- По-моему, это происходило в конце июня. Как видите, у меня прекрасная память. Я оказался прав, фру… - Теперь несчастный герр Фрелих вообще никак не назвал меня. Он только показал мне четкую запись, сделанную рукой Отто: "Отто Педерсен и Луиза Педерсен".
Очередной намеренный обман, в который раз открывший мне глаза на вероломство Отто!
Неужели он заранее предусмотрел все мои действия? Может быть, он никогда и не собирался жениться на мне, даже в церкви Монеборга?
Ничего удивительного, что его совершенно не беспокоила моя поездка в Драгор. Он знал, что я все время буду биться головой о стену. Он был садистом, мой любимый муженек.
- Так как же? Это правильно? - обеспокоенно спросил герр Фрелих.
- Нет, - заявила я. - Похоже, мой муж хотел, что бы его не узнали. Он очень скромный человек. Даже не пользуется титулом. Он граф Отто Винтер из Монеборга. Возможно, вы слышали о нем?
Светлые глаза герра Фрелиха расширились от изумления, потом неожиданно стали холодными и равнодушными, как будто увидели перед собой совершенно незнакомого человека.
- Да, - коротко ответил он. - Слышал. - Он захлопнул книгу регистрации. - В таком случае, если миссис не собирается снимать номер…
"Она может убираться отсюда". Он не произнес этих слов, но я могла прочесть их в его неприязненном взгляде.
- А почему граф Отто Винтер - нежеланный гость в вашем отеле?
Он не удивился моему вопросу, но остался все таким же отчужденным.
- Это вы должны спросить у него самого, миссис.
Я раздумывала о новом повороте событий, когда шла на остановку автобуса. А что, если Отто использовал фальшивое имя не потому, что предвидел мое вынужденное расследование, а чтобы не афишировать свою личность?
Герр Фрелих был примерно того же возраста, что и Отто, или немного старше. Может быть, ему известно что-либо, связанное с именем моего мужа. Пожалуй, у меня так же мало шансов выяснить это, как и разобраться в собственных проблемах.
Через полчаса, сидя в автобусе, идущем в Копенгаген, я уже была готова сдаться. Сразу же, как только Тим переведет мне деньги, я вылечу в Лондон. Мне следует выбросить все это из головы. Я должна забыть Данию, как бы ни полюбила ее.
Но цепочка белых облаков, плывущих по вечернему небу, напоминала мне о лебедях в Монеборге. Я закрыла глаза и увидела колышущиеся под ветром камыши, темные тени, лежащие на воде. Мне вспомнились высокие красные стены замка, протяжные крики сов по ночам и печальные голоса высохших старушек, доносящиеся из-за ограды в саду. И я понимала, что никогда ничего из этого не забуду. Бесспорно, перенесенная мною травма, не столько физическая, сколько душевная, скажется на всей моей дальнейшей жизни.
Я добралась до "Англетера", не мечтая ни о чем, кроме горячей ванны и ужина в номере. Клерк за конторкой дал мне ключ и сообщил, что звонил какой-то джентльмен. Имени он не назвал, но сказал, что позвонит снова.
Отто, с отвращением подумала я. Ему любопытно, чего я добилась. Возможно, он слегка нервничает. Хотя я бы предпочла, чтобы он места себе не находил от страха оказаться связанным с бесплодной женой.
Бесплодной. Направляясь по элегантному холлу отеля к лифту, я в первый раз отчетливо осознала весь ужас произошедшего со мной.
- Какой этаж, миссис?
Юноша-лифтер с некоторым смущением смотрел на странную даму, которая ввалилась в лифт словно пьяная.
- Третий, пожалуйста, - сказала я, отчаянным усилием воли пытаясь удержать готовые пролиться слезы.
Мы достигли нужного этажа, и лифтер распахнул дверь, отвесив мне церемонный поклон. Я пробормотала слова благодарности и, ничего не видя перед собой, прошла к своему номеру.
Не помню, чтобы когда-нибудь я так жаждала иметь ребенка, как другие девушки. Да и знавшие меня люди считали, что я слишком эгоистична для сильного материнского инстинкта. Но я никогда не представляла себе брака без детей. Ну, а теперь, когда я перестала быть полноценной женщиной, не только Отто, но и другие мужчины станут презирать меня. Мне всего двадцать шесть лет, а моя жизнь уже разбита.
Что ж, поплачь и покончи с этой мелодрамой, сказала я себе, уткнувшись в подушку. Слезы, должно быть, копились у меня внутри со времени аварии. Наступило время для них вылиться наружу. К счастью, это произошло тогда, когда я находилась одна в своем номере, когда никто не стучал в дверь и не мешал мне. Глубокое беспросветное отчаяние настигло меня не в автобусе и не в ресторане.
Телефон рядом со мной зазвонил, выведя меня из подавленного состояния. Я автоматически подняла трубку и услышала знакомый голос.
- Луиза? Это Эрик Винтер.
- Эрик, - еле слышно отозвалась я. - Как ты узнал, что я здесь?
- Мама позвонила мне из Монеборга. Она сказала, что ты уехала и они беспокоятся о тебе, поскольку ты еще не совсем здорова для подобного путешествия.
- Я вполне здорова для него, благодарю тебя.
- И еще она попросила меня навестить тебя в Копенгагене, - продолжил он. - Может, мы поужинаем сегодня вечером вместе?
- И ты будешь моим сторожевым псом?
- Да. Именно так.
- Ты хочешь узнать, что я сегодня делала?
- Разумеется, мне это очень интересно.
Могла ли я довериться еще одному Винтеру? До сих пор Эрик казался мне спокойным, серьезным и откровенным, но как узнать, не прячет ли он еще одно свое лицо? Неприятности обычно сплачивают семьи. Насколько искренней была столь внезапная перемена в отношении ко мне фру Доротеи или Нильса и Дины?
Как будто подслушав мои мысли, Эрик спросил:
- Ты не доверяешь мне, Луиза?
- Ты брат моего "любимого супруга".
- Справедливо. Значит, ты не хочешь меня видеть?
- Скорее, я не хочу, чтобы видели меня, - возразила я. - На мое лицо сегодня лучше не смотреть.
- Понимаю… Ты плакала. Именно поэтому у тебя такой недружелюбный голос.
Ему не следовало говорить так сочувственно и успокаивающе - мои глаза снова наполнились слезами.
Усилием воли я постаралась не расплакаться и услышала слова Эрика:
- Успокойся, Луиза, и приведи себя в порядок. Через тридцать минут я буду ждать тебя в холле.
Прежде чем я успела отказаться, он повесил трубку, и мне осталось только любоваться в зеркале на свое отражение и размышлять о том, как сделать так, чтобы выглядеть привлекательнее. Но, поскольку Эрик видел меня после аварии, я решила, что красные глаза и опухшее лицо вряд ли смогут что-либо добавить к тому впечатлению. И все же я старательно умылась холодной водой, причесалась и надела то маленькое черное платье, которым Эрик восхищался в Монеборге. Казалось, это происходило сто лет назад.
Я определенно выглядела десятью годами старше, хотя холодная вода вернула какие-то краски моему лицу. Мое сердце учащенно билось, и я понимала, что, несмотря на свои сомнения, чрезвычайно взволнована предстоящей встречей с Эриком.
Одевшись, я окончательно утратила самоуверенность и спряталась за темными очками.
Моя хитрость оказалась бесполезной, поскольку, поздоровавшись со мной, Эрик спокойно снял мои очки.
- Прости, но я не могу разговаривать с женщиной в темных очках. Я всегда опасаюсь, что она спит, скрывшись за ними, или скучает. Моя машина стоит у отеля. Мы поедем в Тиволи. Вечером там очень красиво.
В словах Эрика не было преувеличения, потому что цветные огоньки, фонтаны с золотыми струями, ночные деревья, роняющие оранжевые осенние листья, сразу же напомнили мне о волшебной сказке. Но я была не в настроении наслаждаться этим праздником до тех пор, пока не осушила одним глотком бокал сухого мартини, заказанный Эриком. Только тогда я ощутила, как отчаяние, застывшее у меня в груди, постепенно исчезает.
Мы заняли столик напротив маленькой эстрады, где Арлекин и Коломбина разыгрывали свои незатейливые истории наверняка уже в тысячный раз за этот сезон. Неподалеку от нас продавец воздушных шаров всеми силами пытался удержать связку своих летучих изделий. Ветер, вздымающий опавшие листья и поднимающий юбки девушек, явно стремился унести цветные шарики. Оркестр из мальчиков в красно-белой униформе, напоминающих игрушечных солдатиков из сказок Андерсена, громко играя, промаршировал мимо. Когда звуки оркестра затихли вдали, Эрик, сделав заказ официанту, заговорил деловым тоном:
- Итак, Луиза, мама говорила, что ты собиралась сегодня съездить в Драгор. Ты была там?
- Да.
- Ты утверждаешь, что именно там Отто женился на тебе.
- Да, именно там Отто женился на мне.
- Извини. Я не хотел, чтобы мои слова так прозвучали. Я верю тебе.
- Нет, не веришь так же, как и все остальные.
- Но согласись, это довольно странная история, сказал Эрик. - И, поскольку ты получила сильный удар по голове, уверен, нас можно извинить, если мы немного удивились, услышав ее. В конце концов, почему ты молчала об этом, когда была в полном здравии? Почему, например, ты ничего не сказала мне в то утро, когда я водил тебя по замку?
- Это была тайна. Я подчинилась желанию Отто. А теперь я больше не обязана этого делать.
- И тебе не пришло в голову усомниться в моем брате?
- С какой стати? Он вел себя исключительно мило со мной с тех пор, как мы познакомились на Мальорке.
- Ты имеешь в виду, что у него были серьезные намерения? - В его голосе чувствовалась ирония, и я подумала, что он смеется надо мной, поэтому резко сказала:
- Я не наивная девочка и не ханжа. Но так получилось, что мне был нужен муж, а не любовник, а Отто - жена. Чтобы соблюсти закон, мне пришлось пробыть в Дании шесть недель. К концу этого срока мы оказались в Драгоре. Отто просто не захотел больше ждать. Да и я тоже. Поэтому он нашел священника, который и поженил нас.
Эрик внимательно слушал меня. Лицо его помрачнело, но на нем больше не было недоверия. Он только поинтересовался, не удивило ли меня, что Отто так быстро удалось найти священника.
- Я не думала об этом. А потом Драгор - маленькое местечко. Думаю, любой мог сказать ему, где тот живет.
- Но сегодня это оказалось не так легко?
- Откуда ты знаешь?
- Ну, хотя бы потому, что ты надела черные очки, чтобы спрятать глаза, в которых нет триумфа победителя. Глупо тратить слезы на такого негодяя, как Отто.
- Возможно. Но я не знаю, на чьей ты стороне.
Он удивленно посмотрел на меня.
- На твоей, разумеется.
- Теперь на ней же вроде бы и Нильс, и Дина, и твоя мать. Но они придерживались другой точки зрения, когда думали, что я собираюсь выйти замуж за Отто. Почему все были против его повторной женитьбы? Даже ты. Когда мы с тобой познакомились, ты казался печальным и в глазах у тебя читалось сочувствие.
- Это потому, что на пароме у тебя был несчастный вид. Я переживал за тебя. Знаешь, я все время ждал, когда ты будешь наконец выглядеть здоровой и веселой. Но сначала ты страдала от морской болезни, потом поправлялась после аварии, а теперь испытываешь боль, узнав о подлости моего брата.
Я собиралась объяснить свое состояние, но мартини, который я выпила на пустой желудок, сделал свое дело. Неожиданно для самой себя я услышала собственный голос:
- Когда я в первый раз увидела тебя, ты был с очень привлекательной девушкой, и Отто сказал мне, что ты волокита.
Мне очень нравилось, как его брови изгибаются красивым темным полумесяцем.
- Это еще одна из твоих невероятных историй?
- Нет, она так же правдива, как и все остальные. В день моего приезда в Копенгаген мы пошли на балет. Отто очень беспокоился о том, чтобы его не увидели знакомые, даже ты. Сейчас я понимаю, что он не хотел показывать меня.
- Вряд ли, - медленно проговорил Эрик. - У Отто мало друзей в Копенгагене. А сейчас забудь о нем и съешь то, что тебе принесли.
Но я даже не посмотрела на блюдо с копченой форелью.
- Управляющий отеля в Драгоре повел себя так же, как и ты, когда я спросила, не знакомо ли ему имя графа Отто Винтера: он сразу замкнулся. Почему?
- Ну, возможно, мой братец не внушает любви другим людям. Сама подумай, он заставляет кого-то сыграть роль священника, притворяется, что ставит подпись в брачном свидетельстве. Разве подобные поступки способны вызвать расположение окружающих?
- Но зачем он сделал это? - спросила я и рассказала о молодой женщине, о ребенке наверху, о спящем коте, о новой обстановке в домике. Все это теперь выглядело каким-то нереальным, как будто дело происходило в фильмах Хичкока.
- Луиза, дорогая моя, пожалуйста, поешь.
Он сказал "дорогая моя".
- Но Отто определенно говорил мне, что ты волокита.
Эрик засмеялся, его некрасивое лицо вдруг стало удивительно приятным. Я могу ему доверять, подумала я.
- Конечно. Как и многие датчане. А почему бы и нет? Это прибавляет жизни новые краски.
- И ты никогда не был женат?
- Ни разу. И тем более не заключал фальшивых браков.
Я съела немного необыкновенно вкусной форели.
- Ты, должно быть очень выгодная партия, - пробормотала я.
- Выгодная! Ты просто льстишь мне. У меня нет ни титула, ни замка, ни состояния.
- Только не говори, что твой брат тебя затмевает, я все равно не поверю.
- Благодарю тебя, Луиза, - тихо сказал Эрик, снова становясь серьезным. - Рад, что ты так считаешь.
- Итак?
- Итак, сегодня вечером мы будем заниматься только твоими проблемами, если ты не возражаешь. Мы установили, что Отто нанял кого-то сыграть роль священника. Как он выглядел? Он убедительно провел само бракосочетание?
- Не совсем. Он выронил кольцо, и полной пожилой женщине пришлось ползать на коленях, чтобы найти его. - Не знаю почему, сейчас вся церемония показалась мне очень смешной; я начала хохотать. - Понимаешь, я совсем по-другому представляла себе момент вступления в брак. Все происходило совсем не так, как надо.
Эрик присоединился к моему смеху.
- Свадьбы порой бывают забавными.
- Но мы и не думали веселиться. Напротив, церемония казалась торжественной и даже грустной. Ничего удивительного, что Отто захотел повторить ее в Монеборге.
- Тогда почему он изменил свое решение? - В голосе Эрика снова прозвучал скептицизм.
Я заколебалась. Причина, о которой я подозревала, была слишком личной, чтобы о ней говорить вслух.
- Все вы вели себя так враждебно. Сам знаешь. Твоя мать хотела как можно скорее избавиться от меня. И Нильс тоже.
- И что же произошло после этого странного бракосочетания? Вы вернулись в отель? В книге регистрации Отто поставил свое собственное имя? - продолжал расспрашивать меня Эрик.
- Ты догадался, да? - мрачно сказала я. - Конечно нет. Но почему он так загадочно себя вел?
- По-видимому, ты заставила его слишком долго ждать, - сухо констатировал Эрик. - Отто обычно сразу же получает то, что ему нужно. Ты должна помнить, что, хотя он овдовел совсем недавно, в течение нескольких лет Кристина болела.
- Не хочешь же ты сказать, что он испытывал сексуальный голод?
Недоверие в моем голосе заставило его слегка улыбнуться.
- Нет, нет.
- Зато он был просто одержим страстью иметь ребенка.
- Нет! Ты не заставишь меня поверить этому! Отто! У которого уже есть двое детей!
- Я говорила ему об этом. Сейчас я сомневаюсь, любил ли он меня вообще. Он был убежден, что я могу родить ему ребенка. Это все, что он хотел: женщину, рожающую детей. А теперь я не смогу этого сделать.
Эрик положил свою ладонь поверх моей.
- И ты не можешь с этим смириться?
- Естественно. Я чувствую себя калекой. - Я свирепо уставилась на него, возмущаясь его предположением, что мне может нравиться мое положение.
- Бедная Луиза, - тихо сказал он. - Не смотри на меня так кровожадно. Лучше выпей вина.
- А я выгляжу кровожадной?
- Да. Я просто трепещу.
Я справилась с очередным приступом смеха, непростительным для женщины, которую всю в слезах сидящий рядом мужчина буквально вытащил на обед.
- Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, - предложил Эрик.
- Советуешь забыть Драгор и все с ним связанное?
- Да, именно так! Ты не обнаружишь ничего, кроме очередного подтверждения вероломства моего братца.
Но я не могла позволить ему оставить эту тему.
- Но если церемония в Драгоре была ненастоящей, как ты думаешь, Отто искренне собирался жениться на мне в Монеборге? До того, как произошла авария?
- Похоже, что да. Я не знаю.
Я коснулась рукой шрама на лбу.
- По-видимому, одной из причин стало то, что я утратила свою внешнюю привлекательность точно так же, как и ребенка.
Я не напрашивалась на комплимент и не получила его.
- Тебе требуется время, чтобы выздороветь, больше ничего.
Эрик слишком часто подливал вино в мой бокал, и к тому времени, когда мы собрались покинуть ресторан, все слегка расплывалось у меня перед глазами. Цветные огоньки сливались в ожерелье вокруг вековых деревьев, мимо проплывали лица людей. Я заметила, что у продавца воздушных шаров был удачный вечер. Он протянул оставшиеся разноцветные шары нам с Эриком, когда мы спускались по ступенькам ресторана, и нетрезвым голосом предложил купить один. Эрик крепко взял меня за руку и провел мимо слишком настойчивого продавца.
Я оглянулась, потому что лицо продавца смутно напоминало мне кого-то, и заметила, что мужчина пристально наблюдает за нами. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Мой мозг, одурманенный большим количеством выпитого вина, боролся с неясным сигналом тревоги.
- Пойдем этой дорогой, Луиза. Здесь не такая давка. Сегодня один из последних вечеров сезона, поэтому так много народа. На следующей неделе парк закроют на зиму.
Некоторое время я безучастно шла рядом с Эриком, потом вдруг в моем мозгу возникла мысль, подобная лучу света, пронзающему мрак.
- Эрик, тот продавец шаров! Он ужасно похож на свидетеля во время брачной церемонии в Драгоре! Я только сейчас поняла это.
Мой спутник резко остановился и обернулся. Толпы людей скрыли продавца воздушных шаров от наших глаз. Схватив меня за руку, Эрик устремился назад. Я с благодарностью подумала, что он не рассмеялся над моим фантастическим заявлением. Но место у подножья лестницы, ведущей и ресторан, было пусто. Продавец исчез.
Но почему он ушел так внезапно? Привстав на цыпочки, я увидела связку шаров, колышущуюся в воздухе на некотором расстоянии от нас.
- Там! - в волнении закричала я.
Но толпа мешала нашему быстрому продвижению. Эрик безжалостно расталкивал людей. Мы прошли несколько ярдов по направлению к бассейну, когда он вдруг воскликнул:
- Смотри!
Люди вокруг нас тоже смотрели в указанном направлении. Они показывали пальцами и смеялись над несчастным продавцом, который упустил свой товар. Шары плыли над нашими головами: желтые и красные, голубые и зеленые, поднимаясь все выше и выше, пока не скрылись из виду за деревьями.