- Тогда вы должны знать, что виновного не нашли. Но мы ведь должны. - И он, наконец, а на губах просто змеится улыбочка. Гадкая такая. И эти жуткие глаза такие холодные-холодные. - А точнее вы.
- Не понимаю почему я! Неужели мало программистов… - отчаянно бросаюсь на защиту собственной шкуры.
- Мало, - обрывает мою попытку самообороны полковник. - Вы прекрасно знаете, доктор Конелл, что мало кому предоставляется такой шанс, как работа на Манфреда Монацелли. А еще ваше Картер-прошлое… ммм… или вы думаете, что мы за красивые глаза ваш приятный нрав терпели столько лет?
Мой приятный нрав… да он вообще спятил?! Вот это удар под дых! Ну допустим, что характер у меня не подарок. Пусть так. Но я отличалась исключительной полезностью! Монацелли, значит, меня оценил, а они, видите ли, терпели!
- Я не стану этого делать… сэр.
- Так и знал, что патриотизм для вас пустой звук, - говорит он со вздохом. - Что ж, придется прибегнуть к крайним мерам.
Он кладет на стол какие-то бумаги, и я жадно их хватаю, не видя причин миндальничать. К горлу подступает тошнота. Эти бумаги просто ужасны. Фальсификация? Естественно, такого не может существовать, не в этой действительности! Ну нет, подобное по-настоящему низко. Думала, шантажируют только бандиты, уж никак не госструктуры.
- Мой отец ничего у вас не крал! Он бы и крошки в магазине не взял не заплатив! - повышаю я голос и, спохватившись, добавляю: - сэр.
- Возможно. Но он спустил воровство с рук. Да, иначе бы его друг оказался на электрическом стуле, но это дела не меняет. Его стараниями мы потеряли слишком многое. А по счетам, доктор Конелл, всегда приходится платить. Джон Конелл теперь соучастник, и все, что вы видите не фикция. Приказ на его арест вполне себе настоящий.
Мой папа всегда был слишком добр. А мама всегда любила его до безумия. Он был ее смыслом. Я даже не думаю, что она смогла бы жить дальше после его заключения… если это будет заключение. С военным шутки плохи. А ведь папа и мама - моя единственная семья. Знают куда бить!
- А если я соглашаюсь, - словно со стороны слышу я собственный бесцветный голос.
- То, разумеется… - И он чиркает зажигалкой, наблюдает за светом пламени со странным, пугающим интересом. Но к бумагам не подносит. - В общем сейчас в эти двери войдет человек, с которым вам стоит быть очень, очень любезной! Он же столько лет о вас мечтает…
И полковник уходит, оставляя меня гадать, кого я увижу. Но вопреки ожиданиям, вошедший человек не встречался мне ни разу в жизни. Я бы не забыла такие прилизанные волосы и дерьмовый полиэстеровый костюмчик.
- Кто вы? Интерпол? ФБР? - устало спрашиваю я.
- ФБР, разумеется. Агент Льюис Леклер, к вашим услугам.
- К услугам? Что-то я сомневаюсь, - фыркаю я, рассматривая собственные ядовито-розовые ноготочки. - Вы полагаете, что это Шон, да? Иначе зачем вам я?
- Я почти уверен, что это Картер, - кивает Леклер, а у меня от злости аж темнеет в глазах. - Давайте подружимся, Джоанна. Ведь нам придется много времени провести вместе.
Я с трудом подавляю рвотный рефлекс. Эх куда сразу замахнулся! Только вот не на ту нарвался.
- Для вас я доктор Конелл, агент Леклер!
- Конечно, - фыркает он. - Что ж, доктор Конелл, спешу заметить, что у вас есть два часа на сбор вещей. Мы вылетаем в Италию ближайшим рейсом.
В самолете нас трое. Леклер, я и некая Эддисон Келлерер. Оба они одеты в штатское. Но все равно выглядят как ФБР под прикрытием. Наверное, необходима параллельная реальность, чтобы они перестали выглядеть как ФБР под прикрытием.
- Вы правда думаете, что замаскировались? - со смешком спрашиваю я Леклера. - Нет такого идиота, который бы не признал в вас агента.
- Наверное, нам стоило покрасить ногти в розовый, - хмыкает Эддисон, кивая на предмет моей гордости - аккуратные наманикюренные ноготки.
- Ну, я понимаю, не до хорошего, Эдди, но причесаться было вполне в ваших силах, - язвлю я и отворачиваюсь от них.
Уже на втором часу начинает болеть спина. Я никак не могу найти удобное положение, вожусь и ерзаю. Но ни Леклер, ни Келлерер не говорят ни слова. После четырех часов полета я понимаю, что они молчат потому что доподлинно знают почему я не могу устроиться поудобнее. Они знают о пресловутом стеклянном столике! Настроение проваливается в глубокий минус.
Я зову стюардессу, прошу у нее снотворное и пересадить меня. Вот тогда, под действием препаратов и в отсутствие неусыпного надзора агентов Бюро, я засыпаю. Чтобы проснуться уже в Риме, голодной и несчастной. Оттуда мы, разумеется, не поев, направляемся на Сицилию. Я уже готова влезть на стенку, у меня болит живот, и голова, и спина. И я готова взорваться как большой ноющий шар… Но потом я открываю шторку окна самолета, и вижу внизу море… Все. Проблемы забыты.
Я действительно выросла в Миссисипи, на побережье, в маленьком городке, где море было еще одним богом. Город существовал за счет туризма, и большая часть жителей имела доход исключительно благодаря прибрежному расположению. Таких семей, как моя, можно было по пальцам одной руки пересчитать. Мой отец был военным, дома проводил мало времени, и как только мне исполнилось пятнадцать, мама не выдержала и поехала за ним, прихватив и меня. Скандал, разумеется, был. И конечно, проигравшей в данном споре стороной оказалась я. И началась полоса путешествий, благодаря которой к восемнадцати годам я оказалась в Сиднее, где и встретилась с Шоном Картером. Так что, технически мне ВВС испортили мне жизнь уже дважды. А все я к тому, что с тех пор как мне исполнилось пятнадцать, я море порой месяцами не видела. И Сицилия оказалась вдруг… подарком?
А затем меня кормят. Это кажется просто невероятным. Я счастлива. Эддисон с недоумением и раздражением смотрит, как я уплетаю за обе щеки все что под руку попадается. Они с Леклером оба куда как сдержаннее относятся к пище. Берегут фигуры? Мне беречь нечего, когда я не ем, становлюсь похожей на сушеную воблу с выпирающими костями грудины. Смотрится жутко.
Мне не так уж сильно хочется спать. Напротив, я предпочла бы погрузить спину в песок, порами чувствую, что это снимет мою боль. Я бы сейчас легла на солнце, нацепила очки и выпала из реальности на несколько дней. При условии, что рядом будет еда, конечно. Но, ситуацию-то прояснить надо!
- Вы меня запихаете в фургон? Ну такой, как в фильмах показывают?
- Конечно, - кивает Леклер. Я ему даже не верю, киношники же с правдой вообще на "вы".
- И там мы будем жить? - Пожалуйста, скажи, что нет!
- Нет, доктор Конелл, жить мы будем в отеле.
После трехчасового отдыха (в течение которых я успела покрасить волосы в любимый блонд, но до моря так и не добралась), уже совсем на закате мы едем к бунгало, которое Манфред Монацелли снял для своей команды. Эддисон с нами нет. Мы с Леклером вдвоем в напряженнейшем молчании. Хоть это все и не впервой, меня немного трясет перед встречей с людьми, которые сформировали меня как личность. Шон Картер. Карина Граданская. Такаши Мияки… Я сжимаю сильно пальцы, так как они дрожат. А солнце палит нещадно, кондиционер Леклера не очень-то спасает, и из-под шелкового шарфа, который я повязала поверх своих теперь уже светлых волосы, выкатывается капелька пота, она чертит дорожку по виску, и мне приходится ее срочно стереть и чуть припудрить лицо. Кажется, Леклер моих манипуляций даже не замечает. С каждым оборотом колес он становится все более сосредоточенным.
Он останавливает машину около фургона. Господи, настоящего ФБР-фургона, как из дурацких фильмов! Я туда не суюсь, для меня видеть это чудо - уже немалый шок. Жду, пока он переговорит. И вот только после этого действа мы направляемся к бунгало. Когда остается совсем немного, Леклер начинает давать рекомендации:
- Я включу громкую связь, чтобы вы услышали наш разговор, доктор Конелл. У меня нет причин вам не доверять, ведь жизнь вашего отца превыше всего, не так ли?
- Вы угадали, - пропеваю я приторно. Стараюсь не выдать собственного волнения. Словно о погоде говорим. Это должно сбить его с толку. Пусть поломает голову и на мой счет тоже! Что ж ему, только Картером интересоваться что ли?
Мы подъезжаем к роскошному бунгало. Оно настолько вопиюще шикарно, что я почти жалею, что отклонила предложение Манфреда. Было бы сказочно просто полежать на песочке около подобного домика, и, может быть, папин конфликт утрясся бы сам… Вернись, Джо, так не бывает! И в этот момент я замечаю, что на крыльце сидит Шон Картер, мой восторг утихает экспоненциально. Угу, полежала бы я на песочке. Как же!
- Почему он сидит тут? Вы сказали, что приедете? Сказали, что привезете меня? - Внутри меня мгновенно нарастает паника.
- Нет, разве что он следил за перелетами, что было бы странно, учитывая скорость наших сборов.
- Вы уверены?
- В чем дело, доктор Конелл?
- В том, что Шон Картер не сидит на крылечке, если у него не обнаружился невидимый ноутбук…
Леклер усмехается.
- Да, Джоанна, выбирая вас, мы не промахнулись.
- Я не давала вам разрешения называть меня Джоанной, агент. Только Эдди можно.
Он хмыкает. Вот гад, это ведь он так пытается втереться ко мне в доверие. Джоанна, Джоанна. Ну уж баста, брататься с парнем, у которого на голове каска из геля для волос не по мне!
Когда Шон видит Леклера, он напрягается всем телом, хоть и демонстрирует расслабленность. Не знаю, заметил ли это агент, или надо четыре года с Катером спать, чтобы научиться читать его движения так легко, но для меня все очевидно.
- Льюис Леклер, агент, какой неприятный сюрприз, - фыркает Картер. Динамик, который оставил мне Леклер, пожалуй, и двадцать лет назад считался допотопным. Не знай я, что это говорит Шон, никогда бы не подумала. Голос напоминает скорее старческое кряхтение!
- Сюрприз очень даже приятный, уверяю тебя, - кряхтит в ответ Леклер. Я вас умоляю, и вот это бюрошные навороченные гаджеты? - Думаю, что ты даже успел по мне соскучиться.
- А я-то все удивлялся! Мы уже неделю на Сицилии, а ты только сейчас явился.
- Да вот запоздал. Собирал достойную команду. В ответ Манфреду.
- Манфреду? Или мне?
- Тебе, - признает Леклер.
А у них, значит, давние терки? Что ж, не странно, но интересно.
- Разумеется, за последние три года ты разве что не все мое дерьмо изучил. - Я морщусь. Два года терпела подобные фразочки от военных, и тут все то же самое. - Ты уже так давно ищешь как бы повесить на меня Пентагон, что даже окружающих тошнит.
- Ничего, теперь все изменится.
- Неужели? - фыркает Шон.
- О да, поверь мне. У меня появилось секретное оружие.
- Гиптотизер? Маг вуду? Электрошокер? - скучающим тоном перечисляет Картер.
- Нечто намного, намного, намного более… прекрасное.
Я даже краснею. Не в приятном смысле, а потому что надо мной всю жизнь за мои блондинистые замашки насмехаются. Леклер у меня еще попляшет! В конце концов я доктор философии, как бы там не выглядела! И мне не за розовые ногти присвоили это звание!
- Давайте сюда, доктор, - наконец, зовет меня Леклер.
И я медленно вылезаю из машины. Горячий ветер подхватывает концы шелкового шарфа и чуть не срывает его с волос. Я придерживаю руками ткань, чувствуя себя счастливой от одного лишь бьющего в нос запаха моря. Но недолго. Приходится вернуться в реальность, а потому я захлопываю дверцу машины и, осторожно ступая высоченными каблуками по раскаленном асфальту, направляюсь к мужчинам. Шон при виде меня даже со ступеней поднимается, чтобы удостовериться, что ему не мерещится.
- Серьезно? - спрашивает он, посмотрев своими жестокими глазами на Леклера, как на последнюю из презреннейших букашек. - До последнего был уверен, что ты не отважишься использовать в своих целях ее! Думал, что в тебе хоть что-то человеческое осталось.
Вдруг за спиной Шона открывается дверь, и оттуда высовывается Карина, с точно таким же недоверчивым выражением на хорошеньком личике. Она останавливается рядом с Картером, взволнованно глядя на меня. Я буквально вижу, как в ее голове крутятся шестеренки, перебирая возможные варианты развития событий. Я хотела бы выдавить из себя что-нибудь, хоть что-нибудь, скажем, приветствие, но никак не ворочается язык. Мне страшно, воспоминания, многие и болезненные, воскресают и как пластинка заедают в голове.
- А почему нет? - спрашивает Леклер, издевательски растягивая слова. - Если я не могу поймать тебя средствами, которые есть у меня, буду использовать те, что некогда побывали у тебя.
Он как-то так показывает на меня рукой, что в совокупности становится понятно, что я предмет. Вещь и ни на хромосому больше. Поверить не могу! В конце концов я не линейка для измерения длины причинного места. В неверии смотрю на Леклера. Совсем офигел что ли? И он даже не понимает, что я в бешенстве. Ну что ж, поиграем. Если он хочет видеть во мне безделушку, сделаем. Это даже неплохо, недооценка противника обходится, как правило, дорого. Сверкаю убийственными ямочками на щеках, они мужчин наповал разят, это я с детства еще уяснила. Агент буквально столбом замирает. Но только он, так как Картер лишь закатывает глаза. Он все эти приемчики изучил, и на него ни одна ужимка не действует, только больше бесит. Как он вообще меня терпел четыре года под одной крышей?
- Спросите, доктор Конелл. Просто спросите, - велит мне, тем временем, агент и чуть подталкивает за вперед.
- Так он и скажет, - бормочу я негромко, но достаточно, чтобы Леклер услышал.
- Не надо усложнять, вы спросите.
Мягкие интонации в голосе Леклера напомнили мне о маме. Она учила меня тем же голосовым приемам. Только использовать их полагалось для покорения мужчин, а не ловли преступников. Мама… как мне сейчас хотелось бы оказаться рядом с ней, спрятаться и не знать забот, как хотелось бы свернуться калачиком у папы на коленях… Было страшно представить, как редко в последние годы я появлялась дома. Боялась, что родители раскроют правду, поймут, как сильно я изменилась и сколького натерпелась в Австралии. А теперь отца могут казнить, и я буду жалеть, что никогда не сказала ему, что не стала их любить меньше за то, что они оставили меня в Сиднее одну. Нет, хуже, не одну, а с Шоном.
Стоило обо всем этом подумать, как вдруг силы нашлись. Я вскидываю голову и храбро впиваюсь взглядом в черные провалы глаз Шона. И без обычной мягкости, без хождения вокруг да около спрашиваю:
- Это ты взломал Пентагон?
И в этот же миг мне хочется закричать и убежать, спрятаться в машине Леклера и никогда не вылезать. Потому что я боюсь Шона Картера и того, что он может со мной сделать. А он так жутко смотрит, совсем как раньше, как удав на кролика. Хотя нет, сейчас что-то не так. Словно он не пытается заставить меня бояться, словно получается у него это просто по старой памяти. Почему? Додумать мысль я не успеваю, так как Картер изволит ответить:
- Нет, это сделал не я.
Тут же разворачивается, заталкивает в дом Карину и заходит следом. Щелкает замок. Пиликает сигнализация.
- Гхм, неожиданный поворот, - бормочет Леклер, почесывая подбородок. Поворотов я не усмотрела, но, кажется, Леклер ответом недоволен. Ну да, он что думал, что Шон увидит меня и растает, как мороженое под солнцем? Да ладно, Леклер, такую бесчувственную скотину, как Картер, еще выискать надо ухитриться!
- Агент, вы собираетесь тут стоять всю ночь?
- А вас приводит общество Шона Картера в дискомфорт?
- А для вас это было неочевидно?! Да я бы в ад с большим энтузиазмом провалилась!
Он фыркает и разворачивается на пятках. Мы усаживаемся в машину. После встречи с Шоном Картером я совсем запуталась. Словно меня пропустили через центрифугу, хотя он сказал мне всего лишь одно предложение. Ооо, это Шон умеет. Общение с ним всегда требовало от меня затрат огромных объемов душевных сил.
После всего приключившегося мне не спится. Сижу в баре отеля, записываю в ежедневник важные наблюдения и вопросы, над которыми стоит подумать. Мои задания страшно перемешаны между личным и рабочим. И хотя толку от таких записей чуть, иначе у меня не получается.
- Привет, красавица, - по-английски обращается ко мне парень с глубоким итальянским акцентом. Ах, прелестно! То, что нужно.
- Привет, - улыбаюсь я во все тридцать два зуба. Он победно смотрит на своих друзей. Спорили, что я американка? Спорили, что я не откажусь познакомиться? В общем, кажется, спорили.
- Как тебя зовут? - Сомневаюсь стоит ли отвечать, я еще не решила как относиться к тому, что он рисуется перед друзьями.
- Джоанна.
- А я Винченцо. Можно Винс.
- Приятно познакомиться, - протягиваю я ему ладошку для пожатия.
- Ты одна здесь?
- Технически нет, но лучше б одна, - бормочу я, картинно закатывая глаза. Он смеется.
- Она со мной, - произносит ледяной голос из-за моей спины. Я тут же подпрыгиваю и прячусь за парнем.
- Вы обознались, - брякаю я первое, что пришло в голову.
- Да неужели? - хмыкает Шон. - Это ты, кажется, обозналась. Или мне показалось, что я видел тебя сегодня в компании прилизанного Леклера, Конелл?
- Уведи меня, не оставляй наедине с этим человеком, - шепчу я парню в ухо.
Но джентльмены в наше время повывелись. Виновато улыбнувшись, он разворачивается и уходит, оставляя меня в одиночестве, в ночном кошмаре, который становится явью.
- Сосунок, - под нос себе бормочу я. "Винченцо, можно Винс", кажется, это услышал, так как злобно оборачивается. - Славно! Чего тебе, Картер? - перехожу я в наступление.
- Вернулась бы ты лучше в свои Штаты, Джоанна, - говорит он. - Ходить тут и вынюхивать - участь Леклера, а ты возвращайся в свой Техас или откуда ты там приехала.
- Из Миссиссипи, - шиплю я и сразу жалею о собственной глупости, ну какая ему разница, что это мой предмет гордости?! Губы Шона ядовито кривятся, думает, что я не изменилась. А что? Я и не изменилась. Это по его мнению я пустышка, а меня все в себе устраивает. Извиняться за это я не собираюсь! - И я не вернусь.
- Там море, солнце, папа, мама и много загорелых мальчиков, - ммм, моя мечта… была… лет семь назад…
- Тут тоже, только без папы и мамы. Но с этим я уж как-нибудь разберусь.
- И Леклер. Тут Леклер.
Да, в мое представление об идиллии столько геля для волос точно не вписывается.
- Тут ты, - отвечаю я выпадом на выпад.
- Точно, - кивает Шон, рассматривая собственную руку, демонстрирует, что мои слова для него как бы не неожиданность. - Ладно, отбросим этот бред в сторону. Чем он тебя поймал?
- Что?
- Ты здесь потому что где-то ошиблась и он тебя поймал.
- Ах, если бы было все так просто. - Я вздыхаю и закрываю глаза, буквально чувствую, как кожа старится и покрывается морщинами. - Нет. Я не сделала неправильно ничего.
- И все же ты тут. Значит сделала.
- Даааа, Картер, ты инопланетянин. - Я давно уже выяснила, что для него других людей не существует. Ну разве что Алекс и Карина. Остальные не заслуживают внимания. Он бы спасать отца не стал ни за какие блага подлунного мира. Такого не пошантажируешь.
- Возможно, но меня таким знаешь, и это для всех нас хреново, - кивает Шон.