- Тогда, может, расскажешь, откуда тебе все это известно?
- А я слышала, как милиционеры между собой разговаривали. Двое мужчин пришли к лечащему врачу узнать, когда ее допросить можно, а потом в курилке разговаривали. Я недалеко полы мыла. Вот и все подслушала.
- Ах ты, старая бестия! Ну и что ж они там еще говорили?
- А то, что эта девица с одним из грабителей в одном подъезде жила и состояла в близких отношениях. Вот она в дом их и пустила. Можно сказать, что она с ними в сговоре.
- Ой, Степановна, слышишь звон, да не знаешь, где он. Не делай поспешных выводов. Еще толком ничего не известно.
- Я тебе пересказала то, что слышала.
- Если ж она с ними в сговоре была, то какого черта ее расстреляли?
- А пойми ты этих бандюков! Может, они там все между собой переругались. Награбленное не смогли поделить. Мы же не знаем. Так что эта девица может потом очень сильно пожалеть о том, что жива осталась. Как влепят ей хороший срок по самое не хочу. Так, может, еще для нее лежать в земле было бы лучше, чем гнить в тюрьме.
- Степановна, хватит! - повысила голос медсестра. - Утомила уже. Не обвиняй и без того наказанную девчонку раньше времени. Признать человека виновным может только суд. Ты лучше хлорки давай меньше в ведро лей, а то девчонки задохнутся тут раньше времени.
Когда в палате стало тихо, я захотела крикнуть от боли и отчаяния, но не смогла. Просто не было сил. Я очень устала. От всего устала.
Где-то там, в другой больнице, лежала моя бабушка, и я ничем не могла ей помочь. Ничем, ни ей и ни себе.
Глава 2
Вскоре я немного окрепла и смогла подходить к окну. Я смотрела на деревья, на людей, идущих по улице, и смахивала слезы. Голову мне побрили налысо, вся я была перебинтована. К зеркалу я не подходила - я себя ненавидела.
Моя соседка по палате все так же лежала в коме и никак не приходила в себя. Несколько раз приходили из милиции, ее фотографировали и помещали снимки в газете. Но никто из родных не откликался. Да и были ли у нее эти родные? Уж я-то знала, каково жить без родственников.
Когда за окнами хлестал дождь, я слушала, как капли стучат о подоконник. Мне было грустно и очень-очень одиноко. Однажды в палату вошел следователь, которому наконец-то разрешили со мной побеседовать. Несмотря на то, что следователь вполне доброжелательно представился и поздоровался, я сразу почувствовала, что он относится ко мне неважно. Задавал он мне вопросы явно с какой-то подковыркой.
- Я ни в чем не виновата, - сказала я. - Мой знакомый Руслан представился архитектором, и я ему поверила. А почему я не должна верить человеку в такой малости?
Следователь посмотрел на меня с подозрением и промолчал. Он молчал около минуты, но эта минута показалась мне целым часом. И это был недобрый час. Очень тяжело говорить правду человеку, который ведет себя так, будто все, что ты говоришь, ложь. В палате воцарилась какая-то мрачная и напряженная обстановка. В воздухе витало недоверие.
- Ладно, вы сейчас слишком слабы, чтобы рассказать мне настоящую правду, но пока у вас есть время, все же подумайте, что чистосердечное признание поможет вам избежать хотя бы некоторых нежелательных последствий, которые ждут вас впереди.
- А какие могут быть нежелательные последствия?
- Пока мы можем только догадываться, но уверяю вас, что они будут.
- Но я же ни в чем не виновата!
- А вас никто и не обвиняет. Обвинить вас может только суд. Вас просто просят хорошенько подумать, набраться сил, смелости и рассказать, что же действительно произошло в тот роковой день. И еще… Между нами, хозяйка дома, Маргарита, очень заинтересована в том, чтобы вы понесли заслуженное наказание. Поверьте, не стоит тягаться с ее связями и деньгами, - следователь замолчал и поправил очки. - Это я вам так сказал, как бы между делом. Чтобы вы понимали, что ваша правда мало кому нужна. У следствия и хозяйки дома есть своя правда.
- Вы хотите сказать, что меня посадят? - От ужаса сердце мое чуть не оборвалось.
- Я этого не сказал, - постарался успокоить меня следователь. - Вы можете ответить на мои вопросы?
- Могу.
- Вы грабителям ворота открывали?
- Открывала, - не раздумывая, ответила я.
- Вы их в дом пустили?
- Пустила.
- Вы с одним из грабителей состояли в близких отношениях?
- Состояла.
- Насколько вы были близки? - Задав этот вопрос, следователь зачем-то прищурился.
- Я его люблю, - тут же ответила я. - Или, вернее, любила.
Сейчас я не могла точно ответить на этот вопрос.
- Вы готовы были ради любимого совершить неблаговидный поступок?
- В тот момент - любой.
- Вот это я и хотел от вас услышать.
- Но ведь я не знала, что они будут грабить дом.
- А это вы уже на суде расскажете.
- Я же думала, что Руслан архитектор.
- И это тоже расскажете. Вас там с удовольствием выслушают. Такая интересная история про банду домушников-архитекторов.
- А грабителей-то нашли?
- Да они даже с награбленным выйти из дома не успели. Хорошо, что напротив любопытный дедуля живет. Он за всеми действиями в бинокль наблюдал. А когда увидел, что в дом незнакомые личности вошли, так сразу милицию вызвал. Так что к тому времени, когда воры уже "Газель" подогнали и все награбленное в нее грузить собрались, дом был окружен милицией, и самое разумное, что было в их ситуации, так это сдаться. Что, собственно, они и сделали. Правда, перед тем, как сдаться, вас пулями изрешетили.
- Что с ними будет?
- Все находятся под стражей. Ждут приговора. А один раненый. Ваш кавалер, я так понимаю. Он же прямо на место преступления с букетом белых роз приехал. Романтик! Красиво работают ребята. Только вот убивают, ой, как жестоко и некрасиво.
- А рана серьезна?
- Осложнения какие-то.
- И где он сейчас?
- В "двадцатке".
- В какой "двадцатке"?
- В двадцатой тюремной больнице. Слышали про такую?
- Нет.
- Так что этим выродкам светит немалый срок. Статья сто шестьдесят вторая, часть третья. Это разбой, то есть нападение в целях завладения имуществом в крупных размерах, совершенное организованной группой лиц. Наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет с конфискацией имущества. И еще одна статья - сто пятая. Это убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку. Наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет. Хорошо, если двумя статьями обойдется, а то ведь за ваше здоровье тоже статью влепить могут и, скорее всего, влепят. Еще одно чудом несостоявшееся убийство.
Следователь замолчал, и в воздухе повисла все та же угнетающая тишина.
- Значит, Маргарита получила все свое имущество обратно, и у нее ничего не пропало?
- Благодаря бдительному соседу, грабители не успели вывезти из дома ничего, что им удалось сложить в мешки.
- Получается, Маргарита в минусе не осталась?
- Ни в минусе, ни в плюсе. Но в ее доме произошло убийство, а это уже сам по себе крайне неприятный факт. Она хочет продать этот дом и купить новый.
Я с облегчением вздохнула и чуть слышно спросила:
- Если у нее барахло на месте, то откуда тогда такое желание меня засадить?
- Не знаю. Это нас уже не касается. В любом случае вы будете проходить по делу как наводчица, сообщница, соучастница. Выбирайте любое слово, которое вам больше нравится.
- Но ведь существует презумпция невиновности!
- Вашу невиновность еще нужно доказать.
- А если я найму хорошего адвоката?
- Нанимайте. - На лице следователя появилась улыбка. Понять не могу, чем же я могла его так рассмешить. - Только не забывайте, что хороший адвокат стоит больших денег. А их, как я понимаю, у вас нет?
Ах, теперь все понятно! Я рассмешила его тем, что у меня нет денег. Боже, как же смешно! Никогда бы не подумала, что это может вызвать приступ веселья.
Вскоре в палату заглянула медсестра и показала следователю на часы, напомнив, что отпущенное время истекло. Следователь наклонился ко мне и, покосившись на медсестру, чуть слышно сказал:
- Подумайте. У вас тут есть уйма времени для того, чтобы во всем разобраться, сделать выводы и принять мудрое решение.
- О чем подумать-то?
- О чистосердечном признании. Уверяю вас, оно еще никому не помешало. Я думаю, только это вам может помочь.
- Во всем, в чем я уже могла чистосердечно признаться, я уже вам призналась. И даже если Маргарита обложила вас всех со всех сторон деньгами для того, чтобы засадить меня на как можно более продолжительный срок, я ничего нового вам сказать не могу.
После ухода следователя у меня вновь упало давление и стало плохо с сердцем. Перепуганные доктора принялись приводить меня в чувство.
Глава 3
Через пару дней дверь моей палаты, куда меня и мою соседку в коме перевели из реанимации, открылась, и я увидела свою родную и горячо любимую бабушку. Бабушка присела ко мне на кровать, взяла меня за руку и заплакала.
- Бабуля, ну все хорошо!
- Да что ж хорошего-то, - всхлипывала бабуля. - Лежишь вся в бинтах, обстриженная, бледная, больная.
- Все обошлось. Успокойся, пожалуйста. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?
- Да мне-то что! Я уже старая. А вот ты еще молодая и такое несчастье…
- Ты у меня одна-единственная.
- Я вчера сама из больницы выписалась.
- Ну и зачем ты сразу ко мне поехала?
- Да как же я могла к тебе не приехать? Бедная ты моя девочка! Да что ж это такое творится! Вышла на работу в богатый дом и попала в такой переплет. Уж лучше бы ты в своем ресторане работала. Там бы никогда подобного не произошло.
- Бабуля, время такое. Сейчас за пустой кошелек убить могут. А тут дом, напичканный антиквариатом.
- Я понимаю, что время сейчас страшное, но ведь тебе и так в жизни досталось. Можно сказать, сирота. Ни матери, ни отца нет.
Бабушка достала платок и вытерла выступившие на глазах слезы.
- Бабуля, а ну успокойся немедленно! Сама вся больная. Ну куда тебе расстраиваться?
- А как не расстраиваться? - всхлипнула бабушка. - Не хотела я тебе говорить, но все же скажу. Мамки-то твоей больше нет.
- Как нет?
- Так вот, нет ее и все.
- Не поняла…
- Что тут непонятного? Сгорела твоя мать от водки, еще, оказывается, полгода назад. Я ведь раньше к ней приезжала, никто не открывал. Я, бывало, на лавочке посижу и уезжаю обратно к себе. А сегодня не выдержала и вновь поехала к ней. Думаю, с тобой такое произошло, может быть, она хоть вспомнит о твоем существовании, приведет себя в порядок и поедет вместе со мной в больницу.
- Ты к ней ездила?
- Ездила. Да только оказалось, что в квартире другие люди живут. Говорят, твоя мать квартиру продала. А они ее у нее купили.
- Как это? Там же я прописана.
- Я тоже хотела разобраться, как же такое могло произойти, ведь ты прямая наследница, но нынешние жильцы заявили мне о том, что на момент покупки квартиры в ней, кроме матери, никто прописан не был. Ты выписана была еще за несколько месяцев до продажи.
- Чертовщина какая-то. Так как же я могу быть выписана, если у меня в паспорте штамп о прописке стоит? Разве без меня могли выписать?
- Не знаю, внученька. Я уже ничего не знаю.
- Так это же беспредел какой-то!
- Беспредел, но, по-моему, ты осталась без квартиры.
- Да разве такое может быть?
- Сама говоришь, что сейчас такое время, что может быть все, что угодно. Я к соседям пошла, а они говорят, что мать и в самом деле продала квартиру и, если судить по рыночной стоимости, продала ее за гроши. Состоялась сделка купли-продажи. Через две недели после продажи ей нужно было со своим скарбом выехать и квартиру освободить. А там барахло такое… Сама знаешь. Его только сразу на помойку отправлять. Вот она всех местных алкашей и созвала это событие отпраздновать. Ее еще соседи стыдили, спрашивали, где она теперь жить будет, на свалке или на вокзале? Зачем задарма квартиру продала, лучше бы дочери оставила. Так она всем сказала, что купит себе домик в деревне и будет там спокойно пить на оставшиеся деньги и никому не мешать. Баба Зина ее стыдила, а вот многие соседи, наоборот, радовались, что наконец-то пьянь съезжает и на двери в подъезд можно ставить кодовый замок. Их тоже понять можно. Устали они от нее. Ой как устали! Кому нравится на эти пьяные рожи смотреть!
- А потом? Что было потом? Как она умерла?
- Так вот, она после сделки всех своих собутыльников собрала, устроила пир и сама на этом пиру сгорела.
- Умерла?
- Умерла. Ни матери, ни денег от продажи квартиры. То ли водка была суррогатная, то ли ей кто-то что-то в водку подсыпал, чтобы она откинулась, и деньги забрал. Собутыльники ее на тот свет и отправили. А в квартире теперь новые жильцы. Они даже слушать ничего не хотят. Меня на порог не пустили. Я краешком глаза только смогла заглянуть. Там очень дорогой ремонт. Говорят, что купили квартиру на вполне законных основаниях. - Бабушка тяжело вздохнула, вновь вытерла платком глаза, помолчала и продолжила: - Вот так тебе, Мариночка, с матерью не повезло. Не хотела она тебе помогать при жизни и оставила она тебя ни с чем после смерти.
- А почему соседи тебе не позвонили и не сообщили, что она умерла?
- А куда звонить-то? У нас в частном секторе телефонов нет. Баба Зина мне письмо писала, а оно, видимо, не дошло. Где-то на почте затерялось.
- Я же тебе мобильный купила.
- У соседей не было моего номера. Да я с ними особенно не общалась. Там все новые. Все старые жильцы в основном разъехались. Въехали другие, а они не то что общаться, они здороваться не хотят. Мать твоя меня в последний год уже даже на порог не пускала. Сколько я ей в дверь звонила - даже открывать не хотела. Только в окно с кем-нибудь из своих собутыльников посмотрит и жестом показывает, чтобы я проваливала и больше не приходила. Она уже совсем деградировала. Я как-то к одному соседу постучала, новенькому, хотела узнать, как там его соседка поживает, а он как узнал, что я мать его спившейся соседки, да как стал крыть меня трехэтажным матом. Жуть просто! Мне ни за что досталось. Хотя трудно говорить, что ни за что. Ведь это я такую непутевую дочь вырастила.
- Бабуля, ты здесь ни при чем. Ты, как могла, вкладывала в мою мать самое лучшее. Только это лучшее оказалось ей совсем не нужно. Она выбрала свой собственный путь. За что и поплатилась.
- Видимо, мать твоя своими пьянками и собутыльниками так всех достала, что ее весь дом ненавидел. Из хороших знакомых осталась только одна баба Зина, но она в основном у родственников живет. Ее квартира пустует.
- Бабуля, это что ж получается, что у меня даже прописки нет?
- Есть у тебя прописка, и никто тебя без твоего ведома выписать не мог. Как поправишься, мы с тобой в милицию пойдем, судиться будем, хотя кто его знает, сможем ли мы что-нибудь доказать или нет.
- Как это не сможем? Ведь это же уголовное дело!
- Не знаю, Мариночка. Биться будем, конечно, до конца. Сейчас везде деньги нужны, а денег у нас нет.
- Это что ж получается, что если у нас денег нет, то с нами можно делать все, что угодно?
- Да так уж и выходит, что без денег мы с тобой никому не нужны. За нас даже заступиться некому. Тех, у кого нет денег, можно бросить на произвол судьбы. Но ты сейчас не думай об этом, - погладила меня по бритой голове бабушка и вновь вытерла платком слезы. - Для тебя сейчас главное - выздороветь, оклематься, встать на ноги, а потом мы уже с тобой пойдем вместе искать правду по всем инстанциям.
- Бабуля, ты только не плачь, - умоляла я бабушку. - Иначе я сейчас сама заплачу. Самое главное, что мы обе живы.
Конечно же, я не стала говорить бабушке, что наше главное испытание еще впереди, ведь меня пытается засадить в тюрьму Маргарита. Но ей не следовало это знать, потому что ее сердце и так слишком много перенесло.
- Бабуля, а ты переночуй в комнате, которую я снимаю. Куда ты поедешь на ночь глядя? Возьми ключи в сумочке. Адрес ты знаешь. Кстати, в тумбочке у кровати лежат деньги. Там немного, но хватит, чтобы хоть какое-то время ты не жила на одну пенсию.
- Да я тебе завтра лучше что-нибудь куплю. Скажи, что ты хочешь? Я на рынок сбегаю.
- Бабуля, пока ничего, но если я что-то надумаю, я обязательно тебе позвоню.
Бабушка согласилась переночевать в моей комнате, чтобы завтра навестить меня снова. Перед тем как уйти, она наклонилась, вновь погладила меня по бритой голове и прошептала:
- А хозяйка ресторана тебя не проведывала?
- Нет. - Я старалась не смотреть в глаза бабушке.
- Уж лучше бы ты в ее доме не работала. Ничего бы с тобой тогда не случилось. Ведь ты ж в ее доме пострадала, а она даже ни разу тебя не навестила. Странные все-таки эти богатые люди. Ну что для них стоит хоть чем-то тебе помочь? Да только им совершенно это не нужно. Черствые у них сердца.
Когда бабушка вышла из палаты, я закрыла глаза и закричала. В этом крике перемешались страх, боль, отчаяние и безысходность. Затем я сорвала с себя капельницу, подняла с пола судно и швырнула его о стену…
Девушка, лежащая в коме, открыла глаза и посмотрела на меня ничего не понимающим взглядом.
- Я не хочу жить! Я не хочу жить! Не хочу!!! - содрогалась я в сильных рыданиях. Я вскочила, съехала спиной по стене на пол, повторяя ей одну и ту же фразу: - Не хочу жить! Понимаешь, не хочу!!!
- А я хочу, - глухо ответила девушка и повторила: - Я очень хочу жить. Очень хочу… Понимаешь, хочу.