Это был мой день рождения. Кэрри к тому моменту уже закончила университет и вышла замуж (она постарше), так что празднование было перенесено на выходные. И меня ждал еще один безрадостный день в компании Шона и Франсин. Но ведь нужно было себя побаловать? А значит после университета я поехала за горой вкусностей. Торт и конфеты купила себе любимой. Возвращалась домой в отличном расположении духа, предвкушала отличный вечерок в компании сластей и парочки фильмов с Джудом Лоу…
Одно было плохо. Предыдущий вечер посвятила Хью Джекмену и "Паролю рыба-меч". Актер симпатичный, хакера играет… все как надо. Хохотала так, что, думала, Шон дверь своим стуком стену проломит. Одним словом, после собственных ночных бдений проспала, собиралась кое-как… короче мобильник оставила на кухонном столике. Весь день жалела, что не могу прочитать поздравительные сообщения и пропустила звонок от родителей. Не суть.
В общем, пришла я домой, поставила на место обувь, плащ в шкаф повесила и пошла на кухню пристраивать сладкие припасы. И вот стою я на пороге, а там… кошмар. Мобильник лежит на кафельной плитке пола, дисплей покрылся сеточкой трещин. Аккумулятор у одной стены, крышка - у другой.
И Картер (который вернулся куда как раньше) так ехидно-ехидно заявляет:
- Он так отчаянно вибрировал весь день, что съехал со стола и упал.
Я с грохотом швырнула на пол все покупки, побежала к телефону, схватила его, даже включить попыталась. Никакой реакции. Все мои сообщения, все мои поздравления, все мои браузерные закладки… там был здоровенный кусок моей жизни. Даже Керри не позвонить и не пожаловаться! И сладкие антидепрессанты тоже на полу уже валяются, даже поправлять ситуацию нечем!
Все. Хиросима отдыхает.
- Ты мог бы хотя бы его поднять! - заорала я не своим голосом на Картера.
Шон не ответил, и я зарыдала в голос.
- Ты скотина, Шон!
- Джоанна, не истери, это всего лишь мобильник. Сходи и купи новый.
- Но он будет не мой маленький блэкбери!
Шон оторвался от спинки дивана гостиной и недоверчиво на меня посмотрел. А я только зарыдала еще громче.
- И что с ним? Что ты вопишь как баньши?
- Это МОЙ телефон, мой любимый телефон! Я не хочу другой, - истерически зарыдала я. - И сегодня мой день рождения, а мой любимый телефон разбился!
Он даже с дивана встал и приблизился.
- То есть ты рыдаешь просто потому что твой телефон разбился?
- Нет, я рыдаю потому что живу я с ублюдком, который оказался не в состоянии отодвинуть от края стола мой любимый телефон в мой любимый день в году! И это притом, что любую технику, принадлежащую не мне, ты чуть ли не до короткий замыканий вылизываешь. Но дело в том, что это мой телефон, а тебя бесит все, что мое. Тебя бешу я. И вообще-то мне пофигу, но мой блэкбери - последняя капля, я…
- Конелл, заткнись на хрен! Я куплю тебе новый, точно такой же, и буду его вылизывать, только кончай вопить.
- Я не хочу другой! Я хочу вопить и тебя ненавидеть!
Это признание повисло наэлектризованной тучей в тишине кухни. А Картер просто стоял, засунув руки в карманы. И с высоты своего роста смотрел на меня. И я сидела на кафельной плитке, замерев от страха.
- Прекращай истерику, или я отвезу тебя в психушку, - любезно сообщили мне.
И после этого в Шона полетел торт. Зрелище сползающих по идеальному пиджаку Картера коржей было таким забавным, что меня бросило в другую крайность - я начала истерически хохотать. Если бы уже не сидела на полу - непременно села бы. А он просто что-то буркнул про ненормальных блондинок, покачал головой и ушел.
На следующее утро на моей тумбочке обнаружился новый блэкбери. Он был настолько похож на прошлый, что не различишь. И вся информация (вот вся-вся) в нем тоже обнаружилась. У меня даже руки задрожали. Но… волшебство должно было случаться намного раньше. Я не хотела видеть в Шоне ничего хорошего вообще. Я на самом деле жаждала его ненавидеть.
- Ну и что теперь, Картер? Думаешь, теперь все будет хорошо, как раньше? - спросила я, стоя за его спиной и попивая кофе. Намеренно так встала - чтобы раздражать посильнее. - Думаешь, что если что-то чем-то заменить, то вина искуплена? Ты запоздал. Поезд ушел.
А он обернулся и хмыкнул, глядя на меня с… уважением?
- Конелл, полагаешь я это из чувства вины тебе смысл жизни восстановил? - И снова хмыкнул. - Нет. Я просто начал опасаться, что ты снова начнешь орать, как ненормальная и в следующий раз бросишь в меня чем-нибудь потяжелее или поострее, чем торт. В конце концов то, что моей скромной персоной ты не дорожишь, мы уже выясняли.
Эти слова меня взбесили. Я вылила остатки кофе в раковину и ушла в университет на двадцать минут раньше, чем обычно.
Настоящее время
- Вообще-то, когда я пришел, твой блэкбери уже был на полу, - говорит вдруг Шон. А у меня перехватывает дыхание. Зачем он это сказал? - Так что я ничего тебе не должен.
- Должен. За то, что в тот раз смолчал. - Нее, меня голыми руками не возьмешь! Мою изворотливость мигом оценивают и явно умиляются, но…
- Твой аргумент был "я хочу тебя ненавидеть". Ну так я и не стал мешать, - пожимает Шон плечами. - Хрен с тобой, Конелл. Давай сюда свою рухлядь.
Шон в гостиной ковыряется внутри моего ноутбука, а я сижу на кухне бунгало и смотрю в окошко. Отсюда видно море. Сегодня небольшой шторм, небо темное. Внезапно телефон Картера начинает звонить. Не знаю почему, но бросаю на него взгляд через плечо. И обнаруживаю, что он тоже подозрительно на меня смотрит.
- Я тебя понял, Манфред, - говорит он.
И я буквально порами чувствую, что случилось. Они как-то узнали, что я взломала… их. Гады, блин. Шон опускает глаза, сбрасывает вызов и снова берет в руки паяльник. Может, мне померещилось? Паранойя. Несмотря ни на что, я все еще опасаюсь Картера. А уж с остальными следует быть вообще осторожной.
- Привет, - говорит мне Марко, отрывая от созерцания Шона. В его глазах я тоже ищу огонек осуждения. Так, на всякий случай. Но там пусто-пусто. Там не то что осуждения, там вообще ничего. Он на препаратах что ли? У меня даже сомнений не возникает, что с младшим Монацелли не все в порядке.
- Привет, - отвечаю я и выдавливаю улыбку. Из Бабочек я его знаю хуже всех. Мы встречались на конференциях пару раз, но это все. Такаши бывал гостем у Шона, Карина (ха-ха) тоже, плюс я знаю ее историю до деталей, но Марко…
Он, тем временем открывает холодильник и достает оттуда графин с соком.
- Думаю, нас ждет новый шторм, - однако, произносит он так буднично, будто я ему старая знакомая.
- Нет, - автоматически спорю я.
- А я думаю, что да, - капризно настаивает он и с грохотом захлопывает дверь холодильника. В меня впиваются его злые глаза. Будто я сделала что-то совершенно безумное. Так… это страшно. На видео он временами вел себя странно, но одно дело наблюдать за ураганом со стороны, и совсем другое - оказаться в эпицентре. Потому что
- Марко, - окликает его Карина. - Пойдем.
- Закрой шторы, там гребаные агенты смотрят!
Карина бросает на меня виноватый взгляд. Будто он ее родственник, за которого она в ответе. И до меня вдруг доходит, что если даже для Шона эти люди не чужие, для пани они почти семья. А это значит, что когда выяснится имя предателя, все покатится к черту. То есть я пришла, чтобы оставить после себя руины. Кто бы мог подумать, я так долго мечтала стать Бабочкой, а теперь их уничтожу.
- Что, Конелл, здесь у нас все не так радужно, как думалось раньше? - спрашивает Шон, он все прекрасно слышал, так как гостиная примыкает к кухне.
- Он всегда был таким? - тихо спрашиваю я у Шона, подходя ближе.
- Как я уже говорил, Пентагон нас здорово потрепал. - Он не отрывает глаз от кончика паяльника. В воздухе висит отчетливый запах раскаленного металла. - Всем досталось. После первого случая меня задерживали еще четырежды, но доказательств так и не нашли. Допрашивали, университет несколько раз вверх дном перевернули. Многие преподаватели ушли.
- Да, Роб что-то такое говорил.
- Держите с ним связь?
- Да. С ним и с Керри, - киваю я. Шон коротко стреляет в меня глазами. - А с другими что?
- В смысле?
- С другими Бабочками, - поясняю я.
- От Такаши ушла жена. Дважды. Вернулась. Тоже дважды. Недавно она снова ушла. Теперь детей через суд делят. - Шон замолкает и дует на паяльник. - А пани получила то, о чем всегда мечтала. Ей закрыли доступ во все страны, кроме Евросоюза и России. Только на таком условии она может продолжать работать на Манфреда, - хмыкает Шон. - И это еще цветочки. Дорогу перейдешь в неположенном месте - новый виток прессинга.
Он откидывается на спинку дивана, высоко поднимает плату над головой, к свету и рассматривает ее. Я стою, скрестив руки на груди и ежась. Мне не нравится происходящее. К примеру, Леклер с камер не заметит, что что-то не так, но я-то вижу. Я будто осиное гнездо разворошила. Может, я вообще сюда приехала, потому что мне необходимы ответы на вопросы. Что случилось? Почему все стало именно так? Кто виноват в том, что мы довели друг друга до точки невозвращения? И, тем не менее, я не спрашиваю у Шона, потому что не держусь за ниточку его благодушия, а также не уверена, что выдержу правду. Ну я как всегда, гений драмы и трагикомедии.
Пока я размышляю о жизни и ее поворотах, Картер заканчивает паять мою видеокарту, собирает ноутбук и, конечно же, включает. Перед камерами агентов я не могу его попросить перестать, просто сажусь рядом и невинно хлопаю глазами. С самым глупым видом спрашиваю, работает ли. Типа до этого было непонятно. Шон кивает, но даже не пытается скрывать, что ему все известно. Он запросто восстанавливает мой "потерянный" доступ к их серверу и кивает.
- Работает, Конелл. Прекрасно работает.
Вглядываюсь в его лицо, но прочитать не могу ничего. Что-то мне подсказывает, что, как бы то ни было, он в бешенстве.
Марко не угадал, шторма нет, на улице тепло, ходят небольшие тучи, но на это все. Я только что искупалась. Уже почти ночь, но вода прелестная, теплая. Я бы могла в ней поселиться. Вспоминаю Миссиссипи и улыбаюсь. У меня было чудесное детство, полное моря, солнца и веселья. Я была маленькой местной королевой с волосами, выгоравшими до пепельного блонда. И я была на сто процентов уверена, что вот еще чуть-чуть подрасту и заполучу сердце местного красавчика - своего соседа Коула. Он был на пять лет старше и водил круизную яхту. Это занятие казалось мне самым крутым на свете, куда уж там Шону с его проводочками! Также Коул обладал и другими неоспоримыми достоинствами: бронзовым загаром, самыми голубыми глазами на свете, прессом, напоминающим стиральную доску и… тем, что в каждый мой день рождения он награждал обе ямочки на моих щеках сладкими поцелуями.
Но однажды все изменилось. Моя мама пришла домой, счастливая такая, и сказала, что мы уезжаем. А у меня случился траур, между прочим! Я любила папу, я скучала по нему, но покидать насиженное место отказалась наотрез. Он ведь приезжал к нам каждые несколько месяцев, так в чем проблема? Дома начались скандалы, в результате которых на мой заднице появилась заветная татуировка: розовое сердечко с надписью в центре "Love Mississippi". Когда мама ее увидела (разумеется, сей шедевр я ей продемонстрировала), я подумала, она умрет от инфаркта на месте, так резко начала она плакать и задыхаться. Минут двадцать из этого состояния выйти не могла, а я прыгала вокруг нее с графином охлажденного чая и несколькими разновидностями таблеток. Закончилось все тем, что я согласилась уехать куда угодно, лишь бы только с ними с папой все было хорошо. А ведь она не притворялась, нет, у нее правда случился шок столетия.
Вот как мы уехали из Миссиссипи. Чуть ли не с потерями и… штампом о выезде. Не могу не улыбаться собственным воспоминаниям. Чтобы немножко приглушить тревожные ощущения, звоню папе.
- Как дела? - спрашиваю я.
- Все хорошо. Джо. Никаких проблем. Все в порядке.
- Ты счастливчик, - хмыкаю я. Вот бы и мне частичку!
- А ты…
Но тут я вижу, что в мою сторону направляется Шон. И разговор приходится в спешном порядке сворачивать. Я просто не вынесу встречу в одной реальности папы и Шона. Как бы то ни было, Картера я воспринимаю как постыдную часть своего прошлого, а папа и мама - святое. И, надо сказать, я абсолютно правильно все делаю, потому что вдруг он хватает меня за запястья и грубо поднимает на ноги, прижимая к себе.
- Я думал, блонди, мы договорились, - шипит он мне прямо в лицо.
- О чем ты? - хрипло спрашиваю я. Не понимаю, чем его разозлила.
- О том, что я взломал Манфреда Монацелли.
- Что?
- У тебя проблемы со слухом?!
- Нет, Картер, все проще, я ни хрена тебя не понимаю!
- А то, что старику не объяснить, что некогда я спутался с одной крайне амбициозной заразой, которая проделала мне в черепе дырку и вынесла через нее все, что нашла внутри! Ему не объяснить, что некто розовый и приставучий пользуется моими методами взлома!
- Подумаешь…
- ПОДУМАЕШЬ, Конелл?! О чем я должен подумать? Уж не о том ли, что по твоей невероятнейшей глупости я могу потерять место Монацелли? - Упс! Это и правда не приходило мне в голову. - Что ты там искала?
- Я ничего не взяла! - испуганно пищу я.
- Я спрашиваю что ты искала? - рычит Шон.
- Не знаю! Я не знаю, что мне еще делать! Я хочу просто развязаться со всеми этим дерьмом!
Он снова встряхивает меня. Но я не могу сказать, что больно, просто неприятно.
- То есть ты все-таки сидишь и строишь собственную теорию? Думал, мы договорились.
- Да! На второе пришествие мы договорились. А раз так, то я должна просто нежиться на пляже, как пустышка-бимбо?!
- Кто? - Одна бровь Шона выразительно ползет вверх.
- Так в Штатах называют смазливых идиоток!
- Тебе это подходит.
Я не могу это выносить. Я не могу! Он жестокий черствый кретин. Убила бы. Вот только Леклер отвернется, пойду и придушу Картера во сне подушкой! Он заслуживает сполна! Это так нелепо… Но потом я поднимаю голову и встречаюсь с ним глазами. И не вижу ни злости, ни презрения. Этот взгляд плавит меня изнутри, сглатываю ком в горле. Уголок губ Шона дергается, он все прекрасно понимает.
- Ты веришь, что это был не я? - спрашивает он тихо.
- Верю, - шепчу в ответ я.
- Тогда почему ты в обход меня ищешь?
- Не могу на тебя полагаться. Не после всего, что было.
- Заткнись. Даже если сумеешь понять кто и как это сделал, у тебя нет и не будет доказательств. Конелл, здесь идут ва-банк. Эта игра не для тебя. Не пытайся ускорить события. У меня все рассчитано. Не путай мне карты, я не хочу разыгрывать еще одну партию с расчетом на элемент хаоса в лице тебя. Ты же просто бомба замедленного действия. Все можешь испортить. Хоть раз в жизни молча посиди в сторонке и потерпи. Осталось уже чуть-чуть.
- Моего отца могут казнить!
- Ага. Такая вероятность всегда есть. А еще зарезать, пристрелить, задавить…
- Картер! - визжу я. Он даже мои руки отпускает, наконец.
- Что? - раздраженно спрашивает он, потирая уши.
И тут мой гениальный мозг выдает:
- Как погиб твой отец? - брякаю я.
У Шона такой вид, будто он ожидал вот чего угодно, хоть падения метеорита на голову, но не прозвучавшего вопроса. Ну как бы я уже уяснила, что обычно неплохо думать, а уже потом рот раскрывать. Но, блин, С++ и личную жизнь еще никто не отменял. Вот только Шон мне отвечает.
- Его зарезали. Прямо за рулем. А рядом сидела одна прекрасно известная тебе девица, которая ничего не видела, не слышала и не знает. Но она выжила. И мне безумно хотелось доказать, что в случившемся была хотя бы доля ее вины. Я заставлял ее пересказывать то, что случилось, раз за разом, наделся, что она проколется, что я смогу ее поймать на вранье или предательстве. Я хотел, чтобы это ее зарезали. А мой отец остался жив. - У меня от этих слов глаза на лоб лезут. Уверена, многие думают так же, но произнести подобное вслух решаются единицы! - Но в моем гениальном плане была одна проблема: даже если бы прибил пани за то, что она оказалась более везучей, отца мне бы это не вернуло. Так что я сделал то единственное, что мог - приютил его собаку. И тебе советую.
- Приютить собаку?
- Х*рней не заниматься!
С этими словами он, наконец, меня отпускается, разворачивается и направляется к бунгало, но спустя несколько шагов вдруг оборачивается.
- Конелл, может у нас с отцом и были не идеальные отношения, но когда он умер, было трудно. Так что я более ли менее представляю, какого тебе. Только сути это не меняет. Не лезь.
Мне снится отец. Однажды, когда мне было пять, я, купаясь, распорола ногу. Он долго дул на ранку и говорил, что я хорошая, а с хорошими девочками никогда ничего дурного не случается. Хороших девочек носят на руках мужчины, любят их, балуют, боготворят. Я поверила ему. Поверила, что мужчины будут меня любить, оберегать от проблем и забот. А теперь мне снится, что я обвиняю папу во вранье, называю его обманщиком. Все это ложь, я была хорошей, но это мне не помогло.
А он мне в ответ заявляет, что все верно, просто я не хорошая. Он хватает меня за плечи и толкает на журнальный столик. И я снова лежу на полу, вся в крови, спина ужасно болит, а папа стоит надо мной и говорит, что это не Шон виноват, а я. Он приводит доводы и аргументы, которые во сне кажутся такими важными и значимыми. Я не хорошая, нет. Потому что я тоже изменяла и обманывала. И Шона, и Киану.
Я вскакиваю на кровати, задыхаюсь. Безжалостные слова отца все еще фонят в ушах, заставляя сердце биться в груди точно пойманная птица. И по щекам струятся слезы. И адски болит спина.
Глава 12. Киану. Часть 1
Шесть с половиной лет назад
То лето выдалось просто волшебным. И таковым его сделали, разумеется, люди. Во-первых, я устроилась работать на кафедру параллельного программирования. К Клеггу. А, во-вторых, Джек купил машину. Они с Керри оба жили в Ньюкасле, для них встретиться проблемой не являлось, но раз появилось средство передвижения, а Сидней с Ньюкаслом не так далеки друг от друга, я тоже смогла встречаться с друзьями. И каждый уикэнд мы собирались на побережье. Керри и Джек за мной приезжали, забирали… а дальше было много моря, песка и текилы. У родителей Джека был очаровательный домик на самом побережье… и кругосветный круиз по случаю двадцатипятилетия совместной жизни. Разумеется, мы пользовались преимуществами положения по полной.
То была пятница. Погода просто на зависть. Я не стала сообщать Шону куда направляюсь. Была уверена, что его мое отсутствие не расстроит. Итак, я выбежала из здания и стала высматривать пикап Джека, но, видимо, слишком поторопилась, машин на парковке почти не было. Но что делать, я медленно двинулась в сторону плавящихся на солнце авто. Неподалеку от места, где остановилась, я заметила одинокую мужскую фигуру и, чтобы не казаться невежливой, улыбнулась… а потом поняла, кто передо мной. Киану.