Сэм расхохоталась. Они импровизировали мотив, играя вместе так, будто никогда и не расставались. Ноты вылетали из их инструментов, они заиграли в одном ритме, отбивая такт носками ног, и Мариса вдруг поняла, что все будет хорошо. Сестры всегда решали жизненные проблемы при помощи музыки. Не раз они начинали свое выступление, волнуясь об экзаменах, или каком-нибудь больном, или о многих других вещах, а заканчивали вечер, провозглашая тосты, обнимаясь и танцуя от радости.
Так было всегда. И так было сейчас. Они перешли от своей новой, только что написанной песни прямо к "Девушкам Голуэя", а от нее - к "Гусям на болоте". А потом, чтобы сыграть на что-то более сентиментальное и нежное, - к "Часовне в Маудбане".
- Я написала новую песню, - сказала Мариса, когда они остановились, чтобы передохнуть.
- Правда?
- Ага. Называется "Гонимые штормом".
- Автобиографическая? - спросила Сэм, хитро улыбаясь.
- Чуть-чуть, - ответила Мариса, вновь глянув в открытую дверь и ища глазами Патрика. - Она очень простая - в тональности соль.
- Ого! - воскликнула Сэм, прослушав первые несколько тактов. - Прелесть! Мне нравится это ми-минор.
- Сердечные струны, да? - спросила Мариса.
- О да.
Помощь другим - в этом заключалась вся жизнь Марисы и Сэм, не меньше, чем в музыке. "Сердечные струны", - сказала Сэм, и Мариса знала, что именно они имеют значение. Они главные. Играя вместе с сестрой, Мариса смотрела в открытую дверь на паром, идущий через пролив. Она сосредоточилась на ритме, стараясь играть в такт с Сэм, но в то же время искала глазами высокого рыжеволосого ирландца, который свел их снова вместе, дотронулся до сердечных струн Марисы и вдохновил ее на песню.
Глава 21
Адвоката звали Линдси Грант Уиншип. Она была партнером в адвокатской конторе "Хартфорд", офис которой располагался на Конститьюшн-Плаза. Высокие окна ее кабинета выходила на старое здание Капитолия, выстроенного из красного кирпича и увенчанного золотым куполом - аскетическое напоминание колониального прошлого штата Коннектикут. Лили сидела перед ее столом вместе с Лайамом, и ее сердце колотилось так, будто она только что пробежала длинную дистанцию. Хотя на самом деле она лишь собиралась ее начать.
Линдси было около пятидесяти лет. Она была высокой, худощавой, с каштановыми волосами. Встретила она их тепло и дружелюбно, с первых минут внушая им чувство спокойствия и понимания. Ее манера общаться чем-то напоминала материнскую заботу, хотя ее карие глаза изучали любопытство и энтузиазм юной девушки. Кабинет был наполнен красками - картинами ее дочери, представлявшими собой замечательные абстрактные портреты и пейзажи с золотыми осенними листьями. Здесь же висели и фотографии ее дочери - от детства до института, лежали раковины и камешки, найденные на всевозможных пляжах, которые за всю свою жизнь посетила Линдси вместе с семьей.
Она слушала внимательно, заполняя желтый блокнот пометками, по мере того как Лили рассказывала историю своего брака, побега, рождения Роуз и последних лет жизни по сегодняшний день.
- Он принес предписание суда лично, не отправив его через судебного курьера. С его стороны это очень агрессивный шаг, - сказала Линдси, когда Лили закончила свой рассказ.
- Эдвард всегда отличался агрессивностью. Хотя он ни разу меня не ударил… - ответила Лили.
- Такие изощренные типы никогда не бьют своих жен, - сказала Линдси. - Они используют угрозы, чтобы постепенно внушить страх, что и сделал Эдвард, рассказав вам о Джуди. Он убедился, что вы полностью осознали будущие последствия… что, если вы переступите черту, он запросто может вас избить, в точности как Джуди. Это один из способов, которым он пытался вами управлять.
- И чего мне теперь ожидать?
- Он попытается использовать суд по семейным делам, чтобы напасть на вас. Мужчины, подобные ему, используют тяжбы об опеке над ребенком, чтобы уничтожить своих жен, одновременно сохраняя с ними контакт. Лили, мне очень жаль… но многие женщины во время подобных процессов испытывают на себе самое жестокое давление.
- Но разве судья не разберется сразу, что он собой представляет? - спросил Лайам.
На лице Линдси появилась выражение сомнения.
- Он будет играть роль человека, обвиненного несправедливо. Он не только не признает своего поведения, но еще и будет его отрицать. Он будет выставлять напоказ свои добрые дела в качестве участника во всевозможных общественных организациях, будет представлять себя добросердечным и неравнодушным к другим человеком. В точности так, как он поступал с Лили, когда был на ней женат.
- Я так долго не подозревала о настоящей его сущности, - сокрушалась Лили. - Я совершенно запуталась и не могла понять, что он на самом деле собой представляет. Он говорил мне одно, а поступал совершенно по-другому. Он говорил мне, что любит меня, но вел себя так, будто ненавидит меня. У меня ушло больше двух лет, чтобы понять, что мне нужно обращать внимание на то, что он делает, а не на то, что он говорит.
Линдси кивнула:
- Эдвард - это как пример из учебника. Ему свойственно управлять, манипулировать людьми, он чувствует, что имеет на это абсолютное право, и одновременно совершенно не уважает других людей. Он действительно верил, что владел вами, Лили. Выйдя за него замуж, вы стали его собственностью. Его бешенство из-за вашего побега и из-за того, что вы поняли, кто он есть на самом деле, будет теперь толкать его на новые действия.
- Толкать на новые действия? - повторила Лили.
- Любую попытку с вашей стороны отстоять свои права он будет воспринимать как акт агрессии против него. А склонность Эдварда считать вас своей личной собственностью будет, без сомнения, распространяться и на Роуз, - предупредила Линдси. - А как он отреагировал, когда вы ему впервые сказали, что беременны?
- Когда я ему это сообщила, - ответила Лили, - он швырнул в дверь настольную лампу. Ногой пробил дыру в стене. Я никогда еще не видела его таким разъяренным. Тогда он мне сказал: "А моим мнением по этому вопросу никто не интересуется?" Его глаза стали совершенно пустыми, какими они становились, когда он выходил из себя.
- Лили! - мягко проговорил Лайам, беря ее за руку.
- Именно тогда вы решили уйти от него? - заключила Линдси.
- Почти… - ответила она и запнулась, не желая вспоминать.
- Лили, что произошло?
Лили закрыла глаза.
- После того как его гнев прошел, он обнял меня, стал укачивать, как ребенка, и сказал, что теперь все будет по-другому. Я подумала: "Может, это станет поворотным пунктом? Может, он наконец поймет меня?" Он еще сказал мне, что мы поедем на пикник. Будто он давно этого хотел.
Она открыла глаза и посмотрела на Линдси, которая быстро делала заметки в своем блокноте.
- Мы сели в машину, поехали покататься. Хотя была уже поздняя осень и почти все листья с деревьев опали, в тот день стояла прекрасная солнечная погода. Он включил музыку и взял меня за руку. Я чувствовала себя, будто заново родилась, - мне просто очень хотелось верить, что у нас все наладится. Я думала, что, может быть, ребенок изменит нашу жизнь к лучшему.
Линдси кивнула.
- Мы ехали на север в Массачусетс. Эдвард родился в Спрингфилде и всегда говорил, что, когда возвращается в родной штат, чувствует себя самым счастливым человеком на свете и будто молодеет. Несмотря на его плохое детство, там жили его любимый учитель и его тетки. Я еще подумала, что мы едем в гости к его семье.
- Но вы ошиблись?
Лили медленно покачала головой, вспоминая, что произошло.
- Да, - ответила она. - Мы приехали в горы Беркшир. Там была небольшая зона отдыха для лыжников, где он в детстве учился кататься на лыжах. Дорога была очень красивая, кружила по холмам через густые леса. Эдвард рассказывал мне, как он любит лес: деревья придавали ему чувство близости к своим корням. Море принадлежало мне, а ему нравилось бродить по лесу. Мы поднимались по горной дороге…
- Как называлась эта зона отдыха?
- "Гора Блантайр", - ответила Лили. - На деревьях оставалось лишь по нескольку желтых листочков, но мы ехали все выше и выше, пока не попали в темный сосновый лес. И вдруг мы оказались на опушке, откуда открывался потрясающий вид. Мы припарковались на стоянке, рядом с другими машинами. День был очень теплым. И люди приехали туда погулять по горам и лесу.
- А вы были беременны?
- Да. Но к тому времени я уже чувствовала себя хорошо. После поездки мне очень хотелось размять ноги и подышать свежим воздухом. Он достал корзинку с продуктами для пикника…
Лайам отвернулся, будто не мог больше слышать рассказ об этом дне, проведенном с Эдвардом. А может, он предугадывал, что последует дальше.
- Мы пошли вверх по тропе, - продолжила Лили, - обогнали несколько человек, все нам улыбались и кричали: "Привет!" Эдвард говорил мне о том, что, когда родится наш ребенок, он будет учить его кататься на лыжах, что зимой мы будем приезжать туда каждые выходные, а может, даже летом или осенью, чтобы просто погулять в лесу. А лето, конечно, мы будем проводить в Хаббардз-Пойнт.
- Много людей вы встретили на тропе? - спросила Линдси.
- Сначала было много, - ответила Лили. - Но потом гулявших становилось все меньше. - Она дышала ровно и глубоко, вспоминая тот день. - Все было просто замечательно. Я уже захотела есть и думала, что мы скоро остановимся. Тропа, по которой мы шли, была очень пологой. Он выбрал длинный, удобный маршрут - идти было легко, и я помню, что даже почувствовала благодарность за его заботу. Эдвард всегда любил очень крутые тропы, по которым приходилось взбираться вверх чуть ли не как настоящим альпинистам. Но в тот день мы шли по легкому пути. И все равно вдоль тропы иногда встречались довольно крутые и глубокие обрывы. Я помню, что даже почувствовала легкое головокружение, но не сильное. Я родилась в Новой Англии, и я довольно закаленный человек.
- Лили… - начал было Лайам, но замолчал. Он внимательно смотрел на нее - чувствовал, что она собиралась рассказать.
- Вдруг Эдвард остановился. Мы стояли на длинном прямом участке тропы, над обрывом. И тут он сделал такую простую вещь… он посмотрел налево, потом направо… - с трудом выговорила Лили. - И я все поняла.
Линдси и Лайам, замерев, смотрели на нее.
У Лили волосы зашевелились на голове, когда она вспомнила, что случилось потом. Эдвард оглядывался, чтобы убедиться, что никто не увидит, как он столкнет ее с обрыва.
- У него в тот момент было такое деловое выражение лица! Взгляд очень сосредоточенный, а глаза совсем черные. Он шагнул ко мне, схватил меня за запястье.
Лили громко сглотнула, съежилась, как от страха, заново переживая то, что она так часто видела в своих снах, своих ночных кошмарах об Эдварде. Самой жестокой, самой страшной частью этих снов было то, что одновременно казалось и самым безобидным - то, как он остановился и взглянул, будто совершенно без всякого умысла, вверх и вниз по тропе.
- Он попытался столкнуть вас с обрыва? - спросила Линдси. - Попытался убить вас?
Лили кивнула.
- Он не хотел ребенка, - произнес Лайам.
- И меня, - дополнила Лили.
- Но он, вероятно, унаследовал бы все, чем вы владели, - предположила Линдси, показав ручкой в сторону финансовых документов, которые принесла с собой Лили.
- Тут вдруг сработал мой инстинкт самосохранения, - продолжила Лили. - Я услышала, что закричала, буквально завизжала, и одновременно стала карабкаться вверх по склону. Он стал тянуть меня за руку, крича на меня. Почти тут же прибежал какой-то человек - по-моему, молодой парень, который гулял один. Я была в истерике. Я схватила его за руку и умоляла его свести меня вниз к сторожке в начале тропы.
- А что сделал Эдвард?
- Он заявил, что я просто боюсь высоты и что я все выдумала. Тот парень смотрел на меня как на сумасшедшую. Я видела - он поверил Эдварду! А я бормотала что-то непонятное. Тут подошли несколько пар пожилых людей. Я не знаю, что они подумали, но они помогли мне спуститься вниз. Эдвард шел позади. Линдси, я уверена, что он хотел меня убить. Вы верите мне?
- Верю, Лили, - ответила адвокат.
В этот момент Лили в глубине души почувствовала, что может полностью доверять Линдси Грант Уиншип. Глаза адвоката смотрели на нее прямо, а голос был решительным.
- Я не позволила ему отвезти меня домой, - сказала Лили. - Я позвонила бабушке, и она приехала за мной.
- Вы поступили очень мудро.
- Больше в его квартиру в Готорне я не вернулась, - продолжила Лили. - И именно тогда, в машине бабушки по пути к ней домой, я начала думать, как мне от него уйти. Я только что стала свидетелем того, насколько убедительно он может выглядеть. Как он способен выставить меня сумасшедшей, а себя совершенно нормальным. Именно так оно и будет дальше. Он никогда не позволит мне уйти. И мы с бабушкой начали планировать мой побег.
- А потом вы убежали?
- В Кейп-Хок, - ответила Лили.
Она постаралась взять себя в руки и посмотрела в окно на старое здание Капитолия.
- Его нет в свидетельстве о рождении Роуз, - сказал Лайам.
- Именно поэтому он и подал заявление в суд с требованием провести анализ ДНК, - ответила Линдси.
- Мы можем с ним бороться?
- Да. Мы можем затянуть дело, но он выиграет. Судья заставит вас сделать анализ крови Роуз. Вы должны быть к этому готовы, Лили. В этом деле Эдвард собирается представить себя в виде жертвы - вы на девять лет лишили его ребенка. В суде вы его увидите оскорбленным, нежным отцом, который старается вернуть Роуз нормальную жизнь.
Сердце Лили учащенно забилось - она уже видела Эдварда в этой роли: добрые, как у щенка, глаза, мальчишеская улыбка, фальшивая смиренность. Она постаралась представить себе, как это расценит судья - скорее всего, увидит в нем пострадавшую сторону.
- Чего он хочет? - спросил Лайам.
- Хороший вопрос, - произнесла Линдси. - Потому что то, что он хочет, по его словам, и то, что он хочет на самом деле, - две разные вещи. Лили, в этом деле вам понадобятся все ваши силы. Эдвард, вероятно, заявит, что хочет полной опеки над дочерью.
- О боже!
- Конечно, на самом деле она ему не нужна.
Лили изо всех сил старалась сидеть спокойно и выслушать адвоката до конца.
- Для него это игра, цель которой - сломить вас. Он собирается использовать суды, чтобы нападать на вас, а Роуз будет использовать в качестве орудия нападения. Ему не нужна полная опека. Он, вероятно, не хочет и частичной опеки. Если суд предоставит ему право посещения ребенка, он, скорее всего, даже не будет приезжать в отведенные ему часы. Он станет пропускать все встречи. Но в нашем арсенале есть очень серьезное оружие.
- Какое? - спросил Лайам, потому что Лили даже не могла говорить - настолько плохо ей было от всего услышанного.
- Алименты на ребенка. Если анализы докажут, что он отец ребенка, мы можем попросить суд потребовать от него выплаты алиментов на Роуз.
- Я ни за что не возьму его денег, даже если буду голодать! - воскликнула Лили.
- Я знаю, Лили, - произнесла Линдси. - Но именно так играют в подобных судебных тяжбах.
Играют? Разве это игра? У Лили не укладывалось это в голове - она была совершенно ошеломлена и как будто находилась в самом страшном кошмарном сне, чувствуя, как кружится голова.
- Суд назначит человека, который называется "опекун на время судебного процесса", - сказала Линдси. - Кто-то, кто, по мнению суда, будет лучше всего заботиться о ребенке, пока будет рассматриваться это дело.
Лили почувствовала, как мир уходит у нее из-под ног. Ей казалось, что она падает в пропасть - глубокую и черную. Человек, который будет лучше всего заботиться о ее ребенке? Кто-то вместо нее? Она почувствовала, как Лайам взял ее за руку.
- Не могу в это поверить, - с трудом прошептала Лили. - Я не желаю, чтобы Эдвард вообще появлялся в ее жизни!
- Знаю, - сказала Линдси.
- Давайте вообще не будем доводить до этого. Попробуйте противиться проведению анализа на отцовство как можно дольше, - посоветовал Лайам. - И не важно, во сколько это обойдется. Если на это уйдет все, что у нас есть, все равно оно будет стоить того. Главное, чтобы он не добрался до Лили и Роуз.
- Слушание назначено на следующую неделю, - сообщила Линдси. - Мы должны предстать перед судьей Портером в суде по семейным делам в Сильвер-Бей. Я собираюсь использовать историю болезни Роуз в качестве тяжелой артиллерии.
- Мы там будем, - вмешался Лайам. - И мы расскажем судье, что собой представляет Эдвард Хантер.
Линдси внимательно посмотрела на Лили, будто стараясь укрепить ее силы, ее способность выдержать длительную судебную тяжбу, которая им предстояла.
- Мне нужно было и дальше прятаться, - проговорила Лили. - Так ведь?
Линдси промолчала.
Глава 22
С верхней палубы "Рыжего хвоста" - парома Кейп-Хок - Патрик, казалось, мог видеть вдаль до бесконечности или почти до бесконечности. Легкий туман закрывал лишь самые вершины массивных утесов, окружавших этот огромный фиорд. Он видел сосны, цепляющиеся за скальные откосы, а на их ветвях точки белых голов взрослых орланов; серебристые от тумана гавань и бухту Кейп-Хок; поверхность воды, изрезанную белыми пенными следами, тянущимися за кормой рыболовецких судов и катеров, наполненных любителями китов; зябь от черных спин ныряющих китов; длинную красную крышу гостиницы, уютно пристроившуюся на краю городка; причал, рядом с которым стоял магазинчик Лили, где сейчас ее заменяла Мариса.
Патрик облокотился на поручни, будто пытался расслышать музыку за ревом двигателя парома, когда судно отходило от причала Кейп-Хок. До сих пор он вспоминал взгляд Марисы, когда та заметила свою сестру в капитанской рубке. Глядя на магазинчик, он представлял себе, что рассказывает Марисе о том, как все произошло.
С другой стороны, может, ему лучше отправиться назад в Коннектикут? Сначала он разузнает для Лайама все, что сможет, а затем поедет домой. После того, через что они с Сандрой прошли во время бракоразводного процесса, снова поверить в нормальную семейную жизнь было нелегко. Мэйв призвала его к этому, велев ему попытать счастья с Марисой. Он вглядывался в магазинчик, и его сердце начинало учащенно биться от одной только мысли, что внутри находится она.
- Извините, что я так задержался, - раздался голос за его спиной. - Но я должен был убедиться, что мой помощник поднялся на мостик.
- Конечно. - Патрик повернулся к Ти Джею Магину, выходящему из рубки "Рыжего хвоста".
- Итак, вы приятель сестер Махун? - спросил Ти Джей.
- Угу, - ответил Патрик.
- Я не раз видел Марису в городке, а мой хороший приятель Лайам Нил встречается с ее подругой Лили, - сообщил Ти Джей. - Мориса держится замкнуто. Никогда бы не догадался, что она и Сэм - сестры.
- Да? - спросил Патрик. - И почему же?