– Мне жаль, что он травмирован, но я не люблю его.
– Правда?
Она посмотрела ему в глаза:
– Как я могу любить его, если мне нужен только ты?
Он долго изучал выражение ее глаз и наконец спросил:
– Даже после вчерашнего вечера, когда я был намерен выгнать тебя?
– Да.
Он был бледным, напряженным и расстроенным.
– Прости. Я должен был доверять тебе.
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить улыбку.
– Все мы ошибаемся.
– Простишь меня?
– Да.
– Я хочу, чтобы ты осталась и была рядом со мной на балу.
– Конечно. С удовольствием.
– Спасибо. – В его голосе слышалось облегчение, но выражение его лица оставалось мрачным. – Теперь возвращайся к себе на примерку бального платья.
Зейл смотрел ей вслед, пока за ней не закрылась дверь. На мгновение он ощутил себя покинутым. Ему было приятно находиться рядом с ней. Она ошиблась, сказав, что она – не та, кто ему нужен. Ему пора бы уже ослабить контроль и перестать видеть все в черно-белом свете. Пора открыться, повзрослеть, измениться… ради нее. Он вспомнил, как доверчиво она прижималась к нему во сне. Ему хотелось, чтобы так было каждую ночь. Хотелось жениться, жить с ней, иметь детей…
Ханна стояла в примерочной комнат королевы в узком белом платье в греческом стиле, которое никак не застегивалось.
И никто ничего не говорил.
Ни леди Андреа, сидевшая в углу с записной книжкой, ни Камилла с Терезой, стоявшие у дальней стены, ни Селин, маячившая за спиной у Антона Пьера, парижского дизайнера, прилетевшего накануне утром с платьем для бала и свадебным платьем.
Все молчали – но что можно было сказать?
Изящное облегающее шифоновое платье должно было легко спадать белой волной, но вместо этого ткань топорщилась под мышками, а молния на спине не застегивалась.
– Втяните живот, – сказал Антон Пьер, изо всех сил дергая застежку вверх. Выражение его лица было неодобрительным.
– Я и так стараюсь, – ответила Ханна, вздрогнув, когда замок защемил кожу на ее спине.
– Еще, – настаивал модельер.
Она вскрикнула – замок снова захватил кожу.
– Ой! Мне больно.
Антон Пьер недовольно всплеснул руками:
– Если уж это платье вам мало, в свадебное платье вы тем более не влезете. Ваши бедра и грудь просто огромны, ваше высочество. Что вы ели?
– Я мало ем, – ответила Ханна, зная, что за последние несколько дней она сбросила как минимум два килограмма.
– Что за чушь! Спорю, что в последнее время вы налегаете на масло и конфеты, ваше высочество. Я уже несколько лет одеваю вас, и вы всегда просили, чтобы я говорил вам правду. Так скажу вам честно – вы растолстели. У вас лишний жир. – Он ущипнул ее кожу под бретелькой бюстгальтера. – Вам нужно срочно сбросить пять килограмм, иначе вы не сможете надеть свадебное платье. Я шил его для принцессы, а не для слона.
– Убирайтесь! – Голос Зейла так прогремел на всю примерочную, что одно из зеркал задребезжало. – Убирайтесь, Пьер, пока я лично не вышвырнул вас отсюда. – Затем он повернулся к леди Андреа: – Как вы можете позволять модельеру так разговаривать с ее высочеством? Где ваша преданность и лояльность? Вам, пожалуй, тоже следует собрать вещи и улететь домой вместе с месье Пьером.
Леди Андреа едва сдерживала рыдания.
– Простите, ваше величество. Я как раз хотела вмешаться…
– Когда? – перебил Зейл. – Я стоял за дверью и все слышал. Когда вы собирались вмешаться? Как далеко вы позволили бы ему зайти?
Леди Андреа покачала головой, утирая слезы.
– Больше ни слова. Собирайте вещи, – приказал Зейл. Он повернулся к Селин, Камилле и Терезе: – А вы трое? Что скажете в свое оправдание? Почему никто из вас не защитил ее высочество?
Глаза Селин расширились от ужаса.
– Я должна была это сделать, ваше величество. Но я побоялась.
– Почему?
Селин перевела взгляд на Ханну и обратно на Зейла:
– Я думала, что не имею права, потому что месье Пьер – знаменитость, любимый модельер принцессы Эммелины… – Ее голос стих. – Мне тоже собирать вещи?
Зейл посмотрел на Ханну, стоявшую на табурете и прижимавшую к груди расстегнутое платье.
– Пусть ее высочество принимает решение насчет вас. А теперь попрошу вас всех удалиться. Я хочу поговорить с принцессой Эммелиной наедине.
Когда все ушли, Зейл подошел к Хане:
– Дай руку.
Она протянула ему руку, и он помог ей спуститься с табурета на пол.
– Повернись, – приказал он.
Она повернулась. Он расстегнул молнию, и платье упало к ее ногам.
– Как ты могла позволить ему так разговаривать с тобой? – гневно проскрежетал он.
– Я должна быть худой… – прошептала она.
– Чушь. Ты отлично выглядишь – я не вижу в тебе ни единого изъяна.
Ее глаза наполнились слезами.
– Да, но дизайнеры предпочитают очень стройных моделей – на них одежда всегда смотрится лучше.
– Мне плевать на одежду. Меня интересуешь ты.
– Правда?
– Неужели не видно? С тех пор как ты приехала, я не могу оторваться от тебя.
– Я думала, это признак здорового сексуального влечения.
– Все так, но я всегда мог контролировать свое влечение – пока не встретил тебя.
– Ты говоришь так, как будто это проблема.
– Так и есть. Я горжусь своим самообладанием, но ты бросила ему вызов – и постоянно бросаешь вызов мне самому. Но я рад – это только доказывает силу моих чувств к тебе. – Он вздохнул, и его лицо снова помрачнело. – И как только Пьер посмел так разговаривать с тобой? Я чуть не поколотил его! Мне до сих пор хочется догнать его и сбить с него спесь.
Он был зол – страшно зол и не похож на самого себя, всегда сдержанного короля Зейла Патека.
– Но как же сегодняшний бал? Мне нужно что-то надеть.
– Не проблема. Я знаю одну местную модельершу, которой Антон Пьер в подметки не годится.
– Ты думаешь, она все исправит?
– Не только исправит, но и улучшит. Ева сделает из этого, на мой взгляд, скучного платья нечто потрясающее. Ведь ты – потрясающая женщина и заслуживаешь такого же платья.
Ее сердце подпрыгнуло. Зейл только что назвал ее потрясающей – так ее отец называл ее покойную мать. Это слово она всю жизнь хотела услышать.
– Спасибо.
Он привлек ее к себе, и их губы соединились в медленном, жадном поцелуе. Его руки скользнули к ее бедрам. Он был возбужден, но после очередного долгого поцелуя мягко отстранил ее:
– Мне надо сделать несколько звонков, чтобы разыскать Еву – иначе у тебя не будет платья на сегодняшний вечер.
Она одарила его озорной улыбкой:
– Не беспокойся. Я пойду голой.
– Только попробуй, – прорычал он.
Ханна засмеялась. Когда он ушел, она бросилась на кровать и радостно потянулась, вспоминая, как Зейл ворвался в примерочную и выгнал Пьера. Это было похоже на сцену из фильма – Зейл Патек, прекрасный принц, прискакал на белом коне, чтобы спасти принцессу от злодея. Вдруг телефон в ящике ее стола зажужжал – ей пришло сообщение. Она знала, что оно от Эммелины. Нутром чуяла. Но на этот раз ей не хотелось знать, что скажет ей принцесса.
Прошла минута, затем другая. Наконец Ханна нехотя достала телефон. Сообщение действительно было от Эммелины.
"Я не приеду в Рагуву. Свадьба отменяется. Когда вы уедете, я все расскажу Зейлу. Напишите мне сообщение, когда будете уезжать. Простите".
Ханна заморгала, перечитала сообщение – и почувствовала, что все рушится и летит в пропасть. Ее усилия были напрасны. Эммелина не выйдет замуж за Зейла. Зейл будет обижен и безмерно зол. Она перечитывала сообщение снова и снова, но оно оставалось все тем же. Эммелина не приедет. А ей, Ханне, нужно уезжать. Нет, она не может сделать это сейчас, за несколько часов до бала. Она не может так унизить Зейла. Но она уедет завтра же утром.
Глава 14
Вечером, за три часа до бала, Ханна лежала на массажном столе – ей делали шведский массаж. Свет был приглушен, горели свечи, играла тихая инструментальная музыка. Это был сюрприз, организованный для нее Зейлом, но она была слишком взвинчена, чтобы получать удовольствие.
– Вдохните поглубже, – ласково сказала массажистка, втирая ароматное лавандовое масло в напряженные плечи Ханны. – Теперь выдохните. Медленно, еще медленнее. Хорошо. Еще раз.
Ханна старалась делать то, что ей говорили, но ей было трудно расслабиться.
Она ненавидела Эммелину. Зачем она отправила ее сюда? Ханна не должна была соглашаться даже на один вечер этой игры. Если бы только она не села на самолет! Если бы только отказалась участвовать в этом обмане!
– Ваше высочество, – сказала массажистка, разминая ее плечи, – забудьте обо всем. Думайте только о дыхании. Постарайтесь отключиться от всего на ближайшие полчаса и просто наслаждайтесь моментом.
Наконец каким-то чудом ей удалось расслабиться в умелых руках массажистки. Но как только она вернулась в ванную, чтобы принять душ, беспокойство обрушилось на нее с новой силой.
Ханна всегда гордилась своим умением решать самые сложные задачи, которые подкидывал ей ее требовательный босс, шейх аль-Кури. Он сменил более десятка секретарш, прежде чем нашел Ханну, которая свободно говорила на четырех языках и легко управлялась с нескончаемыми делами, которыми ей приходилось заниматься. Она блестяще справлялась со всем, о чем он просил ее. Организовать конференцию по защите окружающей среды с участием сотрудников нефтяных компаний? Не проблема. Устроить благотворительный турнир по поло в Дубае, а потом в Буэнос-Айресе? Легко.
Ханна обожала сложные задачи. Единственным, чего она отчаянно хотела, но не могла сделать, было защитить Зейла от надвигающихся на него бед. От правды.
Ева, рагувийский дизайнер, переделала платье Ханны, украсив его вышитыми цветами из драгоценных камней на лифе и аметистовыми лепестками, спускавшимися по бедру к ее ногам. На бал Ханна надела туфли без задников, украшенные камнями спереди. Ее светлые волосы были собраны в высокую прическу и заколоты шпильками с цитринами и аметистами. В ее ушах были длинные прямоугольные серьги из розового золота, бриллиантов и аметистов, на запястье – браслет, и, опираясь на руку Зейла, она чувствовала себя настоящей принцессой.
– Ты прекрасна, – сказал Зейл, когда они остановились в дверях банкетного зала, украшенного зимними декорациями и массивными ледяными колоннами. – Просто богиня.
Ханна просияла:
– Не знаю, что и ответить.
Зейл, одетый в черный фрак, белую рубашку, белый жилет и галстук, тоже выглядел потрясающе – особенно когда улыбался.
– Просто скажи "спасибо", – ответил он с улыбкой.
Зал был украшен огромными ледяными скульптурами и деревьями, покрытыми инеем и гирляндами из миниатюрных белых лампочек. Единственным цветовым пятном посреди этой белизны были элегантные платья дам в фиолетовых, пурпурных и сиреневых тонах.
– Ну и как тебе? – спросил Зейл, когда они уселись за стол.
– Просто волшебно. Я чувствую себя принцессой из сказки.
– Из какой именно?
– Из "Золушки". – Ханна слегка коснулась одного из аметистовых цветов на поясе платья. – Ева взмахнула волшебной палочкой – и я превратилась в принцессу на твоем балу.
Лакеи в форме наполнили их бокалы шампанским.
– За мою принцессу, – поднял бокал Зейл.
– За моего короля, – ответила Ханна, чокаясь с ним.
– Интересно, все ли рагувийские короли женились на принцессах? – спросила она, ставя бокал на стол. – Ни один из них не женился на… простолюдинке?
– За прошедшие двести лет это случилось лишь однажды, и тому королю пришлось отказаться от трона.
– А почему невеста обязательно должна быть королевской крови?
– Наша монархия ведет свою историю от королевского рода, которому около тысячи лет, и народ Рагувы долго боролся за сохранение монархии, хотя сейчас мы, как и Брабант, являемся конституционной монархией.
Ханна нахмурилась:
– Неужели в вашей конституции прописано, что король должен жениться на особе королевских кровей?
– Да.
– И ты не мог бы жениться на простолюдинке?
– В таком случае мне пришлось бы отказаться от трона.
– И ты этого не сделал бы?
– Не смог бы.
– Почему?
– Я никогда не поставлю свои личные интересы выше интересов моей страны.
Она провела пальцем по ножке бокала, глядя, как пузырьки поднимаются на поверхность.
Даже если бы Зейл любил Ханну Смит, он бы ее не выбрал.
– А ты когда-нибудь встречался с простой девушкой?
– Все мои подружки были простыми девушками. Ты моя первая принцесса.
Но и она не была настоящей принцессой. На сердце Ханны стало еще тяжелее. Вдруг Зейл встал и протянул ей руку:
– Позвольте пригласить вас на танец, ваше высочество.
Оркестр начал играть до боли знакомую Ханне любовную песню, которую она часто играла на гитаре в юности.
– Твоя любимая песня, – пробормотал Зейл, привлекая ее к себе.
Ее бросило в жар. Откуда он знал? А потом, когда его рука легла на ее спину, согревая ее через тонкое платье, она вспомнила, что он имеет в виду Эммелину. Но Эммелина не приедет. Все кончено. Завтра рано утром она незаметно исчезнет, оставив ему записку. Он возненавидит ее, да и она никогда не простит себе то, что обманула его.
– Ты чудесно танцуешь, – прошептала она.
– Потому что ты – моя идеальная партнерша.
Она подняла голову и сразу же утонула в глазах Зейла.
– Ты сегодня щедр на комплименты.
– Я счастлив.
Он действительно выглядел счастливым – его карие глаза лучились.
– Я рада.
– Выходи за меня замуж, Эммелина.
– Мы же и так собираемся пожениться.
– Я снова делаю тебе предложение. Давай начнем сначала – не ради наших семей и стран, а ради нас самих. Выйдешь за меня замуж?
Ее глаза наполнились слезами, и она заморгала:
– Ты меня удивляешь.
– Я должен был сделать это с самого начала.
– Не знала, что ты такой романтик.
Он посмотрел ей в глаза:
– Это означает "да"? Или тебе нужно время подумать?
Ее сердце сжалось. Как она может отвергнуть его?
– Да.
Он улыбнулся широкой, совершенно неотразимой мальчишеской улыбкой:
– Слава богу. Я порой думал, что ты оставишь меня одного у алтаря.
Он поддразнивал ее – но она внутренне дрожала, зная горькую правду. Зейл ощутил мурашки на ее руках и притянул ее поближе к себе:
– Тебе холодно?
– Немного.
Она крепче прижалась щекой к его груди – и вспомнила "Золушку". В этой сказке волшебство кончилось, когда часы пробили полночь. Карета превратилась в тыкву, Золушкино платье – в лохмотья, а она сама снова стала никем. Песня кончилась. Зейл поднес руку Ханны к губам и поцеловал ее пальцы:
– Спасибо.
Она посмотрела на него, на его прекрасное лицо, которое так глубоко запало ей в сердце.
– Ты когда-нибудь любил по-настоящему?
– Да.
– И она была простой девушкой?
Он кивнул.
– И что случилось?
– Мои родители умерли, и я стал королем.
– И тогда ты расстался с ней?
Он снова кивнул и нежно откинул локон с ее лица.
– Было больно, – признался он, – но я должен был порвать с ней. Иначе я не был бы сейчас здесь с тобой.
Зейл увидел, что ее щеки порозовели, а цвет ее глаз стал сапфировым от навернувшихся слез. Она никогда еще не была такой прекрасной – и в то же время такой ранимой и хрупкой – со дня приема в честь их помолвки. Но он понимал, что она была измотана прошедшей ночью – они оба мало спали.
– Смотри, вон наши друзья, – сказал он, указывая в дальний конец комнаты и беря ее за руку. – Пойдем поздороваемся.
Весь вечер он представлял ее разным людям – членам правительства, парламента, важным персонам со всех уголков мира. Но теперь он вел ее к близким друзьям, людям, которых Эммелина любила. Это были греческий принц Ставрос Каллас и его невеста, блистательная греческо-английская наследная принцесса Деми Ноулз. Принц Ставрос приходился Зейлу двоюродным братом и с детства дружил с Эммелиной. Когда Ставрос сделал Деми предложение, Эммелина была счастлива – она много лет общалась с Деми. Они с ней часто бывали вместе в элитных ночных клубах Европы.
– Эти двоих ты наверняка знаешь, – сказал Зейл. – Может, ты представишь меня им?
Эммелина не ответила. Она смотрела в пол, и он заметил страх в ее глазах.
– Ваше высочество, – дразнящим тоном проговорил он, – сделайте мне честь…
Эммелина улыбнулась, но ее лицо было напряжено. Она протянула руку Ставросу:
– Я очень рада снова увидеться с тобой.
Ставрос посмотрел на руку Эммелины, потом на Зейла, снова на Эммелину и, наконец, медленно взял ее за руку.
– Я тоже, – смущенно ответил он. – Отлично выглядишь, Эммелина.
Зейл нахмурился, Деми тоже была в замешательстве. Вдруг выражение ее лица прояснилось.
– Ах, Эми, теперь я поняла! Ты потешаешься над американцами с их странными замашками. Ты же только что вернулась из Палм-Бич, с турнира по поло. Говорят, там было полно народу.
– Да, – вежливо согласилась Эммелина. – Вы здесь надолго?
За вопросом Эммелины последовало неловкое молчание, и даже Деми нахмурилась.
– До вашей свадьбы, разумеется, – растерянно ответила она. – Если только ты не решила исключить меня из числа подружек невесты.
Ставрос и Деми озадаченно переглянулись. Зейл взял Эммелину за руку – она дрожала.
– Нет, – ответила Эммелина, нарушая тягостное молчание. Она улыбалась, но явно нервничала. – Не говори ерунды. Как я буду выходить замуж без тебя?
Ставрос улыбнулся, а Деми обняла Эммелину. Но Зейла было трудно обмануть – он понимал, что с Эммелиной что-то не в порядке.
Они отошли в сторону.
– Все нормально? – тихо спросил Зейл.
Она покачнулась:
– Мне нехорошо.
– Я вижу. – Он обнял ее за талию и повел через узкую дверь, спрятанную в стене зала, в маленькую комнатку, где он подхватил ее на руки и уложил на кушетку, стоявшую в углу.
Она лежала с закрытыми глазами, не двигаясь.
– У тебя слабость?
Она кивнула.
– Тебе что-нибудь принести?
Из-под ее ресниц потекли слезы.
– Ничего.
Зейл вызвал лакея:
– Бренди и воды, пожалуйста.
Лакей быстро вернулся с бокалом бренди и водой. Зейл протянул бокал Эммелине:
– Выпей, тебе полегчает.
Она села, вытерла слезы и сделала глоток обжигающей жидкости, затем еще. Зейл поднялся.
– Теперь тебе лучше?
– Да.
Но ее зубы стучали, и она все еще была бледна. Зейл снял пиджак, накинул его на ее плечи, а сам встал перед холодным камином.
– Ты не узнала их, – резко сказал он. – Ты до сих пор не знаешь, кто они.
Она подняла голову и посмотрела на него из-под опущенных ресниц:
– Не знаю.
– Но ты же пожала руку Ставросу! Вы с ним дружили в детстве.
– Я… я поставила тебя в неловкое положение.
– Нет. Дело не в этом. Я просто не понимаю – как ты можешь не знать их?
Она сидела, сконфуженно опустив голову, и молчала. Но Зейлу не нужны были извинения – он хотел ответов.