Но мадам Помпадур не дала ему возможности продолжить.
- Если бы только он одни. Недовольство против вас охватывает всю большую часть общества.
- Но этим можно только гордиться, мадам!
- Вы очень самонадеянны, господин Карон. - В ее голосе зазвучал металл. - Для человека скромного происхождения это может сослужить плохую службу. Я давно хотела вас спросить: разве Бог, рождая человека тем, кем он есть, не указывает ему тем самым его место?
- Не думаю. - Карон взглянул ей прямо в глаза. - Скорей наоборот. Зачем человеку скромного происхождения он вручает большие способности. Разве не намекает он ему в этом случае, что тому следует воспользоваться ими для возвышения. Иначе, какой смысл в них. Многим кажется, что происхождение важней всего. Но не является ли это той проверкой, которую каждому из нас устраивает господь.
Какое-то время Помпадур молчала, раздумывая над его словами. Не чересчур ли он дерзок и заносчив, пыталась оценить она.
- Да, слухи о вас верны, вы человек в равной степени опасный и честолюбивый, - недовольно произнесла маркиза.
- Но разве это грех - быть честолюбивым? - нисколько не смущаясь ее тоном, спросил Карон.
- Иногда - да. Ваши отношения с принцессой Викторией…, - Помпадур не стала продолжать и многозначительно замолчала.
- Ах, вот в чем дело? - с облегчением вздохнул Карон. Наконец-то он понял причину желания мадам поговорить с ним.
- Разговоры приняли слишком неприятный оборот. Неужели вы всерьез надеетесь возвыситься таким образом? - Помпадур осуждающе посмотрела на Карона, - Я симпатизирую вам, и только потому решила предостеречь от любых ошибок. Есть поступки, которые при всей их вредности и ошибочности могут быть прощены. Но есть поступки, которые при всей их привлекательности губят человека их совершившего. Я вовсе не осуждаю ваше стремление возвыситься над тем положением, в которое поместила вас судьба при рождении. Но будьте благоразумны, ставьте достижимые цели.
- Поверьте, мадам, это сплетни, которые распускают мои недоброжелатели. - Карон притворно потупил глаза, но тут же его взгляд вырвался из плена этой лжи и смело встретился с глазами Помпадур. - Да, я честолюбив, но не безумен. Мои чувства не восходят выше уровня почтения, которое я питаю к принцессе и всей королевской семье. Я знаю тот предел, выше которого мне никогда не подняться. И если я и сумею чего-то в жизни достичь, то, прежде всего, благодаря своим способностям, а не чему-то иному.
- Благодарю вас, это я и хотела от вас услышать. Мы с вами в чем-то похожи, мы оба нарушаем принятые каноны. Но есть вещи, которые не следует делать ни при каких обстоятельствах.
- Что же, например? - поинтересовался Карон для приличия. Хотя он прекрасно знал, что не нуждается в подобных советах, по причине их нецелесообразности для себя, ведь он из тех, кто никогда не знал и не будет знать преград ни в чем.
- Желать недостижимого, даже, несмотря на то, что оно манит более всего.
- Если бы вы знали, как иногда от этого трудно удержаться, - вздохнул Карон.
- В этом залог ваших будущих успехов. Смирить гордость - это равносильно созданию фундамента будущего, - назидательно произнесла Помпадур. - Меня подкупает в вас то, что вы в равной степени талантливы, умны и честолюбивы. Печально смотреть на людей, которые имеют лишь одно из этих двух качеств. Первые остаются ни с чем, и от того всю жизнь пребывают в печали, другие раздражают своей пустотой, незаслуженным выдвижением.
- О, поверьте, мадам, я вас не разочарую, вы всегда будете смотреть на меня с удовольствием, - горячо произнес Карон.
Госпожа Помпадур слегка коснулась Карона веером.
- Именно для этого я вас и пригласила. Я не хочу, чтобы вы исчезли из света ни по причине невостребованности, ни по причине излишнего превосходства. Я знаю, как вам трудно удержать его в себе, когда оно так и рвется наружу. Но что же делать, милый Карон, вы же не захотите меня разочаровать.
- Ни за что на свете, мадам!
При этих словах Помпадур от души рассмеялась.
- Вы нравитесь мне. Ваша любовь к женщинам всем известна. И это мне импонирует. Мужчина, равнодушный к женским прелестям, вызывает во мне подозрение.
- О, будьте спокойны, вам не в чем меня подозревать. Что совсем не мешает мне испытывать по отношению к вам чувство глубочайшего почтения, - Карон слегка склонил перед ней голову.
- И к королевской семье - тоже, - продолжила его мысль Помпадур.
- И к королевской семье - тоже, - как прилежный ученик повторил за нею Карон.
- Я вам завидую, ваша судьба - в ваших руках. В то время как моя, зависит не от меня, - произнесла Помпадур, слегка обмахивая свое лицо веером.
- Вы добились всего, чем может добиться женщина. Я добьюсь всего, чего может добиться мужчина.
- Это наглость с вашей стороны, но я ее вам великодушно прощаю. Слишком много людей и без меня пожелают вас наказать. Тем более ваш подарок - эти часы выглядят великолепно. Я не забываю, кто их сделал. Я сказала вам все, что должна сказать. И даже больше.
Мадам де Помпадур сложила веер и протянула Карону руку, которую он почтительно поцеловал.
- Этот разговор будет жить в моем сердце до конца моих дней, - разжимая ее пальцы, произнес Карон.
- Не обманывайте ни меня, ни себя. Вы его забудете, как только мое положение изменится. Но в этом не будет вашей вины. Мир таков, каков он есть, - печально произнесла Помпадур.
- Иногда я думаю, что он даже еще хуже, - поправил ее Карон. - Но бывают минуты, когда он мне кажется лучше. Только что я пережил как раз такие минуты.
- Вы свободны, прощайте, - произнесла Помпадур. Карон поклонившись, удалился.
Помпадур задумчиво смотрела ему вслед, пока он не исчез за дверью. В этой позе она оставалась еще несколько минут. Ее не покидало ощущение, что только что она прикоснулась к чему-то вечному, к тому, что переживет века. Или ей это только показалось?
Он опасный человек, он или погибнет или его ждет великое будущее, подумала маркиза Помпадур, зябко поведя плечами, если он сумел ввести в смятение даже такую прагматичную женщину, как я.
Глава 13
День пролетел как-то бестолково. Сначала была очередная репетиция в театре, во время которой Феоктистов в очередной раз убедился, что делать ему тут нечего. Затем он еще поболтался по городу, выпил две кружки пива в грязной пивной с шумными посетителями. Но это его как-то не сильно приободрило, поэтому он зашел магазин, купил бутылку водки. Но когда пришел в номер, вдруг понял, что не хочет пить. Вместо этого лег на кровать и стал смотреть в потолок. Мысли без всякого с его стороны усилия потекли в направлении Аркашовой.
И черт знает что, ничего в этой бабе не понятно, вяло думал он. Кого она из себя изображает? И этот еще придурок Егор. Что он в ней нашел? Нес вчера про нее какие-то глупости. Тоже мне рентген, всех просвечивает. Ерунда все это. А может, эта парочка сговорилась между собой, хочет выцыганить из него деньги? Видно же, что и тот и другой голь перекатная. Нет, что-то ту не так. И что она говорила про какую-то лестницу? Выпендривается. Хочет казаться загадочной и тем самым привлечь к ней его внимание. А муженек бывший или настоящий - кто там их разберет - помогает в этом. И все же, что же эта сладкая парочка может хотеть? Ну, конечно, же надеется, что он втюрится в нее и возьмет в Москву. Устроит в столичный театр. А там она и всю семейку в первопрестольную перетащит. И будут жить поживать и надо ним, простофилей, смеяться. И как он раньше не догадался о таком простом замысле.
От охватившего Феоктистова возбуждения, он даже пару раз ударил себя по лбу. Все же предельно просто, только последний идиот не разгадает этот план. Конечно, какая ей радость жить в этой дыре, работать в этом убогом заведении, получать копейки. А в Москве они думают, их ждут молочные реки да кисельные берега. Все так провинциалы считают, что стоит только вступать на московскую землю и на них тут же прольется золотой дождь. Они и не подозревают, что на самом деле это не город, а питомник ядовитых змей, которые только и норовят, что ужалить. О, идиоты из идиотов!
Феоктистов встал, подошел к столу, на котором гордо, словно стела, стояла бутылка водки, перелил из нее содержимое в стакан и выпил. Наконец-то он все понял, и может успокоиться. А об этой дуре даже больше не хочется и слышать. Уже поздно, пора спать. А все же до чего же скучнейший городишко. И такой благонравный. Здесь даже в гостиничный номер проститутки не звонят. Может, их тут вообще нет. Вымерли, как мамонты. Надо написать пьесу про город, где нет ни одной продажной женщины. И все приезжие мужики лезут на стенку от скуки и желания, не зная, как его удовлетворить. А что, не такая уж плохая идея.
Вдруг кто-то постучал в дверь. Кого еще принесло, поморщился Феоктистов.
Феоктистов открыл дверь и обомлел - вот уж кого он никак не ожидал видеть. На пороге стоял не то бывший, не то нынешний муж Аркашовой - Егор. В руках он держал пластиковый пакет.
- Можно войти? - спросил он.
- Входите, раз пришли, - пожал плечами Феоктистов. - Чему обязан?
- Да вот захотелось поговорить. Все же на мою вахту заступаете.
- Куда заступаю?! - не понял сразу Феоктистов.
- А разве не понятно, к Лизке хахалем. Вот и решил, так сказать, предварительно еще раз пообщаться, поделиться ценным опытом.
С торжественным видом Егор извлек из пакета бутылку водки.
- Интересно, - протянул Феоктистов. - Ну, давайте пообщаемся. Значит, я заступаю на вахту. И с какого числа?
- Да я так полагаю, что уже заступил. Раз шастаешь к ней. По себе знаю, эта уже не отпустит. Я ж тебе уже говорил, что она приклеивает к себе намертво, как клеем моментом.
- Это каким же образом, приворот что ли делает?
- А это что под этим понимать. Может, сядем, примем с горя.
- Ну, давайте примем.
Они расселись вокруг стола. Егор разлил водку по стаканам.
- За ваше с Лизкой счастье. - Егор попытался чокнуться, но Феоктистов быстро отвел руку со стаканом. Только этого ему еще и не хватало.
- Никакого счастья у нас не предвидится. Не знаю и знать не желаю, чего вы там замышляете, да только у вас ничего не выйдет.
Егор от неожиданности вытаращил глаза.
- Мы замышляем. Да что ты такое несешь. Это ты про Лизку говоришь, что она чего-то замышляет. Да я бутылку почти полную не пожалею, разобью о твою дурацкую башку. Да второго такого бескорыстного человека еще на свете не видел. Этой дуре ведь ничего не надо, на хлебе и воде будет жить - и при этом всем довольна. Еще раз скажешь о ней плохо, ей богу ударю.
- Но что же в таком случае она хочет? - спросил сбитый с толку Феоктистов. Он чувствовал, что снова перестает что-либо понимать.
- Да как ты не поймешь, сотый раз объясню: ничего. Заруби себе это на своем носу.
- Не может ничего живой человек не хотеть. Такого не бывает.
- А я говорю: бывает! Я с такой не один год прожил.
- И что и любовью заниматься не хотела?
- Да, нет, с этим делом у нее все в порядке. Только ей надо, чтобы было все по любви. Голый секс ее не волнует, пока сверху какой-то сигнал не дадут, ни за что ничего не позволит. Но когда дадут, тут уж держись. Вытрясет тебя всего, как сахар из мешка. Лежишь и думаешь, когда же это кончится. Такое неистовство редко встретишь.
- Так зачем же ты тогда по другим бабам пошел?
- Так ей сигнал редко дают. И не хочу я неистовства, мне нормальную бабу подавай. Чтобы часто, но без надрыва. Я нормальный мужик, мне ритм нужен. Так что готовься. У тебя как с этим делом все в порядке?
- Не беспокойся, пусть только подадут сигнал.
- Да он уж подан.
- Вот как! Что-то я не слышал.
- Да его же ей дают, а не нам.
- И вы точно знаете, что он уже подан?
- Точно. Ты от нее уже никуда не денешься. Она уже тебя во всю обрабатывает. Вот увидишь, как она скоро начнет к тебе льнуть.
- Трудно в это поверить, - усомнился Феоктистов.
- Давай еще выпьем и станет легче верить.
Феоктистов в знак согласия кивнул головой. Почему-то ему уже захотелось напиться. А что еще в такой ситуации делать?
- И все же, я что-то ничего не пойму. Что происходит?
- Да чего тут понимать. Если два человека встречаются, значит, это не случайно. Только нужно им понять, зачем они встретились? Поймут, будет хорошо, не поймут, будут несчастными. Когда мы с ней женихались, она мне так все и объясняла.
- И зачем же вы, к примеру, встретились?
- Чтобы я зажил другой жизнью. А я взял и не зажил. Вот она меня и выставила. То есть я сам вроде бы ушел, да только если бы не ушел, то свихнулся. Ты вот на каком сейчас находишься уровне?
- Что значит уровне? Я сейчас в гостинице.
- Да нет, не об этом речь. Сколько мы жили совместно, так она мне все время талдычила - пора перебираться выше. Сколько можно стоять на месте. Вот увидишь, и тебе скоро начнет говорить про то же. Это у нее такая идея фикс.
- Да, вроде что-то она как-то промолвила. Только про какую-то лестницу.
Егор внезапно, как ужаленный, вскочил с места.
- Все, это конец! Беги пока не поздно. Если она сказала про это, значит, ты у нее на крючке. Вернее, признака не бывает.
- Объясни, что это за лестница такая?
- Ну, уж дудки, пусть тебе она объясняет. Я в этом не участвую.
- Тогда зачем ты сюда притащился? Про уровни рассказывать?
- Может, и про уровни. Может, и еще про что-то. Откуда я знаю. Потянуло, вот и пошел к тебе. Необычная она, понимаешь, необычная. Жить с ней нельзя, а без нее - тоже нельзя. Вот и думай, что делать. Только это и остается. - Егор в очередной раз схватился за бутылку. - Ты как, поддержишь?
- Наливай, - махнул Феоктистов рукой.
- Правильно, - одобрил Егор. - Мы отныне с тобой товарищи по несчастью. Ты даже еще не представляешь, в какую яму угодил. А знаешь, что это за яма? Я тебе скажу. Это особая яма, из нее невозможно вылезти.
- Мне надоело слушать твой бред.
- Это не бред. У нее связь. Прямая.
- С кем связь?
Егор поднял голову вверх.
- Сам не знаю. Но оттуда она сны получает вещие. Это точно. И много всякой другой всячины.
- Лучше бы деньги ей послали вместо снов, а то ест одну картошку.
- А ей посылали, а она не взяла.
- Ты что сбрендил? Как могли ей послать?
- А лет пять назад из Америки пришло письмо, в нем говорилось, что ей досталось наследство какого-то двоюродного дяди, который там отбросил копыта. А так как детей он не наплодил, она является его прямой наследницей. А наследство вместе с домом и еще бог знает с каким имуществом на несколько миллионов баксов тянуло. И что ты думаешь, сделала эта идиотка. Отказалась. Написала, что она должна жить только на те деньги, которые сама заработает. Такой ей был сон.
- Это правда? - недоверчиво спросил Феоктистов.
- Сыном клянусь! Я ей говорю: тебе не надо, пусть ему достанется. А она в ответ: приснилось, что эти деньги принесут ему несчастье. А у нее все сны вещие. Вот и едят картошку. Ладно, засиделся я у тебя. Все равно чему быть, тому не миновать. Это я, живя с ней, ясно понял. Так что не рыпайся, ты уже, как карась, на крючке.
Как неожиданно появился, Егор так же неожиданно он встал и устремился к выходу.
- Постой! - попытался его остановить Феоктистов.
Но тот не обратил внимания на его оклик и исчез за дверью.
Некоторое время Феоктистов пребывал в неподвижности, у него вдруг возникло что-то вроде ступора. Затем его взгляд остановился на бутылке, на дне ее еще оставалось немного водки. Он перелил жидкость в стакан и залпом выпил. Им овладело странное ощущение, что этот Егор говорил правду, все так оно и есть, как он сказал. Но в таком случае, что он должен делать?
Глава 14
Госпожа Обертен переживала самые трагичные дни своей жизни. Ее дочь, свет ее очей и одна единственная надежда на спокойную старость, покинула этот мир.
- Бедная Мадлен, моя несчастная девочка, - прошептала госпожа Обертен, прижимая кружевной платочек к глазам, - мое материнское сердце меня не обманывало, когда я своими руками вручила твою судьбу в руки этому чудовищному человеку, который довел тебя до могилы.
Госпожа Обертен разразилась рыданиями. Однако осторожный стук в дверь заставил ее остановиться. Она быстро осушила слезы и нашла в себе силы произнести: "Войдите". Дверь отворилась, и на пороге комнаты показался Бомарше.
- Вы желали меня видеть. Я в вашем распоряжении, сударыня. - Бомарше не сделал и шагу по направлению к госпоже Обертен, предпочитая оставаться у двери.
- Я давно уже склоняюсь к мысли о том, что чем меньше вас вижу, тем это лучше для меня. К несчастью мы связаны с вами родственными узами и некоторыми обязательствами, которые, к сожалению, не дают возможность избежать общения с вами, - холодно произнесла Обертен.
- Я понимаю вас, сударыня. Тяжелая утрата, постигшая нас с вами, самым неприятным образом отразилась на ваших нервах. Но поверьте, я скорблю о потере горячо любимой супруги не менее, чем вы о потере горячо любимой дочери. Нам в нашем с вами положении было бы разумно оставаться друзьями, как и прежде.
- Вы заблуждаетесь, сударь. - Глаза мадам Обертен гневно блеснули. - Я никогда не была вашим другом, а терпела вас исключительно ради счастья Мадлен. Окажись вы достойным мужем для моей несчастной дочери, каким являлся ей господин Франке, даже и тогда у меня не было бы желания назвать вас своим другом.
- Вы несправедливы ко мне, сударыня. - невозмутимо произнес Бомарше. - Когда-то все вокруг было против той любви, которую мы с Мадлен испытывали по отношению друг к другу. Но провидение Господне, направляющее все события к предопределенному финалу, сочло возможным соединить наши судьбы брачным союзом. Неужели десница, определившая все подобным образом, выбрала недостойного супруга для вашей дочери?
- Ваше главное достоинство, сударь, уметь извлекать максимально возможную выгоду из всех положений, в которых вы оказываетесь. - С негодованием в голосе произнесла мадам Обертен.
- Вы говорите об этом так, как будто это величайший из недостатков.
Госпожа Обертен порывисто встала и прошлась по комнате.
- Ваши недостатки, равно как и ваши достоинства, представляют собой опасную смесь, источающую такой притягательный аромат, что даже я, немало повидавшая на своем веку, была введена в заблуждение. Что же говорить о несчастной Мадлен? Теперь я понимаю, что она была обречена, как только вы обратили свой заинтересованный взор в ее сторону.
- Однако мой взор нисколько не смутил вашу дочь, состоявшую в то время в законном браке с господином Франке. Неужели вы полагаете, что подобным образом я разрушил ее счастье. - Тщательно подбирая слова, произнес Бомарше. - Напротив, мое появление рядом с ней явилось настоящим подарком судьбы, в чем она неоднократно признавалась мне.
- Такой подарок, как вы, сударь, ничто по сравнению с тем, чем одарила вас моя дочь. Она оставила вам имя, благодаря которому вы в одно мгновение изменили свое положение в обществе. Из безродного голодранца вы превратились в богатого вельможу, чем тут же с успехом воспользовались, покупая должности при дворе, - лицо Обертен приняло самое брезгливое выражение.