- Итак, - мой голос кажется мне хриплым. - Не имеет значения, но я все-таки спрошу… Сколько девушек ты изнасиловал? Последней была горничная. Ты ударил ее по голове бутылкой и затащил в свой номер двенадцатого апреля тысяча девятьсот девяносто четвертого года, - болтаю без умолку и чувствую прилив удовольствия, наблюдая за тем, как удивление перерастает в ни с чем не сравнимое потрясение. - Ты - чертов маньяк, ты в курсе? - скрещиваю руки на груди. На моих губах играет улыбка. - А еще ты нереально везуч. Ой. То есть, был, - прикрываю рот рукой и вскидываю брови, изображая невинность.
Его вид души меня убивает. Они все такие смешные в эти моменты.
- Я… эээ… - Дэвид с трудом понимает, откуда я знаю такие закрытые за семью печатями тайнами его жизни. - Кто ты такой, твою мать?
Я отталкиваюсь от внедорожника и с устрашающей медлительностью приближаюсь к призраку. Он громко сглатывает и делает шаг назад.
- Я - Кара Небес, - выговариваю напускным, зловещим голосом и растягиваю губы в дьявольской улыбке. - И я пришел, чтобы отправить твою душу в Ад.
Я вижу и чувствую каждой клеточкой своего сознания и тела, как душу Дэвида сражает страх. Он громко сглатывает и вновь отходит от меня.
- Не надо , - с его уст срывается бессвязный лепет. - Не надо. Не надо. Не надо! - под конец он трясется и кричит, как законченный псих. Я едва сдерживаю себя оттого, чтобы не разразиться громким смехом. - У меня есть деньги!
Не сомневаюсь. Ведь сколько же своих грехов он скрыл благодаря им.
Дэвид тянется рукой к карману своих брюк, но пальцы погружаются сквозь его призрачную плоть.
- Проклятье , - шепчет он.
Склонив голову вбок, я наблюдаю за ним.
- Я… можно же договориться? - Дэвид поднимает на меня сверкающие от дикого страха глаза. - Я могу заключить с тобой сделку?! Я сделаю все, что скажешь! Пожалуйста! Я не хочу в Ад! Только не Ад… Пожалуйста, - толстяк падает на колени и подползает ко мне.
Я выгибаю бровь и смотрю на то, как ничтожен этот бывший человек.
- Ты что, шутишь, придурок? - говорю я с некой циничностью. - Я же сказал, что ты мертв. МЕРТВ!
Дэвид стонет и опускает голову.
- Я не хочу в Ад… - он рыдает и всхлипывает.
- Это не ко мне, приятель, - я отхожу от него и вновь смотрю на часы. - Все, тебе пора валить в мир иной.
Душа нервно оглядывает себя. Затем переключает вопросительный взгляд на меня.
- Что это? - он ошеломлен, потому что чувствует притяжение ко мне. Не физическое, не подумайте.
Его влечет в мою сторону, и он сходит с ума от непонимания, почему так происходит. Несмотря на сопротивление, призрак медленно придвигается ко мне с противными шуршащими всхлипами. Я раскрываю руки и жду, когда он, наконец, приблизиться достаточно, чтобы принять его в себя и отправить на тот свет.
Через несколько мгновений Дэвид проходит сквозь меня, и последнее, что я вижу, - его отчаянный взгляд. А затем он растворяется в воздухе, словно пыль.
Дэвид исчез.
Но появилось кое-что другое.
Последствия того, что я пропустил через себя плохую душу.
Я морщусь и закрываю глаза. Нет. Это не боль. Но мне неприятно от этого ощущения так же, словно я чувствую как раз таки боль.
Когда мы забираем хорошие, неиспорченные грехами души, то испытываем приятные ощущения, как в сексе. Эйден, я уверен, кончает каждый раз, когда отправляет на тот свет очередную милую старушку, или ребенка, или священника. Я же вынужден захлебываться в дерьме, которое остается после плохих душ.
Я всегда их получаю. Ну ладно, почти всегда.
Волна холода окатывает меня с головы до ног, и я сильно вздрагиваю.
Чем хуже душа, тем хуже оправляться после нее.
Признаться, Дэвид был не таким уж и козлом, потому что спустя несколько минут я ощущаю прежнюю бодрость и готовность затащить какую-нибудь цыпочку в свою постель.
Я помню, как хреново было, когда мне пришлось забирать душу серийного убийцы. Ох, вы еще не знали? Дайморт-Бич - тот еще городок. Готтэм нервно курит в сторонке.
Я возвращаюсь к внедорожнику и сажусь в него. В последний раз смотрю на место аварии и лежащее тело. Сколько грязи. Сколько крови. Дэвид Пинч заслужил такую смерть.
Завожу мотор и трогаюсь с места.
***
Анна
Я едва не засыпаю за рулем, когда подъезжаю к колледжу. Мистеру Россу Картеру приспичило вызволить меня из дома глубокой ночью и провести с ним время в его кровати. Нет. Тогда я не жаловалась, но из-за него чуть не проспала на учебу. Россу плевать на это. У него есть работа, и этого достаточно, чтобы прожить.
К сожалению, мне повезло не так сильно, и я должна учиться, чтобы вырваться из Дайморт-Бич и уехать как можно дальше отсюда, устроиться на работу, влезть в долги, как самый обычный человек.
Господи. Кого я обманываю?
Мне предначертано сгнить в этом городе.
С оптимистическими мыслями я заглушаю мотор "Джипа" и выползаю из него, захватив рюкзак и куртку. Надеваю ее, как только оказываюсь снаружи. Дерьмо. Давно не было так холодно. И это странно. Другие не увидят в этом апокалипсиса, но я знаю, что несет в себе подобный и резкий перепад температуры.
В этом холодном воздухе, просочившимся в мои легкие, чувствуется что-то зловещее.
Я укутываюсь в кожаную куртку и двигаюсь к западному корпусу, где с минуты на минуту должна начаться лекция по социологии.
Рядом с входом вижу, - о мой бог, - как Эйден Картер целует Джейн Мортис. Господи, нет. Он не просто целует ее. Он буквально засасывает ее в себя! И это смотрится так горячо, что будь у меня член, он бы встал.
Я начинаю смеяться, так громко, что влюбленная парочка отстраняется друг от друга и пялится в мою сторону. Эйден супится , а Джейн краснеет. Я останавливаюсь на секунду, широко ухмыляюсь и отсалютую им двумя пальцами. Эйден берет Джейн за руку и уводит ее с глаз моих долой. Будь у меня настроение, я бы последовала за ними, чтобы поиздеваться над братом Росса.
Когда парочка исчезает, я оглядываюсь по сторонам. Студенты с энтузиазмом украшают здание колледжа снаружи. Похоже, им плевать на дикий холод. Они странные. Чудилы. Зачем им это надо? В смысле, зачем начинать подготовку так рано? Праздник Спасения пройдет только через неделю.
Как будто нет ничего значимее этого дня. Как будто в этом есть какой-то смысл - напоминать о дне, когда зло ушло из города, оставив за собой гору трупов и море отчаяния. Почему никто из них не может просто забыть о Дне Спасения? Вычеркнуть навсегда из своей памяти и жить дальше с надеждами, что такое больше никогда не произойдет.
Если на то пошло, то этот праздник должен быть в честь нашей семьи - семьи Гарнер, ведь мы спали Дайморт-Бич от тьмы, окутавшей его.
Моя десять раз прабабушка пожертвовала жизнью во имя благополучия этого города. Она прогнала древних демонов, даруя жителям спасение и мирную жизнь без страха, что следующее мгновение может стать последним. Но об этом никто не знает. История в учебниках умалчивает о том, что наш род даровал Дайморт-Бич новую жизнь. Безопасную жизнь. Люди думают, что это легенда. Но как же они ошибаются.
Нельзя извлечь выгоду даже из этого дурацкого праздника… Жесть. Если бы все узнали о геройской славе рода Гарнер, я и мать не ютились бы в крохотном доме и не считали копейки, называемой ее зарплатой. Нас бы почитали. Любили. Уважали. Ублажали.
Если бы о нас знали.
Мама говорит, что так будет лучше. Чем меньше им известно, тем крепче они спят.
Да, она права. Но этот праздник, который я бы хотела отмечать со всеми почестями, осыпанная лаврами … Идиотские мечты. Но разве мы не заслужили хотя бы чуточку благодарности? Наш род на протяжении вот уже нескольких столетий защищает Дайморт-Бич от зла, какое только может существовать в этом мире. А его полным-полно, поверьте.
Элеонор Гарнер - великая и незабвенная - избавила жителей этого города от существ, порожденных самой Тьмой , которые выкупали души у ангелов смерти и истязали их, обрекая на вечные скитания по миру живых. Когда-то эти твари устроили здесь апокалипсис и собирались распространить этот хаос по всему миру. Но Элеонор предотвратила Ад на земле ценой собственной жизни. Ее силы поглотили ее, превратив в пепел. Но с тех пор Дайморт-Бич в безопасности.
И пока что по сей день.
Только теперь благодаря нам с мамой.
Мы оберегаем город от непрошенных гостей.
Бывало ли с вами такое, что вы теряете свои мысли? Что-то в одно мгновение заставляет вас перестать думать, и вы застываете на ровном месте прямо посреди забитого людьми коридора от какого-то странного, необъяснимого ощущения потерянности?
Я не могу думать и лишена возможности шевелиться, но ясно чувствую что -то будоражащее и зловещее в воздухе. Я не способна сделать даже вдох, и от нехватки кислорода начинают неистово пылать мои легкие.
Что происходит ?
Меня будто парализовало.
Холодно. Просто дико холодно, и когда я с судорожным выдохом избавляюсь от последнего воздуха, все замирает. Студенты, неразборчивый гул их голос, стрелки больших настенных часов… Я слышу лишь то, как громко и глухо бьется мое сердце в груди.
И вдруг из ничего, откуда-то издалека, появляется тьма. Она стремительно минует расстояние и густым вихрем окутывает меня. Я не осознаю, как начинаю вертеться вокруг своей оси, чтобы уследить за ее движением. За считанные мгновения чернота обволакивает окружающее пространство, и во мраке я вижу расплывчатые силуэты, от которых мне хочется убежать. Но я не могу. Некуда бежать.
От тьмы веет могильным холодом, ее острые языки касаются моей кожи, жаля и отравляя сознание смутными образами.
Мне страшно.
Никогда прежде не происходило ничего подобного. И я бы подумала, что схожу с ума, если бы не знала, что тьма намного ближе ко мне, чем можно себе представить.
До меня доносится едва уловимый шепот. Он говорит неразборчивые вещи на языке, которого я не знаю, и никогда не слышала ранее. Но почему-то у меня возникает непреодолимое желание идти вперед, туда, где тьма еще глубже и непрогляднее.
Я чувствую толчок в спину и делаю шаг. Резко опускаю взгляд и вижу, как от моего движения снизу поднимается облако искрящегося пепла.
Я будто в Аду.
Меня колотит от страха, и я громко сглатываю. Снова делаю шаг. Мои кулаки крепко сжаты. Я готова принять на себя удар и атаковать, если понадобится, и даже если не знаю, с чем имею дело. А именно так и есть.
Я понятия не имею, что это за хрень.
Я двигаюсь дальше, оставляя за собой тлеющие следы. Я оборачиваюсь, но по-прежнему наблюдаю мрак.
Мой взгляд цепляется за чей-то силуэт в нескольких футах. Я вновь сглатываю болезненный комок нерешительности, застрявший в горле. Любопытство охватывает меня, и я неосознанно возобновляю свое движение.
Я приближаюсь к фигуре, которая стоит неподвижно. Теперь могу видеть светлые волосы, которые развивает тьма. Эта девушка моего роста.
Что за чушь?
Я осторожно протягиваю дрожащую руку и касаюсь плеча незнакомки. От моих пальцев вспыхивают искры, и они молниеносно тлеют, сливаясь с окружающей тьмой.
Девушка начинает медленно оборачиваться.
У меня перехватывает дыхание, когда в чертах незнакомки, стоящей напротив, я узнаю свои глаза, свои губы, свой нос… Но это будто извращенная версия меня. Мрачная, холодная, бледная, как мертвец. И глаза. В них словно сгустилась все зло этого треклятого мира. Они черны, и их необъятная тьма затягивает меня в воронку, вселяет цепенящий , чудовищный ужас.
Другая я смотрит на меня, гипнотизируя своим застывшим пронзительным взглядом, и я вновь не могу шевелиться.
А затем ее белые губы с кровавыми трещинками начинают произносить слова, которые превращаются в удивительной мощи крик, пробуждая лихорадочную дрожь во всем теле. Дрожит даже моя душа. Я кричу в ответ, но от того, что становится дико больно в ушах, к которым тут же прижимаю ладони и сгибаюсь пополам.
Внезапно тьма рассеивается. Другая я исчезает, как и мрак. Я вновь вижу студентов, и их разговоры доносятся до меня сквозь громкий звон в голове.
Медленно выпрямляюсь и теряю равновесие. Пытаюсь удержаться на ногах, но запинаюсь об одну из них и начинаю падать вниз. Я готовлюсь встретиться затылком с кафельным полом, однако кто-то идущий сзади ловит меня.
- Эй, ты в порядке? - голос парня адресован мне. - Тебе плохо?
Я не могу ответить, так как все внутри меня продолжает сжиматься от всепоглощающего страха.
Я видела тьму не просто так.
И в этой тьме была я.
Это знак.
Определенно, знак…
- Э-э-эй, - парень ставит меня на ноги и встает передо мной.
Что-то грядет.
Я должна немедленно рассказать о своем видении маме.
Прямо сейчас.
- Ты точно в порядке? - голос парня слышится отчетливее.
Я должна ответить ему, чтобы он отстал, и уйти.
Он выше меня, и когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него, в глазах стремительно темнеет, и я вновь отклоняюсь назад, но больше не могу контролировать свое тело и свое сознание.
- Черт, - это последнее, что я слышу перед тем, как упасть в обморок.
СЕДЬМАЯ ГЛАВА
Эйден
Я с огромным трудом вставляю ключ в замочную скважину. Джейн не перестает ласкать языком мою шею. Я тяжело вздыхаю. Хочу взять ее с силой прямо здесь , на пороге.
Как только мне удается захлопнуть дверь за нами, я бросаю ключи на пол. Приподнимаю Джейн за бедра. Она без слов обвивает ногами мою талию и виснет на мне, будто обезьянка. Моя маленькая, милая обезьянка. Мы неистово целуемся, словно загнанные на необитаемый остров, отчаявшиеся и одинокие, без надежды на спасение. У нас есть только мы, и это разжигает в нас пламя стать единым целым, чтобы выжить.
Я не помню, чтобы целовал кого-то так. Даже Джейн. Настолько страстно, грубо, невозможно, горячо!
Джейн извивается в моих руках. Я просовываю язык глубже в ее рот, затем ласково прикусываю нижнюю губу, и она стонет. Громко. Когда моя рука поднимает вверх по ее шикарной ноге, я дотрагиваюсь до края ее черного чулка. Ммм… кружево. Мне нравится целовать ее и прикасаться пальцами к бархатной коже стройных бедер. Нравится трогать ее, исследовать, как раньше… но сейчас я делаю это намного грубее, чем раньше. Почему? Потому что я скучал за ней. Просто чертовски сильно. И я хочу быть грубым. Не хочу сдерживать себя. Я буду диким с ней.
Джейн выгибается, она дышит часто и томно. Я усаживаю ее на стол, не прекращая ласкать и покусывать эти сладкие губы. Срываю резким движением с нее черные кружевные трусики. Ее темные глаза затуманены. Она целует меня настойчивее, и я теряюсь в ее хрупких пальчиках, расстегивающих ремень на моих джинсах. Джейн хватает мой член рукой, оттягивая ткань боксеров.
Мы отстраняемся, оба понимая, как сильно желаем друг друга. Я так возбужден, что еще несколько непринужденных движений, и могу кончить прямо сейчас.
- Пожалуйста, - шепчет она мне в рот. - Войти в меня.
Моя девочка раздвигает ноги шире, как бы зовя меня, приглашая к себе, и ложится на спину. Я спускаюсь ниже, целую внутреннюю часть сначала одного бедра, затем другого. Провожу языком по раскаленной нежной коже. Дотрагиваюсь до лобка. Она чертовски идеальна.
- Пожалуйста, - Джейн приподнимается на локтях.
Меня не нужно просить еще раз. Я приспускаю джинсы и боксеры. Приближаю Джейн за ноги ближе к себе, а после резко вхожу в нее. Мы издаем синхронный восторженный стон от сладкого проникновения моего члена в ее киску. Я начинаю стимулировать клитор пальцем, продолжая двигаться в ней. Мне нужно, чтобы мы кончили одновременно.
Любимая вновь роняет голову на стол. Она выгибает спину сильнее, пока я довожу ее до экстаза. Джейн стонет громче, когда я начинаю двигаться в ней быстрее.
- Боже, Эйден! - выкрикивает она.
Джейн изнемогает в ожидании оргазма. В ожидании нашего с ней непревзойденного, мать его, оргазма. Уверен, моя малышка никогда не забудет это.
Что можно делать после двух часов секса? Не представляю другого варианта, как снова заняться им. Особенно, если речь идет о Джейн. Я не могу насытиться ею. Наша разлука была чертовски болезненной и долгой. Даже имея других девушек, я вспоминал о Джейн. Нет. Не так. Я всегда думал о ней. И только о ней. Моей Джейн.
Я покрываю робкими поцелуями каждый участок ее обнаженной кожи. Сейчас она сидит голая, на ее теле - не застегнутая белая рубашка. Я ласкаю языком ее соски, слушая тихие стоны , и это самый прекрасный звук на свете. Джейн цепляется в мои руки, ведь я мучаю ее своей медлительностью.
Сколько раз я довел ее до оргазма? Пять раз? Шесть? Но это же моя девочка. Ей этого недостаточно.
Мне нужно повалить ее на кровать. Я так и поступаю. Умещаюсь между ее ног. Мой дружок готов войти в нее. Он всегда готов. Джейн открывается мне шире и смотрит в мои глаза умоляющим взглядом. Ей не хватило. Она жаждет продолжения.
Хорошо.
Одним резким толчком я вхожу в нее, на всю глубину.
Джейн вскрикивает.
- Я скучал за тобой , - снова совершаю толчок.
Она прикусывает губу, и это сводит меня с ума.
- Ты хоть представляешь, как я скучал, - я замираю в ней на миг.
Джейн извивается, она стонет от наслаждения.
- Да-а-а-а, - ловит ртом воздух, пока я заполняю ее всю. - Еще, пожалуйста! Эйден! Еще…
Она хватается руками за белые простыни, продолжает кусать свои губки, и я тихо рычу на грани того, чтобы превратиться в обезумевшего зверя. Я больше не в силах терпеть. Это, черт, безумно хорошо. Я не могу сдерживать стоны. Мы издаем звуки удовольствия в унисон.
Грудь Джейн приподнимается. У нее второй размер. Даже немного больше. Это прекрасно. Идеально. Ее соски хотят, чтобы я вновь облизал их.
Но Джейн настолько тугая, что я не сдерживаюсь, запрокидываю голову назад и провожу языком по своим засохшим губам, жаждущим вкусить ее.
- Черт возьми, Джейн, - рычу я. - Такая узкая, - произношу уже шепотом.
В ответ она лишь выкрикивает мое имя и сжимает пальцы в кулаки. Я вижу ее лицо. Мы на грани оргазма, но мгновение перед самым его наступлением затягивается и становится бесконечным. Это настолько приятно, что можно свихнуться.
- Пожалуйста, быстрее, - всхлипывает любимая.
Как скажешь, детка. Все будет так, как ты скажешь.
Я ускоряюсь. Джейн все еще в моей рубашке. Никто не может представить, как это сексуально. Потому что нет никого на моем месте, кроме меня. Никто, кроме меня, не видит ее, умоляющую лишь одними губами об оргазме.
Наконец, я наклоняюсь вперед. Джейн тихо вскрикивает. Я изменяю позу и касаюсь языком ее сосков - стоны наслаждения становится громче.
- Д-а-а-а, - кричит она, погружая пальцы в мои волосы и цепляясь за них.
Я не прекращаю двигаться. Мой член твердеет внутри нее. Он набухает, и я боюсь, что может взорваться. Это запросто, когда он в Джейн. Я повышаю настойчивость своих толчков. Поднимаю голову. Джейн закрывает глаза, ее ротик округляется.
Да, детка!
Вот так.
Я чувствую то же самое. Ощущаю пульсацию в пенисе. Я хочу кончить в нее, я хочу почувствовать, каково это - когда моя жидкость вытекает из любимой девушки. Но я не могу…
Мне приходится высунуть член и кончить ей на живот.