- Мягко сказано, - поддержала его Мэллори. - Как я слышала, он однажды решил, что его трактор сможет работать на самогоне не хуже, чем на бензине. Уж не знаю, может, ему некачественная партия попалась, но эта штука взорвала к чертям поршень насоса и его чуть с собой не прихватил.
- Самогон? - полюбопытствовала Изабелл. - Они все еще гонят это пойло?
- Хочешь - верь, хочешь - нет. За эти годы к нам несколько раз приезжали из ATF по поводу незаконного производства алкоголя. Спросите меня, так я думаю, что с этим делом слишком много возни, но бутлегеры считают, оно того стоит. Или же попросту не хотят платить государству ни центом больше, чем должны.
Рэйф добавил:
- Кроме того, в округе находится, по крайней мере, одна община сервайвалистов. Для них норма производить самостоятельно все, что нужно. Включая спиртное, - он сделал пометку в блокноте, лежащем перед ним, затем вернул записку с сообщением своему офицеру. - О’кей, стандартная процедура, Джинни. Я хочу, чтобы с Тимом поговорил детектив, и давай составим список мест ее возможного пребывания. Родственники, друзья - все, кого она могла навещать. Начиная с настоящего момента, мы рассматриваем каждого пропавшего человека, мужчину или женщину, как возможную жертву убийцы.
- Так точно, сэр.
Когда молодой офицер поспешила покинуть комнату, Изабелл поинтересовалась:
- Эти люди начинают паниковать? То есть, это типичный рост количества заявлений о пропаже женщин?
Он кивнул:
- О, да. За последние три недели мы отметили увеличение числа заявок о пропаже людей в десять раз. Большинство возвращается в течение 24-х часов, или выясняется, что они навещают родственников, или подали на развод, или просто в магазин вышли.
- Большинство. Но не все.
- У нас все еще есть несколько пропавших на довольно большом пространстве, но мы пока не смогли исключить добровольное отсутствие ни в одном из случаев.
- Вероятно, в ближайшее время таких заявок будет еще больше, - прокомментировала Изабелл.
- Проблема в том, - заметила Мэллори, - что мы вынуждены относиться к каждому сообщению со всей серьёзностью, как и сказал Рэйф. Так что нам придется потратить много людской силы на поиски женщин, которые на самом деле не пропадали, или сбежали и не хотят, чтобы их находили. На прошлой неделе одна дама осыпала меня проклятиями, за то, что я ее нашла.
- В мотеле? - догадалась Изабелл.
- Ага. Не одну, конечно же.
- И все же, мы должны их разыскать, - сказал Холлис.
Рэйф согласно кивнул:
- Без сомнения. Я только надеюсь, что это не слишком замутит воду. Или истощит ресурсы, необходимые в другом месте.
- Тем временем, - вернулась к делу Изабелл - хотя бы те из нас, кто находится в данной комнате, должны сосредоточиться на том, что, как мы знаем, у нас точно есть. На трех убитых женщинах.
Рэйф подключился к обсуждению:
- Ты говорила, что всегда есть спусковой крючок. Всегда нечто особенное, что срывает у него предохранители.
- Должен быть, - отозвалась Изабелл. - Ты сам сказал, что пять лет - чертовски длинный период простоя для серийного убийцы, так оно и есть, особенно после шести недель довольно безумного смертоносного веселья. Такой разрыв обычно означает, что убийства в другом районе прошли незамеченными, или, по крайней мере, их не связывали с ним, или он сидит где-то в тюрьме, или по какой-либо другой причине не может продолжать убивать.
- Полагаю, вы уверены, что это не тот случай.
- Когда он нанес удар в Алабаме пять лет назад, мы перетрясли все полицейские отчеты по нераскрытым убийствам от побережья до побережья. Ничего похожего на его образ действий, кроме серии убийств за пять лет до этого. Мы убеждены, что он был пассивен в этот пятилетний период, к тому же мы не нашли ни одного и отдаленно подходящего подозреваемого, который бы находился в тюрьме в этот отрезок времени. И согласно всей информации, найденной в базах данных - мы вчера все перепроверили в Квантико - получается, он также был неактивен в течение пяти лет после Алабамы. До тех пор, пока не начал убивать в Гастингсе чуть более трех недель назад.
Мэллори, нахмурившись, потерла висок:
- Значит, что-то его выводит из себя, и он убивает шесть женщин за шесть недель. Затем, видимо насытившись на некоторое время, исчезает, прежде чем копы подбираются достаточно близко, чтобы схватить его. Почему шесть женщин?
- Мы не знаем, - ответила Изабелл. - Число должно быть важно, так как точно повторялось дважды до этого, но мы не знаем, как и почему. Мы даже не можем быть абсолютно уверены, что он остановится на шести в этот раз. Его аппетиты могут расти. Большинство убийц такого типа рано или поздно начинают убивать больше, или совершать сами убийства более извращенным способом.
Мэллори потрясла головой.
- Замечательно. Потому что у нас недостаточно информации, чтобы знать, чего ожидать. Значит, он убивает, по меньшей мере, шесть женщин. Переезжает на новое место. Потом выжидает пять лет - не ровно пять, не так ли? - прервалась она, чтобы спросить.
Изабелл кивнула:
- Не день в день, нет. Разрыв между первой и второй серией убийств был на самом деле четыре года и десять месяцев. Период между последней серией и этой составил пять лет и один месяц. Плюс-минус несколько дней.
- О’кей. Но он переезжает куда-то после своей убийственной вечеринки, поселяется, обживается. А это должно означать, что мы разыскиваем кого-то, кто живет в Гастингсе не более пяти лет, правильно?
- Или кого-то, кто когда-то здесь жил, затем уехал и снова вернулся. Или того, кто работает в Гастингсе, а живет за городом или где-то поблизости. Или кого-то, кто может брать длительный отпуск каждые несколько лет, такое тоже возможно.
- Едет в отпуск убивать людей?
- Мы сталкивались и с более странными вещами. Он мог заблаговременно разведывать свои охотничьи угодья, может быть, начать подбирать жертв и возвращаться позже для собственно убийства, - Изабелл тряхнул головой. - В самом деле, если посмотреть на карту, две предыдущие охотничьи зоны и Гастингс находятся в пределах дневного переезда, несмотря на то, что расположены в трех разных штатах. Так что мы даже не можем вычеркнуть гипотезу о том, что он живет в центре своей области действий и ему всего лишь надо придумать способ, как проводить достаточно времени в каждой местности, чтобы познакомиться со своей жертвой.
- О, черт, а я надеялась, мы сможем хоть немного уменьшить число вариантов.
Холлис напомнила:
- Ничего не дается даром, помните? Вероятно, единственные люди, кого мы можем начать вычеркивать, те, кто непрерывно проживал в Гастингсе, по меньшей мере, последние 15 лет. И под непрерывностью я имею в виду: никаких отпусков дольше чем, скажем, две недели, никаких поездок в колледж, никаких визитов в другой город, никаких отлучек на день в интересующие нас отрезки времени.
Мэллори скривилась:
- Что практически невозможно. Даже те из нас, кто прожил тут всю жизнь, должны были уезжать на учебу, или в путешествие или еще куда-нибудь. А поездки на день? Большая часть хороших магазинов находится в Колумбии, Атланте, других местах в пределах дневного переезда.
- Этого я и боялась, - вздохнула Изабелл.
Кивнув, Мэллори подтвердила:
- Это настолько распространенное явление, что я сомневаюсь, что мы сможем найти кого-нибудь, кто отсутствовал или еженедельно на день уезжал из города, особенно на протяжении этих шестинедельных периодов, не расспрашивая каждого в городе, и даже, вероятно, и тогда не найдем. Кто вспомнит конкретные даты спустя годы? И как я уже сказала, люди уезжают в отпуск, по делам, на учебу. Я уезжала на три года в Джорджию учиться в колледже. У тебя это заняло четыре года, не так ли, Рэйф?
- Да. Я уезжал в Дьюк, в Северной Каролине, - он вздохнул. - Как Мэл уже упоминала, мы все уезжали, покидали пределы Гастингса, большинство из нас не единожды. И люди совершают регулярные дневные поездки, даже за пределы штата, за покупками или по делам. У меня такое чувство, что это не сильно нам поможет сузить круг подозреваемых.
- Вероятно, нет, - согласилась Изабелл. - Хотя, если нам достаточно повезет найти одного-двух подозреваемых, у нас есть несколько конкретных вопросов к ним….
Холлис умышленно отстранилась от дискуссии. Она и не собиралась встревать: несмотря на то, что обсуждались известные ей детали, она была еще слишком неопытна в процессе расследования как таковом, чтобы находить его интересным, даже захватывающим.
Она поначалу даже не заметила, что голос Изабелл затих, и в комнате воцарилась необычно пустая тишина. Но потом она осознала, что обсуждение вокруг нее отдалилось, заглохло. Она почувствовала, как волоски на ее теле встали дыбом, а мышцы начало покалывать.
Ощущение было не из приятных.
Она посмотрела на других людей за столом, следя как их губы шевелятся и улавливая только отдельные слова время от времени, приглушенные и неясные. И они сами выглядели для нее как-то по-другому. Смутные, почти исчезнувшие. Казалось, они удаляются все дальше мгновение за мгновением, и это напугало ее.
Черт, это ужаснуло ее.
Она открыла рот, чтобы произнести что-нибудь, хотя бы попытаться, но даже когда у нее получилось, новый незнакомый инстинкт заставил ее повернуть голову в сторону двери. И снова, не намереваясь, не желая этого, она посмотрела.
Возле дверного проема стояла женщина.
Блондинка.
Она виделась яснее, чем люди вокруг Холлис, как-то ярче и более четко. Она была красивой, с тонкими чертами лица. Ее волосы сверкали отполированным золотом, глаза были голубыми, яркими и пронзительными.
Глаза, сфокусированные на Холлис.
Она разомкнула губы и начала говорить.
Прохлада волной хлынула сквозь Холлис, и она быстро отвела взгляд, инстинктивно пытаясь закрыть дверь, разорвать связь между собой и местом, откуда эта женщина появилась
Это было холодное, темное место, и оно до ужаса пугало Холлис.
Потому что это была смерть.
Мэллори снова помассировала висок:
- О’кей, возвращаясь к тому, что его заводит. Что же его заводит?
Изабелл ответила охотно, хотя и не слишком информативно.
- Нечто необычное, но мы не знаем, что это, по крайней мере, пока не знаем. Перерывы между всплесками его активности могут и могли бы быть объяснены его потребностью в изучении этих женщин.
- Могли бы, - сказал Рэйф. - Но вы не уверены?
- Я уверена, что ему нужно ощутить, что он знает их. Какой бы ни была причина, они не могут быть совершенными незнакомками для него. Возможно, стараясь их узнать, он выясняет нечто такое о них - по крайней мере, о первой жертве - что срывает его с катушек, нечто, что нажимает на его спусковой крючок. Или, возможно, он должен завоевать их доверие, это могло бы быть частью его ритуала, особенно в свете того, что эти женщины добровольно покидают свои машины и следуют за ним.
- Он ведь не выбирает всех шестерых женщин, прежде чем начинает убивать, так? В противном случае, вы не смогли бы попасть в его список.
- Хороший вопрос, - согласилась Изабелл. - Еще один интересный момент, как он ухитряется, выслеживая одну женщину, замечать или даже выбирать в качестве будущей жертвы другую женщину. Даже не смотря на то, что сами убийства этого парня безумны, становится ясно, что он вполне способен думать спокойно и хладнокровно вплоть до момента, когда он их убивает.
- Мы должны найти ее.
Все посмотрели на Холлис. Голос звучал сдавленно, лицо явно выражало напряжение. Она жевала ноготь на большом пальце, который, как отметил Рэйф, уже был обкусан почти под корень.
- Он даже сейчас ее выслеживает. Наблюдает за ней. Думает о том, что он с ней сделает. Мы должны…
- Холлис, - тихо позвала ее Изабелл. - Мы сделаем все возможное, чтобы найти ее прежде, чем он до нее доберется. Но единственный способ этого добиться, начать с тех женщин, которых он уже убил. Мы должны выяснить, что их всех объединяет, кроме цвета волос. Что их связывает между собой. И с ним.
Холлис слепо уставилась на напарницу.
- Как ты можешь так спокойно к этому относиться? Ты же знаешь, что с ней может произойти. Мы обе знаем. Мы обе знаем, каково это ощущать. Беспомощный ужас, агонию…
- Холлис, - голос Изабелл по-прежнему звучал тихо, но что-то в нем заставило ее напарницу моргнуть и застыть в своем кресле.
- Прошу прощения, - очнулась Холлис. Она на мгновение прижала кончики пальцев к глазам, затем снова посмотрела на них.
- Просто это… - на этот раз никто не прерывал ее.
Но что-то прервало.
Она вдруг повернула голову, словно ее кто-то позвал по имени, уставившись в направлении закрытой двери. Ее глаза расширились, пока от радужки не осталось тонкое голубое кольцо, окружающее огромные зрачки.
Рэйф бросил быстрый взгляд на Изабелл и обнаружил, что она пристально смотрит на свою напарницу, сузив глаза. Когда он снова взглянул на Холлис, то увидел, что она стала еще более бледной, чем была до этого, и заметно дрожит.
- Почему ты здесь? - прошептала она, всматриваясь в нечто, никому кроме нее не видимое. - Погоди, я не слышу тебя. Я хочу. Я хочу тебе помочь. Но…
Изабелл мягко спросила:
- Кто там, Холлис? Кого ты видишь?
- Я не слышу ее. Она пытается мне что-то сказать, но я ее не слышу.
- Прислушайся. Сконцентрируйся.
- Я пытаюсь. Я вижу ее, но… Она качает головой. Она сдается. Нет, подожди…
Рэйф был немного напуган, почувствовав, как у него заложило уши за мгновение до того, как Холлис сползла в своем кресле. Он твердил себе, что это всего лишь его воображение, даже когда услышал себя, задающего вопрос:
- Кто это был? Кого ты видела?
Мгновение Холлис слепо смотрела на него, потом указала на доску объявлений, где они разместили фотографии и другую информацию о жертвах.
- Ее. Первую жертву. Джейми Брауэр.
Глава 5
Пятница, 13 июня, 14.30
ЭМИЛИ БРАУЭР ДАЖЕ В ГЛУБИНЕ ДУШИ не призналась бы в этом, но она была ужасным человеком. Ужасной дочерью. По-настоящему ужасной сестрой. К ней продолжали подходить люди с потрясенными взглядами и тихими голосами, рассказывая ей, как они сожалеют о Джейми, спрашивая ее, как она держится.
- В порядке, я в порядке, - неизменно отвечала Эмили.
В порядке. Справляюсь. Держусь. Продолжаю жить.
- У меня все нормально, правда.
Находясь там ради своих убивающихся родителей. Позволяя людям, которых она едва знала или не знала вообще, обнимать ее, пока они шепотом выражали свои соболезнования. Подписывая все эти благодарственные открытки людям в ответ на их открытки и цветы, потому что ее мать была способна только плакать. Разбираясь со всеми звонками, которые, по мере того как распространялись новости, поступали от друзей Джейми по колледжу.
- Я справляюсь с этим.
Я лицемерка.
Они никогда не были близки, она и Джейми, но они были сестрами. Поэтому Эмили знала, что должна что-то испытывать по поводу смерти Джейми, ее чудовищного убийства, что-то помимо этого, немного нетерпеливого чувства обиды.
Но она не испытывала.
- Я не знаю, чем она занималась последние несколько недель, - сказала Эмили детективу Мэллори Бэк, отвечая на заданный ею вопрос. - У Джейми было свое жилье, работа, занимавшая большую часть ее времени, и она любила путешествовать. Она приходила на воскресный обед пару раз в месяц, но кроме этого…
- Вы не часто ее видели.
- Нет. Она была на шесть лет старше меня. У нас и правда не было ничего общего, - Эмили старалась не выдавать голосом испытываемого нетерпения, даже когда украдкой поглядывала на высокую блондинистую агентшу ФБР, которая стояла в другом конце гостиной перед полками с наградами.
- Так вы не знаете, с кем она могла встречаться?
- Нет, я вам это уже говорила, - Эмили задумалась, что такого завораживающего нашла агент ФБР во всех этих фотографиях, трофеях и наградах, в изобилии расставленных на встроенных по обе стороны от камина полках. Она что, памятный уголок со школьными и университетскими трофеями никогда не видела?
- Вы не знаете, у нее была записная книжка с адресами?
Эмили недовольно посмотрела на детектива Бек:
- У всех есть книжка с адресами.
- Мы ни одной не обнаружили в ее квартире.
- Тогда она, наверное, держала ее на работе.
- Книжка из ее офиса содержала только деловую информацию и контакты.
- Что ж, в таком случае я не знаю.
- У нее была хорошая память, - внезапно сказала агент Адамс. Она оглянулась через плечо и улыбнулась Эмили. - Здесь есть награды за соревнования по произношению слов и по химии. Джейми не обязательно было записывать информацию, не так ли?
- Обычно не надо было, - неохотно признала Эмили. - Особенно номера. Телефонные номера. И математика. Она была сильна в математике.
Агент Адамс тихонько засмеялась:
- Одна из этих, да? Моя сестра хорошо разбиралась в математике. А я этот предмет ненавидела. Обычно я превращала цифры в маленькие картинки. Моим учителям это никогда не казалось забавным.
Эмили не смогла сдержать смех:
- Я всегда пыталась сделать рожицы из цифр. Моим учителям это тоже не нравилось.
- Ну, я поняла, что на свете есть множество людей с математическим складом ума и людей с гуманитарным складом. И совсем не много тех, кто хорошо справляется и с тем и с другим, - она потянулась и дотронулась до свидетельства в рамочке, которое входило в коллекцию трофеев. - Но, похоже, Джейми была из этих самых редких личностей. Здесь есть награда за короткий рассказ, который она написала в колледже.
- Ей нравилось рассказывать истории, - сказала Эмили. - Вроде бы и выдуманные, однако, основанные на событиях, произошедших с ней самой.
- Вы сказали, сестра много путешествовала, она рассказывала вам истории об этом?
- Она иногда говорила о поездках за обедом по воскресеньям. Но в присутствии мамы и папы она упоминала только скучную часть. Музеи, спектакли, достопримечательности.
- Она никогда не говорила о ком-либо из мужчин, с которыми встречалась?
- Нет, послушать ее, так она была монашкой.
- Но вы, конечно же, знали правду. Она встречалась с кем-нибудь местным?
- Она не разговаривала со мной о своей личной жизни.
Агент Адамс снова улыбнулась Эмили:
- Сестрам не обязательно говорить, чтобы знать, не правда ли? Сестры всегда видят, что происходит, намного яснее, чем кто-либо другой.
Эмили колебалась минуту, но эта понимающая, заговорщическая улыбка в сочетании со стрессами и переутомлением нескольких последних недель, наконец, заставили ее чувство обиды исчезнуть.