Оставшись в комнате один, Гидеон невидящим взглядом уставился на стену, по которой тонкими струйками стекала на пол янтарная жидкость. Он не сомневался, что если ему не удастся найти Клэр, это сделает Купер. Это то, что получалось у него лучше всего – охотиться на ликанов.
Гидеон не мог позволить такому случиться. Он в ответе за нее. Стиснув окровавленную ладонь в кулак, он принял решение, хоть оно и оказалось тяжелым: никто не убьет Клэр, кроме него. Даже если, уничтожая ее, он уничтожит себя.
Купер или любой другой агент сделают это механически, бесстрастно, без сострадания. Просто очередное задание. С той первой ночи работа принадлежала ему. Клэр принадлежала ему, настолько же сильно, насколько он принадлежал ей.
Этому не бывать. Она заслуживала сострадания в конце, заслуживала, чтобы чьи-то руки сжимали ее в объятьях, когда она будет умирать. Руки того, кто любил ее. Все же, когда он схватил кобуру, в глубине его души затеплилась надежда, упрямое неугасающее чувство, что не хотело остывать и гаснуть.
Может быть. Просто вдруг все же был какой-то шанс.
Клэр подалась вперед на сиденье, когда автомобиль замедлил ход. Она вцепилась в приборную панель обеими руками, наблюдая за тем, как одетый в униформу охранник махает им сквозь кованые железные ворота. Ворота лязгнули, закрываясь, звук эхом отозвался в ее ушах.
Пока он ехали по извилистой аллее к дому, Клэр не могла не заметить нескольких собак, ротвейлеров и доберманов пинчеров, бродивших по земле. Как она вообще сможет пробраться мимо них?
– Тебе не сбежать, – заявил Дариус, словно мог прочитать ее мысли.
Она потянула за края куртки, пытаясь побольше прикрыть свои обнаженные бедра. Знакомый запах Гидеона достиг ее носа, порождая сильную боль в ее сердце. Звук его голоса, выкрикивающий ее имя на улице, все еще раздавался в ушах. Она надеялась, что с ним все в порядке, надеялась, что Купер не причинил ему вреда.
Дариус припарковался перед растянувшимся особняком из известняка с испанской черепичной крышей. В доме, по крайней мере, насчитывалось три этажа. Он обошел машину, чтобы открыть для нее дверь, и Клэр выскочила наружу, приготовившись использовать свой шанс и попытаться опередить собак. Она должна была попытаться. Как только она окажется внутри этого дома, второго шанса у нее может и не быть.
Но далеко она не ушла, он рванул ее за шиворот куртки и перекинул через плечо. Клэр снова оказалась висящей головой вниз, а его плечо неприятно вонзалось в ее живот.
Он внес ее через парадную дверь. Человек, что придерживал ее для них, спокойно наблюдал за тем, как Дариус тащил ее вверх по лестнице, словно мешок картошки. Служанка на ступеньках зажала в руке веник и савок и отскочила в сторону, почтительно отведя взгляд, когда они проходили мимо. Казалось, ни у кого не возникает ни малейшего беспокойства созерцать ее перекинутой через его плечо.
– Помогите! – закричала она.
Дариус нес ее по длинному коридору, стены которого украшали портреты на вид не уступавшие музейным экспонатам. Клэр рассматривала бордовую ковровую дорожку на полу, подпрыгивая на его плече, и спрашивала себя: не тащит ли он ее к остальным членам своей стаи.
Дариус вошел в комнату и сбросил ее на кровать. Она вскочила на ноги и обвела все вокруг взглядом в поисках других. Ее глаза не встретились ни с чем, за исключением хорошо обставленной комнаты с решеткой на окне.
Вздохнув с облегчением, Клэр плотнее завернулась в куртку Гидеона лишь для того, чтобы уловить его слабый запах еще раз. Сердце ее сжалось, когда она ощутила свежий мужской аромат со слабым оттенком только что срубленного дерева.
Расправляя плечи и обретая утешение в запахе Гидеона, она посмотрела на Дариуса.
– Какая милая клетка. Ты должен дать мне имя своего дизайнера.
– Я хочу, чтобы тебе было уютно, – вежливо произнес он, изящным взмахом руки обводя комнату.
– Для того, чтобы твоя стая волков могла наслаждаться мной в роскоши?
– Здесь нет других ликанов, за исключением нас.
– Я не такая как ты, – выпалила она в ответ, с отчаяньем махнув рукой в его сторону.
– Я знаю, – он внимательно обвел ее взглядом. – Именно поэтому я и хочу тебя.
Босые пальцы впились в плюшевый ворс ковра, и она глубоко вдохнула, ожесточая себя против этой алчущей оценки, более напуганная этим одним взглядом, чем всей его прежней грубостью. Не было никакой ошибки, в тех ледяных глазах пылал плотский интерес.
Медленно, подобно коту, подкрадывающемуся к своей жертве, он подходил к ней.
– Я не мог забыть тебя. Ты другая, не такая, как другие…
– А что насчет твоей стаи? – Клэр отдалялась от него, делая шаг назад на каждый его шаг к ней, – Оборотни не моногамны. Ты хочешь меня, но это значит, что я должна буду…, – она боролась с собой, чтобы произнести это, – спариваться с другими, – Клэр энергично замотала головой. – Нет уж, спасибо.
Он кивнул так, словно одобрял ее слова.
– Тебя уже просветили о ликанах.
– Так и есть, – Клэр наскочила на комод и плавно двинулась вдоль него, ее ладони чувствовали гладкую деревянную поверхность позади. Она продолжала двигаться, не останавливаясь.
– Я знаю достаточно, чтобы не становиться одной из вас…
– Ты уже стала.
– Нет! Я не буду подобно течной суке сношаться с твоей стаей…
– Я уже сказал тебе: здесь только я. И я не собираюсь делить тебя ни с кем, – его губы искривились в улыбке, – Я приберег тебя для себя.
Клэр нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду, что ты только один? У каждого волка есть стая.
– Не у меня.
Волк – одиночка? Без стаи? Гидеон никогда не упоминал о такой возможности.
Она с подозрением наклонила голову.
– Почему?
– Как и ты, я отличаюсь от других.
– Как отличаешься?
– Я не кормлюсь.
Несмотря на все то, что Гидеон объяснял ей о природе ликанов, надежда распустилась в ее душе. Этот ликан не кормился? Может быть, Гидеон не все знает. Может быть, ликан может сопротивляться ненасытной потребности убивать. Может быть, она сможет жить как оборотень и избежать вечного проклятья. И, может быть, она и Гидеон смогут быть вместе.
Она подобралась поближе к Дариусу, сцепив руки, будто в мотиве.
– Ты никогда не кормился?
Улыбка исчезла с его лица, а серебристые глаза засветились чуть ли не гневом.
– Я этого не говорил.
Она уронила руки и сделала шаг назад, внутри нее вновь поднималась волна разочарования.
– Тогда ты не другой. Ты – убийца. Проклятый. Животное, как и все остальные.
Он уже стоял прямо перед ней прежде, чем она смогла заметить, что он вообще двигался. Его ладони крепко сжали ее руки. Дариус не был таким высоким, как Гидеон, но он был крепче сложен. Просто-таки несокрушимая стена.
– Я другой. Последний раз я убивал много лет назад, – увидев ее недоверчивый взгляд, он добавил, – триста лет назад.
Хорошо. Это можно было классифицировать как много лет назад. Она нервно облизала губы. Но какое это имеет значение, как много минуло лет? Отнятая жизнь – есть отнятая жизнь. Из того, что Гидеон говорил ей, получалось, что он не мог вновь обрести свою душу.
– Сколько тебе лет?
Дариус ослабил силу, с которой сжимал ее, но все еще не выпустил рук. Внезапно он стал выглядеть уставшим, на лице проступили глубокие морщины.
– Слишком много.
– Почему у тебя нет стаи?
Уголки его губ искривились.
– Учитывая то, что я не убиваю, я не очень-то хорошо лажу с другими ликанами, – его пальцы слегка изогнулись на ее руках, – это одинокое существование. – Он внимательно всматривался в ее лицо, словно пытаясь запечатлеть в памяти каждую черту, каждую деталь. – Я не могу жить среди людей и не могу жить среди своих. И я отказываюсь заражать ни в чем неповинных людей, превращая их в себе подобных, только ради того, чтобы не быть одиноким. Но ты… – его взгляд блуждал по ее лицу, – ты уже заражена. У тебя нет стаи и нет желания кормиться. Я бы сказал, это делает нас идеальными партнерами друг для друга.
Он должно быть шутит. Он хочет, чтобы она стала его подружкой?
– Но я вообще не хочу быть ликаном. Я снова хочу стать человеком, – она отчаянно извивалась, пытаясь выскользнуть из его рук. – Человек, от которого ты украл меня помогал мне найти вожака, который в ответе за…
Дариус фыркнул.
– Ну и как, есть успехи?
Она перестала бороться, правда наносила ей сильные удары.
– Ты бы мог мне помочь.
Он помотал головой, иссиня-черные пряди волос касались его точеных скул.
– Полнолуние почти наступило. – Дариус отпустил ее и направился к двери. – Присоединиться ко мне – единственный вариант для тебя.
Она подошла к столбику кровати, сжимая рукой гладкое дерево, в то время как значение его слов достигало ее.
– А что если я откажусь?
– Накануне каждого полнолуния я запираю себя в комнате, стены которой обшиты сталью. Когда же наступает новая луна, верный мне человек из числа моих служащих отпирает дверь и освобождает меня. Ты будешь со мной в той комнате.
Клэр закрыла глаза и повисла на столбике кровати, ослабев от облегчения. Она не будет убивать. Неважно, что произошло, она не отнимет невинную жизнь. По крайней мере, это было благословением во всем ее кошмаре.
Его голос прервал ее задумчивость, и Клэр открыла глаза, обнаружив на себе его пристальный металлический взгляд.
– Думаю, ты понимаешь силы, что движут ликанами. Эти силы уже живы и наполняют тебя. Мы можем не убивать и не кормиться в той комнате, но мы будем спариваться. Этого будет требовать инстинкт.
Облегчение внезапно исчезло. Пораженная Клэр сползла на пол, руки ее безвольно цеплялись за столбик кровати. Его голос обволакивал ее подобно туману, не давая возможности убежать.
– Учитывая альтернативу, вечность в роли моей жены не такая уж и плохая судьба. Во всяком случае, я прослежу, чтобы ты сохранила свою душу.
– Нет! Никогда!
Улыбнувшись ей, словно она была ребенком, которому нужно во всем потакать, он выскользнул из комнаты так же тихо, как завиток дыма.
Учитывая альтернативу, вечность в роли моей жены не такая уж и плохая судьба. Во всяком случае, я прослежу, чтобы ты сохранила свою душу. Возможно. Если бы только она уже не была влюблена в другого, и если бы мысль о том, что к ней прикоснется кто-то иной не заставляла бы ее желать свернуться в комочек и умереть.
Глава 17
Только то, что одна собака отвергает другую, вовсе не означает, что случка невозможна.
- Лучший друг человека: Основной справочник по собаководству.
Тени на стенах вытягивались, принимая пугающие размеры, подобно чудовищам из ее детских кошмаров. Лишь скудный лунный свет просачивался сквозь ветви деревьев за ее окном. Подложив ладонь под щеку, Клэр наблюдала, как растут и удлиняются тени. Она оставалась, как и была, свернувшись калачиком на боку, спрашивала себя, вернется ли экономка Дариуса с кислым лицом за подносом еды, что она оставила во время ленча.
Сперва Клэр поклялась ничего не есть, не прикасаться и к кусочку еды, принесенной для нее. Но, как ни печально, ее решение не продлилось дольше завтрака. Если ей и удалось воротить свой нос при виде свежих фруктов и горячей овсянки, то сопротивляться горке салата из сливочной пасты, посыпанного креветками и высушенными на солнце помидорами она не смогла. Также как и не смогла оставить нетронутым большой кусок шоколадного пудинга. И это было лишним доказательством того, что инстинкт ликана одержал верх над ее волей. В желудке у нее урчало, и Клэр в который раз задавалась вопросом, когда же, наконец, наступит время обеда.
Словно в ответ на ее мысли открылась дверь.
Пошатываясь, Клэр поднялась с кровати, ее босые ноги тонули в плюшевом ворсе ковра, она пыталась прийти в себя. На ней все еще была куртка Гидеона, и синель, завернутая вокруг бедер в попытке на скромность.
Экономка стояла в дверном проеме, ее карие глаза цвета хереса блестели злобой. Не глаза ликана. Во всяком случае, хоть какое-то утешение.
– Время принять душ, – грубо заявила она. – Идите за мной.
И Клэр пошла. Охотно. Сидя под замком со вчерашнего дня, она чувствовала себя липкой и с радостью приняла возможность помыться. Было бы хорошо снова почувствовать себя чистой. А еще лучше стало бы, если бы она могла сменить одежду.
Размышляя над тем, что не повредит обзавестись союзником, Клэр прибавила шагу, чтобы пойти рядом с суровой экономкой.
– Как вас зовут?
Женщина устремила свой взгляд прямо перед собой, и лишь то, как она едва заметно поджала губы, являлось единственным признаком, что вопрос она все же слышала.
– Я Клэр, – заговорила она первой.
После долгого молчания экономка назвала свое имя:
– Элен.
– Элен, – Клэр остановила ее, взяв за руку, она вглядывалась в равнодушное лицо женщины в поисках хоть какого-то намека на эмоции. Взгляд той был холодным и ровным, она даже не моргнула. – Вы ведь знаете, кто он, не так ли?
Элен изогнула бровь, не проронив ни слова.
Клэр приложила руку к груди:
– И кто я?
– Да, – холодно ответила та.
– Тогда вы знаете и то, что мне нужна ваша помощь.
С каменным выражением лица Элен обошла Клэр и продолжила свой путь по коридору.
– Это то, чем мастер Дариус и занимается: помогает вам.
Клэр сердито посмотрела на нее и зашагала рядом.
– Нет, он не помогает.
– Он спасает вас, не давая возможности причинять вред другим… и от проклятья, – Элен остановилась и толкнула дверь, жестом приглашая ее войти. – Вы должны быть благодарны ему.
– А вам неплохо промыли мозги, – с упреком произнесла Клэр, – Знаете, что произойдет, когда нас запрут вместе…
– А вы хорошо присматривались к Дариусу? – Элен окинула Клэр холодным критикующим взглядом. – Вы способны сделать много хуже.
– Разумеется, – сказала она с насмешкой. – Мне следует пасть перед ним на колени и в благодарности целовать его ноги.
Верность пылала яркой страстью в глазах Элен. И еще что-то. Не просто верность.
– Следите за тем, как отзываетесь о мастере Дариусе.
Осознание, подобно вспышке, озарило Клэр, она поняла, что эта женщина средних лет влюблена в него.
Будто поняв, что раскрыла себя, сказав слишком много, Элен выпрямилась и произнесла обороняясь:
– Он спас меня. Двадцать пять лет назад. Тогда я была настоящей красавицей.
Она окинула Клэр пренебрежительным взглядом.
– Много красивее вас. Я умоляла его обратить меня, но он ответил, что не поступит так с невинным человеком.
Холодность Элен внезапно обрела смысл. Это была ревность. Она ревновала его к Клэр.
Экономка продолжала:
– Однажды ночью, когда я возвращалась с работы домой, ликану взбрело в его голову прихватить меня с собой. Я должна была стать его обедом. Но сперва мне надлежало стать его игрушкой… – Она невзначай пожала плечами, словно это было простым испытанием, но Клэр понимала, что это должно было сильно ранить ее. – Дариус меня спас, – закончила рассказ Элен. – Я всем обязана ему и сделала свой выбор, посвятив жизнь служению ему.
Клэр изучала выражение лица пожилой женщины, легко подмечая былую миловидность, похороненную под обвисшей кожей и морщинами. Также она видела и еще что-то. Душевное страдание. Боль безответной любви. Клэр тяжело вздохнула. Не удивительно, почему Дариус назначил эту женщину своей сторожевой собакой. Она была его приверженицей. Настолько преданной, насколько это вообще было возможно. И Клэр нечего было ждать от нее помощи.
Вздохнув, она прошла мимо Элен и вошла в ванную, закрыв за собой дверь. Оказавшись внутри просторной, выложенной кремовой плиткой комнаты, Клэр включила душ, сбросила синель и сняла куртку Гидеона, и тотчас же ощутила недостаток его знакомого запаха. От воды валил пар, и она уже было шагнула под душ, но, повернувшись, заметила свое отражение в зеркале.
Зрелище поразило ее. Те глаза, она отказывалась думать о них как о своих, выделялись на бледном лице, навязчивое напоминание о том, кем она стала. О том, кем она становилась. Растрепанные волосы клоками свисали вокруг плеч и тела. А ее тело… ну, оно выглядело иначе: более худым, более тощим. Удивительно, если учесть, сколько она ела в последнее время.
Испытывая трепет, Клэр провела рукой по ребрам. Никогда прежде полнотой она не отличалась, но все же ребра ее раньше не выступали сквозь кожу. Она склонила голову, осматривая себя в запотевшее от пара зеркало. И это не только потеря веса, решила Клэр. Казалось, тело ее приобрело тонус, мышцы стали явно очерченными. Некая жизненная энергия исходила от кожи. Неплохо, сделала она вывод, а затем нахмурилась. Да, неплохо, но это не она. Не Клэр. Это должно быть был ликан, подготавливающий ее тело, в то время как полнолуние становилось все ближе.
Все было иначе. И сама она была другой. Женщина, с которой Гидеон занимался любовью, не была настоящей Клэр Морган. И этот вывод портил приятные воспоминания как ничто другое. Что произойдет, если проклятье будет разрушено? Если она вновь станет прежней? Тенью, которую никто не замечает? Тенью, которую не заметит и Гидеон? Нет. Ладонь сжалась в кулак на боку. Она сохранит эту новую Клэр… тем временем, освобождаясь от проклятья.
Она встала под душ, дав струям воды разбиваться о кожу. Клэр втянула запах шампуня прежде, чем намылить им волосы и взбить в пышную пену. Время перестало существовать, пока она стояла под брызгами воды, позволяя жидкому теплу проникать в ее тело.
Выключив воду, Клэр вышла из душа и обернулась одним из мягких белых полотенец, схватила еще одно с вешалки и вытерла волосы. Спустя мгновение она поняла, что куртки и синели нет. Они исчезли. Кто-то, пока она была в душе, заходил в ванную и забрал их.
Сексуальное маленькое черное платье висело на плечиках на двери. На туалетном столике лежала крошечная кучка черного кружева. Двумя пальцами она подняла невероятно маленькие трусики. Это были трусики танго. Она тут же решила взбунтоваться и не надевать ничего из того, что оставили для нее. Но затем изменила свое решение. Почему бы не выглядеть шикарно и не использовать свои уловки, чтобы получить от Дариуса то, что ей нужно? На то, чтобы убедить его помочь ей, могло уйти немало времени.
Клэр быстро надела белье и черное платье, высушила волосы полотенцем, прежде чем использовать мусс, рассчитывая укротить с его помощью локоны, и воспользовалась косметикой, которая была расставлена на стеклянном подносе. Отойдя назад, она оценивающе взглянула на себя, довольная дымчатым оттенком своих глаз и блестящими пухлыми губами.
Спустя несколько минут дверь открылась, и Клэр не могла не спросить себя, уж не прислушивалась ли Элен к тому, когда остановилась вода.
Экономка быстро обвела ее своим взглядом, сузив в недовольстве глаза. Клэр догадалась, что к ее облачению она отношения не имела.
– Сюда, – единственное, что пробормотала Элен.