Он молча сделал несколько шагов и оказался в детской. Это был вариант спальни, выполненный с тем же купеческим шиком и размахом. По пронзительно-голубым стенам мчались яркие машины, битком набитые каким-то зверьем. Не то белки, не то зайцы, с явными признаками дебилизма, скалились, умноженные многократно. Уши, хвосты, зубы, банты. На потолке - такие же голубые обои, только с золотыми звездами. Там же - вырезанные из золотой бумаги солнце и луна. Темно-синие, прихотливо выкроенные и присобранные шторы с золотыми звездами, золотыми кистями и все той же золотой каймой, к которой у Вероники Валерьевны, видимо, было особое пристрастие. Покрывало на кровати тоже все в звездах и тесьме. Комната чисто прибрана, но Димкиных игрушек и аквариума с рыбками нигде не видно. На окне болтается такая же корзинка с цветами, как и в их спальне. Сергей подошел к шкафу и открыл его. Ни следа вещей. Скорее всего, они все-таки переехали. Он вышел из детской. Лика ходила за ним следом с расстроенным видом и, когда он тяжело сел на кухне - идти прилечь на кровать в такую спальню он просто не мог, - устроилась напротив.
- Сережа… Я тебя прошу - не расстраивайся так. В конце концов, не так все и плохо. Ну… что-то переделаем. Может быть, люстру поменяем… У них свои вкусы…
- я не понимаю только, зачем со своими вкусами они влезли ко мне домой! - взорвался Сергей. - Какого черта они это сделали?! Зачем?! И что ты хочешь сказать, что все не так плохо?! - Он вскочил и заметался по кухне. - По-моему, хуже не бывает!
Лика закрыла лицо руками. Полотенце упало, мокрые волосы рассыпались по плечам. Сергей почувствовал себя виноватым. Черт с ним, с "сюрпризом". В конце концов, она носит его ребенка. И если она будет лучше спать в этой кошмарной комнате, он согласен потерпеть.
- Тебе что, действительно это нравится? - тихо спросил он, пытаясь отнять ее руки от лица.
Но она только молчала, уворачиваясь от его настойчивых попыток. Тогда он прижал к себе ее мокрую голову и поцеловал спутанные, пахнущие шампунем волосы:
- Ну прости, ну, маленькая моя, прошу тебя, не плачь. Все будет, как ты хочешь…
- Как ты мог, ну как ты мог подумать, что мне это понравится? - Она наконец убрала руки и вперила в Сергея свои черные блестящие глаза. Слезы еще струились по ее щекам, и он поспешил поцеловать эти мокрые от слез щеки. - Нет, Сереж, правда? Я же все-таки современный человек, ведь так? Но ты пойми… - Она взяла его за руку. - Это ведь мои родители! Они хотели сделать нам подарок. У них свои представления о том, что красиво. Наверное, кучу денег вбухали в это… это… в этот дурацкий ремонт! И все только для того, чтобы нас обрадовать. Они не хотели ничего плохого!
- А что теперь мы будем делать? - Он немного успокоился и попытался трезво оценить произошедшее. - Если я сейчас начну все это срочно крушить, твои предки наверняка обидятся. А если не начну - тогда, боюсь, у меня съедет крыша. И очень быстро. Ну пойми ты, какой это для меня шок! И, черт возьми, они действительно вбухали кучу денег. И нужны еще две такие же кучи, чтобы от всего этого избавиться. Но зачем?! Я не пойму, зачем они это сделали?! Только этого мне сейчас и не хватало! - Он издал какой-то стон.
Они немного помолчали.
- Сереж, давай сегодня моим ничего не скажем, а? - Лика смотрела умоляюще. - Поживем неделю-две, чтобы думали, что нам понравилось, а потом все переделаем. Заодно и деньги появятся. Теперь ведь не нужно платить мне зарплату..
Этого только не хватало! Она собирается на свою сэкономленную зарплату переделывать то, что натворила в его квартире ее мамаша. Впрочем, теперь уже в их квартире. Сергей обреченно вздохнул:
- Давай борща поедим, что ли…
Лика засуетилась, закинула мокрые волосы на спину, стала доставать тарелки, ложки. Сергей взял у нее половник.
- Иди посушись, а то простудишься еще… Я сам накрою… Он споро и ловко накрыл на стол, подогрел борщ, разлил его по тарелкам. Вздохнул, достал из холодильника бутылку водки и плеснул в стакан. Покосился на дверь ванной - Лика все еще находилась внутри - и быстро выпил. От тарелки с борщом поднимался вкусный пар. Сергей не удержался и проглотил несколько ложек. Борщ был превосходный. "Лучше бы она ограничилась борщом", - еще раз вздохнул он.
Утро выдалось солнечное, яркое. Нина лежала, не торопясь вставать, хотя было уже не рано - стрелки часов перевалили далеко за девять. Интересно, море не успокоилось? Она умылась и сошла вниз.
- Все так же, - ответила Валентина Яковлевна на Нинин взгляд. - Штормит. Рая мне только что позвонила. Ниночка, а может вам в Ялту съездить? - неожиданно предложила она. - В санатории билеты продают в цирк. Димочке будет интересно… Я тут подумала и на свой страх и риск попросила Раю взять вам на дневное представление, на три часа. Только добираться нужно самим.
- Заодно и погуляем, - обрадовалась Нина. - Я Ялту плохо знаю - кроме набережной, нигде и не была.
- Что ты, Ниночка, - всплеснула руками Валентина Яковлевна, - это же красивейший город! Какие дома начала века! Стиль модерн в основном. Старая Ялта - это нечто особенное. Я сама в архитектуре не сильна, но модерн мне всегда нравился. Много сейчас реставрируют. И церкви есть чудные, есть, есть что посмотреть и кроме набережной. Только Димочке, я думаю, это пока не интересно. Вот если бы вы с Кирю-шей когда-нибудь поехали… А детям, конечно, лучше всего на набережной - там аттракционы, карусели, яхты стоят…
- Значит, решено! - Нина обрадовалась, что день не пропадет впустую. - Мы едем в Ялту. Сейчас схожу в санаторий, заберу билеты и поедем.
- Куда поедем? - С лестницы неторопливо спускался вниз заспанный Димка. - На море?
- В Ялту поедем. В цирк.
- У-р-р-а! - заорал Димка. - У-р-р-а! Где мои чистые штаны?
В Ялте было действительно здорово. Доехали быстро и безо всяких происшествий, хотя Нина после приезда ни разу не садилась за руль. Дорога была прекрасная - совершенно ровная, с четкой разметкой, удобная для водителя. Покружив в поисках стоянки, Нина ее не нашла и поэтому припарковала машину в боковой улочке возле набережной. "Не забыть бы где, - улыбнулась она про себя, - а то потом и не найдем". Правда, отсюда до цирка было довольно далеко - почти вся знаменитая Ялтинская набережная и еще немного, но Нина с Димкой никуда не спешили - выехали они с большим запасом. Димка останавливался возле каждой яхты, а от больших морских судов его было просто не оттащить. Из-за шторма их здесь стояло множество. Шторм не только не утих, но даже усилился, и вода местами перехлестывала через парапет набережной, пугая гуляющих. Нина никогда такого раньше не видела. Небо стало заволакивать тучами, и она пожалела, что так легко одела Димку.
- Дим, тебе не холодно?
- Нет, мам, - отмахнулся от нее Димка, разглядывающий теплоход.
- Ой, Дим, смотри, волны какие!
- Никто не купается, - резонно заметил Димка, - и мы не будем.
- Мы в цирк идем. - Нина потянула сына за руку. - Или не идем?
- Идем, идем…
Но снова они прошли только несколько шагов. Наконец Нина посмотрела на часы:
- Если мы сейчас же быстро не побежим, то никуда не успеем. Ты хочешь в цирк или нет?
- Я не знаю, - сознался Димка и тяжело вздохнул. - Я в этом цирке ни разу не был…
Нине стало стыдно.
- Там совершенно замечательно! Тебе понравится, - сказала она Димке и зажала его маленькую ладошку в свою. - Пойдем скорее.
Ему действительно очень понравилось. Разгоряченный невиданным зрелищем, в антракте он ел мороженое совсем как старик Хоттабыч, и Нина едва его остановила после третьей порции.
- Мы еще пойдем в цирк? - спросил он у матери, после того как представление закончилось и они вышли на улицу.
- Конечно, пойдем. Когда захочешь. - Нина улыбнулась.
- Я уже хочу!
- Подожди немного. - Она поправила выбившуюся из шорт футболку. - Вот домой приедем - там тоже есть цирк. Настоящий цирк, еще больше этого.
- Правда? И сразу пойдем?
- Ну, не сразу. Сначала отдохнем. - От чего отдохнем?
- От отдыха отдохнем! - Она поцеловала его в макушку. Что-то показалось ей не так, как всегда, но она приписала это тому, что сейчас хотела ему сказать. - И еще. - Нина серьезно посмотрела на сына. - Мне в больничку лечь нужно, Димыч. Ненадолго. Ты с тетей Васей побудешь.
- В какую больничку? Ты что, заболела, мамочка? А почему с тетей Васей? А папочка…
- Не заболела, а… так, - перебила его Нина. - Ты не волнуйся, Димыч. - Она ободряюще ему улыбнулась. - А с тетей Васей тебе хорошо будет. Ты же знаешь. А может, вы и в цирк с ней пойдете. И в зоопарк, и еще куда-нибудь…
- А сейчас мы куда пойдем? - Димка уже все понял. Больничка его нисколько не испугала. Они с мамой иногда ходят в больничку. Ему укол делали, и он не плакал! И вообще, это когда еще будет! Тем более, что мама и не заболела. Может, ей уколов и делать не будут. А с тетей Васей они пойдут в цирк. Обязательно пойдут. Он расскажет тете Васе, как в цирке хорошо, и она с ним пойдет. И вообще, с тетей Васей интересно. Она бы еще купила ему мороженого, а мама сегодня больше не купит…
- Давай пирожков поедим, - предложил он. - Знаешь, большие такие пирожки, вкусные.
- Чебуреки? - догадалась Нина.
- Ну, все равно, - согласился Димка, - пускай чебуреки! Они съели по огромному чебуреку в маленьком кафе на
набережной. Рядом были аттракционы - карусели, машинки, большая надувная прыгалка для малышни. Димка потянул ее туда. Сначала они катались вдвоем, но потом Нина почувствовала, что больше не может. Димка же был неутомим.
- Еще, мамочка! - упрашивал он ее.
И Нина сдалась. Она сидела на скамейке, и Димка каждые несколько минут подбегал к ней за денежной дотацией. "Кажется, мы никогда еще так весело не отдыхали, - подумала она, - я тоже в детстве могла кататься хоть два дня подряд". Уже начало смеркаться, и на аттракционах зажглись тысячи разноцветных лампочек. Акватория Ялтинского залива тоже была роскошно иллюминирована - горели огни набережной, рекламный неон бессчетного количества кафе и магазинов, огни на яхтах и пароходах мерцали и раскачивались по всей дуге залива, сколько хватало глаз. Нина засмотрелась на эту феерию и очнулась только тогда, когда Димка, откатавшись сразу три раза подряд на маленьких электромобилях, гордый собой донельзя плюхнулся рядом на скамейку.
- Мам, - выкрикнул он хрипло, - я знаешь, как рулил!
- Может, хватит? - спросила Нина. - Смотри, ты уже мокрый весь. - Она провела ладонью по его голове, потом залезла к нему под футболку. Так и есть - спина вся мокрая. И какая-то подозрительно горячая. - Нам еще домой ехать, - напомнила ему Нина, - и смотри, темно уже совсем. Ты есть хочешь?
- Не хочу. - Димка прижался боком, и Нина опять подумала, что он горячий. - У меня горло болит.
- Этого только не хватало! Дим, вставай сейчас же и пошли к машине.
Димка вяло сполз со скамейки, и в свете фонаря Нина увидела у него на щеках два лихорадочных красных пятна. Она коснулась губами лба - точно, температура. Да, еще возле цирка ей показалось, что он горячий! Точно! "Как я могла сразу этого не понять", - укоряла себя Нина.
Как и у многих маленьких детей, температура у Димки подскакивала мгновенно и была очень высокой. Ветер, дующий с моря, показался Нине сейчас слишком холодным и очень сильным. "Не нужно было его вчера тащить купаться, - с поздним раскаянием укоряла себя она, - вода, наверное, попала в уши. Да и сегодня - этот ветер, мороженое, карусели - все сразу".
- Лучше переулками пойдем. - Нина потянула Димку за руку. - Там хоть не так дует.
Димка сначала шел быстро, поспевая за матерью, потом стал тянуть Нину за руку, и она поняла, что нужно сбавить темп. Если он будет бежать за ней задыхаясь, будет только хуже. Она пошла, приноравливаясь к Димкиным маленьким шагам, но Димка тащился все медленнее и медленнее и наконец встал совсем.
- Я больше не могу, - просипел он и поднял на Нину глаза. Глаза были очень блестящие. Пятна на щеках, казалось, стали еще ярче.
- Димочка, миленький. - Нина села перед сыном на корточки. - Пойдем, пожалуйста! Совсем немного осталось.
- У меня голова болит, - прошептал Димка, - и горло… - и вдруг разразился кашлем, совершенно ни на что не похожим. Нина не слышала такого никогда. Это был даже не кашель, а какой-то страшный лай. Димка схватился за горло, в глазах его был ужас.
- Мам, - сдавленным голосом прохрипел он. - Мам, я задыхаюсь!
Она схватила его на руки. В переулке никого не было. Черт бы побрал этот переулок! Нужно было идти по набережной, раз уже Димка все равно заболел. Там хоть люди, и там она четко знала, куда надо повернуть. А сейчас она растерялась - может быть, они шли совсем не туда?
Димка обхватил ее руками, прижался, и она почувствовала, что паника отступает. Нужно идти. Нужно найти аптеку. Лучше всего было бы найти такси, но как назло, переулок словно вымер. Димка все сильнее повисал на ней. И зачем она надела босоножки на каблуках и узкую юбку? Будь она сейчас в джинсах и кроссовках, было бы намного легче. Она шла все медленнее, один каблук провалился в какую-то выбоину. Нина качнулась и чуть не упала. Димка снова раскашлялся своим страшным, лающим кашлем и захрипел. Она прижала его к себе изо всех сил, успокаивая:
- Солнышко мое, маленький мой… Еще чуть-чуть потерпи… Совсем чуточку… Сейчас придем.
Фары выхватили идущую качающейся походкой Нину из темноты, и раздался автомобильный сигнал. Какая-то машина затормозила сзади.
- Какие девушки! Что ж мы ходим тут одни!
Огромный, совершенно бандитского вида джип стоял посреди дороги как-то боком, перегораживая всю проезжую часть небольшой улицы.
- П-поехали покатаемся, лапуля? - предложил буквально вывалившийся из машины парень. - П-поехали добавим по коньячку!
С точки зрения Нины, эти два действия исключали друг друга. Она молча смотрела на молодого, намного моложе ее "качка", с очень короткой стрижкой, в шортах ниже колена, открывающих волосатые загорелые ноги, и в белой испачканной шелковой рубахе. Что же делать? А, все равно! Похоже, во всей Ялте, кроме этого человека, некому их подвезти. Парень разглядел наконец Димку, намертво повисшего на Нининой шее, и выдавил:
- Пардон, девушка…
Димка по-видимому захотел что-то сказать, но только снова захрипел и залаял.
- Ой, чево это с ним? - Хозяин джипа трезвел прямо на глазах. - Он чево… заболел?
- Да, пожалуйста, подвезите нас, - Нине показалось, что этот качок, напуганный Димкиным кашлем, сейчас развернется и уедет, оставив их одних на этой улице, которая ведет неизвестно куда. - Он мороженого поел, понимаете? Очень много сразу съел, понимаете? И вчера мы купались в шторм, он простудился. У него температура высокая, понимаете?
- Я тоже вчера купался. Все ништяк! - Качок протянул руку. - Вова.
- Нина.
- Мы в цирк хо… - начал было Димка и снова зашелся лаем.
Вова сорвался с места, засуетился.
- Во, блин, цирк! Сюда его давай, Нинок! - Он схватил с заднего сиденья черную кожаную куртку, расстелил ее и усадил Димку, завернув его почти с головой.
- У нас здесь машина недалеко, в переулке…
- Мама, мне дышать больно, - прохрипел Димка и заплакал, - мамочка…
Нина сама чуть не плакала. Вова, перегнувшись через спинку водительского места, качал головой.
- Какая там машина… Сдурела? Щас в больницу его бегом надо!
- В какую больницу? - Нину трясло, она все крепче прижимала к себе сына, пока Димка не завозился под курткой. - Ничего, ничего… - Она поглаживала его, и он немного успокоился. Только часто и тяжело дышал.
- Больница? Нормальная больница! Щас позвоним. Не плачь, Нинок, все путем… - бормотал Вова, разворачиваясь на узкой улице. Сильно тыкая пальцем в телефон, он набрал номер.
- Эдуарда Петровича, пожалуйста, - сказал он в трубку солидным баском и прошептал Нине: - Щас. Щас подойдет. Эдик? Але, Эдик? Это Вова. Ну, Вова… Помнишь? Ага!
Да, спасибо, зажило как на собаке… Да! Я тут с братаном одним щас приеду. Помочь надо. Не. Не огнестрел. Не знаю. Гавкает, как собака. Говорят, простудился. Да не, малой-совсем. На, поговори с ним. - Он ткнул трубку Нине.
- Эдуард Петрович, - начала Нина, - простите пожалуйста, что…
- Мы к вам обращаемся, - закончил за нее невидимый Эдуард Петрович. - Сами мы не местные. Вы по существу говорите.
- Температура высокая и дышит тяжело. Кашляет очень странно. Как лает. И задыхается.
- Все понятно. Судя по всему, ложный круп. Я хирург, а вам в детскую больницу нужно. Трубочку дайте Вове, пожалуйста.
Видимо, Эдуард Петрович объяснил, куда ехать, потому что Вова вдруг резко развернулся, не обращая внимания на такие мелочи, как возмущенные сигналы других водителей и разделительный газон, засаженный цветами, и рванул в обратном направлении.
- В детскую щас поедем, - сосредоточенно объяснил он, ревя сигналом, чтобы уступили дорогу. - Щас им Эдик там типа позвонит. Золотой мужик. - Вова повернулся к Нине, что было, по ее мнению, на дороге совершенно излишним, и подмигнул Димке, рыжая голова которого виднелась из-под куртки. - Не дрейфь, братан, все путем!
Джип лихо подкатил к зданию, на крыльце которого виднелась фигура в белом халате. Нина выпрыгнула из машины, обежала кругом и открыла дверь с Димкиной стороны. Вова разговаривал на крыльце с врачом, и врач качал головой, слушая Вовин эмоциональный рассказ. Нина потянула Димку на себя, он снова закашлял-залаял. Вова подбежал.
- Давай, я его… Валера, принимай!
Врач подошел и бережно принял Димку на руки, завернув его в прихваченное с собой байковое одеяло.
- Горячий какой…
- Ну, я порулил.
Нина благодарно обернулась:
- Спасибо, Вова. Может быть… - Она раскрыла сумочку. Вова все понял и обиделся:
- Ты меня расстроить хочешь! Так хорошо время вместе провели… Жаль, ближе не познакомились. - Он ухмыльнулся во весь рот. - Выздоравливай, братан, - помахал он Димке. Димка ничего не сказал, а Нина махнула Вове рукой.
- Здесь посидите минуточку. - Доктор устроил их на кушетку. - Сейчас я сестричку из отделения позову и займемся вашим хулиганом.
Доктор вышел, а Димка завозился, запутавшись в одеяле.
- Хороший ты мой. - Нина отвернула мешавший Димке край и уложила его выше на подушку. Внезапно рука ее нащупала что-то твердое. - А это еще что? - Она раскрыла одеяло. За пояс Димкиных штанов был заткнут большой черный пистолет с глушителем. Она машинально вынула его. - Дим, ты опять… - начала она, но, присмотревшись получше, почувствовала, что больничный пол уходит у нее из-под ног. Пистолет был очень большой и какой-то странно тяжелый. Он тускло блестел у нее в руке, и вид у него был совсем не игрушечный. Она рывком запахнула на Димке одеяло и с пистолетом в руке выбежала на крыльцо. Конечно, черного джипа уже не было. Она ведь сама видела, как он уезжал! Она вернулась к сыну. Димка тяжело дышал и смотрел на нее рыжими виноватыми глазами. Нина услышала в коридоре шаги - видимо, возвращался доктор с сестрой. Она мгновенно раскрыла свою сумку и начала лихорадочно втискивать в нее пистолет. Он был слишком большой и плохо помещался. Больше всего Нина боялась надавить куда-нибудь, чтобы он не выстрелил.
Доктор, пропуская вперед пожилую медсестру, кивнул Нине.