Она не прекращала думать о том, что с ней произошло. Ее лабораторию разгромили. Эдама похитили. Подстроили аварию, из-за которой она провела ночь в больнице. Ей по-прежнему было страшно, но в то же время ее обуревал жуткий гнев. Ее загнали в угол, а когда у тебя за спиной только стена, бежать некуда. Только вперед, прорываясь с боем.
- Нет, - ответила она тихо.
Он усмехнулся.
- Хочешь услышать старую индейскую поговорку?
- Конечно, почему нет? - улыбнулась она в ответ.
- Когда ночью кугуар крадется по твоим следам, добыче невольно приходится становиться охотником.
- Замечательная поговорка, - улыбнулась Брин.
- Ох, у нас таких полным-полно. Когда ты, наконец, познакомишься с моим отцом, ты наслушаешься их вдоволь.
Мик и Перри уже были у Брин дома. Она чуть не расхохоталась, увидев пакеты для продуктов, аккуратно выстроившиеся рядком у нее на кухонном столе. Из каждого торчал длинный французский батон. Но под хлебом она обнаружила все, что было указано в списке.
- Что ж, - сказала она с энтузиазмом, - полагаю, можно начинать.
- Помощь нужна? - спросил Ли.
- С фотобумагой обращаться умеешь?
- А то нет.
- Тогда помогай!
Время за работой пролетело незаметно. К часу ночи Брин в основном закончила. Они увеличили сто восемьдесят снимков пять на семь до размера восемь на одиннадцать - так, что их можно было тщательно исследовать.
- Они все-таки слишком маленькие, чтобы на них можно было что-нибудь разобрать, - недовольно сказала Брин, беря эту груду фотографий и протискиваясь мимо шкафа, чтобы попасть обратно в дом. - Но сначала мы можем отобрать снимки, на которых заведомо нет ничего интересного, а потом увеличим остальные.
Ли, следуя непосредственно за ней, что-то хмыкнул в знак согласия. Брин приготовилась присесть на диван, но он остановил ее:
- Ты особенно не расслабляйся. Мы здесь не останемся.
Они заперли ее дом и уехали к Ли. Брин помнила, как она зевала в машине, а потом положила голову ему на плечо. Следующее, что она осознала, было движение и тепло.
Ли нес ее на руках вверх по лестнице. Она приоткрыла глаза и улыбнулась ему из-под отяжелевших век:
- Я тебе не говорила, что без ума от самовлюбленных звездунов?
Ли издал короткий смешок и сказал чуть хрипло:
- Нет, не говорила. Но сама идея мне по душе.
Брин все так же полуспала, когда он положил ее на свою кровать, но в таком состоянии она пребывала недолго. Она открыла для себя, что у Ли есть удивительный дар - дар убедить ее в том, что она совсем не хочет спать.
Глава 13
Брин пребывала в приятном состоянии между сном и бодрствованием, когда зазвонил телефон. Она моментально напряглась. Прошла неделя с обеда у Хэммарфилда. Ничего особенного, по крайней мере, страшного, за это время не произошло, но все же, когда она слышала телефонный звонок, по ее спине начинали бегать мурашки.
Захрустели простыни, и она поняла, что Ли повернулся, чтобы взять трубку. Он поглядел в ее сторону, перехватил встревоженный взгляд, потом, ответив "Алло?", ободряюще ей улыбнулся. Прикрыв микрофон ладонью, он сказал:
- Это Гейл.
- О! - воскликнула Брин обеспокоенно.
- Все в порядке, просто звонит, чтобы узнать, как мы.
Брин подождала, пока Ли обменялся с сестрой несколькими словами, обещая ей, что они приедут к концу этой недели.
- Еще один день, и видеоклип будет закончен. В крайнем случае, в конце недели. Потом все передадут монтажеру. - Ли рассмеялся чему-то, что сказала ему Гейл. - Не хочу показаться нескромным, но да, думаю, что все вышло просто здорово. - Он смерил Брин плотоядным взглядом. - У меня же была потрясающая Лорена.
Брин улыбнулась, а он передал ей трубку:
- Там на ней висят три маленьких сорванца, желающих побеседовать с тобой.
И они поговорили с ней, причем все трое одновременно, вырывая друг у друга трубку. Все были полны восторга. Брайан поведал ей о его новом луке со стрелами. Кит был вне себя от ночи, проведенной в вигваме.
- Он сделан из звериных шкур! Настоящих звериных шкур, тетя. Брин!
Она так ничего и не разобрала из того, о чем ей говорил Эдам. Когда он волновался, то его речь становилась понятной только таким же, как он сам, четырехлетним малышам.
Брин послала им все возможные поцелуи и объятия, предупредила, чтобы они хорошо себя вели, и обещала, что приедет очень-очень скоро. Потом трубку снова взяла Гейл.
- Я просто хотела, чтобы ты не беспокоилась о них, - сказала Гейл жизнерадостно. - Им и, правда, здесь хорошо.
- Похоже, что так. Признаюсь, меня беспокоило то, как это отразится на них.
Гейл рассмеялась приятным, чуть хриплым голосом, который напоминал голос Ли.
- Не волнуйся, с ними все совершенно в порядке. По крайней мере, Фил так считает. А он должен знать.
- Должен?
- Ага. Он же детский психолог. Разве я тебе не говорила?
- Нет, мне не пришло в голову спросить, - пролепетала Брин смущённо. - А ты чем занимаешься? - спросила она вдруг с любопытством.
- Кроме всего прочего? Я еще играю на виолончели в оркестре филармонии.
- А как насчет прочего? - подумала вслух Брин, засмеявшись в ответ.
- Так или иначе, мы очень ждем вас обоих! Мама с папой приезжают на следующей неделе, они ждут не дождутся, когда познакомятся с тобой!
- Это потрясающе, - пробормотала Брин чуть нервно.
- Ну ладно, я пойду заниматься с этими маленькими черноножками. Новости какие-нибудь есть?
- Нет, - ответила Брин с сожалением. - Ничего нового, но и ничего плохого тоже не случилось.
- Ну, тогда до скорого.
Брин вернула трубку Ли, и он положил ее на аппарат, потом притянул Брин к себе.
- Ты собираешься весь день просматривать снимки из этой новой пачки?
Брин кивнула, поудобнее устраиваясь рядом с ним.
- Я смотрела на них весь вчерашний вечер допоздна и по-прежнему не думаю, что на них можно что-то различить. Каждый раз, когда я их увеличиваю, растет зернистость. Не знаю, Ли, возможно, мы так никогда ничего и не найдем. Есть там парочка, выходящая из мотеля… но…
Она почувствовала, что Ли пожал плечами:
- Продолжай, пожалуйста. Этот Хэммарфилд такой скользкий.
- Ли, это твое личное мнение! - остерегла его Брин.
- Нет, не личное! Политикам приходится быть скользкими. Таковы правила игры. Народу хочется иметь образцовых слуг, но ни один из них не идеален. Так что продолжай смотреть. Пока все тихо, я понимаю, но перед бурей всегда бывает затишье, сама знаешь.
- Это поэтому ты сейчас такой тихий? - поддразнила его Брин.
- Хммм… не исключено, - начал он, но оба они вздрогнули, потому что зазвонил звонок входной двери.
Ли сел и посмотрел на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке.
- Одиннадцать, - простонал он. - Это кто-то из группы.
Накануне вечером он упоминал, что у них намечена репетиция.
Брин выскочила из постели, пробежала через спальню, чтобы по-быстрому забрать из шкафа свое белье, джинсы и майку. Она, нахмурившись, оглянулась на Ли, который все еще лежал, вольготно растянувшись на кровати, и с удовольствием наблюдал за ее передвижениями.
- Ты что делаешь? - спросила она с раздражением.
- Любуюсь видом, - ухмыльнулся он. - Нет ничего лучше, чем наблюдать, как танцовщица голышом бегает за своей одеждой.
- Очень смешно, - отозвалась Брин, швырнув в него собственными трусиками. - Ты же у нас образец пунктуальности. Одевайся! Я открою дверь. - Она остановилась в дверях. - Ты же сказал, что звук уже смикшировали. Зачем тогда вы играете сегодня?
- Прогоняем рождественские хоралы. Нас попросили записать альбом, и наш бизнес-менеджер хочет, чтобы он вышел к октябрю.
- Рождественские хоралы в роке?
- Да это было главное желание всей моей жизни! Я могу стать Бингом Кросби рок-н-ролла!
Брин с улыбкой пожала плечами и вышла. Она быстро спустилась по лестнице и подошла к двери. Поглядев в глазок, она увидела Мика и Перри, а также Барбару с Эндрю, которые стояли и болтали в ожидании, когда их, наконец, соизволят впустить. Брин набрала код и отключила охранную систему, потом отперла дверь.
- Видите? Я же говорила вам! - Барбара захихикала, обращаясь к остальным, пока они входили в дом. - Они из койки не вылезали все утро!
- Хмм, - произнесла Брин сухо. - А вы-то что сами делали?
- Ничего незаконного, безнравственного или особенно волнующего - но, по крайней мере, исключительно полезное для здоровья, - сказал Эндрю с притворным вздохом. - Мы играли в гольф.
- В гольф! - воскликнула Брин, уставившись на Барбару.
Все то время, что Брин знала Барбару, она никогда не слышала, что ее подруга увлекается гольфом. Барбара скорчила гримасу:
- Все было в полном порядке. За исключением того, что я угодила в одну из этих песчаных ловушек, и они присудили мне штрафное очко.
Мик, услышав ее рассказ, покачал головой.
- Такие правила у этой игры, Барбара, - напомнил он ей.
- Ну а я до сих пор думаю, что мне должны были разрешить поднять шарик и стукнуть по нему.
- Мы так и сделали!
- Да, но с присуждением штрафного очка.
- А ты ожидала, что сыграешь с нами вничью, да? - поддразнил ее Эндрю.
Барбара поглядела на Брин и скорчила еще одну рожицу.
- У меня было сто двадцать очков. Ну да ладно. Как бы то ни было, я же не против Майка Уинфельда играла. У этих ребят было что-то около девяноста очков.
- А мы не гольфисты, мы - музыканты! - отбил атаку Эндрю.
- Где Ли? - спросил Перри.
- Сейчас придет, - тихо сказала Брин.
- Кому-то из нас придется сварить кофе, - предложил Мик.
- Да я сейчас сварю! - рассмеялась Брин.
Барбара прошла вместе с ней на кухню.
- Ты себе представляешь - я еду с вами в Черные Холмы!
- Да ну? - воскликнула Брин в восторге. - Но как же твое шоу и твой бизнес?
- Я закрыла шоу и наняла ассистента. Я пустилась в игру, Брин. Вот это настоящая жизнь!
Брин крепко обняла подругу.
- Надеюсь, все так и будет, Барб! Это было бы просто замечательно!
Барбара ответила ей такими же крепкими объятиями, потом отпустила ее.
- Мне нужно бежать, чтобы передать дела моему новому ассистенту. Я просто хотела рассказать тебе, что у нас происходит с Эндрю. Пожелай мне счастья, Брин. Столько же, сколько у вас с Ли!
- Конечно, я желаю тебе счастья! Всего счастья, которое только есть в мире!
Барбара помахала ей рукой и собралась уйти, но вдруг остановилась.
- Да, кстати! Я с Майком Уинфельдом не играла, но я его действительно видела. И он спрашивал о тебе.
- Очень мило с его стороны, - сказала Брин.
- Ага, - согласилась Барбара и добавила: - Я удивляюсь, что он здесь до сих пор делает, а? Он же должен гонять по турнирам! Ох, да ладно, побежала!
Брин сварила кофе и принесла его на подносе в гостиную, но обнаружила, что все уже переместились в студию. Она отнесла кофе наверх, посмотрела через стеклянную стену - все они сидели там кружком. Она не могла слышать, о чем они говорят, но улыбнулась, потому что поняла, что разговор шел весьма оживленный. Перри и Мик активно размахивали руками.
Брин позвала, чтобы кто-то открыл ей дверь, но, сообразив, что никто все равно ее не услышит, поставила поднос на пол и открыла дверь сама.
- Кофе, ребята!
Они хором гаркнули ей "спасибо!", а Ли подошел, чтобы быстренько поцеловать ее в лоб.
- Ты не стесняйся, если что-нибудь понадобится, - сказал он.
- Не волнуйся, - рассмеялась Брин, - я найду чем развлечься. У меня же фотографии есть, вот и поработаю немного.
Его рабочий кабинет, как обнаружила она за эту неделю, был оборудован стереоустановкой, а пол там был из хорошего дерева, заглушавшего шум от хореографических упражнений.
- Все прекрасно, - уверила она Ли.
Затем она помахала всем рукой, закрыла за собой дверь и ушла.
Брин вернулась на кухню и налила себе чашку кофе, потом перенесла ее в кабинет Ли и вытащила из верхнего ящика пакет с последними увеличенными фотографиями.
Она перекладывала их, одну за другой, потом быстро их перелистала - как делает художник-мультипликатор, чтобы создать эффект движения. Что-то там было - мужчина и женщина, покидающие мотель. Мужчина обнимает женщину… открывает дверцу темного седана… пропускает ее вперед. Что-то в этом было.
Да, но что это доказывает? - спросила она себя. Черты лица мужчины едва различимы. Она может попробовать увеличить снимок еще, но тогда на пленке будет такая зернистость, что вообще уже ничего не увидишь.
Она вздохнула и положила снимки назад в ящик. Когда Ли закончит свою репетицию, они смогут поехать к ней и город, и предпринять еще одну отчаянную попытку что-нибудь найти.
Брин зевнула, потянулась и снова пошла наверх. Ли колотил по своим барабанам, все увлеченно работали. Она улыбнулась - было так странно видеть его, но не слышать ни звука.
Брин переоделась в тренировочный костюм и спустилась в кабинет. Включив на стереоустановке пьесу Баха, она отпустила свое сознание на свободу, а телу позволила произвольно двигаться под музыку.
Хэммарфилд… Если он виноват в том, что похитил маленького мальчика и терроризировал ее, надо его остановить. Он ведет кампанию за избрание в сенат… За публичную должность.
Песчаные ловушки. И о чем она только думает?
Вдруг холодные мурашки побежали разом по всему ее телу, а зубы начали выбивать дробь. Что-то, что упомянула Барбара, все это время будоражило ее подсознание. Брин ничего не знала о гольфе, но о чем же все-таки говорила Барбара? Они должны были позволить ей вынуть шарик из песка без того, чтобы добавлять очки.
Гольф, гольф, гольф… В гольфе надо набрать как можно меньше очков.
Майк Уинфельд выиграл турнир. Но в день, когда она делала эти фотографии, ей пришлось отщелкать лишнюю пленку, потому что кто-то был в одиночестве около того песчаного капкана.
Один… Нет! Не совсем один. Потому что на следующих снимках было видно с дюжину голов, показавшихся над дюной. Зрители следовали за игроками, как гигантская волна. Дело было в тех секундах, пока этот человек пребывал в одиночестве, возможно, в тех десяти метрах, на которые он опередил остальных, скрывшись за склоном дюны. Секунды, что она запечатлела благодаря скорости съемки. Секунды, секунды - это все относительно. Секунды имеют значение только для проворного и умного человека, который мог бы… что?
Брин кинулась к столу Ли. Она вытащила набор первоначальных снимков и нашла фотографии с гольфистом. Она едва могла разглядеть человека на фоне песка. Чтобы понять что-то достоверно, необходимо было увеличить снимки и сделать то, что она делала все утро, - быстро пролистать тридцать шесть фотографий, чтобы создать эффект движения.
Брин кинулась назад, наверх, мимо стеклянной стены студии. Там она задержалась. На всех членах группы были надеты наушники, соединенные с микрофоном. Она прикусила губу. Не надо сходить с ума. Может быть, сначала лучше сделать снимки, а потом уже врываться к Ли на репетицию.
Полная решимости, Брин опять переоделась в джинсы, начеркала записку Ли о том, что проявляет новые снимки - "по внезапному озарению". Она прикрепила записку к двери и уехала.
Брин проехала половину пути до своего городского дома, как вспомнила, что, кажется, забыла снова включить охранную сигнализацию.
Она подумала, не вернуться ли ей, потом решила, что шептун вряд ли решится напасть на четверых здоровых мужчин. А ей так не терпелось проверить свою догадку…
Брин вместе с негативом сразу помчалась в лабораторию. Минуты проходили за минутами, и она впадала во все большее нетерпение. На белой бумаге понемногу проступало изображение…
Едва ли она сможет дождаться, пока просохнут снимки. Она заставила себя потерпеть, когда они полностью проявятся, затем отнесла их в дом.
Ее охватила дрожь, но и возбуждение тоже. Теперь она могла рассмотреть все в подробностях.
Это был… Уинфельд. Смотрящий на песок в смятении. Оглядывающийся, чтобы посмотреть, не видит ли его кто-нибудь. Волна зрителей уже совсем близко, и ему надо срочно, за доли секунды, принять решение.
Пленка запечатлела все. Мгновенное движение ноги, втаптывающей шарик в песок. А из его кармана выпадает другой…
Брин отщелкала всю бобину пленки на скорости, кадр за кадром. Высокочувствительная пленка в тысячу единиц, и вот у Брин есть все, что нужно. Его рука в кармане, шарик, падающий, падающий… на зеленую траву.
Игра! - подумала она с яростью. Все закончено.
Игра. Эдама похитили, ее выбили из колеи, терроризировали из-за глупой, пустой игры, в которой взрослые люди гоняют маленький шарик по зеленому полю…
Игра, в которой Майк Уинфельд выиграл приз в один миллион долларов.
Надо скорее показать фотографии Ли. Сейчас она имеет полное право без колебаний прервать репетицию группы…
Брин была так поглощена своими мыслями, что не заметила черного седана на углу.
Она уже сворачивала на уединенную дорогу, ведущую к дому Ли, когда поняла, что ее преследуют.
Но было уже поздно.
Ее охватила паника, когда она в зеркало заднего вида, наконец, разглядела машину. Ей надо было первой выехать на дорожку, ведущую к дому. Проскочить в дом. Захлопнуть дверь…
По всему ее телу выступили капельки пота, руки скользили по рулю. Брин проехала по гравиевой дорожке, резко остановившись у парадной двери.
Седан с визгом затормозил за ней.
Она выскочила из фургона и бросилась к двери. Вот она открыла ее, вот она внутри… Надо повернуться, чтобы захлопнуть и закрыть дверь, но это невозможно… потому что он уже здесь, навалился на дверь всем своим весом…
Брин пронзительно закричала. Майк Уинфельд - красивый, молодой, загорелый - догонял ее, его губы угрожающе сжаты, глаза холодны и беспощадны.
- Не убежишь… - начал он, но она все-таки убежала.
С криком, раздиравшим ее горло, Брин бросилась вверх по лестнице. Он не отставал ни на шаг. Она слышала звук его шагов так же явственно, как и удары собственного сердца.
Она добежала до стеклянного ящика тон-студии, увидела Ли, сидящего за ударной установкой. Он смеялся, улыбался тому, что говорил ему Эндрю.
- Ли! - прокричала Брин в тот самый момент, когда его мускулы напряглись, а палочки обрушились на барабаны.
Он по-прежнему улыбался. Он не слышал ее, продолжая смотреть на Эндрю…
Брин бросилась вдоль стеклянной стены к двери. Она вздрогнула от внезапной боли, когда рука Майка Уинфельда схватила ее за волосы. Он дернул ее к себе, пытаясь повалить на пол.
Брин в отчаянии схватилась за стекло и принялась бешено колотить в него, но Уинфельд сделал ей подножку. Падая, она безнадежно цеплялась ногтями за стекло.
- Ли! Ли-и-и-и! Помоги мне! Помоги!.. Нет!
Ли продолжал улыбаться, она видела, как напрягаются мышцы его рук, как взлетают палочки, вертятся в воздухе и отбивают ритм, повинуясь его воле.
- Ли-и-и!
Ее ногти проскрипели по стеклу, с жутким для слуха звуком. Внутри ее не слышат…
- Нет! - закричала она снова.