Потом Ли неожиданно оказался над ней. Он наблюдал за Брин, становясь коленями между ее бедер, удерживая свой вес на вытянутых руках. Черты его лица были напряжены и исполнены страсти, его глаза излучали огонь. А за этим было еще нечто, управлявшее им, и он нависал над ней, чего-то ожидая.
Ли издал грубый, горловой звук, похожий на рык, придавил ее всем своим весом, поймал ее голову крепким охватом руки, запустив пальцы в ее волосы, стал целовать призывным, захватывающим поцелуем.
Брин обдало сладостным жаром. На какой-то совсем короткий момент ей стало страшно, как если бы она оказалась один на один с бушующим ураганом или несущимся вниз со скалы в океан водопадом. Ли уже полностью овладел ее затуманенным разумом, унес ее в царство страстей, откуда не было возврата. Еще немного, один шаг, и она будет целиком принадлежать ему, а с таким мужчиной, как он, это означает полный отказ от себя. Она вознесется к вершинам экстаза, его страсть будет необузданной, столь же требовательной, сколь и щедрой.
- Ты доверяешь мне? - прошептал Ли хрипло.
- Не знаю, - ответила она, и ее дыхание смешалось с его, а их губы почти соприкасались.
- Я так хочу тебя… ужасно, - сказал он.
Дрожь пробежала по всему его телу. Брин знала, что он хочет ее, силу его мужского желания она явственно ощущала на своем бедре, что будоражило ее, пугало, сводило с ума. Его большое тело, упругое и жилистое, возбуждало и волновало ее. Она касалась Ли, а хотела объять его всего разом, пробежать пальцами, губами по всей мускулистой бронзе его тела.
- А ты хочешь быть моей? - спросил Ли тихо, и она знала, что он, как и она, хочет всего того, что они могут дать друг другу.
Так невероятно деликатно он просил ее о том, что легко мог взять сам, - о полном подчинении его желанию в самом первобытном значении ролей мужчины и женщины.
Брин ничего не смогла ответить. Она крепко обхватила его шею руками и попыталась спрятать лицо у него на плече. Он тихонько рассмеялся и, приблизив губы к самому ее уху, чувственным шепотом, от которого по ее телу побежали огненные искры, произнес:
- Обладай мной, Брин. Прикоснись ко мне, познай меня, люби меня…
Он замолк, когда его тело опустилось на нее. Его руки двигались по ней, его ласки были еще увереннее, сила его желания рвалась наружу. Его губы взяли в полон ее рот, его язык, его поцелуи омывали ее, любя ее с такой эротической силой, о которой она даже не догадывалась. Эта сила, словно ураган, возносила ее так высоко, что она не понимала, где находится. Ли был словно дух его собственных барабанов, и она полностью подчинилась мощи их исконно первобытного ритма.
Брин вскрикнула, когда его поцелуи достигли ее бедер, и ее ногти впились ему в плечи, потом ее пальцы зарылись в его волосы. Чувственное удовольствие было так велико, что почти превратилось в боль. И оно этим не кончилось. Его руки проскользнули под нее, крепко лаская обворожительную и капризную выпуклость ее попки. Его интимные ласки были больше того, что она могла выдержать, и она начала извиваться и стонать в этом совершенном и абсолютном обладании.
А Ли не собирался щадить ее. Брин ощущала его торжество, то, как он наслаждается ею, и она выкрикивала его имя в невнятной мольбе. Он прижал ее к себе, лаская, запустив руку в ее волосы, все повторяя шепотом ее имя. Брин застонала, пробегая пальцами по его спине, проводя кончиками пальцев по его крепким ягодицам, прижимая его к себе и жадно касаясь влажным языком его шеи и груди.
Ли придвинулся ближе, раздвинув ее ноги еще шире, и Брин ощутила его, и вся ее зажатость улетучилась, будто унесенная порывом ветра. Она задохнулась от восхищения его жаром и силой, содрогаясь от того, как он быстро и напористо вошел в нее, овладел ею полностью, сообщая ей свою силу, пульсирующую энергию, неукротимую мощь, становясь частью ее самой.
Брин никогда не думала, что может почувствовать нечто подобное. Это было возбуждение, призыв, трепет и ритм его первобытных барабанов. Оно было деликатным и грубым, диким и сладостным. Оно длилось целую вечность и, тем не менее, слишком быстро кончилось. Вершина наслаждения показалась Брин самым лучшим из того, что она когда-то испытывала физически. Она изогнулась, вывернулась и расслабилась, ее, казалось, унесло ветром и опустило где-то далеко.
Там, где было одно только наслаждение.
А когда Ли отодвинулся от нее, она все еще ощущала себя его частью. Так, как если б принадлежала ему всю свою жизнь.
Ли поднялся, освобождая ее от тяжести своего тела. Брин повернулась на бок и прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди, и влажные медные прядки ее волос прилипли к его коже. Он долго молчал, но она знала, что он лежит без сна, положив руки под голову, и созерцает ночной сумрак.
Потом Брин почувствовала, как его пальцы гладят ее по волосам.
- А что тогда с тобой произошло? - спросил он тихо.
Брин почувствовала первый приступ огорчения от своего грехопадения.
- Что ты имеешь в виду? - спросила она настороженно.
Ли тихонько рассмеялся:
- Не пытайся уйти от ответа. Я не припоминаю, чтобы когда-нибудь получал столько наслаждения от женщины, сколько получил от тебя.
- И здесь их перебывало немало, как я понимаю? - язвительно произнесла Брин, и ее ноготки вонзились в первое же попавшееся место на его теле.
- Ух! - Он выдохнул и схватил ее за пальцы. - Было здесь несколько, но не так много, как ты готова мне приписать. И я задал тебе вопрос, помнишь?
- Я не знаю, что ты имеешь в виду, - пробормотала Брин недовольно, радуясь, что ее лицо скрыто от него под сенью ее волос.
- Все ты понимаешь. Ты боялась меня. Еще задолго до того, как мы познакомились.
Брин пожала плечами:
- Ты не можешь не знать, что заставляешь женщин нервничать. У тебя аура человека необузданной энергии и… сексуальности.
- Сексуальность не должна никого пугать.
Брин закусила губу, затем передернула плечами. Он будет пытать ее до тех пор, пока она не ответит.
- Я когда-то была помолвлена.
- Ага, и потом все мужчины стали врагами.
- Нет, не все мужчины и не врагами. Я просто решила, что надо быть поосторожней и избегать мужчин определенного типа.
Она будто почувствовала, как он нахмурился.
- И что это за тип? Только не говори, что ты была помолвлена с другим музыкантом!
Брин замялась. Какая разница, скажет она ему об этом или нет? Она отодвинулась от него, обхватила руками подушку и легла на нее щекой.
- Нет. Я была помолвлена с парнем по имени Джо Лански. Он был - ну и сейчас есть - бейсболистом.
- Джо Лански? - тихо присвистнул Ли. - Большая величина в Национальной бейсбольной лиге.
Когда Ли произнес его имя, Брин будто окатило холодной волной.
- Да. Он просто купался в лучах своей славы. Ты его знаешь?
- Как-то встретились мельком. В Лос-Анджелесе на благотворительном обеде. Он показался мне приятным парнем.
- О, Джо умеет нравиться. Он просто… не считал нужным заботиться о детях. Как и обо всех других людях.
- И Эдам тоже швырял в него рисом, да?
- Нет. Горошком.
Ли рассмеялся и обнял ее, несмотря на ее негодующий протест. Он поцеловал ее в носик.
- Я ужасно рад, что вы с Джо разбежались, - сказал он чуть хрипло. - Но мне не нравится, что ты меня с ним сравниваешь. Почему?
Брин все еще была напряжена.
- Вы оба привыкли к славе и легкому успеху у женщин.
- Он тебе изменил?
- И это было по моей вине, как он считал. Я не могла быть с ним, а вот девушки из группы поддержки могли.
- Понятно, - сказал Ли, и Брин, по тому, как напряглись его руки, обнимавшие ее, поняла, что его это злит. - Ты считаешь, что я прыгаю в постель с каждой встречной?
- Не совсем, - тихо ответила она.
- Тогда как, если не совсем?
- Ну, я не знаю! - воскликнула Брин, стараясь освободиться от крепких рук, прижимавших ее к нему, лицом к лицу. - Я сугубо земное существо, а вы все небожители.
- Ерунда. Ты привыкла делить людей на категории. Просто от того, что Лански разорвал вашу помолвку…
- Джо ничего не разрывал, это я сделала, - сказала Брин скорее нетерпеливо, нежели протестующе. - Он считал, что ради него я должна все бросить и быть рядом с ним по первому его зову. А я не могла так. И не хотела. И я считаю, что обычному мужчине трудно иметь дело с таким количеством обязательств, которые пришлось бы ему принять вместе со мной. А уж о так называемом идоле и говорить не приходится.
Брин не поняла, нравится ему то, что она сказала, или нет.
- Так называемые идолы тоже люди из плоти и кропи. Обычные люди. Они так же страдают и так же влюбляются. Но если ты и Лански не смогли разобраться со своими обязательствами, ты должна быть только рада, что обнаружила это до того, как вышла за него замуж.
- А я и рада, - недовольно прошептала Брин.
Мрачное выражение его лица было по-прежнему непонятно Брин. Уловив ее немой вопрос, Ли стал лениво проводить пальцами по ее спине и неожиданно сменил тему:
- У тебя самое сексуальное телосложение, которое я когда-либо встречал. Не могу не признать, что меня просто затрясло от желания в тот самый момент, когда я тебя увидел.
В его утверждении было столько непосредственности, что Брин улыбнулась. Ли тоже ей улыбнулся, но потом снова нахмурился, увидев, что ее улыбка померкла, а лицо побледнело.
- Что случилось?
- Просто… просто подумала об Эдаме. О боже, Ли! Я здесь… я с тобою… в таком положении… когда бедный Эдам…
- Брин! - воскликнул Ли, лаская ее как маленькую. - Тише. Не беспокойся об Эдаме. Завтра мы его вернем, я обещаю!
- Как ты можешь быть так уверен! Ты сказал, что мы должны придержать фотографии, потому что останемся в опасности, если не узнаем, что на них такого было. Если эти люди будут угрожать нам и в дальнейшем…
- Брин, как ты думаешь, отчего они забрали Эдама, а не Брайана или Кита? Потому что Эдам совсем маленький. Он ни за что не сможет показать, где его держали, или причинить другие неприятности. А ты взрослый человек. И это большая разница. С Эдамом все в порядке, Брин, я знаю это. В их игре он - главный козырь.
- Но он такой маленький, ему одиноко, - прошептала Брин.
- Завтра, Брин. Если ты сейчас постараешься заснуть, то время до того, как мы его заберем, пройдет быстрее.
- Господи, я так хочу спать, что просто не могу заснуть.
Ли поцеловал ее в лоб.
- Я что, недостаточно тебя утомил?
Брин покраснела.
- Ты утомил меня до невероятия.
- В самом деле? Проверим - через пару минут. Но поскольку ты все еще не спишь и беспокоишься, я хочу, чтобы ты подумала о загородном клубе. Ты помнишь, что было там на заднем плане?
Брин думала всего секунду.
- Да. Я помню мотель "Свитдримз".
- Что-что?.. А, то место, где горела неоновая вывеска?
- Точно.
- Хорошо, надо будет внимательно все это разглядеть. Что еще?
- Ничего, если честно. Если… не считать гольфистов. Целая орда скатилась с холма, когда я снимала.
- Надо будет посмотреть и на это. Мы просто будем разглядывать фотографии до тех пор, пока не наткнемся на что-нибудь.
- Я просто не представляю, что там может быть! - воскликнула Брин безнадежно и устало. - Знаешь, и очень внимательно просматривала снимки, прежде чем отдать их Барбаре. Там и смотреть-то было не на что. Может, действительно это был сумасшедший фанат, упертый на том, чтобы получить пачку эксклюзивных фото Ли Кондора и его группы?
- Брин, ты ведь понимаешь, что это смешно?
- Но я же смотрела…
- На пробники. Маленькие, крошечные снимки. Брин, кто-то абсолютно убежден, что на этих снимках что-то есть. И нам необходимо это выяснить.
Она тихо вздохнула, и он улыбнулся.
- Тебе надо поспать.
- Я просто не могу выключить свои мозги.
- Ну, я думаю, что смогу помочь тебе в этом отношении.
Его голос сделался невнятным, а потом и вовсе заглох, по мере того как его губы касались ее плеч. От легкого укуса по всему телу Брин побежали мурашки. От жесткого бархата его языка ее бросило в дрожь. Брин закрыла глаза, и он перевернул ее на спину.
Он оказался прав. Теплые прикосновения его рук и умелые движения его языка без труда смогли избавить ее разум от всех мыслей и забот.
Брин начала различать доносившуюся издалека мелодию еще до того, как полностью проснулась. И по мере освобождения от липких тенет сна она начала понимать, что слышит нежные переливы рояля, стоявшего внизу.
На секунду она зажмурилась, моргая из-за сияния рассветных лучей, которые заливали комнату желто-розовым светом. Ли пел старую песню "Следуй за мечтой". И пока Брин лежала здесь, ленясь покинуть уютную постель, она почувствовала одновременно любопытство и нежность, которую не хотела выпускать наружу.
Брин никогда не слышала Ли вживую. По радио, по телевидению - да. Большая часть его музыки - это рок, но он сочинил и несколько лирических баллад, которые Брин никогда не слышала в его исполнении.
Его голос был таким же нежным и полным кристальной чистоты, как и сами звуки фортепьяно. И будучи виртуозом того инструмента, на котором играл, Ли сливался с ним полностью. Брин стала размышлять о том, как предельно естественны бывают некоторые люди, и на минуту позавидовала таланту, данному ему с рождения. Потом она снова улыбнулась и позволила тембру его голоса увлечь и растрогать ее. Брин не могла отрицать, что восхищается им, что ее влечет к нему… и что она влюблена в него. По крайней мере, наполовину.
Эта мысль окончательно разбудила ее.
Не будь дурой, одернула она себя. Будь с ним сейчас, раз уж не можешь его игнорировать. Но не забывай, что это лишь случайный эпизод в твоей жизни.
И этот эпизод связан с Эдамом!
Брин выбралась из постели и нашла на полу рубашку, которую Ли одолжил ей. К тому моменту, как она нашла рубашку, Брин осознала, что музыка умолкла. В доме было тихо.
Еще несколько секунд у Брин ушло на то, чтобы найти собственное белье. Идти в соседнюю комнату за джинсами она не собиралась, поскольку была уверена, что они в доме по-прежнему одни. Она просто выбежала из спальни и поспешно скатилась с лестницы.
В гостиной Ли не было, но она слышала какие-то звуки, доносящиеся из кухни, и поспешила к раздвижным дверям. Там она резко остановилась, уставившись на большой кухонный стол.
Она оказалась права только наполовину: Ли действительно был в кухне. Он, опираясь на столешницу, говорил по телефону.
Но вот в том, что они одни в доме, она ошиблась. У стола, водрузив ноги на другой стул и попивая кофе, сидел Мик. Увидев Брин, он, похоже, совсем не удивился, но его черные глаза заговорщицки блеснули, когда он заметил краску смущения, выступившую на се щеках.
- Привет, Брин. Кофе хочешь?
Она знала, что будет выглядеть нелепо, если сейчас кинется назад, и она постаралась убедить себя, что в рубашке Ли выглядит вполне благопристойно, и прошла дальше, чтобы присесть к столу.
- Кофе - это то, что нужно. Спасибо, Мик.
Он улыбнулся и налил ей кофе из кофейника, стоявшего посередине стола. Там же лежал и пакет, и он пододвинул его к Брин.
- Я возвращаю ваш пакет. Негативы и все прочее.
Брин глянула на него, потом на Ли, который односложно и невнятно говорил в трубку. Он состроил недовольную гримасу, но потом улыбнулся. Это был дружеский, ободряющий взгляд.
Брин глянула на Мика, вопрошая, понимает ли он положение вещей.
- Быстро ты их!.. Никогда не думала, что Келли встает так рано, особенно ради бизнеса.
- Этот Келли вроде бы приятный парень, и он твой поклонник. Мы хорошо ему заплатили, но он согласился на сверхсрочную работу даже до того, как я предложил ему бонус.
- Ну хорошо, - услышала Брин слова Ли. - Увидимся вечером. Будем надеяться, что все пойдет по плану.
Он повесил трубку, подошел к столу, налил себе кофе и сел напротив Брин. Ли не потрудился дать ей какие-то объяснения по поводу своей беседы, зато потер босой ногой о ее голень.
- Выглядишь отдохнувшей, - сказал он тихо.
- Неужели? - пробормотала она, опуская ресницы.
- Угу. На самом деле ты выглядишь прекрасно. Немного взъерошенной, может быть, но мне всегда нравилось, когда в человеке есть что-то диковатое.
- Спасибо, - ответила Брин сухо.
- Алло, вы двое, я здесь - не забыли? - поинтересовался Мик. - И я не слишком уверен, что на меня это хорошо влияет. На прошедшей неделе моя собственная сексуальная жизнь реально загудела в тартарары!
Оба, Ли и Брин, недоуменно уставились на Мика. Потом все трое принялись смеяться, а когда взгляды Брин и Ли снова встретились, это было немое удовольствие и удивление, которые насторожили Брин.
Легко, даже слишком легко, было вести себя так, как угодно Ли Кондору. Брин быстро взяла себя в руки и сказала:
- Что дальше, Ли?
- Ты одеваешься, и мы с тобой едем к тебе. Мик едет на работу и объясняет остальным, что нас с тобой не будет, и они с Перри и Эндрю принимаются хлопать хлыстом, чтобы сегодня работа шла как надо. Если мои предположения верны, тебе позвонят около десяти часов.
- Ты, правда, так думаешь? - спросила Брин сдавленно.
- Да, я действительно так думаю.
Мик встал и потянулся, потом наскоро поцеловал Брин в щечку.
- Пока, красотка. Я ставлю на тебя.
- Спасибо, - пролепетала Брин.
Ли уже поднимался, чтобы проводить Мика к разбитой парадной двери. Брин пошла за ними с чашкой в руке. Они обсуждали репетицию, и Ли советовал Мику репетировать уже в костюмах. Мик прокомментировал состояние двери и предложил привезти взамен новую, с двойным замком.
- Замечательно, лишний раз мне не ехать, - сказал Ли, и потом его взгляд упал на Брин. - Живо наверх и одевайся.
Брин почувствовала, что он хочет отослать ее и что-то сказать Мику наедине, но ей слишком сильно хотелось вернуться к себе домой, так что выказывать неповиновение она не стала. Просто поспешила вверх по лестнице.
В комнате для гостей она нашла свой лифчик, джинсы и обувь. С душем придется подождать, но вот умыться надо обязательно. И коль скоро почистить зубы не представлялось возможным, надо было хотя бы потереть их пастой.
Брин вернулась в комнату Ли. Его ванная комната, которую она открыла для себя прошлой ночью, была просто огромной. Ванна с джакузи, обложенная плиткой, была размером с ее собственную спальню. Был там и отдельный, со стеклянной кабинкой душ, раковина с двумя кранами, шкаф для белья и аптечка на зеркальной стене. Брин открыла бельевой шкаф и была очень удивлена, обнаружив там целый набор новых зубных щеток, кусков мыла и аккуратную стопку купальных простыней и полотенец.
Она умылась и почистила зубы, потом вспомнила, что оставила шкаф для белья открытым, и повернулась, чтобы закрыть его, но замерла.
Вместе с обычными вещами - полотенцами и кусками мыла - она с удивлением увидела там стопку нотной бумаги. Из любопытства она взяла один листок. Чернила, которыми были написаны ноты, слегка выцвели, бумага чуть пожелтела. Листы не были какими-то особенно обтрепанными, предположительно музыка была написана год-два назад, не ранее.
Нотные знаки она прочесть не могла, но взгляд сам собой побежал по стихотворным строкам, написанным под нотами.