джордан опустил клюшку, застыл на месте, растерянный и удрученный.
- Вот черт! - все бормотал потом Джордан, снимая шлем. Это был самый плохой удар за сегодняшнее утро.
А что тут, собственно, удивительного? Раньше Джордан часто думал об игре не только на поле, - и это приносило успех. Последние месяцы голова его постоянно была занята мыслями о Слоун, их отношениях. Думать о поло - на это не оставалось времени.
И вот опять Джордан вернулся мыслями к тому же. Слоун так переменилась с тех пор, как потеряла ребенка. После больницы Джордан надеялся, что все самое страшное уже позади, что скоро дела пойдут лучше, - сейчас он совсем не был уверен, что наступят лучшие дни.
Бывали моменты, когда Слоун не желала никого видеть, замыкалась в себе, вообще не вставала с постели. А то вдруг становилась как никогда веселой, шутила и смеялась, могла всю ночь протанцевать и набрасывалась на него в постели, как тигрица…
- Если бы твое положение не стало таким сложным, я бы подумала, что ты меня избегаешь! - С этими словами Надин вошла к Лэнсу и закрыла за собой дверь.
- С чего ты взяла, что я тебя избегаю? - равнодушно спросил Лэнс.
- Не знаю, показалось.
- Твой муж эксплуатирует меня вовсю.
- И я тоже! - Надин теребила нижние пуговицы на своей кофточке.
- Он тебе что-то рассказал?
- Конечно, - засмеялась Надин. - Я ведь его жена. Об этих делах не волнуйся, Лэнс.
Надин просунула свою узкую руку за пояс брюк Лэнса, двинулась вниз и сразу взялась за мягкий мужской член.
- Не волнуйся, дорогой, я обязательно поговорю с мужем, и мы все уладим. - Слова и жесты Надин означали только одно: "Твое место в команде и твой доход будут зависеть от любовной игры со мной".
- Я должен поблагодарить тебя, так?
Надин бесстыдно взглянула ему в глаза:
- Конечно, но не словами!
Лэнс поцеловал ее в губы: мол, все понял.
- Раздевайся скорей, крошка, сейчас устроим маленький театр, разговаривать будем потом.
Надин с готовностью повиновалась. И жизнь уже не казалась ей мрачной.
Слоун взяла с ночного столика пузырек и встряхнула его - пуст. "Вот, черт! Надо было проверить, сколько там оставалось таблеток, прежде чем уезжать из Нью-Йорка. Что теперь делать?"
Да полно, стоит ли паниковать? В Палм-Бич должен быть врач, который выпишет рецепт на амфитамин, и без лишних вопросов. Все-таки это не какая-нибудь дыра, а Палм-Бич - город, в котором хватает богатых красивых женщин, употребляющих подобные таблетки. Да, но как найти такого врача - не на улице же спрашивать?!
Если бы Адриена или Кейт были рядом… Но нет, таблетки ее секрет, она не скажет о них никому. Господи, а особенно - Джордану. Ее никто не поймет - даже он. Таблетки хоть как-то держат ее в форме. Барбитурат помогает справиться с ночью, амфитамин - очнуться от ночного тумана под утро.
Стук в дверь - Слоун быстро прошла в спальню и спрятала пузырек в ночной столик.
- Ну, как игра?
- Неважно, - протянул Джордан. - А почему ты здесь?
Слоун с удивлением посмотрела на Джордана.
- А почему я не должна быть здесь?
- Я удивлен, ведь ты сказала, что пойдешь с утра по магазинам. Сейчас уже два часа, - а ты все сидишь в ночной рубашке. Значит, ты никуда и не ходила?
- Не ходила, если это так для тебя важно.
- Ты не работала?
- Немножко, написала страниц пять.
- Кейт будет довольна.
Слоун согласно кивнула.
- Она будет довольна, когда я принесу ей все. Отдам это на перепечатку, а завтра попробую сделать двадцать пять страниц.
- Ты решительно настроена, я вижу, - заметил Джордан. - Надеюсь, что прилив энергии не иссякнет к вечеру, и ты не откажешься пойти со мной на банкет.
- Не откажусь. Только, надеюсь, мы не сядем с Хильерами за один стол?
- Увы, дорогая, он спонсор моей команды, Ян и Дасти должны прийти, а еще - Ирен и Сэм…
- А Лэнс? - неожиданно спросила Слоун.
- Лэнс? - У Джордана невольно изменился тон. - За него вообще нельзя теперь поручиться, за свои слова он не отвечает. Увидим его, - значит, явился собственной персоной. А где он вообще пребывает, в каком измерении, на какой планете - один Господь Бог знает.
Слоун колебалась, спросить или нет. Наконец решилась:
- А ты не знаешь, он "сидит на игле"?
- Может быть… Кока или "колеса". Мне трудно сказать. Во всяком случае, готов держать пари, что оплачивает эти расходы Надин Хильер.
- С чего ты взял?
- Она оплачивает услуги всех своих жеребцов. Во всяком случае, дарит им, помимо своего драгоценного внимания, еще и дорогие подарки. Они-то Лэнсу ни к чему, - думаю, он их продает и на выручку покупает наркотики.
- Лэнс, похоже, не особенно разборчив… - заметила Слоун.
- Он весьма предприимчив, когда чего-то добивается.
Да, она нашла человека, который может ей помочь, - это Лэнс, решила Слоун. Конечно, сначала он наверняка не поверит, усомнится в ее искренности. Что ж? Она должна убедить его, только очень осторожно.
Другого пути у нее нет - придется обращаться к Лэнсу.
- Давай еще, Лэнс, - хрипло прошептала Надин. Лэнс лежал навзничь. Расслабленно поглаживая руками спину и ягодицы Надин, оседлавшей его. Надин выгибалась, стонала от наслаждения. Потом, устав, прилегла на грудь и живот любовника так, чтоб ее груди касались его лица. И вскрикнула, когда Лэнс крепко сжал их.
- Губами, губами, Лэнс, - простонала она, - ох, как я люблю, когда ты это делаешь.
Лэнс послушно стал лизать соски Надин - осторожно и нежно.
- Сильней, - выдохнула, вся извиваясь, Надин, - еще сильнее!
Лэнс исполнил и этот приказ. Надин медленно вскипала, прижимаясь к мужскому телу все крепче, желая слиться с ним. Нет, она не слезет с него, пока не получит полного удовлетворения… Вот так! О, такого она не испытывала за все встречи с Лэнсом!
Изнемогшая, Надин прошептала:
- О, как прекрасно! Давай отдохнем - и еще, Лэнс, хорошо? Еще!
Надин встала с постели, подошла к туалетному столику, где стояла ее сумка. Достала зеркало. Лэнс поднялся, подошел к ней сзади, прижался к ней, крепко стиснув ее груди. Надин почувствовала: он хочет ее.
- Встань-ка на колени, - попросил Лэнс.
Вздохнув, она встала на карачки, подняв зад. Лэнс легко вошел в нее, опершись коленями о ковер, и задвигался взад-вперед, левой рукой обхватив грудь женщины, а пальцами правой раздражая клитор. Надин стонала от удовольствия, Лэнс двигался все быстрее - и в этот момент входная дверь со страшным шумом распахнулась - на пороге стоял Гевин Хильер. Его лицо было багровым от гнева.
- Ах ты, блядун тупорылый, ты, "гоняла"! - заорал он в ярости.
Лэнс мигом встал на ноги и впрыгнул в брюки.
- Да я тебя сейчас… разорву собственными руками! Я дал тебе шанс поиграть и заработать - хоть меня все в один голос убеждали, что ты конченый человек. Я вытащил тебя из ямы - и чем ты мне отплатил? Тем, что трахаешь мою жену?!
Лэнс молчал - да и что тут скажешь?!
Наконец Хильер обратил внимание на Надин, которая продолжала лежать голая на ковре. Хильер поднял с пола ее платье и швырнул ей в лицо.
- Вставай, машина внизу.
И, не оглядываясь, вышел.
- Я подаю на развод, - объявил Хильер жене, как только они добрались до своего гостиничного номера. - Я вышвырну тебя, потаскуха с безупречной задницей, на улицу без единого цента. - Не услышав от нее ответа, решительно повторил: - Я это запросто сделаю! Поняла?
- Можешь, - но не сделаешь, - возразила Надин. Ее трясло, но она держалась самоуверенно, не показывая своего испуга.
Гевин налил себе виски:
- Ты уверена?
- Да, уверена. - Голос Надин подрагивал, но она надеялась, что Гевин в волнении не заметит этого. - Ты, конечно, волен поступать как хочешь, но ты - человек чести.
- То есть?
- То есть не допустишь, чтобы все узнали - твоя жена спала с другим мужчиной, - победно закончила Надин.
- С другими мужчинами, - поправил ее Гевин. - Я знаю обо всех твоих любовниках, дорогая.
- Ты следил за мной? - ужаснулась Надин.
- Конечно, ведь ты моя жена.
- Понимаю… Ты ждал подходящего момента…
- На твоем месте, Надин, я бы не стал искушать судьбу, злословить на мой счет, а то ведь я и в самом деле выпущу тебя на улицу с голой задницей.
Теперь Надин испугалась по-настоящему:
- Ты собираешься со мной так поступить?..
- Нет, если ты примешь мои условия.
- Какие именно? - спросила она упавшим голосом.
- Подобное больше не должно повториться - ни с Уитни, ни с кем-либо еще. Отныне ты будешь вести себя, как настоящая леди - и женщина твоих лет, а не нимфоманка, таскающаяся за молодыми любовниками.
- Хорошо, а что с Лэнсом? Что ты собираешься с ним сделать?
- Сейчас - ничего, - Хильер ухмыльнулся. - Ты правильно поняла, я дорожу своей репутацией, поэтому пока ничего предпринимать и не стану.
Допив свой стакан, Гевин повернулся и вышел из номера.
- А почему ты не играешь? - спросила Слоун у Лэнса, который стоял, опершись на капот машины и почти безучастно смотрел на поле.
- А что?
Слоун пришла в замешательство от мелькнувшей догадки.
- Ты вообще теперь не играешь?
- Похоже, что с сегодняшнего дня меня исключат из команды, - мрачно сказал Лэнс и опять уставился на поле.
- Почему? - Слоун стала рядом с ним.
- А… длинная история.
- Я хороший слушатель, расскажи.
- Как-нибудь в другой раз, ладно?
Слоун долго не решалась возобновить разговор.
- Послушай, Лэнс, может, я чем-то смогу тебе помочь?
- Чем?
- Знаешь, я помогу тебе, а ты поможешь мне, идет?
Лэнс с удивлением посмотрел на нее.
- Лэнс, после того как я потеряла ребенка, у меня возникло сразу много проблем. Я даже хотела покончить с собой, казалось, что жить мне незачем. Врачи прописали мне барбитурат, - Слоун искоса посмотрела на Лэнса, но лицо его осталось спокойным. - Постепенно у меня возникла ежедневная тяга… зависимость от барбитурата и амфитамина. Раньше я… не употребляла. А сейчас, - Слоун набрала воздуха, как перед прыжком в воду, - я без таблеток, и здесь нет моего врача.
Лэнс слушал с сочувствием:
- Мне больно за тебя, Слоун… ну, за потерю ребенка. Но я не понял, чем могу помочь тебе теперь.
- Джордан как-то говорил мне, что ты невероятно страдал, когда тебя бросила жена, - Слоун замялась. - И он говорил, что ты что-то употреблял для снятия стресса…
Голубые глаза Лэнса сверкнули холодными, ледяными искрами.
- Что еще говорил тебе твой муж?
Слоун покачала головой.
- Больше ничего. Извини, если сказала что-то не так. Я только хотела спросить, не можешь ли ты мне помочь…
Лэнс прервал ее на полуслове:
- Очень жаль, Слоун, но ничем эдаким я помочь тебе не смогу.
В субботу, 27 февраля, в "Поло-клубе" должен был состояться большой прием, его устраивал каждый год профессиональный журнал "Поло".
На вечер приехали самые знаменитые игроки - пять из шести лучших в мире.
Был там и Томми, легендарный Томми Хичкок, который позировал скульптору Тому Холанду для бронзовой статуэтки переходящего мирового приза, что-то вроде Оскара для игроков в поло.
На званый вечер приехал Гонзало Перес, полновластный хозяин команды "Розги", по мнению профессионалов, лучший игрок года. В своей речи Перес особенно благодарил за помощь свою супругу и… лошадь. "Без них, - сказал аргентинец, держа статуэтку в руке, - мне бы никогда не добиться успеха". Специальное приглашение получил и знаменитый австралийский игрок Боб Скен, - и он горячо благодарил свою пятидесятилетнюю жену Элизабет, что вызвало бурю аплодисментов.
Знаменитостей было множество, всех не перечесть. Вечер проходил, как говорится, на очень высоком уровне.
За столом команды "Достойных" сидели Хильеры, Джордан со Слоун и Дасти с Яном. Супруги Хильер сохраняли вежливую невозмутимость, что не могли не почувствовать присутствующие. Лэнс на вечер не пришел.
Слоун без лекарств чувствовала себя плохо. С трудом удерживала дрожь в руках, каждый звук колоколом гудел у нее в голове. Она старалась вести себя непринужденно, но силы изменяли ей.
Единственное, чего она хотела в эти минуты, - уйти, как можно скорей уйти. Всю ночь ей тут не продержаться, это ясно.
- Слоун, ты хорошо себя чувствуешь? - участливо наклонилась к ней Дасти.
Шепот Дасти отозвался в голове гулким эхом.
- Все в порядке, я… я только должна на минуточку отлучиться.
- С тобой пойти?
- О нет, - поспешила возразить Слоун, - я справлюсь сама.
- Ты не очень хорошо выглядишь.
- Правда, мне что-то не по себе.
Джордан не мог не обратить внимания на ее состояние.
- Слоун, что-то случилось? - Он взял ее за руку.
- Почему ты думаешь, что непременно должно что-то случиться?
"Неужели не видно", - подумала Слоун.
- Нет, с тобой что-то происходит.
- Не волнуйся. Ты слишком близко к сердцу принимаешь всякие мелочи.
- Конечно, я ведь люблю тебя.
Слоун еле добралась до дамской комнаты, сердце готово было выскочить из груди. Слоун привалилась к стене, чтобы успокоить дыхание.
В сумочке лежал пузырек, в котором оставалось несколько таблеток барбитурата. Но Слоун так неловко открыла пузырек, что таблетки просыпались на пол.
Слоун взглянула на себя в зеркало - хуже не бывает. "Надо успокоиться, во что бы то ни стало. И выйти на свежий воздух".
Она постаралась проскользнуть к выходу так, чтобы Джордан не заметил ее. Холодный вечерний воздух не снял напряжения, но стало немного легче.
Вдруг услышала из темноты:
- Слоун?
Это был Лэнс. На нем были джинсы и спортивная рубашка - одежда явно не для званого вечера.
- Я ждал, что ты выйдешь рано или поздно. Это проявляется именно так, обязательно так.
- Что "это" и что "так"?
- Зависимость от таблеток, когда не можешь унять нервы и возникает ощущение, что тебе не хватает воздуха. Так?
Слоун кивнула.
Лэнс протянул ей маленький пакетик.
- Думаю, это поможет.
- Что здесь?
- Беннис. Не знаю, что принимала ты, но это - хорошее средство. Но, Слоун, никто не должен знать, что это ты получила от меня.
- Конечно.
- Даже Джордан Филлипс, обещаешь?
- Джордан - в первую очередь.
Лэнс удовлетворился ее ответом и отдал конверт в руки.
- Лэнс!
- Да? - обернулся он уже на ходу.
- Хильер выгонит тебя?
- Пока нет. Сейчас я получил только предупреждение.
Как только Лэнс скрылся из глаз, Слоун высыпала содержимое конверта на ладонь. Шесть капсул. Слава Богу, она переживет эту ночь.
Сидней, февраль 1988
- Доктор, этого не может быть, вы ошибаетесь, - Джилли была в полной растерянности от диагноза.
- Что вы, я не могу ошибиться, - спокойно ответил врач, продолжая писать, - срок вашей беременности - два месяца.
- Но этого не может быть: я принимаю таблетки.
- Миссис Кенион, должен вам сказать, что тут никогда нельзя быть уверенной на сто процентов. И вы совершенно напрасно надеялись, что вероятность беременности исключена. А потом, вы ведь живой человек, - признайтесь, иногда вы забывали принять лекарство.
- Да, наверно, вы правы.
"Господи, сколько ошибок в моей жизни! Особенно за последние годы - почему так? И их уже не поправить!"
- Что это? - спросила Джилли, рассматривая рецепт, который выписал ей врач.
- Витамины, - вам необходимо попринимать их сейчас, - врач посмотрел Джилли в глаза. - Вы ведь хотите родить ребенка, да?
- Пока не знаю, - пробормотала она.
Врач помолчал.
- Будете делать аборт?
- Может быть, мне надо все взвесить.
- Во всяком случае, до того, как вы решите окончательно, вам надо беречь и себя, и ребенка.
- Да, да, конечно, - послушно согласилась Джилли.
Но Джилли не собиралась становиться матерью. Она не хотела ребенка от Макса. Ей было совершенно ясно, что их супружество обречено. Нет, никаких детей…
Джилли шла как во сне. Куда? Все равно. Куда глаза глядят. На полпути она сообразила, что идет к своему отцу. Расскажу ему все, пусть он и не поймет ее. Но больше идти не к кому…
Джилли нашла отца на игровом поле. Играл он самозабвенно, не замечая никого и ничего вокруг. Наконец он увидел дочь. Снимая на ходу шлем, поскакал к ней. Джилли приветливо улыбнулась, дотя на душе было неспокойно. "И зачем я пришла? Наперед ясно, что он мне ответит".
- Зачем пришла? - спросил Флеминг, спешиваясь.