- Простите мне мою горячность! - Карон почтительно склонил голову, но тут же высоко вскинул ее. Глаза его яростно сверкнули. - При одной мысли о вашем вероломстве кровь закипает у меня в жилах. Я вовсе не хотел оскорбить вас. Но я слишком пылкий любовник, чтобы быть деликатным. Мы не виделись с вами целый месяц, вы не отвечаете на мои письма. К моим терзаниям о вашей неверности примешивалось желание сжимать вас в своих объятиях. Этой ночью я плохо спал, мне казалось, что я весь осыпан раскаленными углями. Мое бедное сердце пылало, будто снедаемое огнем и жаром. Я почти обезумел, оказавшись во власти ревнивых подозрений. Сжальтесь надо мной, внесите полную ясность в мое положение.
Карон бросился к Мадлен, чтобы немедленно сжать ее в своих объятиях и разом покончить с так некстати возникшим недоразумением. Однако Мадлен остановила его жестом.
- Вы сильно заблуждаетесь, сударь, подозревая меня в вероломстве. Я могу лишь повторить вам то, что уже сказала однажды. - Прекрасные глаза Мадлен наполнились слезами. - Я люблю вас. Клянусь вам в этом. Но не обольщайте себя надеждой на то, что я и впредь буду отвечать вам взаимностью. Мое положение замужней женщины, долг перед покинутым супругом ввергают меня в бездну отчаяния от содеянного. Мое единственное желание - забыть все и жить в полном согласии с собой.
- Мадлен, неужели вы отвергаете меня! - воскликнул Карон. Признание Мадлен сразило его наповал. Он никак не ожидал подобного развития событий. - Неужели вы хотите прекратить связь, которая доставляет нам с вами величайшее наслаждение. - Карон лихорадочно подыскивал аргументы, чтобы сломить ее сопротивление. - Вы правы в том, что я больше, чем кто-либо другой знаю вас. Я знаю, что вы из той породы пылких женщин, которые, открыв в себе однажды этот неиссякаемый источник сладострастия, будут черпать из него до тех пор, пока не достигнут самого дна.
- Вы уверяете меня в том, что у меня нет иного пути, кроме того, который вы так живописно начертали мне? - Глаза Мадлен в одно мгновение сделались сухими. - Но даже вы с вашей проницательностью не могли знать, что я давно нахожусь уже на этом дне. И эта мысль приводила меня в отчаяние настолько, что мое сердце не выдержало. Состояние моего здоровья было крайне тяжелым в последний месяц, а мой врач всерьез опасался за мою жизнь.
- Простите мне мое неведение. Я прилагал множество усилий, чтобы увидеться с вами. Но все мои старания оказались напрасны. Сейчас, когда я узнал о вашем недуге, я глубоко сожалею о том, что осмелился оскорбить вас нелепыми подозрениями.
- Полноте, сударь. Не стоит терзаться сознанием вины передо мной. Мне ли, погрязшей в бездне порока, карать и миловать вас. У нас с вами только один судья - Всевидящий Господь. И сегодня он вразумляет свою заблудшую дочь, обрушив на меня этот тяжелый недуг. Я приняла решение по поводу нас с вами. - Мадлен судорожно вздохнула и продолжила. - Свои соображения, касающиеся этого вопроса, я изложила в письме, адресованному вам. Но не успела его отправить. И раз вы здесь, извольте его прочесть.
Мадлен вручила письмо в руки растерянного любовника. Карон быстро пробежал его глазами, нахмурился, затем прочитал вслух несколько строк этого послания. "Господь - заботливый отец. Он использует разные методы, чтобы напомнить мне о Себе, и нет для меня тяжелее испытания, чем то, что он мне послал. Его немилость открыла мне глаза на мое поведение. Признав свою ошибку, я вверяю себя Божественному провидению. Мой долг запрещает мне впредь думать о ком бы то ни было, а о вас - менее, чем о ком-либо другом. Я не могу без стыда вспоминать о своем грехе".
Некоторое мгновение Карон стоял молча, раздумывая над тем, что ему еще следует предпринять, чтобы образумить свою возлюбленную. Смириться с ее потерей он никак не мог, все протестовало в нем против такой перспективы.
- Надеюсь на ваше благоразумие, сударь. Обещайте мне, что вы больше не станете смущать мое бедное сердце и навсегда оставите меня в покое. Прощайте.
- Оставить вас! Да вы просто ослепли в своем безумии. Вы жестокая женщина. Вы печетесь о своей добродетели так, как девица печется о своей девственности, предаваясь греху рукоблудия. Вы полагаете, что возлагаете на алтарь своего супружества вещь действительно ценную? Но кому, как не вам доподлинно известна истинная цена этой жертвы. Кто оплатит по ее страшным счетам?
- Остановитесь, сударь. - Губы Мадлен задрожали от негодования - Это не я ослепла в своем безумии, а вы обезумели в своей слепоте. Слушая вас сейчас, я все более укрепляюсь в мысли, что вы посланы мне, как искуситель. Семнадцать лет нашей семейной жизни с господином Франке ни разу не омрачились преступным желанием с моей стороны. Я без всякого труда держала клятву, данную супругу перед алтарем. Но, встретив вас, я погибла. Я очень сожалею о том, что уступила вашим домогательствам. Меня оправдывает только то, что я полюбила вас. Сейчас я должна бежать от несчастья любить. Надеюсь, что сердце мое постепенно успокоится, если только я не буду вас видеть.
- Вы представляете, во что превратиться ваша жизнь? - продолжал упорствовать Карон. - Днем, обливаясь слезами благочестия, вы будете усердно вымаливать у Бога прощения. А ночью, проклиная все свои добродетели, вы будете просить у него смерти, чтобы он избавил вас от греховного томления плоти, от своей неутоленной жажды сладострастия, от этого демонического огня, который вы сейчас надеетесь спрятать, словно клад, в тайник и запечатать там навеки. Одумайтесь! Однажды он вырвется из своего заточения, обрушится на вас со страшной силой и собьет с ног. Сумеете ли вы подняться после этого?
На лице Мадлен проступили признаки сомнения, но губы ее твердили все то же самое:
- То, о чем вы мне сейчас так живописно поведали, не имеет ничего общего с любовью. Это бесстыдная страсть, ввергающая нас в геенну огненную. Я не хочу сгореть в этом огне. Я не хочу больше видеть вас, не хочу, чтобы ваше дыхание раздувало пламя в моей груди, - с ожесточением выдохнула она.
- Вы правы. Я говорил о страсти. Но именно страсть - та самая почва, на которой распускаются нежные цветы любви. Убейте ее, втопчите в грязь и что вам достанется? Бесплотный бестелесный дух? Этому возрадуется душа ваша, а что же вы оставите телу? Как вам удастся усмирить его чувственный жар? Отдайте Богу Богово, а кесарю кесарево. И после этого живите с миром, - произнеся эти слова, Карон заметил явную перемену в настроении своей возлюбленной. Он был почти уверен, что одержал полную победу над ее внезапно возникшей слабостью.
Слова Мадлен подтвердили его догадку.
- Вы страшный человек, сударь. Вы подвергаете сомнению то, в чем я окончательно была уверена еще несколько минут назад. У меня не остается больше сил бороться с собой. Но зачем я вам? Я знаю, как нежно вы относитесь к женщинам. Я знаю по себе, как трудно устоять перед вами. Я содрогаюсь от мысли, что однажды вы оставите меня ради одной из них, - с отчаяньем проговорила Мадлен.
- Как вы обо мне могли предположить такое. Ведь я люблю вас, так люблю, что сам удивляюсь. Я испытываю то, что никогда прежде не испытывал! Вы красивее и духовнее всех тех женщин, которых я знал до сих пор. И если вы, находясь во власти изменчивых чувств, которые не дают вам покоя, решите все же отказать мне, знайте, что жертвой, принесенной на алтарь вашей добродетели, явится моя жизнь. Так дайте же мне жить или убейте меня. Жестокая женщина!
Эти слова любовника явились последней каплей, сломившей сопротивление Мадлен. У нее не оставалось больше сил противостоять ему. Забыв все аргументы, которыми она пыталась образумить себя, Мадлен бросилась к Карону, вырвала свое письмо из его рук, и, разорвав его на мелкие клочки, заключила Карона в объятия.
Глава 11
Аркашова уже собиралась ложиться спать, когда раздался звонок в дверь. Хотя она не знала, кто пришел, но интуиция подсказала ей, что гость не желанный. Желанные в такое время не приходят, да к тому же являются по приглашению. Впрочем, ей вообще сейчас никого не хотелось видеть, даже самых желанных; для этого она слишком устала. Репетиция, потом уборка в театре. Все это требует немало сил, а у нее их не так уж и много.
Звонок раздался снова, причем, на этот раз он прозвенел более решительно или даже нагло. Судя по всему, звонивший имел твердые намерения оказаться в ее квартире в не зависимости от желания хозяйки. Аркашова грустно вздохнула и направилась к двери. На пороге стоял бывший муж Егор.
- Привет. Можно войти? - улыбаясь, спросил он.
Аркашова молча впустила его в квартиру.
- Как жизнь? - поинтересовался бывший муж.
- Спасибо. Все хорошо.
- Я тут был поблизости, зашел повидаться с сыном. Где он?
- Сейчас каникулы. Ты же знаешь, что в это время он всегда у мамы в деревне.
- Жаль.
- Можешь съездить туда, это не далеко. Он обрадуется.
- Я подумаю. Ну, а ты как живешь? Замуж не собираешься?
- Я научилась прекрасно обходиться без мужчин.
Егор скривил лицо.
- Да, ладно врать. Видели тебя тут с одним.
- Если даже и так, тебе то, что?
- Конечно, это дело твое, но не забывай про сына. Ты уверена, что ему понравится чужой дядя?
- Быстрее ты ему станешь чужим, если с такой частотой будешь навещать его.
- Я бы хотел делать это чаще, но на работе последнее время сплошные командировки.
- Я помню, что всегда означали твои командировки. Одна из них настолько затянулась, что за это время ты успел найти себе новую жену.
- Это была ошибка. Я уже полгода живу один.
Их диалог прервал звонок в дверь. Ни Аркашова, ни Егор этого не ожидали, несколько секунд они удивленно смотрели друг на друга.
- Это еще кто в такой час? - спросил бывший муж.
- Сейчас узнаем, - ответила Аркашова и направилась к двери. Но она сказала Егору не совсем правду, она почти не сомневалась, кто этот ее очередной поздний гость. И она не ошиблась. На пороге стоял Феоктистов.
- Можно войти? - В этот момент он увидел вышедшего из комнаты Егора. - Я, кажется не вовремя, у вас гости.
- Да заходите, не стесняйтесь. И не гость я вовсе. Муж я ей, - отрекомендовался Егор.
- Вот как, - не стал скрывать удивления Феоктистов. - Зачем же вы мне сказали, что не замужем.
- Мы давно не живем вместе.
Егор вклинился между Аркашовой и Феоктистовым.
- Ты бы хоть познакомила нас. Я так понимаю это новый претендент на твое внимание?
- Ошибаешься. Это просто коллега по работе. Знакомьтесь, Константин Вадимович, мой бывший муж - Егор.
- Лиз, ты нас к столу не пригласишь? Что мы так и будем стоять тут?
Аркашова, не охотно соглашаясь, жестом пригласила мужчин к столу.
- Садитесь, я что-нибудь сейчас приготовлю.
Аркашова исчезла на кухне. Феоктистов с Егором устроились за столом. Каждый, словно перед боксерским поединком, оценивающе разглядывал другого.
- Елизавета Петровна права, мы действительно временно работаем вместе, - первым нарушил молчание Феоктистов. - Я ненадолго в вашем городе и так получилось, что никого здесь до сих пор не знаю. А Елизавета Петровна случайно помогла мне в неприятной ситуации. Так мы с ней и познакомились.
- Охотно верю, - проговорил Егор. - Помогать она любит. Мы с ней тоже познакомились в неприятной ситуации. Я ведь сам деревенский. Приехали к нам артисты из города. Она там сцены из спектакля читала. После концерта пошел ее провожать. Только не один я такой желающий оказался. Драка вышла, после чего я оказался в больнице. Она навещала меня каждый день. Так мы и сблизились, решили одной семьей жить. И все бы было нормально, если бы не ее странности.
- Странности иногда придают женщине особый шарм.
- Я человек простой. И меня в жизни интересуют такие же вещи. Порядок в доме, во время приготовленная еда на столе, приветливая жена.
- Ваша жена была не такой?
- Она у нас отстраненная. Всегда в своих мыслях. Лишний раз не обнимет, не приласкает. А поцелуи она мне бросала, как собаке кость.
- Но вы же не могли этого не заметить с самого начала. Зачем же вы тогда женились на ней?
- А я и не женился на ней, - усмехнулся Егор. - Скорее это она вышла за меня замуж.
- Это как?
- Она сама сделала мне предложение. Пришла и сказала, что видела меня во сне. Вернее, нас вместе.
- И вам не показалось это более, чем странным?
- Это показалось мне забавным.
- Вы, что хотите сказать, что забавы ради женились на ней?
- Нет, конечно. Я в то время присматривал себе жену. Она просто оказалась в этот момент рядом. На ее месте вполне могла оказаться другая женщина.
- Значит, вы ее даже не любили.
- А я вообще не знаю, что такое любовь. Мне вполне достаточно, если женщина мне симпатична, не напрягает и заботится обо мне должным образом. Тогда она именно такой мне и показалась.
- Что же произошло потом?
- Я быстро понял, что мы из разных стай. Ее мало интересовало то, что происходит вокруг. Она всегда хотела большего. Ей не достаточно было того, что лежит на поверхности, ее интересовал еще какой-то скрытый смысл происходящего. Разгадывать свои и чужие тайны это ее призвание.
- Каким же образом это ей удается делать?
- Да у нее просто собачий нюх. Я был для нее полностью прозрачен. Она проявляла меня, как фотопленку, из негатива в позитив. Не женщина, а фотолаборатория.
- Значит, вы не могли иметь от нее секретов?
- Абсолютно никаких. Я же здоровый мужик, а не мог завести никакую интрижку на стороне.
- А вы пытались?
- Да сколько раз, - не стал скрывать Егор. - Только ничего у меня не получалось. Она меня сразу же вычисляла.
- И как она относилась к этому?
- А никак. Безразлично-снисходительно. Как будто я существо низшего сорта. Как будто все мои интересы выше пояса не поднимаются. Другая бы приревновала, устроила скандал. А эта ходила молча, с отрешенным видом и смотрела мимо. Словно я и не человек вовсе, а ублюдок последний.
- Ну, как-то она это все же должна была комментировать.
- Все ее комментарии сводились всегда к одному. Она великодушно прощала меня. Как будто милостыню подавала.
- Ну, раз вам так не хватало простых житейских радостей, нашли бы себе женщину попроще.
- А я и нашел. Бросил эту ненормальную и ушел. Сына жалко было. Из-за него только и терпел. Так бы я раньше ушел.
- И вы нашли то, что хотели?
- Нашел. Только весь парадокс в том, что не в радость мне это вышло. Что-то Лизка сделала со мной такое, зацепила внутри так, что не могу окончательно забыть ее.
- Вы ее все же любите. Просто еще не знаете об этом.
Слова Феоктистова вызвали у его собеседника странную реакцию. Он с каким-то изумлением уставился на него.
- Возможно, вы и правы.
В этот момент в комнату вошла Аркашова.
- Мужчины, проходите на кухню. Я картошку пожарила.
Феоктистов встал со своего места.
- Спасибо, но я пойду. Я совсем забыл, мне надо срочно сделать один телефонный звонок.
- А как же картошка?
- Как-нибудь в следующий раз.
Аркашова проводила его и вернулась в комнату.
- Что ты наговорил ему тут? - недовольно спросила она Егора.
- Ничего я ему особенного не говорил. Просто потолковали как мужик с мужиком. Мне тоже надо идти.
- Может, все-таки поешь?
- Нет. Я пойду. До свидания.
Глава 12
Мадам де Помпадур сидела в кресле, глубоко задумавшись. С минуты на минуту в ее будуаре должен был появиться Пьер Карон. Она назначила ему аудиенцию, чтобы сделать основательное внушение относительно его поведения при дворе. Впрочем, она сильно сомневалась в том, что ее слова возымеют должное действие на этого бунтовщика, как она про себя называла Карона. Однако ее это мало беспокоило. Настоящая причина этой встречи состояла вовсе не в том, что она хотела поставить на место зарвавшегося простолюдина, волею судьбы оказавшегося в среде сильных мира сего. Ей просто хотелось взглянуть на него поближе. Ее, всегда интересовали люди, которые многого сумели достичь в этой жизни. Люди, которые смогли преодолеть жесткие рамки ограничивающего их социального пространства, достойны всяких высоких похвал. Она бы даже сказала, что они достойны почестей королей. Впрочем, как и она сама. Она тоже из этой стаи, прорвавшихся сквозь все мыслимые и немыслимые ограничения и преграды. Ее отец не был аристократом, он был типичным буржуа, сыном крестьянина, и ей мало, что светило в этой жизни, однако судьбе было угодно распорядиться иначе. Впрочем, не только судьбе. После того, как ей в одиннадцать лет предсказала цыганка, что она станет первой дамой королевства, она так уверовала в это, что на протяжении многих лет упорно преследовала поставленную цель. Получила блестящее воспитание и образование, удалось-таки, выйдя замуж за незнатного дворянина и тем самым проникнуть ко двору. Но здесь ее ожидало поначалу полное разочарование. На скромную "мещаночку" никто не обратил внимания, а когда одна дама в присутствии короля все же восхитилась грацией молодой незнатной особы, официальная фаворитка короля герцогиня де Шатору так наступила ей на ногу, что неосторожная добрая женщина упала в обморок. Впрочем, герцогиня в скорости умерла, и властелин Франции, красавец Людовик заскучал опять. Вот тогда она и сумела воспользоваться, может быть, единственным в ее жизни шансом.
Мадам де Помпадур тяжело вздохнула, взгляд ее, обращенный в свое далекое прошлое, слегка затуманился. Однако печаль ее была недолгой.
Вошла горничная и доложила о прибытие Карона. Мадам де Помпадур распорядилась впустить его. Горничная скрылась за дверь, и в ту же секунду в нее вошел человек в напудренном парике и дорогом камзоле. Мадам де Помпадур, слегка прищурив глаза, с интересом рассматривала его, пока он склонился перед ней в низком поклоне.
- Здравствуйте, господин Карон. - Помпадур улыбнулась ему. - Надеюсь, вас не слишком обременила моя просьба заглянуть ко мне.
- Мадам, я счастлив, что могу лицезреть вас безо всяких помех. - Карон почтительно отступил от нее на шаг назад.
Помпадур слегка рассмеялась.
- Мы с вами одни, поэтому можно обойтись без столь привычной вам лести. Тем более, повод, по которому я хотела вас видеть, достаточно серьезен.
- Я в чем-то провинился? - Карон сделал удивленное лицо.
- Вы провинились во стольких многих вещах, что говорить об этом просто бессмысленно. А знаете, в чем ваша главная вина? - Помпадур изящно потянулась за веером, лежащим на туалетном столике, и раскрыла его. - Она в том, что вы такой, какой есть.
- Я понимаю, мадам, вашу мысль. Но мне легче умереть, чем измениться, - порывисто произнес Карон.
- Не надо крайностей. Никто вас не просит умереть. По крайней мере, пока. - Маркиза многозначительно посмотрела в сторону Карона.
- Это обнадеживает, - произнес он.
Помпадур рассмеялась, Карон присоединился к ней, нисколько не смущаясь уместен или нет в его ситуации этот демарш. Глядя на женщину, он сделал вывод, что она нисколько не рассердилась на него за такую дерзость. Он тут же проникся в ней симпатией.
- Поверьте, вы мне симпатичны, господин Карон. - Помпадур весьма благосклонно посмотрела на него. - Я могу понять вас как никто другой. Но вот смогут ли это сделать другие, я сомневаюсь. Например, господин де Саблиер.
- Ах, вы об этом, - Карон с облегчением вздохнул, он то думал…