Я не знала, что ответить. В своей хорошо управляемой и очень упорядоченной жизни я ни разу по-настоящему не влюблялась ни в одного мужчину. Об этом меня никогда раньше не спрашивали, хотя у моих друзей было много любовных романов и все давно ждали, когда я найду мужчину и, наконец, выйду замуж.
Что же ему ответить?
- Нет, я его не любила. Но мне жаль, что он мертв.
- Он вместе с Аллахом.
- Я думаю…
- Спокойной ночи, мисс Харрис.
- Да, - прошептала я. - И спасибо вам.
- В Египте говорят "шукран".
- Шукран.
- Афуан и спокойной ночи.
Глава 9
Меня разбудил призыв на молитву. Веки дрогнули, я лежала, не двигаясь, пока не поняла, где нахожусь. Через ставни пробивался слабый свет, ободряющий свет раннего утра, откуда-то снизу слышались звуки. Я лежала, прислушиваясь к далекому голосу муэдзина .
Первым пришло ощущение, что я отлично отдохнула. Затем я вспомнила Джона Тредвелла - сначала с грустью, потом с гневом. Гнев сменился горечью - я поняла, за какую дуру он, видимо, принимал меня и как легко я пошла у него на поводу. Немного мужского обаяния - и я была готова доверить ему свою жизнь. Я не знала, что разгневало меня больше - его обман или моя собственная глупость. Однако в одном я не сомневалась - Лидию Харрис больше не проведет ни один мужчина, каким бы обаятельным он ни был.
Потом я вспомнила доктора Келлермана. Наверно, он сейчас страшно беспокоится и злится на себя за то, что позволил мне улететь. Очень хотелось узнать, кто помогает ему во время моего отсутствия, я улыбнулась - кто бы это ни был, все с нетерпением ждут моего возвращения. В операционной он вел себя как грубый старый медведь, но положение лучшего хирурга в штате давало ему на это право. Вспомнив о нем, я улыбнулась и решила сегодня же позвонить ему.
И наконец, мои мысли остановились на главной виновнице всего происходящего: моей сестре Адели. Я не знала, пытается ли она связаться со мною и где находится. Но больше всего мне не давала покоя тайна, которая нас связывала.
Я провалялась в постели целый час, потом все же решила встать. Голова еще побаливала, очень хотелось есть. За дверью не было слышно ни звука, я оделась и с минуту разглядывала шакала. Когда накануне вечером Ахмед вышел из спальни, я сразу взяла свою сумочку и не без удивления обнаружила фигурку шакала на месте. Несколько минут я раздумывала, куда бы его спрятать, в конце концов засунула в подушку.
Сейчас я вытащила фигурку из наволочки и, поскольку уже полностью оделась, пристроила ее в глубоком кармане широких брюк. Было не очень удобно, зато надежно.
Я посмотрела в зеркало. Все в порядке, ничего не заметно. За несколько последних дней ценность этого куска слоновой кости многократно возросла. У меня возникло ощущение, будто я храню драгоценности британской короны.
Ахмеда Рашида дома не было. Это и успокоило меня, и немного озадачило. Все еще не зная, считать себя его пленницей или гостьей, я с опаской вышла из спальни. Меня никто не охранял. Входная дверь открылась, когда я толкнула ее рукой. Ничего не понимая, я заперла дверь, пересекла комнату и отворила ставни.
Шум и свет, суматоха и ароматы - все смешалось в калейдоскопе жизни. Я была на четвертом этаже, окно выходило на улицу, где царило оживление. Взглянув на пешеходов, я тут же отошла и затворила ставни. В это мгновение я поняла, что имел в виду мистер Рашид, когда утверждал, будто на улицах много народу и мне в этом доме оставаться безопаснее, нежели оказаться за его пределами. Боже мой, на этой улице такое множество людей, и любой из них мог оказаться убийцей Джона.
Я прижала лицо к ставне и пыталась хоть что-нибудь рассмотреть. Через дорогу, прямо напротив, стояли жилые дома - они казались невероятно старыми и серыми: одни были с балконами, другие - с замысловатыми окнами, многие окна закрыты занавесками или ставнями. Похоже, с той стороны мне опасность не грозила. Однако как разглядеть, кто скрывается среди этой плотной толпы внизу, на улице. И причем так, чтобы он меня не заметил первым.
Я вспомнила толстяка и невольно вздрогнула. А что, если он ходит там, внизу? Насколько уверен Ахмед Рашид, что никто не видел, как мы выходили из гостиницы, и не узнал, кто я такая? Чем больше я думала о Джоне Тредвелле, тем больше приходила в ярость. Даже не из-за того, что он обманул меня, а потому что сама оказалась столь слепа и наивна. Если Ахмед Рашид задумал использовать меня, покорить обаянием, то у него ничего не выйдет. В этот момент я доверяла лишь одному мужчине на свете - доктору Келлерману - и все отдала бы ради того, чтобы он был здесь, рядом со мной.
Я вздрогнула, услышав какой-то шум у двери. Вошел мистер Рашид с газетой под мышкой. Заметив удивление на моем лице, он сказал:
- Извините. Я не хотел вас испугать. Не думал, что вы уже встали. Еще так рано.
- Да, знаю. Доброе утро.
Он улыбнулся и ответил:
- Сабах аль-хейр . Я приготовлю вам чай.
Он ушел в другую комнату. За дверью слышался шум - гремела посуда, из крана лилась вода, на пол упала то ли ложка, то ли вилка. Вскоре он появился снова, беззаботно улыбнулся и снял пиджак.
Я наблюдала, как мистер Рашид ходит по комнате, и не знала, что сказать. Меня выручил он сам, спросив:
- Как спалось?
- Спасибо, хорошо.
- Замечательно, рад слышать. Сон вам был необходим. Присаживайтесь, пожалуйста.
Я села на диван, а он опустился в мягкое кресло напротив.
- Сегодня утром я был в полиции. Мне не хотелось терять время. Инспектор, расследующий убийство Джона Тредвелла, - мой друг. Мы поговорили с глазу на глаз.
Я объяснил ему, что вы, вероятно, та американка, которую они разыскивают, и не имеете никакого отношения к убийству. Он вычеркнул описание вашей внешности, номер паспорта из рассылаемых по гостиницам объявлений, и вы уже не в розыске.
- Слава богу! - выдохнула я.
- Теперь это больше не должно вас беспокоить.
- Это значит, что я могу остановиться в гостинице? Полиции я больше не нужна.
- Да. - Он нахмурился. - Однако убийца мистера Тредвелла еще не найден. Не исключено, что он по-прежнему охотится за вами.
- Толстяк.
- Или Арнольд Росситер. Им известно, что вас нет в гостинице "Шепард". Теперь они будут искать вас.
- Мистер Рашид, мне бы хотелось узнать, в чем дело. Ради чего кому-то желать моей смерти?
- Скорее всего, они хотят взять вас в заложницы, чтобы добраться до вашей сестры. Таково мое предположение.
- И зачем им нужна моя сестра? - устало спросила я.
- Извините. - Он встал. - Похоже, чай готов.
Я подошла к окну и, чуть приоткрыв ставни, посмотрела вниз, на улицу. Машины проезжали редко, зато пешеходов было много. Некоторые были одеты по-европейски, многие - в просторной длинной одежде с широкими рукавами, без воротника и пояса. Все торопились по своим делам.
- Уверяю вас, они не знают, где вы.
Я повернулась и посмотрела на Ахмеда Рашида. В руках у него был поднос с чайником, чашками и горой пухлых булочек. Поставив поднос на низкий столик перед диваном, он сказал:
- Когда мы вчера входили из гостиницы "Шепард", я внимательно оглядел вестибюль. Никого из тех, кто работает на Росситера, там не было. И к тому же они не столь глупы, чтобы светиться там после совершенного убийства.
Я вздохнула и подошла к дивану. Он передал мне чашку с чаем и придвинул тарелку с булочками.
- Мисс Харрис, за квартирой никто не следит. Я в этом убедился.
Я взяла одну булочку, которая оказалась необыкновенно вкусной. А вот чай был чересчур сладким.
- Вам надо подкрепиться, - сказал он и настоял, чтобы я взяла еще одну булочку.
Я жевала булочку, он тем временем говорил:
- Один мой приятель работает в гостинице "Шепард", и я сказал ему, что разыскиваю вашу сестру. Он будет начеку и даст мне знать, если она там появится. К тому же чиновники таможни в аэропорту сообщили, что ваша сестра не покидала Египет.
Я хотела задать вопрос, но он опередил меня:
- Однако это вовсе не означает, что Адель находится в Каире. Я жду сообщений из Александрии и Луксора, откуда легко перебраться в Судан.
- Судан! Зачем ей туда перебираться?
- Мисс Харрис, я знаю не больше вас.
- А когда же вы собираетесь рассказать мне все остальное?
- Скоро, уверяю вас.
Похоже, это было его излюбленное выражение. Когда он подвинул тарелку поближе, я сдержанно поблагодарила:
- Нет, спасибо.
Мы молчали, я старалась не смотреть на него, чувствуя его взгляд, в котором читался неподдельный интерес. Казалось, он впервые видит меня.
Ситуация была странной. Да и мужчина, сидящий рядом со мной, необычный. Мягкий, обволакивающий голос с характерным акцентом. Он подбирал слова, говорил неторопливо, словно проверяя, доходит ли до меня смысл сказанного.
- Мне пора, - вдруг сказал он, будто опомнившись. - Я вернусь сегодня днем. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.
- Спасибо.
- Шукран.
Когда он надел пиджак и направился к двери, я спросила:
- Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном? Я переведу расходы на вызываемое лицо.
- У меня нет телефона, мисс Харрис. В Каире мало кто может позволить себе телефон, это роскошь. Недалеко отсюда есть телефонная станция. Это срочно?
- Да.
- Мне бы не хотелось, чтобы вы одна выходили на улицу. Попозже я сам отведу вас туда. Так будет безопаснее. До свидания.
После ухода Ахмеда Рашида я заперла дверь, послушала, как удаляются его шаги, и подошла к окну. Через маленькую щель в ставнях я увидела, как Ахмед Рашид вышел из дома на улицу и влился в поток пешеходов. Когда он исчез из виду, я некоторое время рассматривала проходящих людей, окна напротив и крыши домов. И не заметила ничего подозрительного.
Досадно, что нельзя позвонить доктору Келлерману, но я решила сегодня вечером обязательно это сделать.
Я налила себе чашку чая и прилегла. Мне не хотелось думать об Адели или Джоне Тредвелле, шакале или Ахмеде Рашиде, тем более о тех, кто собирался меня убить. Нужно было успокоиться, подумав о чем-то знакомом и приятном. Поэтому я вспомнила доктора Келлермана.
Он упрекал меня в том, что я слишком разборчива, аккуратна и предсказуема. Жаль, что он не видит меня сейчас. Я перелетаю из одной страны в другую, скрываюсь где-то в Каире, в квартире малознакомого человека, а в глубоком кармане брюк прячу фигурку шакала, словно тайное оружие…
Я потеряла счет времени. Думая о докторе Келлермане, я утратила связь с настоящим. К действительности меня вернул муэдзин, затянувший свою заунывную песню. Уже который раз я вставала и подходила к окну, смотрела на улицу, выискивая подозрительных лиц, и возвращалась обратно, успокоившись. Если кто и наблюдал за этой квартирой, то делал он это весьма искусно.
Я мерила комнату шагами. Приступы головной боли напоминали о происшедшем. Теперь мне казалось, что все это слишком похоже на мелодраму. Когда-нибудь всему найдется простое объяснение.
Тут меня осенила мысль. Почему она раньше не приходила мне в голову? Что, если Джон жив? Я застыла посреди комнаты. Вопросы посыпались один за другим.
Где Адель, что означает эта фигурка шакала, кто такой Ахмед Рашид, с какой стати мне доверять ему, почему я должна верить, что это не он убил Джона?
Я медленно опустилась на диван и бессмысленно уставилась на свои руки. Боже, не исключено, что Джон и самом деле жив, ищет меня и, вопреки утверждениям Ахмеда Рашида, остался мне другом. Но Джон ведь встречался с толстяком, и как он оказался на полу без сознания?
У меня снова разболелась голова. В этом темном деле все так запутано! Хорошо, что у меня не было сомнений, кто я такая. Я даже не знала, какой сегодня день. Меня охватило отчаяние - я была удручена своей беспомощностью и невозможностью действовать. Мне хотелось держать нить событий в своих руках, но я потеряла контроль над происходящим и оказалась лишь пешкой в чужой игре.
Неужели Джон жив?
Я снова нервно заходила по комнате. Как это проверить? Я не могла выйти отсюда, чтобы попытаться разыскать Джона. Риск был слишком велик.
Я остановилась: мое внимание привлекла свернутая газета, которую утром принес Ахмед Рашид и оставил на журнальном столике. Меня охватили дурные предчувствия. Казалось, даже не открывая газету, я знаю, что в ней.
Развернув газету, на первой полосе я увидела выведенный арабской вязью заголовок, фотографию накрытого тела и предположила, что это сообщение об убийстве в одной из лучших гостиниц Каира.
Глаза наполнились слезами. Я снова с горечью переживала смерть Джона, вспомнив его милое лицо и обаятельную улыбку.
Думаю, бредовая мысль о том, что Джон все еще жив, - не что иное, как слабая попытка измученного сознания ухватиться за любую надежду. Но реальность говорит о другом: Джон мертв, ничего не изменилось, и все вопросы остаются без ответа.
На лестнице послышались шаги. Кто-то подошел к двери. Раздался негромкий стук.
Я бросилась в спальню и быстро захлопнула дверь. Прижав фигурку шакала, я чуть приоткрыла дверь спальни и затаила дыхание. Послышался звук вставляемого в замочную скважину ключа. Дверь в квартиру медленно отворилась.
Я стояла ни жива, ни мертва от страха. Кто-то вошел, вытащил ключ из замка и спокойно закрыл за собой дверь.
Это была незнакомая молодая женщина примерно моего возраста, с черными как смоль волосами до пояса, оливкового цвета кожей и большими глазами. Она огляделась, все еще держа ключи в одной руке и сумочку в другой.
Я сдерживала дыхание. Мне казалось, она слышит, как бьется мое сердце.
- Мисс Харрис! - позвала она. Я вздрогнула.
Она прислушалась, еще раз оглянулась и снова позвала:
- Мисс Харрис!
Я решила выйти. Все равно она меня найдет. Так что будь что будет…
Я распахнула дверь и решительно вышла.
- Да?
- О, мисс Харрис! - Ее лицо озарилось лучезарной улыбкой. - Здравствуйте. - Она протянула мне руку. С сильным акцентом женщина сказала: - Я рада познакомиться с вами, спасибо. - Затем проговорила что-то на арабском. Посмотрев на мое неподвижное лицо, она рассмеялась, покачала головой и указала на себя. - Асмахан, - сказала она. - Я Асмахан.
- Здравствуйте, - ответила я. - Вы уже знаете меня.
- Айва.
Затем она быстро затараторила на арабском, и мне показалось, что я уловила слово "Ахмед".
- Ахмед?
- Айва! - Она энергично закивала.
Мне показалось, что этой девушке я могу доверять. У нее было открытое приятное лицо, приветливая улыбка и располагающие манеры. Тем не менее, я решила на всякий случай не терять бдительности.
Асмахан продолжала болтать на арабском так непринужденно, будто я понимала каждое ее слово, затем вдруг отвернулась и исчезла на кухне. На мгновение я застыла на месте, прижимая рукой фигурку из слоновой кости. Через секунду я услышала грохот посуды, затем шум воды и пошла к ней.
Асмахан готовила чай.
- Доброе утро, добрый день и добрый вечер, - произнесла она высоким голосом. - Я говорю по-английски, как дела?
Асмахан откинула назад длинные черные волосы, оглянулась и сверкнула глазами, похоже, ожидая моей реакции. Я лишь улыбнулась в ответ.
Она следовала обычному ритуалу - вскипятила воду, отмерила чайные листья, проверила, чисты ли чашки. Меня не покидало впечатление, что она чувствует себя здесь как дома.
Когда чай был готов и мы вернулись в гостиную, моя гостья вновь попыталась заговорить.
- Я говорю по-английски, - сказала она, когда мы сели на диван перед подносом с чаем и пирожными. - Вот столечко. - Она развела большой и указательный пальцы. - Мало, - добавила она.
- Я уже догадалась. К сожалению, я не говорю по-арабски.
Асмахан пожала плечами.
- Маалейш . Пейте чай, мисс Харрис.
Я взяла чашку, ощутив приятный аромат мяты, и отпила глоток. Только теперь я почувствовала, как проголодалась.
- Мисс Харрис, Ахмед разговаривал со мной. Вы понимаете?
- Он прислал вас сюда.
Асмахан нахмурилась.
Я повторила свои слова медленнее, на этот раз она меня поняла.
- Айва. Ахмед говорит, мисс Харрис здесь. Мы друзья. Вы понимаете?
- Думаю, что да.
В присутствии этой словоохотливой и улыбчивой девушки было трудно держаться неприступно. К тому же она открыла дверь ключом, знала, как меня зовут, искала меня, а теперь утверждала, что ее прислал Ахмед. Я не сомневалась: Асмахан либо его девушка, либо невеста, которую пришла сюда, чтобы составить мне компанию или наблюдать за мной. А может быть, и то, и другое. Хорошо придумано.
- Приятно, что вы оба так беспокоитесь обо мне, - сказала я, не зная, все ли она понимает. - И чай очень вкусный.
- Айва.
Когда она пила чай, длинные волосы упали ей на плечи, обрамляя прелестное лицо и подчеркивая большие темные глаза. Мы выпили чай и съели пирожное, не произнося ни слова. Время от времени она широко улыбалась, я отвечала ей едва заметной улыбкой. Я поймала себя на том, что с нетерпением жду возвращения Ахмеда.
Потом мы вместе мыли чашки, не проронив ни слова, но молчание не было тягостным. С Асмахан было легко и спокойно.
Ахмед вернулся, когда начало смеркаться. Увидев его, я искренне обрадовалась.
Увидев нас с Асмахан, он удивился и нахмурился. Девушка вскочила, подбежала к нему, поцеловала в щеку и быстро заговорила на арабском языке, сопровождая речь отчаянными жестами. Он кивал, отвечал односложно и несколько раз посмотрел на меня.
Наконец, когда поток слов Асмахан иссяк, Ахмед подошел ко мне и сказал:
- Мисс Харрис, извините. Это произошло по моей вине. Вы, наверное, страшно испугались.
Ничего не понимая, я посмотрела на Асмахан.
- Я просил Асмахан прийти сюда, мисс Харрис, чтобы она составила вам компанию. Только велел ей прийти сегодня вечером, после моего возвращения. Но Асмахан очень хочется вам помочь и стать вашей подругой. Я объяснил, что вы гостья, которая нуждается в помощи, и Асмахан, спеша проявить гостеприимство, явилась слишком рано. Мне следовало вас предупредить. Представляю, как вы испугались, когда она нагрянула столь неожиданно!
- Я действительно испугалась.
- Простите, это моя ошибка.
Как он красноречив…
- Ничего страшного. Я почти сразу поняла, что она не сделает мне ничего плохого. Но, должна признаться, сначала не знала, как поступить.
Ахмед Рашид улыбнулся.
- Тогда все в порядке. Скоро будем пить чай.
- Мистер Рашид, скажите, вам удалось что-нибудь узнать? Есть новости?
- К сожалению, ничего.
Мне хотелось спросить: "А вы пытались узнать?", но я промолчала.
- Давайте поужинаем. Вы, наверно, проголодались.