Шантел в ночной рубашке сидела на краю кровати и о чем-то задумчиво беседовала с Доном. Квин ощутил приступ ревности. Откуда взялась эта ревность и почему, он не понимал. Квин всегда был человеком, который сам любил пожить и давал жить другим. Если женщина, с которой у него был роман, обращала свое внимание на другого мужчину, он считал, что это ее право. Никаких длительных связей, никакой боли, никаких проблем. Ему удавалось так жить многие годы. Никогда раньше он не испытывал такого резкого удара в живот при виде женщины, беседующей с другим мужчиной. Но сейчас он ощутил этот удар, и это ему совсем не понравилось. Не понравилась ему и собственная реакция. Не в силах сдерживать себя, он подошел к Шантел и рывком поднял ее на ноги.
- Время для игр закончилось, - сказал он и потащил ее за собой.
- Отпустите мою руку, - с ненавистью проговорила она, когда они подошли к трейлеру.
Ларри бросился было к ней с платьем, но, увидев выражение лица Квина, отпрянул.
- Заткнитесь.
- Доран, я вас поняла, но если вы меня не отпустите, то я закачу такой скандал, который не приснится даже сумасшедшему. И вы будете много недель читать о нем в газетах.
- Закатывайте.
Она стиснула зубы.
- Ну, в чем у вас проблемы?
- В вас, леди. Для женщины, которая должна следить за каждым своим шагом, вы были ужасно разговорчивы с этим мальчиком.
- Это Дона вы называете мальчиком? Ради бога, он мой партнер и далеко уже не мальчик. Он на два года старше меня.
- От вашего вида у него задымились контактные линзы.
- Неужели вам не надоело повторять одно и то же? - Она вырвала руку и сама распахнула дверь трейлера. - Если вы честно выполняет свою работу, то у вас должно быть досье Дона Стерлинга и вы должны знать, что он только что обручился с женщиной, за которой ухаживал два года.
- И эта женщина находится в Нью-Йорке, очень далеко отсюда.
- Я это знаю. - Когда она убрала с лица волосы, шелк ее рубашки мягко зашуршал. - Он мне сказал, что хочет успеть на ночной рейс, чтобы провести с ней выходные. Он влюблен в нее, Доран, хотя, как мне кажется, вы не понимаете значения этого слова.
- Мужчина может любить другую женщину и в то же самое время желать вас.
Она захлопнула дверь трейлера и оперлась на нее.
- Да что вы знаете о любви? Что вы знаете о моем искреннем чувстве?
- Хотите узнать это? - Он уперся ладонями в дверь по обе стороны от ее головы. Ее глаза расширились от ужаса, но она не пошевелилась. - Хотите узнать, какие чувства вы возбуждаете в мужчинах? Настоящие чувства, мой ангел, а не те, о которых написано в сценарии. Вы уверены, что вам этого хочется?
Ее сердце билось где-то в горле. Ей безумно хотелось, чтобы он прижал ее к себе, затащил в постель, выпил до дна и измотал. Но это же безумие! Она не видела ничего, кроме бешеной ярости в его глазах. Если он ощущал по отношению к ней одну лишь ярость, то это не так плохо. Ей захотелось успокоить его.
- Отпустите меня, - прошептала она.
- Это хорошо, что вы меня испугались.
- Я вас не испугалась.
Он наклонился поближе:
- Но вы вся дрожите.
- Я дрожу от ярости. - Она прижала к двери влажные ладони.
- Может, и от этого. А может, оттого, что вы не совсем уверены, что произойдет дальше. Об этом ведь нигде не написано, да. Шантел? И вам теперь совсем нелегко включаться и выключаться.
- Пустите меня.
- Потерпите немного. Я хочу узнать, что вы чувствуете сейчас. - Его тело крепко прижалось к ее телу. - Я хочу узнать, чувствуете ли вы вообще что-нибудь?
Шантел поняла, что вот-вот потеряет голову; колени у нее подгибались. Если он сейчас дотронется до нее, обнимет и поцелует, она забудет обо всем на свете. Но разве могла Шантел сказать ему, что ощущает, поскольку то, что она ощущала, было против всех ее принципов? Ей хотелось, чтобы он обнимал ее, защищал, берег и любил. Но если она ему скажет об этом, он только усмехнется и просто возьмет все, что ему нужно. Ее уже один раз бросили, и она никогда, никогда не позволит, чтобы это повторилось.
Шантел вздернула подбородок и подождала, когда его губы окажутся в нескольких сантиметрах от ее губ.
- Вы ничем не лучше того человека, от которого должны меня защищать.
Он отступил назад, словно получил пощечину. На его лице она прочитала изумление, и ей захотелось прикоснуться к нему. Но вместо этого она прижалась к двери и стала ждать, что он будет делать.
- Оденьтесь, - сказал он и отвернулся.
Когда она ушла, он достал из холодильника пиво. Она была права. Квин открыл бутылку и сделал два больших глотка. Он хотел напугать ее, ослабить и овладеть ею. На его условиях. Если бы он мог убедить себя, что то, что произошло между ними, было результатом холодного расчета, он поверил бы, что она для него ничего не значит.
Он хотел сделать ей больно. Она лишила его душевного покоя, и он хотел нанести ответный удар. С помощью секса он хотел утвердить свое превосходство и отомстить ей за его бессонные ночи. Чувство недовольства собой было столь же непривычным и невыносимым, как и приступ ревности, который он ощутил ранее.
Он приказывал себе сделать шаг назад, а вместо этого прыгнул вперед и шлепнулся в грязь. В своей жизни он совершал поступки и видел вещи, от которых другие потеряли бы дар речи или упали бы в обморок. Но сейчас, впервые в жизни, ему стало стыдно.
Услышав, что она возвращается, он бросил бутылку в мусорное ведро. На ней были розовые полотняные брюки и жакет в цветочек. Она была холодной и сдержанной и ничем не напоминала ту тревожную, мятущуюся девушку, которую играла сегодня.
Не говоря ни слова, она прошла мимо него и положила руку на ручку двери. Но прежде чем она отрыла дверь, Квин выругал себя.
- Вы должны еще просмотреть несколько кадров, мягко сказал он. - Я не буду заглядывать в студию.
Мгновение она молчала. Потом, когда ее гнев рассеялся, вздохнула. Она ужасно устала, ее вымотали бесконечные дубли.
- Я уже просмотрела те, что снимались под дождем. Она повернула ручку двери, но его рука только крепче сжала ее.
- Шантел… - Ему хотелось извиниться. Он никогда ни перед кем не извинялся, но ему было ужасно неудобно перед ней. Он очень хотел загладить свою вину, но слова не шли. - Ничего. Пойдемте.
Они ехали домой в молчании, и его грызла совесть. Ничего, пройдет, уверял он себя. Это всего лишь одно из тех необычных ощущений, которые она в нем вызывала. Шантел выглядела измученной, хотя он помнил, что она была совсем другой. Да, она выглядела замечательно до того, как он…
"Какого черта я забиваю себе голову подобными мыслями", - выругался он про себя. Он должен делать свою работу, и если он перешел границу, то больше никогда не повторит этой ошибки. И забудем об этом. Он проводит ее в дом, убедится, что все двери заперты, а сигнализация включена. Потом можно будет и отдохнуть. Надо прочитать отчет своего подчиненного, которого он отправил разыскивать магазин, где была приобретена бумага, хотя прекрасно понимал, что никакого магазина тот не найдет. Надо ждать, когда преследователь совершит какую-нибудь ошибку. До сих пор он действовал очень продуманно, несмотря на всю свою психическую неуравновешенность.
Квин откинулся в кресле, когда лимузин проезжал в ворота, и пожалел, что не может сказать этого о себе.
Он предпочитал действовать под влиянием момента. Выйдя из машины, он не сомневался, что будет делать дальше. Взяв Шантел за руку, он повел ее вокруг дома.
- Что вы делаете?
- Сегодня пятница, и мне надоело всю неделю торчать в доме. Мы поедем в город и где-нибудь поужинаем. Он остановился у своей машины и кивнул агенту, охранявшему сад.
- А вам не приходило в голову, что мне не захочется ехать в город?
- Вы поедете туда, куда поеду я. - Он открыл дверь и попытался усадить Шантел в машину.
- Доран, я отработала в эту неделю шестьдесят часов и очень устала. Я не хочу идти в ресторан, где все посетители будут на меня пялиться.
- А разве я предлагал вам пойти в ресторан? Садитесь в машину, ангел мой. Не надо показывать своего недовольства моему сотруднику.
- Но я не хочу есть.
- Зато я хочу. - Он легонько подтолкнул ее и закрыл дверь автомобиля.
- Неужели никто никогда не говорил вам, что вы совершенно не умеете себя вести и вообще ужасный грубиян?
- Мне постоянно твердят об этом.
Он завел мотор и поехал по дорожке. Шантел взялась за ремень.
- Если вы разобьете эту тачку вместе со мной, продюсеры отрежут вам голову. - Сказав это, она подумала, что именно этого он и заслуживает.
- Нервничаете?
- Нет, Доран, я не нервничаю, вы меня просто раздражаете.
- Ну что ж, надо быть специалистом хоть в чем-то. - Он включил радио, и машину заполнил громкий пульсирующий рок.
Шантел закрыла глаза и сделала вид, что не обращает на Квина никакого внимания.
Когда машина остановилась, она даже не шевельнулась, решив демонстрировать ему полное безразличие. За окнами слышался рев машин, выезжавших за город на выходные. Она не имела ни малейшего понятия, где они, и сказала себе, что это ее не интересует. Квин открыл и закрыл свою дверь, но она не двинулась с места. Только открыла глаза.
Она увидела, что он идет к маленькому ресторанчику быстрого питания, и еле сдержала усмешку. Ей это совсем не понравилось. Дома ее ждал бокал вина и хрустящий салат с травами, фирменное блюдо ее повара. Бог знает, что там Квин несет в этом белом пакете! "Я просто не буду ничего есть", - сказала она себе. Пусть он делает с ней что хочет, но есть она не будет.
Закрыв глаза, она попыталась не обращать внимания на запахи, удивительно вкусные запахи, заполнившие машину. Он кинул на нее взгляд, улыбнулся и завел мотор.
И снова она не знала, куда они едут, но вскоре почувствовала, что дорога начала петлять, а гул дорожного движения стал затихать. Она расслабилась во время спокойной поездки при свете заката и чуть было не уснула. Только сейчас она поняла, что ей необходимо было уехать куда-нибудь, забыть о своей работе и о своем доме, а может, и о самой себе. И Шантел была благодарна за это Квину, но дала себе слово, что никогда в этом не признается.
Когда машина снова остановилась, она не двинулась с места. Ее распирало от любопытства, но она не открывала глаза. Ничего не говоря, Квин достал пакет и потряс его, чтобы запахи снова просочились наружу. Потом он вышел и закрыл за собой дверь.
В желудке у Шантел заурчало, напомнив о том, что ничего кроме тарелки фруктов и сыра, которые она съела на ланч, в нем не было. Он мог бы заставить ее съесть что-нибудь точно так же, как заставлял ее делать то, что она не хотела. Но нет, подумала она, снова заводясь, он просто вышел из машины, чтобы быстренько уничтожить то, что лежит в его пакете, и оставить ее голодной.
Открыв глаза, Шантел вышла из машины, с силой захлопнув дверь, и услышала, как этот звук отозвался долгим эхом. Она в изумлении огляделась.
Они забрались так высоко в горы, как она еще ни разу ни забиралась. Внизу на много миль протянулся Лос-Анджелес, сверкавший огнями. Солнце садилось, и Шантел увидела, что небесный купол окрашен в разные цвета. Темно-синий уступал место голубому, а тот розовато-лиловому и розовому, и все это отливало золотом. Над головой зажглась первая звезда, которая терпеливо ждала, когда к ней присоединятся другие. В кустах свистел ветер, но город, который она так хорошо знала, казалось, наслаждался покоем.
- Впечатляет, не правда ли?
Она обернулась и увидела, что Квин стоит, опершись на гигантскую букву "Г". Да это же надпись "Голливуд", поняла она и чуть было не рассмеялась. Шантел так часто видела ее, что даже перестала замечать. Из города надпись выглядела белой, прочной и, наверное, бессмертной. Но вблизи, подобно городу, который она символизировала, казалась почти иллюзорной. Буквы были большими и прочными, но какими-то грязноватыми и неустойчивыми. У основания они кое-где были покрыты граффити.
- Не мешало бы их подкрасить, - прошептала она.
- Нет, так будет честнее. - Квин отшвырнул ногой банку из-под пива. - Подростки приходят сюда, чтобы напиться, и с успехом справляются с этим делом.
Шантел наклонила голову:
- А вы?
- Ну, мне просто нравится открывающийся отсюда вид. - Он без усилия забрался на камни и уселся у основания буквы "Л". - И еще тишина. Если повезет, то здесь не услышишь ничего, кроме редких криков койота.
- Койота?
Не потрудившись даже скрыть свою усмешку, он порылся в пакете с едой.
- Хотите гамбургер?
- Гамбургер? Вы притащили меня сюда, чтобы угостить гамбургером?
- У меня еще есть пиво.
- Замечательно.
- Пиво уже нагрелось. Лучше выпейте его.
- Я ничего не хочу.
- Не хотите и не надо. - Он развернул гамбургер и с жадностью вонзил в него зубы. - У меня есть еще картофель фри, - сказал он с набитым ртом. - Для вас немного жирновато, наверное, но, надеюсь, он еще не остыл.
- Не знаю, как мне от вас отвязаться. - Она отвернулась от Квина и стала снова смотреть на город. Но, как назло, ветерок донес до нее ароматы еды. Рот Шантел наполнился слюной. Она тихонько выругалась и послала Квина Дорана к черту.
- Я понимаю, что такие женщины, как вы, питаются только икрой и шампанским, а от остального воротят нос.
Стремительно повернувшись, Шантел встала спиной к городу и закату. Квин почувствовал, что, видимо, допустил промашку. Она никогда еще не была такой красивой.
- Вы ничего обо мне не знаете, совсем ничего.
В ее голосе он ощутил горечь, и глаза его сузились.
- Первые двадцать лет своей жизни я переезжала из одного города в другой и ела грязными ложками из пластмассовых тарелок в мотелях. Когда нам везло и мы получали много денег за представление, нам удавалось пообедать в отеле. Если же удача от нас отворачивалась, мы питались крутыми яйцами и кофе. Так что не надо бросать в меня камни, Доран. Вы не знаете, что я и кто я. Вы знаете только ту женщину, которую я из себя сделала.
Он медленно поставил бутылку с пивом на камень позади себя.
- Ну-ну - тихо произнес он. - Вы же не сообщаете об этом в своей официальной биографии, так откуда я мог это узнать?
Шантел в изумлении смотрела на него. Что было в этом человеке такого, что она теряла в его присутствии контроль над собой? С чего это вдруг она вздумала исповедоваться перед ним?
- Я хочу домой.
- Нет, не хотите. - Голос Квина прозвучал не отрывисто-грубовато, как всегда, а очень мягко. Именно эта мягкость и разрушала всю ее оборону. - Здесь никого нет. Кроме нас с вами, Шантел. Давайте немного посидим и посмотрим на мир перед нами.
Не успев обдумать это предложение, Шантел шагнула навстречу Квину. Он встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться, и она безо всяких колебаний протянула ему свою. Сомнение возникло, когда их ладони соприкоснулись. Она вспомнила, что ощутила, впервые пожав эту сильную руку, подняла на Квина глаза и встретилась с ним взглядом. На мгновение они застыли на месте под быстро темнеющим небом. Потом он потянул ее наверх.
- Я хочу попросить у вас прощения. - Эти слова его самого удивили не меньше, чем ее.
- За что? - Она хотела было сделать шаг в сторону, но он поднял свою руку и откинул с ее лица волосы.
- За то, что произошло раньше. Не знаю почему, но в вашем присутствии я начинаю вытворять неизвестно что.
Она не сводила с него глаз.
- Тогда мы в расчете.
Ветер откинул с лица Квина волосы. Он знал, что в любой ситуации наступает момент, когда люди становятся честными друг с другом. Возможно, такое время наступило и для них.
- Шантел, я хочу вас. Я пытаюсь сдерживать себя, но у меня ничего не получается.
Ее хотело много мужчин, и многие объясняли ей это гораздо любезнее, чем он. Но от слов Квина у нее перехватило дыхание.
- Но я могу вас испепелить.
- Мне все равно.
- Так я и думала. - Она отвела взгляд, удивленная силой своего желания. - Квин, я не могу лечь с вами в постель.
- Именно это я и предполагал.
- Квин. - Она снова взяла его за руку, когда он сделал шаг назад. - Не знаю, что вы думаете о тех причинах, по которым я вам отказываю, но уверяю вас, вы ошибаетесь.
- Я не вашем вкусе, - сказал он, беря бутылку с пивом. - И человек не вашего круга.
Шантел выхватила у него бутылку и зашвырнула ее подальше. Пиво вылилось на камни еще до того, как бутылка разбилась.
- Не говорите мне, что я думаю. Не говорите мне, что я чувствую.
- Тогда скажите мне об этом сами. Он схватил ее и притянул к себе.
- Я не должна вам ничего говорить. Не должна ничего объяснять. О черт, мне хочется только покоя. Я хочу хоть на несколько часов избавиться от напряжения. И я не уверена, что смогу вытерпеть, когда меня будут снова сжимать со всех сторон.
- Ну хорошо, хорошо. - Его объятия тут же разжались. Гладя ее по спине, Квин прошептал: - Вы правы. Я привез вас сюда не для того, чтобы мы тут боролись. Просто вы сводите меня с ума.
- Давайте вернемся домой.
- Нет. Сядьте. Прошу вас, - добавил он, проводя губами по ее волосам. - Давайте побудем здесь еще часок, не пикируясь друг с другом. Съешьте гамбургер.
Он улыбнулся, усаживая ее рядом с собой. Шантел взглянула на пакет с едой и сдалась.
- Я умираю с голоду.
- Не сомневаюсь. - Он протянул ей пакетик с бумажными салфетками. Несколько минут они молча поглощали еду. - У вас было тяжелое детство?
Шантел в эту минуту открывала пакетик с солью, чтобы посолить картошку. Ее рука замерла.
- Нет, нет, совсем не тяжелое. И совсем не такое, как у других. Мои родители артисты. Более тридцати лет мы с ними разъезжали с представлениями, в которых пели и танцевали. Нас было шестеро, и мы исколесили всю страну, правда, в некоторых местах мы потерпели провал. Но моя семья… - Она улыбнулась, машинально потягивая пиво. - Она у меня замечательная. Делами занимался Трейс, он же лучше всех играл на пианино. Меня всегда приводило в отчаяние, что я никак не могла превзойти его в этом, как бы сильно ни старалась.
- Обычное подростковое соперничество.
- Разумеется. Без него жизнь была бы совсем скучной. Мы с Трейсом были так похожи, что не могли долго дуться друг на друга. Зато с сестрами у меня не было ничего подобного. Мы были просто частью друг друга. - Она отхлебнула пива прямо из бутылки и посмотрела на город, лежавший внизу. - И до сих пор остались такими. О боже, иногда бывает так трудно жить в разлуке с ними! Когда мы были маленькими, мы мечтали о том, что всю жизнь будем выступать вместе. - Она ощутила укол сожаления, что их мечты не сбылись. - А потом мы выросли.
- Что значит "выступать"?
Рассмеявшись, она слизнула соль с пальцев.
- Вы что, никогда не слышали о тройняшках О’Харли?
- К сожалению, никогда.
- Ну, если бы вы нас услышали, то испытали бы гораздо более сильное сожаление. Мы исполняли на три голоса популярные песенки и песенки из шоу в старомодном стиле.
- Так вы еще и поете?
- Доран, я не просто пою, я пою отлично.
- Но вы никогда не пели в своих фильмах.
Она пожала плечами: