- Всегда, когда я снимаю эти чертовы туфли, у меня сводит ноги. Она скривилась, выругалась и стала растирать свод стопы. - Я уверена, что высокие каблуки придумал тот же самый мужчина, что изобрел бюстгальтер.
- Но ведь вы носите их, - возразил он, а потом встал на колени и взял ее ногу в свои руки. - Где болит?
- Да, но… - Ее протесты замерли у нее на губах, когда он начал массаж. Сделав долгий, искренний вздох облегчения, она откинулась назад. - Божественное ощущение! Вы ошиблись в выборе профессии. В качестве массажиста вы бы заработали себе состояние.
- Вы еще не знаете, что я могу сделать с вашим телом.
Шантел открыла один глаз.
- Ограничимся ногами. Спасибо. Если бы я была выше на десяток сантиметров или Шон ниже, я могла бы во время съемок носить туфли без каблуков.
- Хочу сказать вам, что любовная сцена с ним выглядела очень искренне.
- Так и должно быть. - Смертельно уставшая, она открыла глаза. - Послушайте, мы же профессионалы. Эти сцены выглядят искренними, потому что мы хорошо их сыграли, а вовсе не потому, что мы испытываем друг к другу физическое влечение.
- А мне именно это и показалось. Особенно когда он положил руку на вашу…
- Спойте другую песню, Доран.
- Я думал, вы опять станете учить меня, как надо делать мою работу.
- А я и хочу, чтобы вы занимались своей работой, - бросила она, - а не цеплялись к человеку за то, что он хорошо делает свое дело.
- Да я просто проверяю его, ангел мой.
- Я не хочу, чтобы за моими друзьями и помощниками кто-то шпионил!
- Если вам нужен работник, который боится отдавить кому-нибудь ногу, то вы наняли не того человека.
- Мне уже приходила в голову эта мысль. - Она не могла понять, почему так быстро завелась, но его руки, которые медленно двигались вверх и вниз по ее стопе, делали то, чего нельзя было допускать. Она хотела, чтобы он закончил массаж и ушел. - Почему бы вам не пойти прогуляться, Доран? - Она выдернула ногу из его рук. - Вы не в моем вкусе. - Поднявшись, она обошла его. - Сдачу можете оставить себе.
- Отлично. - Он рассердился не меньше се, недоумевая, с чего это она так взвилась. Он знал, что на какое-то мгновение ощутил по отношению к ней какое-то мягкое и легкое чувство. Но оно ушло, как будто его и не было. На его место пришли гнев и желание, такое же сильное, как и гнев, и требовавшее физической разрядки. - Я хотел бы получить еще и премию.
И он схватил ее. Она знала, что нежным он не будет. Его рука вцепилась ей в волосы, а губы впились в ее рот. Она знала, что он будет вести себя бестактно. Но она не собиралась вступать с ним в связь и не собиралась признаваться себе в том, что ответит ему.
Ни один мужчина не мог ее удержать, если она сама того не хотела. Ни один мужчина не получал от нее того, чего она не хотела давать. Тем не менее он обнимал ее, а она не находила в себе сил оттолкнуть его. Кожа его лица на ощупь была грубой, а пальцы впились в ее кожу - так крепко он прижимал ее к себе. Ее реакция должна была быть простой, почти автоматической, но она не пыталась вырваться из его рук. Колени Шантел дрожали, но она не чувствовала этого. Все поглотило ощущение его губ на ее губах и потрясение от того, каким он был на вкус. Восхитительным. Ее губы раздвинулись и впустили его язык.
Квин редко думал о последствиях своих действий и еще реже подвергал сомнению веления своего инстинкта. Почувствовав желание дотронуться до нее и поцеловать, он так и сделал. И ему тут же пришлось заплатить за это. Он совсем не ожидал, что она такая нежная, гладкая, теплая. Он держал в своих руках не ходячий образ, а страстную женщину с горячей кровью. Познав на вкус и на ощупь ее губы, он понял, что хочет большего. Это была ловушка, и он в нее попался.
Квин отодвинул от себя Шантел, желая посмотреть на ее лицо, после того как она попробовала его на вкус. Ее глаза медленно открылись - такие темные, такие синие, что на мгновение он готов был пойти ради нее на все, хотя она не подозревала об этом. Он почувствовал, как желание переросло в боль, боль в неуверенность, и отстранился.
- Сегодняшний день прошел очень интересно, мой ангел. - И Квин понял, что не сможет забыть этот день. - Почему бы вам не попросить Мэта найти вам кого-нибудь другого?
Давно уже никто ее так не отталкивал. И ей стало очень больно, больнее, чем в прошлый раз. Но долгие годы тренировки и гордость помогли ей выпрямиться и ледяным голосом произнести:
- Если вы закончили изображать из себя покорителя женщин, то можете идти. - Она снова превратилась в ходячий образ, еще до того, как успокоился ее пульс. - Если я услышу, что кому-нибудь нужен охранник для пуделя, я дам ему вашу визитную карточку.
Но тут зазвонил телефон, и Шантел повернулась к аппарату. Она сняла трубку и, бросив взгляд через плечо, увидела, что Квин открыл дверь. Вздернув подбородок, она поднесла трубку к своему уху.
- Слушаю.
Голос был слишком знакомым и еще более пугающим.
- Я ждал весь день, чтобы поговорить с вами. Вы такая красивая, такая возбуждающая. Весь день я представлял себе, как мы…
- Когда вы прекратите донимать меня? - закричала Шантел, потеряв над собой контроль. - Оставьте меня в покое!
Она собиралась уже бросить трубку, но Квин вырвал трубку из ее рук.
- Не сердитесь, - слух Квина резануло отчаяние в голосе мужчины, и он напрягся. - Я люблю вас. Я могу сделать вас счастливой, такой счастливой, какой вы никогда не были.
- Мисс О’Харли будет гораздо счастливее, если вы от нее отстанете, - спокойно произнес Квин. - Перестаньте беспокоить ее.
Наступило долгое молчание, и Квин услышал, что человек на другом конце стал дышать тяжелее.
- Вы ей не нужны. Ей нужен я. Ей нужен я… - Голос все повторял и повторял это, пока связь не прервалась.
Квин спокойно положил трубку. Шантел стояла к нему спиной, но через мгновение повернулась.
Он понял, что она приложила все усилия, чтобы за те минуты, что он разговаривал по телефону, взять себя в руки. Но ее кожа была такой же белой, как и вся комната.
- А я подумала, что вы уже ушли.
- Я ушел. - Он из принципа никогда не извинялся за свои поступки, но не из-за убежденности в том, что никогда не ошибается, а потому что думал, что извинения - это признак слабости. На этот раз он решил подойти как можно ближе, но не переходить черту. - Послушайте, чтобы избавиться от этого типа, нам вовсе не надо любить друг друга. Я терпеть не могу бросать дело незаконченным. Так что давайте просто забудем о том, что было.
Шантел не переносила компромиссы, как и Квин терпеть не мог приносить извинения. Но еще меньше ей нравилась мысль уйти отсюда в одиночестве. Чтобы удовлетворить свою потребность в защите и свою гордость, она вежливо улыбнулась:
- А разве между нами что-то было?
Он оценил ее находчивость и коротко кивнул.
- Разумеется, ничего. Пойдемте-ка лучше домой.
Глава 4
Шантел уже давно поняла, что право на личную жизнь и слава несовместимы. И чтобы добиться второго, надо пожертвовать первым. Если она ужинала с другом в каком-нибудь тихом месте, на следующее утро об этом писалось в газетах. Если она танцевала с какой-нибудь знаменитостью, фотографии и публикации об этом появлялись еще до того, как замолкал оркестр. Если верить прессе, ее жизнь была полна мужчин, диких, испепеляющих романов и утомительных приключений. Она относилась к этому спокойно. Она была также достаточно умна, чтобы понимать, что если она будет грубой с папарацци и начнет воевать с ними, то ее репутация и фотографии станут совсем не лестными. Поэтому она всегда старалась им угодить (до определенных пределов, конечно) и производить на публику впечатление гламурной и невозмутимой женщины.
Но прослушивающее устройство на ее телефоне и охранники у ворот были совсем другим делом. Они никак не вписывались в сладкую шелково-алмазную тайну, которой она себя окружила. Если бы у нее был выбор… Всякий раз, когда эта мысль приходила ей в голову, Шантел стискивала зубы и напоминала себе, что выбора у нее нет.
Она должна быть благодарна Квину. Конечно, признать этот факт было очень трудно, но она понимала, что должна сделать это. После звонка в ее гримерную все прекратилось, не стало ни писем, ни цветов, ни шепчущего голоса в трубке. Она убеждала себя, что должна испытывать облегчение. Но вместо этого она все время ждала, не случится ли еще чего-нибудь.
В течение недели она была слишком занята, чтобы думать об этом. На несколько часов она с головой погружалась в роль Хейли и ее проблемы. Пока шли съемки, трудно было думать о собственных делах. Работа всегда спасала ее в трудные периоды жизни. И она надеялась, что спасет и на этот раз.
Но вот наступила суббота. Съемки шли нормально, и непредвиденных вызовов не ожидалось. Обычно в субботу утром она любила несколько часов поваляться в постели, наслаждаясь покоем и комфортом, которые, судя по газетам, были частью ее каждодневной жизни.
Но сегодня она проснулась в семь часов. Разозлившись, она приказала себе снова уснуть. Но в семь пятнадцать она поймала себя на том, что смотрит в потолок и напряженно думает о том, что ее ожидает. В таком состоянии не уснешь. А ведь все уверены, что красивая гламурная женщина спит до полудня, после чего ей делают массаж и маски для лица. Она и сама поверила бы в это, если бы не была актрисой.
Сбросив покрывало, она прошла в кабинет, смежный с гардеробной. Из всех комнат ее дома только в кабинете можно было узнать о другой стороне ее жизни. Мебели в кабинете было много, но она была проста и функциональна. Ткань для штор была, вероятно, привезена из Парижа, но обстановка комнаты производила впечатление четкой организации и продуманности. Письменный стол был куплен не только за свою дороговизну и красоту, но и потому, что был удобен для работы. Шантел часто работала за ним. И использовала компьютер, который там стоял.
Да, у нее были агент и личный менеджер, команда журналистов и помощников, но Шантел стремилась сама управлять своей жизнью, своим бизнесом. Она знала, сколько у нее денег на счете и сколько она получает за каждую картину. Она аккуратно подшивала в папки листы всех своих контрактов. И она не просто подшивала их, а внимательно читала.
Она подошла к столу и, не посмотрев в свой толстый ежедневник и на стопку листков с телефонными посланиями, которую оставляла горничная, взяла толстую пачку бумаг. Это были три сценария, которые она еще не успела просмотреть. Съемки "Чужих" когда-нибудь закончатся и чем раньше она начнет думать о следующем фильме, тем меньше времени будет сидеть без работы.
Шантел вернулась в спальню, устроилась в постели, бросив под спину подушки, и, положив первый сценарий на колени, сказала себе, что будет работать до восьми часов, когда ей приносят кофе. Она очень быстро поняла, что первый сценарий совершенно безнадежен. В самой истории была какая-то изюминка, но в основном вся ее роль сводилась к тому, что ей, обнаженной, придется переходить от одной страстной сцены к другой. Шантел не была ханжой, но она вовсе не хотела использовать свое тело для того, чтобы помочь продать посредственный фильм. Кроме того, ей уже надоело играть женщин-вамп или жертв. Она отбросила этот сценарий и взялась за другой. Он захватил ее с первой же страницы.
Это была комедия. Наконец-то кто-то прислал ей умную вещь, в которой ей не придется полагаться исключительно на свою сексуальность. Диалоги в этой комедии были остроумными, сюжет делал неожиданные повороты, от которых она громко хмыкала. Шутки были не только примитивными, но и строились на игре слов, и Шантел понимала, что здесь ей будет где развернуться. Ее героиня все время попадала в дурацкое положение и кончала тем, что падала лицом в грязь. Шантел это ужасно понравилось.
"Огромное спасибо тебе, Мэт". Прочитав половину сценария, Шантел прижала его к груди. Он понял, что ей хочется сняться в такой роли, которая никак не соответствует образу, с таким старанием созданным ими за последние шесть лет. Конечно, это рискованная затея. Захотят ли люди платить, чтобы увидеть, как она шлепается лицом в грязь? Шантел откинулась на подушки, подтянула колени и снова углубилась в чтение.
Когда в дверь постучали, она была полностью поглощена сценарием. Она машинально ответила и засмеялась, представляя, кем ее героиня выбирается из очередной передряги.
- Наверное, что-то очень смешное, - заметил Квин.
Шантел резко подняла голову, и смех в ее глазах сразу же сменился раздражением Как плохо, подумала она, что он так хорошо выглядит.
- Жаль, что я не зарядила пистолет.
- Неужели вы смогли бы пристрелить человека, который принес вам в постель завтрак?
Он подошел к кровати, поставил ей на колени поднос, а потом преспокойно уселся рядом. На нем были футболка и потертые джинсы, и его, похоже, совсем не волновало, что его теннисные туфли оказались на коврике ручной работы.
- Что вы читаете? - спросил он, вытянув ноги и закинув руки за голову.
- Биржевой отчет.
- А, да, я тоже всегда хохочу над ним.
От подушек исходил ее запах, сексуальный, экзотический и возбуждающий Она была еще слегка помятой после сна, а волосы неряшливо свисали на плечи и спину. Но даже при ярком утреннем свете он не смог отыскать ни единого изъяна в ее лице. На ее плечах выделялись только две тонкие бретельки, а на груди маленькая полоска кружев. Он вспомнил то, о чем не должен был вспоминать, что он ощущал, когда прижимал ее к себе и целовал, пока у него не помутился разум. Квин взял с подноса тост и потянулся за джемом.
- Угощайтесь, - пробормотала Шантел, борясь с желанием отодвинуться.
- Спасибо. - Он наклонился над подносом и намазал джем толстым слоем на тост. Его дыхание теплой волной коснулось обнаженного плеча Шантел, она застыла и напомнила себе, что терпеть его не может. - Я уже говорил, у вас огромная кровать?
- Когда мне принесут счет за стирку коврика, я вычту его из вашей зарплаты. - Делая вид, что не обращает на него никакого внимания, Шантел взяла кофейник и налила себе кофе.
- Зачем я вам понадобилась, Доран?
Он откусил кусочек тоста и молча посмотрел на нее. Его губы медленно, очень медленно растянулись в улыбку.
- Не напрягайтесь, - сказала она и отхлебнула кофе, который оказался слишком горячим.
Почувствовав, что обожгла язык, он решила, что он не просто не нравится ей. Он ей противен.
- Задайте глупый вопрос, - начал он, наливая себе кофе.
- Послушайте, я очень занята, так что. если…
- Да, я уже это заметил.
- Мне надо прочитать несколько сценариев.
- И что, среди них есть хорошие?
Шантел глубоко вздохнула. "Некоторые мужчины отличаются повышенной тупостью, - напомнила она себе. Быть может, если я его рассмешу…"
- Если хотите знать, то один такой есть. И я хочу дочитать его сегодня утром, так что, если у вас ко мне какое-то дело…
- А в этом сценарии вы снова над кем-то издеваетесь?
Терпение, приказала себе Шантел. С идиотами надо быть терпеливой.
- Так уж случилось, что это комедия.
- Комедия? - Квин хмыкнул и выпил свой кофе. Вы собираетесь играть в комедии?
Ее глаза сузились.
- Не увлекайтесь, Доран.
- Ну, подумайте, мой ангел. У вас не такое лицо, чтобы бросаться в него тортами.
- Здесь вместо торта грязь.
- Что?
- В этом сценарии героиня падает лицом в грязь.
Он выудил из тарелки с фруктами кусок дыни.
- Хотел бы я на это посмотреть.
- Надеюсь, ваше желание разделят несколько миллионов зрителей. - С естественной грацией она вытащила салфетку из кольца и протянула ему. - Вы ведь, в конце концов, обыкновенный человек, не правда ли?
- Да, совершенно обыкновенный, - легко согласился он.
- А теперь скажите мне, почему вы явились сюда утром, уселись с ногами на мою кровать и запустили руки в мой завтрак?
- Это входит в мои обязанности. Отличный кофе.
- Я передам вашу похвалу повару. Теперь переходите к делу.
- А вы не хотите что-нибудь съесть?
- Доран!
Он достал маленькую папку и открыл ее.
- Я принес вам парочку предварительных отчетов, думаю, они вас заинтересуют.
- Отчетов о чем?
- О Ларри Вашингтоне, Амосе Лири, Джеймсе Брюстере. Нашлось кое-что и о вашем гримере и шофере.
- Шофере? Вы что, изучали материалы, касающиеся Роберта?
Аппетит у нее пропал, и она села в кровати повыше. Квин увидел темно-розовый шелк под кружевами и подумал, какой длины ее сорочка.
- Ничего более странного в жизни не слыхала.
- Ангел мой, неужели вы не читаете детективы? Преступником всегда оказывается тот, кого меньше всего подозревают.
- Я плачу вам не за то, чтобы вы изображали из себя Шерлока Холмса, и, черт побери, если вы будете копаться в биографии таких людей, как Роберт и Джордж, я вас уволю.
Немного подумав, Квин съел ягодку клубники.
- А вы никогда не замечали, как ваш Роберт на вас смотрит?
Кружева поднялись и упали в такт ее дыханию. Шантел кокетливо наклонила голову:
- Все мужчины так на меня смотрят, милый мой.
Он долго смотрел на нее, а потом отхлебнул кофе. Даже ему было трудно определить, когда она играет, а когда ведет себя естественно.
- Поскольку мне нужно было с чего-то начать, я решил начать с тех людей, которые находятся к вам ближе всех. Только не говорите мне, что вы и Мэта подозреваете. - Он ничего не ответил, и она снова взглянула на него.
- Вы шутите. Ведь Мэт…
- Такой же мужчина, как и все, - закончил за нее Квин. - Вы ведь только что сказали, что все мужчины одинаковы.
Шантел в ярости схватила поднос и плюхнула его на колени Квину. Из чашек выплеснулся кофе.
- Послушайте, надо все это прекратить. Я не допущу, чтобы вы шпионили за людьми, которыми я дорожу, и нервировали их. Мэт мой самый близкий друг, и мне показалось, что он и ваш друг.
- Это не имеет отношения к делу.
- На этом наше дело прекращается. Звонков больше не было и писем тоже.
- Целых сорок восемь часов.
- Для меня достаточно и этого. Я заплачу вам за сегодняшний день, и мы…
В эту минуту телефон, стоявший у кровати зазвонил, и слова замерли в горле у Шантел. Не осознавая этого, она схватила Квина за руку, и их пальцы крепко переплелись.
- Пусть трубку возьмет прислуга, - прошептал он. - Не паникуйте. Если это он, поговорите с ним спокойно. Постарайтесь затянуть разговор, тяните как можно дольше. Нам нужно время, чтобы засечь номер.
Зажужжал интерком, и Шантел вздрогнула.
- Соберитесь, Шантел. Вы справитесь с этим.
Стараясь выровнять дыхание, Шантел произнесла;
- Да?
- Вам звонит какой-то мужчина, мисс ОХарли. Он не говорит своего имени, но утверждает, что у него к вам очень важный разговор. Сказать ему, что вы не можете подойти?
- Да, я… - Но тут ее запястье сжала рука Квина. - Нет, я отвечу. Спасибо.
- Тяните время, - повторил Квин. - Пусть говорит подольше.