Чувство безмятежности, возникшее у меня после прогулки с Нильсом, продолжалось весь вечер. В первый раз со времени аварии я настолько хорошо чувствовала себя, что спустилась вниз к обеду. К счастью, Отто не пришел, и поэтому Нильс и Дина вели себя весело и непринужденно, и даже фру Доротея выглядела добродушной. Я видела, какой могла бы быть жизнь в этом замке, если бы исчезли мешающие ей тени. Фру Доротея захотела показать мне из окна гостиной озеро, освещенное лучами заходящего солнца. Нильс включил граммофон, и они с Диной начали танцевать: оба такие красивые с белокурыми волосами и великолепными фигурами. Фру Доротея легко похлопывала ладонями в такт музыке.
- Мы с мужем любили танцевать, - сказала она. - И устраивали чудесные балы. Когда Нильс объявит о своей помолвке, нам придется превратить оранжерею в бальный зал. Он, конечно, будет не тот, что прежде, но…
- Нильс собирается жениться?
- Вопрос еще не решен, но, я думаю, скоро мы объявим о помолвке. Невеста очень милая девушка из Оденса. Ее зовут Лизелотта.
- А ей известно о болезни Винтеров? - не могла не спросить я.
Фру Доротея сжала губы.
- Нет. И в этом нет никакой необходимости. Она будет очень подходящей хозяйкой Монеборга.
Итак, момент настал. Мне пришлось нарушить мирное течение вечера.
- Но хозяйка Монеборга я!
11
Я не видела Отто до самого отъезда из Монеборга.
Все твердили, что мне еще рано путешествовать. И действительно, я все еще чувствовала слабость и страдала от головных болей. Но я больше не могла оставаться в двусмысленном положении. Моя последняя жалкая попытка утвердить себя потерпела неудачу. Это произошло, когда я попросила, чтобы мне дали возможность увидеться с Эмили, с которой я разговаривала в саду в день приезда.
Старушка получила удовольствие от того, что ее пригласили в господскую часть замка. Она согласилась выпить кофе вместе с фру Доротеей, и ее острый подбородок вздернулся вверх, демонстрируя, что она такая же леди, как и ее хозяйки. Но когда я спросила, помнит ли она, как я показала ей кольцо и сказала, что я жена Отто, ее лицо стало смущенным. Нет. Она не помнит такого случая. По ее твердому убеждению, мы разговаривали о покойной графине Кристине. Зато она прекрасно помнит, что предупреждала меня относительно герра Винтера, который сделал несчастной свою бедную жену. Ей очень неудобно говорить так в присутствии фру Доротеи, но это правда, и они с Софи Холберг очень беспокоились обо мне.
В конце концов, старая беспомощная женщина находилась в определенной зависимости от Винтеров, в чьем доме она жила, и, разумеется, ей не хотелось утратить окружающий ее комфорт.
А если бы она и подтвердила мой рассказ, что бы это доказало? Только то, что я слишком страстно стремилась стать новой графиней Винтер.
- У вас плохая память, - устало сказала я.
Старческие глаза холодно блеснули.
- А вы, мисс Эмберли, были слишком озабочены тем, чтобы найти отца для своего ребенка.
Я почувствовала, как во мне нарастает гнев, но рука фру Доротеи, коснувшаяся меня, помогла мне справиться с моими эмоциями. В первый раз холод в ее голосе доставил мне удовольствие.
- Думаю, вы найдете дорогу обратно, фру Андерсен. Благодарю вас за то, что вы пришли.
Когда раздосадованная старушка удалилась, фру Доротея тихо сказала:
- Думаю, вам уже пора понять, что мой сын Отто - бесчестный человек. И если вам говорит это его мать, которая скорее должна была бы оправдывать его, вам следует поверить моим словам. Почему вы продолжаете мучить себя? Почему не можете принять вещи такими, какие они есть?
- Но я жена Отто. Дело обстоит именно так.
Фру Доротея сочувственно улыбнулась. По крайней мере, ни она, ни Нильс с Диной не думали, что я придумала эту историю, чтобы заполучить титул или замок. Они, благослови их Бог, считали, что я исключительно наивное и введенное в заблуждение существо, стремящееся восстановить свою репутацию.
Отто же понимал, что я жажду отмщения. Я увиделись с ним перед своим отъездом. Он сидел в большом кресле в библиотеке и смотрел на меня, полуприкрыв глаза, удивительно похожий на огромного толстого зловещего кота. Я с презрением вернули ему кольцо, которое он подарил мне в Монеборге.
На мгновение он показался мне смущенным. Но только на одно мгновение.
- Благодарю тебя, Луиза. По-видимому, ты не хочешь оставить его в качестве сувенира.
- Мне оно никогда не нравилось. И я не люблю кольца умерших женщин. Но не воображай, что я откажусь от борьбы.
- Тогда отправляйся в Драгор, дорогая. Никто не держит тебя.
- Мы расписались в книге регистрации браков. Никакой священник не станет уничтожать эту книгу.
- Тогда поезжай и взгляни на нее, если тебе удастся. Но должен тебя предупредить, что ты только впустую потратишь время. Это все существует только в твоем воображении, поверь мне.
- Ты, вероятно, думаешь, что я забыла дом, где происходила церемония, но я прекрасно помню его. У него желтые стены, а на окне ящик с геранями.
- Таких домов тысячи.
- И это второй дом от угла на Страндлинен.
- Рад, что ты столь наблюдательна. Желаю тебе удачи. - Он поднялся с кресла. - Ты собираешься вернуться к нам в Монеборг?
- Да, - дерзко ответила я. - Повидать Хельгу Блом.
- Хельгу Блом? - Он казался удивленным. - Какое отношение она имеет к твоим фантазиям?
- Не знаю, но я должна увидеть ее.
- Тогда я снова должен разочаровать тебя: вокруг нее нет никаких тайн. О ней заботятся, как и о других старых женщинах, которым я дал приют. Но она стала совсем дряхлой. Печально, не правда ли? - И он фамильярно прикоснулся к моим волосам. Я резко отпрянула от него, а он только весело расхохотался. - Боже, Луиза, я не собираюсь тебя съесть! Я искренно сожалею, что наш маленький роман так завершился. Ты снова становишься прелестной. Шрам на твоем лбу исчезает. Никогда не прощу себе, что оставил на тебе такую отметину!
- Шрам! - воскликнула я. - Что он значит, в сравнении со всем остальным!
- Ты несправедлива ко мне. Неужели ты хотела, чтобы мы заключили брак, которому суждено было стать несчастливым? Я не предполагал, что ты можешь быть столь бесчувственной!
- Бесчувственной? И ты можешь упрекать в этом меня?
В этот момент мои побуждения к выяснению правды претерпели изменения. С этой минуты я действительно решила отомстить этому большому улыбающемуся мужчине, которого, как мне казалось, я совсем недавно любила.
Монеборг. Замок, который был почти моим. Последнюю ночь я провела, любуясь лунным светом, озаряющим озеро, и слушая печальные завывания ветра. Я всей душой привязалась к этому месту и с тоской думала о том, что завтра утром уеду отсюда.
Нильс сказал, что отвезет меня на паром. Фру Доротея с волнением поцеловала меня.
- Мы очень полюбили вас, Луиза. Какая жалость, что наше знакомство началось так печально.
Дина тоже обняла меня и умоляла вернуться.
- Здесь так одиноко. Одни старушки. И я не могу без бабушки ездить в Копенгаген.
У нее были такие же прозрачные голубые глаза, как у отца. Бедное дитя, ее тоже коснулось проклятие Винтеров.
- Мы собираемся устроить бал, когда будет объявлено о помолвке Нильса. Вы должны обязательно приехать на него.
- В качестве кого? - удивилась я. - Вашей призрачной мачехи? Или призрачной жены вашего отца?
Все рассмеялись, словно я удачно пошутила. Затем Нильс помог мне сесть в автомобиль, и мы отправились.
Во время прощания Нильс пожал мне руки и еще раз извинился за свое поведение в начале моего визита.
- Я прощен? Удалось мне искупить свою вину?
Очарование этого юноши не имело ничего общего с приятностью Отто. По-видимому, он унаследовал его от своей матери. В его милой улыбке не было и следа прежней дерзости.
- Мы, датчане, любим поддерживать репутацию гостеприимных хозяев. Я действительно хочу, чтобы вы приехали на бал в честь моей помолвки.
- А если я сумею доказать, что наш брак - это не моя выдумка, ты снова будешь со мной груб?
Он помрачнел.
- Мне хотелось бы, чтобы вы забыли всю эту чушь. Вам пришлось бы горько разочароваться, обнаружив, каким негодяем является мой отец.
- Ты всегда ненавидел его?
- Я родился в последний год войны. Думаю, это началось, когда я пошел в школу.
- Но почему именно тогда? Ты услышал что-то от других мальчиков.
- Вас это не касается, - сказал он с прежней грубостью. - Если вы хотите успеть на паром, вам лучше поторопиться.
На этот раз обошлось без приступа морской болезни, хотя море слегка штормило. Лето почти закончилось, по палубе гулял холодный ветер, и я уселась в небольшом салоне, собираясь написать письмо Тиму.
Мне давно следовало сделать это. В любом случае: смогу я раздобыть доказательства нашего брака или нет, мне все равно придется поступиться собственной гордостью и обратиться к нему с просьбой о возвращении на работу в редакцию, ведь жить с таким мужем, как Отто, я не смогу.
Мне пришлось снова вспомнить всю историю нашего брака. Паром качало. Две женщины с ребенком уселись напротив меня, громко разговаривая на чужом языке. Они с таким любопытством поглядывали на меня, что мне казалось: им известна моя позорная история. Потом я поняла, что их внимание привлекли шрам у меня на лбу и седая прядь в волосах, которая стала еще больше после несчастного случая. Когда наши взгляды встретились, мне ответили сочувственными улыбками.
Чтобы не видеть их, я взялась за бумагу и перо. Не углубляясь в подробности моей печальной истории, я написала, что вскоре собираюсь вернуться в Лондон, и поинтересовалась, не могу ли я занять прежнее место работы, а также попросила Тима прислать мне немного денег в отель "Англетер" в Копенгагене. И еще меня волновало, не вспомнил ли он, почему ему знакомо имя моего драгоценного супруга графа Отто Винтера?
Драгор. Он потерял для меня прежнее очарование. Все те же узкие улочки с желтыми и терракотовыми домиками, тот же залив, кричащие чайки над рыбацкими лодками, белые жирные гуси. Возможно, очарование исчезло, потому что не светило солнце и дул сильный ветер, но скорее причина заключалась в том, что я чувствовала себя одинокой и обманутой.
Я любила Отто, будь он проклят. Я наслаждалась своеобразной прелестью наших отношений, его заботой и вниманием. Идя по Страндлинен, я вспомнила, как прогуливалась здесь рука об руку с мужчиной, за которого вышла замуж, и ветер никогда не казался мне таким холодным. Хотя, с тех пор как я узнала о болезни Отто, меня иногда охватывала леденящая дрожь, но на общем фоне это было почти незаметно.
Неужели все происходило лишь несколько недель назад? Отыскать скромный домик, в котором жил священник, оказалось совсем нетрудно. Я узнала его желтые стены и коричневую дверь. Окна украшали те же самые занавески, и все тот же жирный кот дремал в ящике с геранью.
Я, естественно, ожидала, что дверь мне откроет полная пожилая женщина, которая подняла оброненное ее мужем кольцо, но вместо нее на пороге появилась, молодая остролицая датчанка, которую я раньше не видела.
- Да? - сказала она резким голосом, так подходящим к ее лицу.
Однако назвать ее совсем уж непривлекательной было, пожалуй, нельзя. Хорошая фигура и густые светлые волосы украшали ее. Хотя в глазах застыла подозрительность.
- Вы говорите по-английски?
- Да, немного.
- Я хотела бы увидеть священника. Он ваш отец?
- Священника? - В ее голосе прозвучало удивление, может быть, притворное. - Думаю, вы ошиблись домом.
- Пожилой мужчина, - настаивала я. - У него довольно полная жена, которая забирает волосы в маленький узелок на затылке.
Я беспомощно смотрела на молодую женщину. Ее светлые брови взлетели вверх.
- Но таких людей здесь нет. Вы ошиблись.
- Вы имеете в виду, что они переехали отсюда?
- О нет. Мы живем здесь с мужем с тех пор, как поженились пять лет назад.
Усталость и ощущение безнадежности охватили меня. Я смотрела на коричневую дверь, на ящики с цветами, на спящего кота. Я могла бы поклясться, что даже кот был тот самый.
Увидев, что молодая женщина (кстати непонятно, почему она так враждебно настроена?) собирается закрыть дверь, я поднесла руку ко лбу и слабым голосом проговорила:
- Простите, пожалуйста. Вы не могли бы дать мне стакан воды. Я не совсем здорова.
Ни одна женщина не могла бы отказать в подобной просьбе, как и оставить меня стоящей за дверью. Поэтому я очень неохотно была приглашена внутрь, где мне указали на стул в маленьком коридоре.
- Посидите здесь. Я сейчас.
Хозяйка удалилась, по всей вероятности, на кухню, и мне с моего места, к счастью, была хорошо видна комната, где мы с Отто вступили в брак. Когда женщина вернулась со стаканом, воды, я стояла у двери, осматриваясь.
Если она действительно не имела никакого отношения ко всей этой истории, мое поведение должно было показаться ей очень подозрительным. Так и произошло. Она холодно спросила:
- Вы больны или это только предлог для того, чтобы войти в дом?
Не в состоянии ничего ответить, я просто шагнула в комнату. Вне всякого сомнения, ее заново обставили. Новые обои мало подходили для маленькой комнаты, и мебель мне больше нравилась прежняя. Но если смотреть внимательно, может быть, мне удастся обнаружить что-то знакомое? Кружевные занавески? Но примерно такие же висели на каждом втором окне. Ковер? Нет, потому что, когда священник уронил кольцо, оно покатилось по деревянному полу.
- Я восхищаюсь вашей новой обстановкой, - сказала я.
- Да? - Все та же враждебность прозвучала в ее голосе.
- Но старая мебель нравилась мне больше. А что случилось с канарейкой?
- Я не знаю вашего имени и не понимаю, чего вы хотите, но вы определенно ошиблись домом. Канарейка? Мой муж бросил бы ее в печку!
Не выглядели ли ее протесты слишком энергичными?
Я услышала, что где-то заплакал ребенок.
- Да, Петер, - откликнулась женщина и повернулась ко мне. - Проснулся мой сын. Я должна идти к нему. - Она нетерпеливо ждала, когда я уйду.
- А вам не интересно знать, почему я пришла в этот дом? - С трудом верилось, что она оказалась такой нелюбопытной.
- Нет, это меня не касается.
- А могу я поговорить с вашим мужем?
- Только если вернетесь сюда через две недели. Он ловит рыбу.
- Рыбак! - в волнении вскричала я. - Точно! Его имя Йенс Ларсен?
Светлые глаза вспыхнули огнем.
- Нет.
Она явно не собиралась называть мне имя своего мужа.
- Уверена, что это он был свидетелем на моей свадьбе. И если священник не живет здесь, возможно, он пользуется вашей гостиной? Или мой муж заплатил ему, чтобы церемония была проведена здесь? Или он заплатил вам? И на эти деньги вы приобрели новую мебель?
Слабая сочувственная улыбка скользнула по остренькому личику.
- Я заметила, что вы поранили голову, фрекен. Может быть, это повлияло на ваши мозги? Брачная церемония здесь! - Она вдруг расхохоталась. - Да мой муж даже не ходит в церковь! У него нет на это времени. О Боже, я должна рассказать ему все, когда он вернется. Его это здорово развеселит!
Ребенок наверху заплакал громче.
- Простите, я должна идти.
И меня выдворили из гостиной вежливо, но решительно. Выпроваживая меня, женщина что-то крикнула по-датски. Ребенок перестал плакать, и я услышала, как кто-то заговорил с ним, потом послышался радостный детский смех.
- Кто-то присматривает за вашим ребенком? Ваша мать?
Но дверь уже захлопнули прямо у меня перед носом. Кот в ящике с геранью зевнул и уставился на меня, а кружевная занавеска на окошке под крышей приподнялась, и кто-то посмотрел вниз, но, поняв, что его заметили, быстро опустил занавеску. У меня осталось впечатление, что я увидела полное розовощекое лицо и пучок седых волос.
Но это впечатление было таким смутным, что я побоялась, что принимаю желаемое за действительное. Возможно, Анна Хансен сегодня присматривала за ребенком, вместо того чтобы искать на полу оброненное обручальное кольцо. Возможно. Но гораздо вероятнее, что у многих бабушек в Дании полные розовощекие лица и седые волосы и я просто видела одну из них.
Только одно было совершенно определенным - меня больше не пустят в этот дом.
Чтобы исключить возможность того, что я перепутала дом, я провела целый час, прохаживаясь вверх и вниз по всем улочкам, примыкающим к побережью, стремясь найти еще один точно такой же - с желтыми стенами, коричневой дверью, котом в ящике с геранью. Если уж они избавились от священника, устало подумала я, им следовало избавиться и от кота. Интересно, была ли молодая женщина с ребенком в доме, когда происходило бракосочетание? Если да, то они вели себя чрезвычайно тихо.
Неужели мне действительно причудилось все это, как меня пытались убедить? Я была настолько утомлена и подавлена, что уже начала думать, что все говорят правду, кроме меня. Даже Отто. Вся эта история выглядела поистине невероятной. Брачная церемония, совершаемая в домике рыбака. Как могла я быть настолько наивной, чтобы поверить, что в Дании обряды совершаются подобным образом?
Но тогда этот дом не был домом рыбака. Я вспомнила, что на столике лежала Библия. Несмотря на запах шнапса, священник выглядел торжественно, и речь его была речью образованного человека.
Во всяком случае, у меня не возникло ни малейших оснований предполагать, что Отто собирается обмануть меня. До сих пор он вел себя непогрешимо. И он действительно хотел на мне жениться. Я была абсолютно уверена в этом. Зачем тогда ему потребовалось организовывать мнимую брачную церемонию, которая потребовала много хлопот и денег? Зачем, зачем, зачем?
Я не сомневалась, что доберусь до истины, как только найду священника. Он, конечно, не сможет мне солгать.
День близился к концу, ветер усилился, по небу плыли низкие облака. Мне оставалось сделать еще одно дело, прежде чем сесть в автобус и добраться до Копенгагена, где в отеле "Англетер" меня ждал заказанный номер.
Я хотела проверить, помнят ли нас с Отто в местной гостинице. По крайней мере, он должен был расписаться в книге регистрации. Это стало бы хоть каким-то доказательством, которое я могла предъявить.
Я с удовольствием увидела того же самого плотного мужчину - герра Фрелиха, стоящего за конторкой. Увидев меня, он широко улыбнулся.
- О, фру Педерсен, как приятно видеть вас снова. Но вы одна? Где же ваш муж?
- Как вы меня назвали? - растерянно спросила я.
- Фру Педерсен. - Он шутливо засмеялся. - Или вы предпочитаете, чтобы вас называли на английский манер "миссис"?
- Вы ошибаетесь. Моя фамилия Винтер.
- Но я подумал… вы так похожи на другую леди…
- Он в замешательстве посмотрел на мою белую прядь, достаточно необычную, чтобы забыть ее.
- Я та самая женщина, - поспешила объяснить я.
- Просто вы назвали неверное имя. Вероятно, дело в плохом почерке моего мужа. Интересно, как надо написать фамилию Винтер, чтобы она читалась Педерсен.
Герр Фрелих, обескураженный собственной ошибкой, не мог не заглянуть в книгу регистрации.