А потом выключила свет и заснула, выкинув звонок из головы.
17
Давно уже Рина не брала в руки и не просматривала дело Джошуа Болтона. Она и сама не знала, зачем взяла его сейчас. Ничего нового она в нем не увидела. Дело было закрыто много лет назад. Следователи, медэксперт, криминалистическая лаборатория – все сочли эту смерть случайной.
Не было никаких причин считать иначе. Не было взлома и вторжения, травма головы соответствовала удару, полученному при падении, не было кражи, ограбления, вандализма, не было мотива. Просто молодой человек заснул с сигаретой в постели.
Вот только она точно знала, что Джош не курил. Рина никогда не видела его с сигаретой.
Однако бригада нашла на месте пачку сигарет, спички, а эксперты проявили на том и на другом его отпечатки. Это перевесило показания девушки, которая с ним спала и утверждала, что он никогда не курил.
Она сама пришла бы к такому же выводу, подумала Рина, перечитывая отчеты. Она пришла бы к точно такому же выводу и закрыла бы дело.
Но она так и не смогла полностью с этим смириться. Ни тогда, ни сейчас.
Рина все еще перечитывала отчеты, разложив на столе фотографии с места происшествия, когда зазвонил ее телефон.
– Отдел поджогов. Детектив Хейл.
– Рина? Это Аманда Гринбург. Мэнди, помните? Мы познакомились вчера у Бо… в минуту моего величайшего позора.
– Да, конечно. Я помню. – Рина при этом смотрела на то, что огонь сделал с парнем, которого она знала.
– Ну, еще бы вам не помнить! Слушайте, я просто хочу извиниться.
– Не за что. Честное слово. – Рина тронула пальцем фотографию. – Но я хочу спросить, не найдется ли у вас время для встречи со мной. Мне хотелось бы с вами поговорить, если выкроите время.
– Конечно. Когда?
– Вы можете прямо сейчас?
Поскольку день стоял погожий, Рина заняла столик на открытом воздухе при небольшой кофейне в пяти минутах ходьбы от полицейского участка. Не успела она усесться, как увидела Мэнди, спешащую по тротуару. Большая квадратная сумка, перекинутая через плечо, била ее по бедру.
Ярко-рыжие волосы растрепались, хорошенькое личико хитрой лисички раскраснелось. На ней были солнцезащитные очки в стиле Джеки Кеннеди-Онассис, и, они ей очень шли.
– Привет! – Мэнди рухнула на стул.
– Спасибо, что согласилась встретиться со мной.
– Без проблем. Кофе, – сказала Мэнди подошедшему официанту. – И сделайте так, чтобы моя чашка не пустела.
– Диетической пепси.
– Ладно, я хочу снять тяжесть со своей души. Вчера вечером я действительно была в кусках, а Бо не только мой лучший друг, он, как никто, умеет утешать несчастных женщин. Просто удивительно, как ему это удается. Мы не спим вместе.
– С некоторых пор, – уточнила Рина.
– С некоторых пор. Мы годами не гуляли по этой дорожке. Мы с Бо друзья. Мой бывший… – Мэнди выждала, пока им подавали заказанные напитки. – Мы с Марком прожили вместе больше года. Сбежали в Вегас в минутном порыве. Все пошло как-то не так чуть ли не с той минуты, как мы вернулись. Не знаю почему. Все-таки легче, когда знаешь, тебе не кажется?
– Кажется. Всегда лучше, когда знаешь.
– А я не знала. Потом он приходит ко мне однажды вечером и говорит, что ему жаль, но у него со мной ничего не выходит, и он встретил другую. Он думает, что он влюблен. Представляешь, стоит передо мной с жалким видом и говорит мне – своей жене! – что ему жаль, но ему кажется, он влюблен в другую женщину. Не хочет меня обманывать и поэтому считает, что нам нужно развестись.
– Тяжелый удар.
– Да, мне было тяжело. – Мэнди взяла чашку кофе, и кольцо у нее на большом пальце блеснуло на солнце. – Ну, ясное дело, я завелась. Разразился грандиозный скандал. В тот раз кончилось тем же: я всласть наплакалась в жилетку Бо. Но что мне делать? Ублюдок меня больше не хочет. А вчера я узнала, что он женится на ней, и на меня опять накатило.
– Мне очень жаль.
– А, пошло оно все к черту. И они оба. Но я не хочу испортить жизнь Бо только потому, что мне надо поплакаться ему в жилетку. Я его старый друг. А ты – Девушка Его Мечты.
Рина поморщилась.
– Ты хоть понимаешь, как тяжело соответствовать такому титулу?
– Могу себе представить, – усмехнулась Мэнди, – хотя лично я Девушкой Мечты никогда ни для кого не была. Мы с Брэдом часто подшучивали над ним из-за тебя.
– На то и существуют друзья.
– Точно. Но это же классный прикол, ты не находишь? Ты въезжаешь в соседний дом. У него в глазах такие маленькие сердечки, как в мультяшках… Но тут появилась я и все испортила.
– Ничего страшного.
– Давай быстро сменим тему. – Мэнди сделала знак официанту наполнить ее чашку. – Де Уанна Джонсон.
– Откуда ты о ней знаешь?
– Я работаю в "Сан".
– Ты репортер?
– Фотограф. Вчера ты сделала заявление по делу, и я знаю, что им понадобятся подробности. Я подумала, что если бы достать фото…
– Джамаль Эрл Грегг обвинен в убийстве второй степени по делу о гибели Де Уанны Джонсон. Если тебе нужны подробности, обратись в контору окружного прокурора.
– Но ты же местная, у тебя здесь крепкие связи. И ты женщина. Нравится нам это или нет, это придает истории особую сочность.
– Мой напарник не женщина, мы задержали подозреваемого вместе. Тебе придется действовать через представителя по связям с прессой, Мэнди. Разрешение дано. С фото проблем не будет. Но, честно говоря, я попросила тебя о встрече, чтобы поговорить о другом пожаре. О Джоше.
– Ладно. – Мэнди опустила взгляд в свою чашку. Рина заметила, что кофе она пьет без молока и сахара. И пьет, как воду. – Тогда я тоже была вся в кусках. Мы все были. Потом со мной приходил говорить репортер. Я тогда была в "Сан" практиканткой. Потом уехала на полгода в Нью-Йорк, когда окончила колледж, но поняла, что я для них – девчонка из провинции. Я вернулась в Балтимор. Однажды я говорила с его матерью после его смерти. Родственники приехали забрать его вещи. Это был полный мрак.
– Следователи с тобой говорили? Пожарный инспектор, полиция?
– Конечно. Они опросили всех в здании, насколько я знаю. Его сокурсников, друзей. С тобой они наверняка тоже говорили.
– Да, они говорили со мной. Наверно, я последняя видела его живым. Я была с ним в тот вечер.
– О! – Сочувствие отразилось на лице Мэнди, она сдвинула очки на макушку. – Боже, я не знала. Прости. Меня в тот день не было дома. Свидание вслепую с Бо. Наше первое свидание. Двойное свидание – наше и Брэда и моей подружки, в которую он тогда был влюблен.
– Ты вернулась домой между половиной одиннадцатого и одиннадцатью?
Мэнди удивленно подняла брови, отпивая кофе.
– Правда?
– Так было записано в протоколе.
– Ну, значит, так оно и было, насколько я помню. Бо завез меня домой, высадил у двери. Я хотела пригласить его зайти, но потом решила притормозить и посмотреть, что будет. Моя соседка уехала на все выходные, квартира была в полном моем распоряжении. Я включила музыку и выкурила косячок. В заявлении я об этом само собой не упомянула, но в студенческие годы я этим баловалась время от времени. Я посмотрела телевизор и где-то примерно в полночь легла спать. А проснулась от топота, криков и завывания пожарной сигнализации. Я ничего не соображала.
– Ты знала студентов, живших в доме?
– Конечно. Если не по имени, так в лицо.
– У него бывали размолвки с кем-нибудь из них?
– Нет. Ты же знаешь, каким он был, Рина. Он был симпатяга.
– Да, но даже симпатяги иногда вступают в конфликты с другими людьми. Может, с девушкой?
"Пожар в спальне, – подумала Рина. – Типично скорее для женщины. Нечто более личное, более эмоциональное. Я тебя достану там, где ты спишь, ублюдок".
Пока она думала, Мэнди крутила одну из множества серебряных цепочек у себя на шее.
– Он встречался с девушками, ходил на вечеринки. Такие дома в университетских городках – это целые муравейники всяких драм, секса и бесконечных вечеринок. К экзаменам – аврал, полная паника. Но был как раз пересменок. В мае конец семестра, многие уезжают домой на лето или насовсем по окончании курса. Приезжают новые. В начале июня дом не заполнен даже наполовину. А Джош никого, кроме тебя, не видел, когда вы начали встречаться. Честное слово, насколько я помню, у него ни с кем не было бурных объяснений или каких-то драм. Ни в доме, и в колледже. Джоша все любили. Его невозможно было не любить.
– Да, – согласилась Рина. – Ты когда-нибудь видела, как он курил?
– Должно быть, он курил. Меня спрашивали, но я ничего определенного вспомнить не могла. Многие из нас курили за компанию, на вечеринках или затягивались тайком, чтобы расслабиться. Были у нас противники курения – настоящие нацисты! – вот этих я помню. Но Джош не был одним из них. Он со всеми ладил.
– И ты не видела и не слышала ничего странного в ночь пожара?
– Ничего. А что, дело снова открывают?
– Нет. Нет, – повторила Рина, качая головой. – Это личное. Просто я не могу забыть. Что-то меня все время точит. Возвращается снова и снова.
– Я знаю. – Рассеянным жестом Мэнди опустила солнцезащитные очки обратно на нос. – У меня то же самое. Всегда тяжелее, когда ты молод, как мы были молоды в то время, и когда это один из нас. Человек не должен умирать в двадцать лет. По крайней мере, так думаешь, когда тебе двадцать. Жизнь бесконечна. Времени полно.
– Де Уанне Джонсон было двадцать три. Времени всегда не так много, как нам кажется.
Рина спрятала файл Джоша, как уже не раз делала это раньше, и сосредоточилась на текущих делах.
Когда мать Де Уанны Джонсон вошла в участок, Рина встала.
– Я ею займусь, – сказала она О'Доннеллу. – Миссис Джонсон? Я детектив Хейл. Мы говорили с вами по телефону.
– Они сказали, что я должна прийти сюда. Они сказали, что мне еще нельзя забирать Де Уанну.
– Давайте пройдем сюда. – Рина взяла женщину под руку и отвела ее в комнату отдыха. Здесь была короткая стойка, загроможденная кофеваркой, древней микроволновкой и пластиковыми чашками. Она указала миссис Джонсон на стул. – Присаживайтесь. Могу я предложить вам кофе, чаю?
– Нет, ничего не нужно.
Женщина села. Ее темные глаза ввалились. "На вид ей немногим больше сорока, – прикинула Рина, – и скоро ей придется хоронить свою дочь".
– Я скорблю о вашей потере, миссис Джонсон.
– Я ее потеряла в ту самую минуту, как он вышел из тюрьмы. Не надо было его выпускать. Надо было запереть его там навсегда. Теперь он убил мою девочку, а дочечку ее оставил сиротой.
– Мне очень жаль, что такое случилось с Де Уанной. – Рина села напротив нее. – Джамаль за это заплатит.
Усталость гасила гнев и боль в темных глазах несчастной женщины.
– Как мне сказать малышке, что ее папа убил ее маму? Как мне это сказать?
– Я не знаю.
– Она горела… Она чувствовала огонь?
– Нет. – Рина сжала руку миссис Джонсон. – Она ничего не почувствовала. Она не страдала.
– Я воспитывала ее одна, старалась, как могла. – Миссис Джонсон тяжело вздохнула. – Она была хорошей девочкой. Он ее ослепил, этот кровопийца, она ничего не соображала, но она была хорошей девочкой. Когда я смогу забрать ее домой?
– Я узнаю специально для вас.
– У вас есть дети, детектив Хейл?
– Нет, мэм, детей у меня нет.
– Знаете, мне теперь кажется, мы только для того и заводим детей, чтобы они разбили нам сердце.
Эти слова застряли в голове у Рины, прокручивались в ней снова и снова помимо ее воли, поэтому по дороге домой она заглянула в "Сирико" и увидела свою мать у большой плиты и отца за рабочим прилавком.
Она удивилась, увидев в одной из кабинок своего дядю Ларри и тетю Кармелу. Они поглощали закуски.
– Садись, садись, – проговорил дядя Ларри, когда Рина наклонилась и поцеловала его. – Расскажи нам, как ты живешь.
– Это заняло бы минуты две, но сейчас у меня и этого нет. Я уже опаздываю.
– Горячее свидание? – подмигнула тетя Кармела.
– Угадали.
– Как его зовут? Чем он занимается? Когда ты наконец выйдешь замуж и подаришь своей маме хорошеньких внучат?
– Его зовут Боуэн, он столяр. А что до хорошеньких внучат, по-моему, Фрэн, Белла и Сандер подарили ей уже более чем достаточно.
– Их никогда не бывает достаточно. Это тот, что живет в соседнем доме? Как его фамилия?
– Она не итальянская, – засмеялась Рина и снова поцеловала тетю. – Buon appetito.
Она вернулась в кухню и налила себе воды из охладителя. Руки её отца были в тесте, поэтому она поднялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок.
– Привет, красавец.
– Кто это? – Гиб оглянулся на жену. – Кто эта незнакомка, раздающая поцелуи? Вроде бы я ее где-то видел.
– Да еще недели не прошло, как я заходила. – Рина сделала вид, что обиделась. – И звонила два дня назад.
– О вот теперь я тебя узнаю. – Он поднял руки и ущипнул ее за щеку пальцами, испачканными в тесте. – Это наша пропавшая дочь. Как, ты говоришь, тебя зовут?
– Остряк-самоучка. – Рина повернулась к матери и чмокнула ее в щеку. – М-м-м… тут что-то вкусно пахнет. Новые духи и соус-болонез.
– Сядь, я покормлю тебя.
– Не могу. Сегодня мне готовит ужин красавец-мужчина.
– Твой столяр еще и готовит?
– Я не говорила, что это столяр. Но, да, это он. И он вроде бы умеет готовить. Мама, твои дети разбивали тебе сердце?
– Я даже счет потеряла. Вот, возьми грибы. Вдруг он не справится с ужином?
– Попробую. Если мы разбивали тебе сердце, мама, зачем ты завела нас четверых?
– Потому что ваш отец не хотел оставить меня в покое и дать мне спокойно поспать.
Услышав это, Гиб повернул голову и тихонько засмеялся.
– Я серьезно спрашиваю.
– А я и не думала шутить. Стоило мне пошевелиться, как он давал волю рукам. – Бьянка помешала ложкой в кастрюле. – Я родила четверых, потому что вы не только разбивали мне сердце. Вы наполняли его радостью. Вы самое дорогое, что у меня есть, и вы сидите у меня в печенках. – Она подтащила Рину к разделочной и понизила голос: – Ты не беременна?
– Нет, мама.
– Да это я так, на всякий случай.
– Последние пару дней у меня странные мысли бродят в голове, а так все в порядке. Вкусные грибы, – добавила Рина. – Мне пора.
– Приходи на ужин в воскресенье! – крикнула Бьянка ей вслед. – Приводи своего столяра. Я ему покажу, как надо готовить.
– Посмотрим, как сегодня дело пойдет, – ответила Рина. – Может, и приглашу.
Бо решил придерживаться первоначального плана и приготовить цыпленка: это было его коронное блюдо. Еще он собирался завернуть в кондитерскую. Но в этот день он построил беседку для миссис Мэллори, а она, узнав о его планах на вечер, вручила ему свежеиспеченный лимонный пирог.
Он все еще решал, этично или не этично будет выдать его за собственное творение, когда Рина позвонила в дверь.
Бо заранее включил музыку – он выбрал джаз и Нору Джонс – и вытер пыль. Были у него праведные намерения провести более тщательную уборку, но на их пути встала миссис Мэллори со своей беседкой и неодолимая слабость, которую он питал к ее домашнему печенью.
Но он решил, что дом и так выглядит пристойно. На всякий случай он сменил постельное белье, постелил свежие простыни. Когда он открыл дверь и увидел Рину, желание использовать свежие простыни вспыхнуло в нем со страшной силой.
– Привет, соседка.
Бо атаковал ее с ходу – зачем же терять время? – обхватил руками ее талию и поймал ее рот поцелуем.
Ее тело чуть расслабилось. Едва заметно, на один дразнящий миг. Потом она легко выскользнула из его объятий.
– Для аперитива неплохо. А где же главное блюдо? – Рина протянула ему бутылку в серебряной сетке. – Надеюсь, к нему подойдет "Пино-Гри".
– Мы с прошлого раза так и не ушли от темы цыпленка, поэтому подойдет замечательно.
Бо взял ее под руку и провел в кухню.
– Цветы. – Рина повернулась к столу, чтобы полюбоваться махровыми маргаритками, которые он воткнул в темно-синюю бутылку. – И свечи. Ну, ты и хитер!
– У меня бывают минуты озарения. Это вещи моей бабушки. Вчера я провел вечер за разбором коробок.
Следуя за его взглядом, Рина изучила содержимое буфета. За его стеклами появилось еще несколько старинных бутылок причудливых форм, посуда темно-синего стекла, красивые хрустальные бокалы.
– Очень мило. Она была бы рада, что ты вот так расставил ее вещи.
– У меня нет ничего такого. При переезде это только лишняя морока.
– А ты часто переезжаешь?
Бо открыл бутылку и вынул из буфета пару бокалов.
– Трудно продать дом, если все еще в нем живешь.
– Разве тебе не жалко расставаться со своими домами?
– Бывало… Но потом я вижу другой дом и думаю: "Вот это да! Подумать только, что тут можно сделать!" Потенциальная прибыль против привычки и комфорта.
– Домашние святыни приносишь в жертву выгоде? Продажный тип!
– Точно. – Он со смехом чокнулся с ней. – Садись. А я займусь ужином.
Рина заняла один из высоких табуретов перед стойкой бара.
– А тебе случалось начинать с нуля? Купить участок и выстроить дом?
– Я об этом подумывал. Может быть, когда-нибудь. Что-то типа Дома Моей Мечты. Но пока мне больше нравится увидеть то, что есть, и подумать, как это можно улучшить. А может, и вернуть из небытия.
Когда он приоткрыл духовку, до нее донесся запах розмарина. Мысленно Рина напомнила себе, что надо будет подарить ему пару горшков с зелеными специями для его прекрасных подоконников. Если отношения между ними продвинутся так далеко…
– Ты сказал, что можешь сделать в моем доме все, что я захочу. Это было честное предложение или тобой двигала похоть?
– Фактор похоти исключать нельзя, но в разумных пределах. Ты можешь заказать все, что пожелаешь. – Бо налил оливкового масла в сотейник.
– Как насчет камина в моей спальне?
– Чтобы топить дровами?
– Ну, необязательно. Меня устроит газовый или электрический. Пожалуй, даже в большей степени. Мне лень таскать дрова по лестнице.
– Это можно сделать.
– Правда? Мне всегда хотелось чего-нибудь такого… как в кино. Камин в спальне. Камин в библиотеке. А вообще-то мне больше всего хотелось бы превратить спальню в настоящие хозяйские апартаменты. Расширить ее немного, и чтобы обязательно с примыкающей ванной комнатой. И чтобы над ванной было окно в потолке.
Бо оглянулся и внимательно посмотрел на нее.
– Ты хочешь, чтобы у тебя над ванной было слуховое окно?
– По-моему, это входит в разумные пределы. Конечно, все это нужно будет делать постепенно. Я не могу выйти из бюджета.
Бо добавил в масло мелко нарезанный чеснок.
– Я посмотрю, набросаю пару чертежей и прикину стоимость работ. Что скажешь?
– Идет. Знаешь, ты так хорош, что просто не верится.
– Я думал то же самое о тебе.
– Я сама не знаю, чего хочу, Бо. Я не знаю, чего захочу завтра, не говоря уж о том, что будет через год.
– Я тоже.