Поэтому, познакомившись с Джоном, Берни и Томом, она словно проснулась. Они вместе рыскали по холмам, проникаясь историей.
- Я еду в Ирландию, Берни, и тебя беру с собой, - объявил однажды Том, идя рядом с ней вдоль стены приблизительно через год после находки шкатулки.
- Посмотрим, - попыталась она улыбнуться. Ее сильно влекло в монастырь; Хонор знала, как разрывается Берни при мысли о Томе.
- Трудно представить, что они пережили, - проговорил он. - Англичане смотрели на них, как на отбросы общества, они умирали с голоду… Уцелевшие стояли в доках Кова, смотрели на своих детей, уплывавших в Америку, зная, что никогда больше их не увидят… Семьи распадались… Представляешь, как бы мы себя чувствовали, расставаясь с детьми?
- У нас нет детей, - возразила Берни с полными слез глазами, думая о людях в доках.
- Будут когда-нибудь, Бернадетта.
Хонор смотрела на Джона, была влюблена в него и знала, что готова умереть, случись с их будущими детьми что-нибудь подобное. Наблюдала, как он на ходу гладит стену ладонью, как бы утешая страдальцев.
- Болезни, голод… - пробормотал он. - Эти стены построили сильные люди.
- Хорошо знавшие свое дело, - добавила Хонор, глядя на стену со вставленным между другими идеально круглым камнем. Как это им удавалось? Каменщики, предки Джона, были в своем роде художниками. Возможно, от них он унаследовал любовь к природным материалам - камню, дереву, льду, воде.
- Кормак скрыл правду об отъезде, - сказал Джон. - А мы должны ее открыть.
- Как это? - спросила Хонор.
- Ты слышала: Том просит Берни ехать с ним в Ирландию. И мы туда когда-нибудь тоже поедем. Представь себе Западный Корк - скалы, морской берег… к северу Кольцо Керри, полуостров Дингл, на западном побережье утесы Моэр до самого Голуэя… Там их из-за Атлантики манила Америка. Ты будешь писать, я что-нибудь поставлю на краю земли, прямо на утесе, обращенном к Америке.
- Салливан завелся, - проворчал Том. - Типично. Хочешь выразить чувства изгнанников и пропавших?
- Чувства тех, кто расстается с одной жизнью, чтобы обрести другую, - уточнил Джон. - Они шли на опасное дело. Почему бы и мне не пойти? - Он обнял Хонор. - Обещай, что поедешь со мной.
- Ни за что не откажусь от такой возможности, - пообещала она, охваченная волнением.
И теперь за кухонным столом Хонор вспоминала момент, когда совершила измену. Не Джону - самой себе. Тогда была влюблена в него, искавшего приключений в каждую секунду жизни. Ей нравилось, что он сочетал искусство с эмоциями, придавал всему значение, создавая фантастические скульптуры, способные вместить в себя всякий смысл, сильно переживал - и рождались бурные произведения.
Хонор нравился риск, на который всегда шел Джон; он волновал, будоражил, но… до определенного дня. Она точно помнит поворотный момент - день рождения Реджис. С появлением дочки на свет Хонор захотелось, чтобы Джон перестал рисковать. С тех пор ее влекло к уединению и спокойствию вместо опасного буйства. Дети полностью меняют жизнь, думала она, глядя затуманенным взглядом на крест Келли на принесенном Берни конверте.
Солнце ушло за деревья, за капеллу, на двор пала тень. Послышался стук в кухонную дверь. Выглянув, Хонор увидела Джона и вздрогнула, словно каким-то магическим образом вызвала его сама. Призывно махнув рукой, сунула письмо Берни под скатерть.
- Как ты? - спросил Джон.
- Отлично, - неуверенно вымолвила Хонор. - А ты?
- Хорошо. Девочки дома?
- Нет. Разбежались куда-то.
- Нам надо поговорить. - Под глазами залегли синяки, будто он только что выдержал бой в десять раундов. Хонор пристально смотрела на Джона, сознавая, что практически не помогает ему легко и радостно вернуться домой. - Ты писала, - заметил он, глядя на пятна краски у нее на руках.
Она кивнула, но промолчала.
- Слушай, - начал Джон. - Мне тяжело тебя видеть. Не могу врать тебе, Хонор.
- Прости… Мне тоже тяжело.
- Знаю. Не хочу, чтобы было еще тяжелей, чем теперь, но, Господи помилуй… я должен видеться с девочками. Весь тот вечер с вами был просто потрясающий. Я с тех пор только о нем и думаю.
Хонор отвела глаза, не в силах признаться, что с ней происходит то же самое. Со спазмом в желудке старалась спокойно сидеть и слушать.
- Надо придумать, как мне с ними регулярно встречаться, - настаивал он. - Что бы ты ни думала по этому поводу, я уверен, для них это важно. Это вовсе не эгоизм, просто я их отец…
- По этому поводу я с тобой спорить не стану, Джон.
- Не станешь? - удивился он и замер на полуслове, уставившись на нее.
Она поняла, что он не спал всю ночь. Глаза в темных кругах ввалились, но все равно горят ярким огнем - в нем по-прежнему жива душа, интерес и любовь к жизни. Хонор смотрела на него, сдерживая желание взять за руку.
- Разве можно? Они тебя любят!
- А я думал… - растерянно пробормотал он, - думал, ты решила, что я им… и тебе… причиню только вред.
- Это совсем разные вещи, - заметила она.
- Хонор… - Он слегка протянул ладонь через стол, как бы желая, чтобы она дотронулась до нее, но Хонор сцепила руки на коленях. - Я сам все погубил. Чувствую непростительную вину за то, что наделал в Ирландии.
- Это было очень давно, - сказала она.
- Но я до конца жизни буду расплачиваться! - Он повысил голос. - Хуже всего, что это отразилось на девочках. Им пришлось с этим жить, люди знали, что их отец сидит в тюрьме за убийство… Ты видела, как вел себя Питер…
Хонор кивнула, напрягшись всем телом.
- …как на меня смотрел простой мальчишка! Представляю, что при этом чувствовала Реджис. И даже не представляю, что чувствовала ты!
- Какое это имеет значение? - не выдержала она. - Кому интересно, что говорит или думает Питер Дрейк? Меня волнует лишь то, что происходит в твоей семье. В нашей семье, Джон!
- Я все погубил, - схватил он ее за руки, - в тот день на утесе. Не спас Реджис, а впустил в нашу жизнь безумие, сам стал чудовищем, и она это видела. Говорит, что ничего не помнит, хотя попросту не могла осознать такой ужас. Знаю, я виноват. И поэтому ты меня больше не любишь - признайся.
- Это произошло еще раньше, - воскликнула она, отдергивая руки.
- Что?
- Мы… расстались с тобой за несколько лет до поездки в Ирландию…
- Объясни, - попросил он с ошеломленным видом, будто она окатила его ледяной водой.
- Ты даже не понял, - всхлипнула Хонор. - Поехал в Ирландию оплакивать своих предков, семьи, распавшиеся из-за голода, иммиграции. А ведь мы тоже расстались. Улетучилось все, что для меня имело значение - искусство, любовь, ты - все, что казалось мне вечным моим достоянием.
- Может быть, его можно вернуть.
- Разве не понимаешь, что это для меня значило? Я тоже была художницей, преданной своему искусству! После рождения девочек решила поставить на первое место семью. Очень тебя любила.
- И я тебя тоже, - растерянно заявил он. - Скажешь, нет?
- Когда ты отправился на Лабрадор фотографировать в самый короткий день года северное сияние, а потом задержался, снимая рождественские бураны, я сидела одна дома с девочками, скучавшими по отцу. После этого ты отправился в Черчилль строить из снега пещеру, ледяной дом, подкарауливать семейство полярных медведей… пока твое собственное семейство за тебя беспокоилось и боялось, воображая, как ломается ветка за веткой…
- Хонор…
- А поездка в Ирландию, - продолжала она. - Я ждала ее с той самой минуты, как мы нашли шкатулку, с той минуты, когда ты выпрашивал у меня обещание ехать с тобой… Но я с тобой не поехала, Джон. Ты уехал один. Лазил по останкам голодных пароходов с Грегори Уайтом, с которым познакомился в доках. Там с тобой был он, а не я.
- В тот страшный день я все погубил…
- Ты не слушаешь! - воскликнула она. - Это случилось не в тот день! В Баллинкасле разрешилось то, что происходило с нами долгие годы!
- Хочешь сказать, между нами все кончено? - спросил он.
С колотившимся сердцем она смотрела на него, видя в ответном взгляде дикое бешенство. Безумная любовь постоянно ввергала Джона в опасности, и теперь было видно, как вызывалась из глубины души. Даже после всего случившегося, даже сейчас, Хонор не могла ответить на вопрос. Выбежала из кухни, бросилась в мастерскую, захлопнула за собой дверь. Села перед мольбертом, глядя на изображение Баллинкасла, и не двигалась, пока не увидела, как он вышел из дома и направился вверх по холму к берегу. Сердце бешено стучало. Она схватила кисти, рванулась к холсту, будто могла изобразить на нем их настоящую жизнь.
Или вообще всю ее закрасить.
Глава 20
На следующий вечер, как обычно, Реджис заканчивала свою смену в "Рае". Она страшно устала, накладывая мороженое; ноги ныли, лицо онемело от улыбок клиентам. Но больше всего ее беспокоила мать. Вот уже несколько дней почти не выходит из студии. Слышно, как плачет за запертой дверью. Когда на днях Реджис рассказала об этом Питеру, он выслушал с неудовольствием и заявил, что во всем виноват ее отец, он отравил жизнь семьи Салливан. Реджис тогда очень пожалела о своем признании и о том, что сдержалась и не влепила ему пощечину.
Кажется, в данный момент все плохо. Желудок у нее сжался в тугой комок; она могла бы поклясться, что в свои двадцать лет была самой молоденькой девушкой, страдающей от язвы, артритных косточек на стопах, от щемивших сердце болей глубоко в спине. Реджис переступала с ноги на ногу, стараясь найти удобное положение, надеясь облегчить боль, которая ничуть не слабела. К счастью, было уже без пятнадцати восемь - в восемь смена закончится.
Очередь двигалась быстро. Реджис с компаньонками обслуживали семьи, туристов и пляжных гуляк. Гирлянды ярких разноцветных лампочек, развешенные на деревьях, раскачивались на ветру. Она приметила Питера в компании парней из Хаббард-Пойнт, столпившихся возле старого "понтиак-файерберда", принадлежавшего отцу Мэтта Донована, ожидавшего, когда она освободится. Там были Крис, Джош, Анджела с Майком, но никаких Хейли, Джимми и, что ее особенно радовало, никакой Алисии.
Реджис помахала им, прежде чем выполнять заказ перегревшейся на солнце пары - ей побольше взбитых сливок, ему без орешков, - и Питер махнул в ответ. Держался очень холодно, слегка улыбнулся, посмотрев на нее. Хотя Питер стоял вдалеке, как бы сам по себе, Реджис чувствовала его присутствие. Оно всегда успокаивало ее, но сегодня почему-то действовало угнетающе. Видя его с приятелями на дальнем конце автомобильной стоянки, Реджис почти жалела, что работает не до одиннадцати. Не было никаких причин для подобного неприятного чувства. Она, как обычно, торопилась закончить работу и знала, что Питер и сейчас ждет, когда по окончании она прыгнет к нему в машину. Но ей, как ни странно, этого не хотелось.
Ровно в семь пятьдесят семь всеобщее внимание привлек пронзительный автомобильный гудок. Реджис сначала увидела, как Питер повернул голову, потом его приятели огляделись, усмехнулись, и она пожалела беднягу в жалкой гудевшей семейной машине. Когда же увидела его, сердце дрогнуло, захотелось крикнуть Питеру с друзьями, чтобы они хорошенько подумали. Брендан рванулся вперед в красочном стареньком "вольво", выскочил, за ним Сес и Агнес, перед которой он придержал дверцу, чтобы она не ударилась выбритой перебинтованной головой. Увидев ее, Питер махнул приятелям, но Реджис заметила, что Мэтт собрался что-то крикнуть Брендану.
- Не опоздали? - спросила Сес, облокачиваясь на прилавок.
- Для вас всегда найдется время, - ответила Реджис.
- Не обязательно было нас ждать, - затараторила Агнес. - Мы пораньше хотели приехать, да увидели потрясающие деревья у пещеры Джошуатаун, изогнутые восьмерками, и…
- Дело в том, - перебил ее Брендан, - что мы за тобой заехали, надеясь провести вечер вместе.
- Тогда еще не знали, что Питер здесь, - объяснила Агнес, махнув ему рукой и мило улыбнувшись. - Конечно, ему не понравится…
- М-м-м, - промычала Реджис, открывая мороженицу. Может, удастся объединиться и вместе развлечься. Надо сейчас же спросить Питера. - Чего желаете?
- Реджис! Время истекло, - крикнула Анджела Морелли, девчонка из Хаббард-Пойнт в компании Питера, когда колокол капеллы в "Звезде морей" пробил восемь. Чистые звуки разнеслись над болотной трясиной.
- Одну минуточку! - прокричала она в ответ.
- У-у-у, - нетерпеливо взвыли Майк с Анджелой.
Агнес, Сес и Брендан заказали шоколадные рожки, Реджис наполнила их с верхом, протянула через прилавок, повесила на крючок фартук, вышла через заднюю дверь, надеясь, что не пахнет морозильником. Поспешно завернув за угол, мельком заметила, как Брендан нежно обнимает Агнес за талию. Обрадовалась за сестру, почему-то пожалев себя.
- Ну, рада тебя видеть, - объявила Сес. - А то мы подумали, что у вас с Питером уже есть планы.
- Есть, - подтвердила Реджис. - Идем в кино на пляж. Пойдете с нами?
- В Хаббард-Пойнт? - уточнила Сес с таким волнением, что чуть не уронила мороженое.
- Да, - улыбнулась Реджис, зная, как любят бывать там сестренки.
- Здорово! - воскликнула Агнес.
- Конечно, пойдем, - подтвердил Брендан.
Реджис кивнула и бросилась к Питеру, обхватила за шею и поцеловала.
- Привет, малышка. Вижу, почти вся семья собралась.
- Я их с нами в кино пригласила.
- Всех? - поднял он брови.
- Конечно. А что?
- Чокнутый парень, - взглянул Джош на Брендана. - Я его все время тут вижу.
- Жуткая машина, - добавил Крис.
- На самом деле он замечательный, - возразила Реджис. - Ухаживал за моей сестрой, когда она чуть не погибла, поэтому я его буду любить всю жизнь, так что не называйте его чокнутым, а его машину жуткой.
- Вот сучка! - донесся голос с заднего сиденья машины Мэтта. Заглянув туда, Реджис увидела развалившуюся Алисию.
- Я тебя даже не видела, - пробормотала она.
- Зато теперь наверняка рада и счастлива видеть.
- Была бы, если бы ты не обозвала меня сучкой.
- Значит, вступаешься за санитара, - хмыкнула Алисия. - Знаешь, что он простой санитар. Я его как-то видела в клинике, когда у меня была жуткая аллергия на татуировку… Не смотри, Питер, это не для женатых мужчин.
- Он еще не женат… ха-ха-ха, - захихикал Джош.
- Разве плохо быть санитаром? - спросила Реджис, считая выпад Алисии против Брендана еще хуже соблазнительного взгляда, брошенного ею на Питера.
- Жуткий тип.
- Почему? - спросила она, отмечая очевидный факт влюбленности Брендана в Агнес и даже еще более невероятную ответную влюбленность Агнес, что ей стало ясно в тот самый момент, когда она бросила взгляд на обоих.
- Да плевать на него, - фыркнула Алисия. - Абсолютно деклассированный. Санитар в такой машине… у меня в голове не укладывается.
- В твоей голове… - начала Реджис, но Питер схватил ее за руку.
- Девочки, не ссорьтесь.
Реджис сверкнула на него глазами - почему он не защищает ее от этой кошмарной пижонки? И почувствовала, что любовь ее тает.
- Слушайте, что бы вы о нем ни говорили, кого это волнует? - вставила Хейли. - Я хочу в кино на пляж. Там крутят "Пиратов Карибского моря", и если вы мне не дадите посмотреть на Джонни Деппа, я жутко расстроюсь, приду в полное уныние и покончу с собой.
- Ну, поехали, - решил Джош.
Реджис взглянула на Питера, отсчитывая секунды. С каждым ударом сердца он лишался возможности выступить в защиту Брендана, замолвить за нее слово. Что с ними происходит? Что-то, кажется, изменилось с появлением в доме отца… Сердце щемило пуще прежнего. Она оглянулась, пересчитала - автомобиль почти полон, - и отошла от Питера.
- Я поеду с сестрами и с Бренданом. Встретимся там.
- Как скажешь, - кивнул он.
Реджис тоже согласно кивнула.
Агнес видела - что-то происходит. Реджис не говорила ни слова, не закатывала глаза, не вздергивала брови, просто сидела, сгорбившись, создавая вокруг соответствующую атмосферу. Агнес не привыкла сидеть на переднем сиденье рядом с парнем, когда сестры сидят позади - впереди, как правило, сидит Реджис с Питером или с другими ребятами, которые сейчас едут за ними, а на заднем сиденье - младшие сестры. Но теперь старшая молча уселась сзади, и все они очень приятно и вполне естественно едут по Шор-роуд. Брендан ведет себя мило и очаровательно, позволяя ей выбрать музыку, чего сестры никогда не разрешали. Хотя Сес приказывала переключаться на другую волну каждый раз, когда слышала песню, которая ей не нравилась, Брендан только фыркал, не обращая на нее внимания.
- Ты уверена, что мы не нарвемся на неприятности, когда все вместе явимся в кино? - спросил он, взглянув в глаза Реджис в зеркало заднего обзора.
- Абсолютно, - буркнула она знакомым Агнес тоном, в котором крылось нечто большее.
"Вольво" громыхал по 156-му шоссе; Брендан заметил, что надо бы сменить глушитель, да денег нет - пока машина ходит, он в ней ездит. Питер действует иначе: просит родителей купить новый автомобиль. На повороте у железнодорожной эстакады Реджис высунулась в окно, чтобы охранник узнал ее.
- Очень симпатичное место, - заметил Брендан, ведя машину по темной дороге. - Я здесь никогда раньше не был.
- Давайте покажем ему старый мамин коттедж, - предложила Сес.
- Давайте, - согласилась Агнес. - Хотя я до сих пор не знаю, как к нему подъехать. А ты помнишь, Реджис?
- Угу. Довольно далеко. Вот сюда поворачивай… это кладбище… магазин Сторли, где мальчики с девочками оставляют друг другу записки… притормози у знака… теперь вокруг теннисного корта…
Посреди дороги, ведущей в Хаббард-Пойнт, Агнес велела Брендану остановить машину. Подкатив к холму, они увидели старый, потрепанный непогодой дом их матери, приютившийся на вершине в соснах.
- Отсюда не видно, - сказала Агнес, - но оттуда открывается изумительный вид на море.
- Мама всегда сидела на веранде, - добавила Реджис, - глядя на пролив, наблюдая за нашим отцом. Он вылавливал топляк, плавал в маленькой лодке… но обязательно возвращался обратно, а она постоянно смотрела…
- Помнишь, она нам рассказывала о соседских ребятах, которые вечно лазили на скалу? - вставила Сес. - Один мальчишка вырос и стал астронавтом.
- Зеб, - уточнила Агнес. - А Рамер стала ветеринаром. Она Сеслу лечила.
- Да? - удивилась Сес.
- Да, - подтвердила Агнес. - Мама не раз видела, как они влезают на крышу и смотрят на звезды, и однажды решила сделать то же самое, только не на звезды смотреть, а за папой. Всем известно, что из этого вышло…
- Она упала и сломала ключицу, - подсказала Сес.
- С тех пор боится высоты, - подхватила Реджис. - Например, когда папа лазил на утесы над Дьявольской пучиной. Боялась, что сама упадет или кто-то из близких.
Агнес заметила, как Брендан потянулся к ее руке. Вспомнил, как она выглядела той ночью в больнице, разбившись о камень? Видел реакцию ее матери, наверняка ужасную, хотя сама Агнес почти ничего не помнит.
- Если так, - сказала Сес, - то зачем же вы обе выкидывали дикие фокусы, пока одна не попала в больницу?
- Затем, что только при этом чувствовали себя живыми, - ответила Реджис.