* * *
Михал ушел от Марты в половине шестого утра. Она уже крепко спала, вытянувшись рядом с ним, но даже во сне не выглядела беззащитной и расслабленной, словно все время оставалась начеку. И все же Михал заботливо укрыл ее одеялом и поцеловал в лоб. Разговор о вампирах и упоминание Мартой горячей артериальной крови снова пробудили в нем Голод, немного притупившийся во время битвы с низшими, поэтому какое-то время пришлось потратить на его утоление, хотя начать действовать следовало сразу, как только они решили разузнать подробнее о второй части конкурса.
Во время инициации вместе с ядом высшего вампира Волки получали не только его силу, ловкость, быстроту реакции, обостренное зрение, слух и обоняние и замедленное старение, но еще и тот самый пресловутый Голод. Вот только если вампиры могли утолить его кровью, то Волкам такой вариант был недоступен. Выдержав сутки нечеловеческих мучений, они приобретали стойкое отвращение к виду, запаху и тем более вкусу крови. Михал хорошо помнил, как после первой битвы в качестве Ватиканского Волка, когда на него попала чья-то кровь, он около получаса провалялся на земле, сдирая с себя одежду и оттирая кровь с кожи. Если бы было можно, он содрал бы и кожу, только чтобы не чувствовать на себе чужую кровь. Его выворачивало наизнанку, а братья терпеливо ждали чуть поодаль. Никто из них не насмехался над ним за этот, на его взгляд, позор, потому что каждый пережил нечто подобное, пока не научился контролировать отвращение.
Волки справлялись со своим Голодом по-другому: в бою и в постели. Они были такими же неутомимыми любовниками, как и умелыми воинами. Об их похождениях слагались целые легенды, в которых вымысел смешивался с правдой примерно в равных частях. Архиепископ Николас, последний наставник Волков, прозванный одним из братьев Учителем Сплинтером, как и его предшественники, закрывал глаза на эту часть жизни своих подопечных, понимая, что иначе они перебьют друг друга. Сами же Волки любили вечерами хвалиться своими победами друг перед другом. Братья в бою, они становились непримиримыми соперниками по вечерам.
Как и говорил Михал Марте, отряд Волков создал Карл IV в 1356 году. Став императором Священной Римской империи и осознав весь масштаб угрозы, он понял, что люди никогда не смогут противостоять вампирам и рано или поздно проиграют необъявленную войну. Он собрал пятнадцать лучших воинов со всего мира: среди них были не только чехи и итальянцы, но и немцы, испанцы, англичане, русские – и занялся их подготовкой. Ему удалось привлечь на свою сторону одного из высших вампиров, бывшего священника Франциска. Тот никогда не хотел становиться вампиром и был обращен в насмешку. Михал часто думал, что если бы вампир, обративший Франциска, знал, каким бедствием для всего его рода обернется эта шутка, он бы лично перегрыз себе горло. Яд Франциска, попадая в тело человека, запускал обращение. Воина запирали в комнате на сутки, в течение которых он не должен был пробовать крови ни вампира, ни человека, и замирал в этом половинчатом состоянии. Уже не человек, но еще не вампир.
Михал соврал Марте, когда сказал, что почти не помнит те сутки. О, он прекрасно их помнил! Каждый час, каждую минуту. Яд вампира, распространяясь по телу и вызывая его трансформацию, порождал такую адскую боль, что хотелось умереть. Просыпающийся Голод многократно усиливал муки. Михал и хотел бы это забыть, но не мог.
Трансформацию пережили не все первые воины. Трое из них умерли еще до ее окончания. В том, что их осталось двенадцать, по числу апостолов, Карл IV увидел доброе предзнаменование. С тех пор столько их было всегда. Если погибал один – на его место обращали нового. Бессмертие вампирам дает человеческая кровь. Волки лишены возможности пить ее, поэтому их старение всего лишь замедляется. После обращения теоретически они могли прожить около трехсот лет. Теоретически, потому что никто из них не доживал до старости, все предпочитали принять смерть в бою.
Карл IV, чех по происхождению, назвал их Vlky. То ли в знак сказочных оборотней, непримиримых врагов вампиров, то ли потому, что в бою они действительно походили на диких необузданных зверей. Когда они перешли под управление Ватикана, они стали называться Vatik #225;nsk #233; vlky, сохранив чешские корни в память о своем создателе. Именно эти первые V, сплетаясь между собой, и превращались в их отличительный знак – вытатуированную на груди W, а вовсе не от английского Wolf, как затем ошибочно думали многие.
Михала обратили в 2030 году, когда ему едва исполнилось тридцать пять лет. Раньше тридцати их не обращали, поскольку Ватикан понимал, что у юного воина в голове может быть один сплошной романтизм, который пройдет с возрастом, и он захочет мирной жизни, жену и детей, но после обращения пути назад у Волков не было.
Несмотря на то, что он был одним из последних обращенных, спустя несколько лет именно его назначили главным. Вожаком, как они сами негласно называли своего командира. Отряд Волков – это стая, а у стаи должен быть Вожак. Четырнадцать лет безупречной службы – и вот он уже стоит перед Архиепископом, и тот объявляет ему, что Волки расформированы. В них больше нет нужды. Как будто для них это так просто. Просто пойти и начать жить нормальной жизнью. Как все. Не люди и не вампиры. Неспособные к миру. Не умеющие ничего, кроме как сражаться и убивать кровососов. Вынужденные жить в таком положении не одну сотню лет.
– Вы же понимаете, что это ложь! – рычал он, впервые походя на зверя в обычной обстановке. – Вампиры никогда не смогут жить мирно! Потребность в человеческой крови для них превыше всего! Вы знаете это не хуже меня!
– Прости, Михал, – говорил Архиепископ, избегая смотреть ему в глаза.
В этот момент Михал ненавидел его. Жалкий старикашка, трус, не способный отстоять своих подопечных. Он должен был учить их, оберегать, помогать, а он не смог их защитить. Михал смотрел на него и испытывал почти непреодолимое желание убить. Переломить одним ударом этот потрепанный остеохондрозом хребет.
Ограничился лишь разбитым вдребезги столом.
– Единственное, что я могу сделать, – это помочь вам сбежать, – сказал Архиепископ, словно не заметив почившего стола.
– Сбежать?! – Михал остановился посреди комнаты. – Как трусливым псам? Так вы о нас думаете?
– Михал, завтра вам официально объявят, что вы расформированы и можете жить дальше как обычные люди. Но уйти вам никто не даст. Ты же понимаешь, вы опасны для вампиров, даже если больше не называетесь Ватиканскими Волками. Они не дадут вам уйти. Возможно, тебе теперь все равно. Но ты не один. Под твоим командованием одиннадцать человек. Они верят в тебя. Ты ненавидишь меня за то, что я не защитил вас, так почему хочешь поступить так же с ними? Уходите. Я уничтожу все сведения о вас, вампиры не смогут вас найти, не будут знать, кто вы.
Они ушли той же ночью. Двенадцать сильнейших воинов, которые почти семьсот лет защищали людей от вампиров в открытом бою, но проиграли закулисную битву. Их выкинули за дверь как паршивых щенков. Они попрощались друг с другом и разошлись навсегда.
Почти сразу Михал устроился к Шереметьевым. Если он оказался не нужен людям, почему бы и не поработать на вампиров? Была в этом какая-то злая ирония, а Михал, наравне со своим лучшим другом Даниэлем Лангмайером, всегда слыл главным шутником Волков.
Он думал, что с помощью людям покончено. И даже если она им снова понадобится (а она понадобится, он в этом не сомневался, вампиры не те, за кого пытаются себя выдать), он в этом участвовать не станет. Хватит, напомогался. И вот стоило ему понять, что что-то не так с этим конкурсом, как в нем снова проснулся Волк. Михал попытался обмануть себя, уверить, что делает это только ради Марты, ведь она не успокоится, пока не узнает, в чем дело и что грозит ее подопечной, но быстро понял, что дело не только в Марте.
Их могли упразднить, распустить, выбросить на помойку, он мог обозлиться и возненавидеть весь мир, но он не перестал быть Ватиканским Волком.
Выйдя от Марты, он быстро заскочил к себе, чтобы переодеться. После битвы у него не было на это времени, Голоду было плевать, что на нем надето, он вообще считал одежду лишней, но сейчас не стоило попадаться кому-то на глаза в подобном виде. Впрочем, план Михала состоял в том, чтобы как раз никому на глаза не попадаться. Они с Мартой рассудили, что начать следует с кабинета главы клана. Там может быть что-то интересное, что даст им подсказку, в чем заключается вторая часть конкурса.
Михал хорошо знал, что предрассветный час Константин Шереметьев предпочитает проводить в своей комнате, поэтому кабинет должен быть свободен. На всякий случай он постучал в дверь и, выждав несколько секунд, отпер ее своим ключом. Как у распорядителя конкурса, у него имелись ключи от всех дверей замка.
Кабинет Константина был огромным, но таким же темным и тяжелым, как и все убранство замка. Здесь стоял большой дубовый стол и несколько шкафов. Быстрое обследование показало, что шкафы почти пусты, и выполняют скорее декоративную функцию. Что, впрочем, объяснялось просто: конкурс не продлится дольше недели, не имело смысла привозить с собой много вещей.
Несколько папок с бумагами нашлись в ящике стола. Михал быстро просмотрел их. Ничего интересного: счета, договоры, реквизиты банков, накладные. Конкурс обходится Шереметьевым не так дешево.
А это что?
Михал удивленно замер над одной накладной. Судя по ней, для конкурса закупили два десятка свиней. Но в замке их не было, он это точно знал. На ужин даже такой огромной толпе столько не съесть, да и для приготовления пищи закупали уже готовое мясо. Никому не хотелось слушать по утрам визг убиваемых животных. Быстро сфотографировав накладную на мобильный телефон, он спрятал ее обратно, закрыл ящик и оглядел стол. Здесь не было даже ежедневника, только несколько сложенных аккуратной стопкой листков с записями. Михал просмотрел их. На них в основном были записаны ни о чем не говорящие ему имена, хотя одно из них и показалось ему знакомым, но он с ходу не смог вспомнить, откуда знает его. Следовало подумать об этом потом, а пока убираться отсюда.
Михал еще раз оглядел кабинет, чтобы убедиться, что все лежит на своих местах, и в этот момент услышал шаги за дверью. Если это Константин, прятаться в один из шкафов не имело смысла: вампир мгновенно учует его запах. Если кто-то из людей, то он либо пройдет мимо, либо Михал всегда найдет, как объяснить обслуживающему персоналу свое пребывание в кабинете главы клана.
Однако все оказалось несколько сложнее. Шаги замерли перед дверью. Михал как наяву увидел стоящего по сторону вампира, втягивающего носом воздух с чужим запахом. И уже в следующее мгновение на пороге кабинета показался Бальтазар Шереметьев. Худший из всех, кто мог застать Михала в этом месте.
– Доброе утро, Михал, – его голос прозвучал обманчиво ласково. – Что ты тут делаешь?
– Хорошо, что ты зашел, – Михал вполне правдоподобно изобразил радость, – я как раз собирался заглянуть к тебе. Ты не видел блокнот Алекса? Он мне весь мозг съел.
– Какой еще блокнот? – брови Бальтазара удивленно взметнулись вверх.
– Синий. Или зеленый. Я уже сам запутался, Алекс, по-моему, тоже. – Михал закатил глаза, показывая, как он к этому относится. Распрощавшись с Бальтазаром, нужно будет заглянуть к Алексу и придумать какую-нибудь правдоподобную ложь и для него. Впрочем, молодой Шереметьев относился к Михалу достаточно тепло, чтобы не отказать в помощи.
– Нет, я не видел никакого блокнота, – отозвался Бальтазар, поглядывая на Михала с подозрением.
– И я не видел, – вздохнул тот. – А Алексу он непременно нужен, вот среди ночи меня поднял на поиски. Держу пари, он сам не помнит, зачем ему нужен этот блокнот. Ладно, пойду искать дальше, возможно, кто-то из горничных видел. – Он кивнул Бальтазару и протиснулся мимо него к выходу, надеясь, что выглядел хоть сколько-нибудь убедительно.
Бальтазар не стал его задерживать, на какое-то мгновение даже показалось, что он потерял к Михалу интерес, но потом он вдруг снова окликнул его:
– Михал, охрана сообщила, что на окраине парка найдены сожженные останки, предположительно, низших. Ты что-нибудь знаешь об этом?
Михал замер, а потом равнодушно бросил через плечо:
– Я не знаю даже, где этот чертов блокнот, а ты мне про какие-то там останки.
Бальтазар кивнул, жестом давая понять, что у него вопросов больше нет.
Глава 14
Если бы конкурсантки чуть лучше знали классику, они наверняка уже чувствовали бы себя персонажами старого доброго фильма "День сурка". К счастью для них, с классикой каждая если и была знакома, то весьма поверхностно. К несчастью для Михала Забранского, он ее знал гораздо лучше.
Каждое утро в этом замке напоминало предыдущее: встать с постели, чувствуя, что ночи как будто не было, принять душ, который хоть как-то помогал продрать глаза, наспех выпить кофе, поскольку на полноценный завтрак никогда не хватало времени, получить у Бальтазара и Константина последние указания по конкурсу, которые им пришли на ум за ночь, объявить его конкурсанткам. Даже то, что девушек с каждым днем становилось все меньше, не избавляло его от чувства d #233;j #224; vu.
Это утро радикально отличалось от всех предыдущих. Во-первых, ночь он провел не в своей комнате и не спал вовсе, но, на удивление, не чувствовал себя ни разбитым, ни уставшим, хотя в последнее время ему все чаще казалось, что время играет с ним злую шутку, и он, перестав заниматься своим "ремеслом", начал стареть как все нормальные люди. Однако одна хорошая битва и ночь после нее разом напомнили ему, что он все так же молод, как и двадцать лет назад. Во-вторых, Бальтазар, застав его в кабинете Константина Шереметьева, если и собирался дать ему дополнительные указания, то начисто об этом забыл. Правда, это совершенно не радовало Михала. Он прекрасно понимал, что вампир не поверил ни единому его слову. Даже если бы он придумал куда более правдоподобную ложь, Бальтазар был из тех людей, которые хорошо чувствовали, когда им лгут, а уж когда он стал вампиром, его способность усилилась в миллион раз. И это заставляло беспокоиться.
И все же, несмотря на это, войдя в столовую конкурсанток, где за двумя столиками сидели всего семь оставшихся девушек, Михал на мгновение ощутил прилив такого знакомого чувства, которое можно было охарактеризовать одним словом: опять.
– Доброе утро, конкурсантки, – привычно поздоровался он, но сам почувствовал, что в этот раз приветствие прозвучало по-другому. Всего одна битва.
– Доброе, – нестройно поздоровались девушки.
Они тоже выглядели уставшими. Конкурс вымотал их, и на лице как минимум Ольги явно читалось непонимание, зачем вообще она здесь. Остальные шестеро выглядели более воинственно.
– Сегодня нас с вами ждет очень непростое испытание.
– Как будто все предыдущие были простыми, – фыркнула Мирослава.
Михал только хмыкнул. Знали бы они, какие идеи иногда появлялись у главы клана и его ближайшего соратника, сбежали бы в ночь, роняя тапки. Михалу не раз и не два приходилось напоминать Константину и Бальтазару о том, что конкурсантки – девятнадцатилетние девчонки, по большей части не обладающие ничем, кроме красоты.
– И что же нас ждет? – осторожно уточнила Виолетта.
– Сегодня вы пойдете на охоту.
От него не укрылось, как испуганно переглянулись Виолетта и Мирослава. Даже Аврора побледнела, хотя всегда держала себя в руках, даже когда получила от него конверт с требованием украсть у своего стилиста небулайзер. Конечно, никто не дал бы девушке умереть без своего лекарства, но Аврора этого не могла знать. По сути, она получила приказ убить.
Михал с самого начала был уверен, что именно эта троица и окажется в финале, и вовсе не потому, что они выделялись из общей толпы какими-то своими невероятными качествами. Выделялись они только родителями.
Отец Авроры занимал немаленькую должность в правительстве и всегда благоволил вампирам. Следовало ожидать, что, породнившись с ними, он будет лоббировать их интересы с еще большим энтузиазмом. Отец Виолетты, известный банкир и владелец большого количества акций различных предприятий, напротив, к вампирам относился с большим недоверием. Если все узнают, что его дочь добровольно вышла замуж за вампира и стала одним из них не вопреки воле отца, а с его согласия, рейтинги у них взлетят до небес. Мать Мирославы была известной телеведущей Святославой Погодиной. Она могла как вознести на вершину славы, так и раздавить изящным каблуком своего сапога. Перед началом конкурса она даже звонила Михалу с просьбой, больше напоминающей приказ, похлопотать за Мирославу. Правда, Михал был не тем человеком, на которого можно надавить. Вот уже семь лет он никому ничего не был должен, поэтому позволил себе оставить просьбу госпожи Погодиной без внимания. Он не сомневался, что кто-то помогает Авроре и Мирославе так же, как он помогает Виолетте по просьбе Алекса. Все остальные девчонки выступали лишь как массовка, создавая видимость конкурса. Победит же наверняка одна из этой троицы.
– На кого мы будем охотиться? – снова спросила Виолетта, когда пауза затянулась.
Михал криво улыбнулся, понимая, что ни одна из девушек все равно не сможет оценить всю иронию ситуации. Когда Бальтазар объявил ему, на кого планируется охота, Михал непроизвольно вздрогнул, но тут же попытался вернуть себе привычное самообладание. Ни Бальтазару, ни кому бы то ни было другому в клане неизвестно о том, кто он на самом деле, иначе его давно уже уничтожили бы. Он имел в виду всего лишь животных.
– На волков.
– На волков?! – На лицах всех семерых отразился неподдельный ужас. – Но… мы же не охотники и не вампиры! Нам никогда не убить волка.
– Если вы хотите стать вампиром, вам нужно уметь убивать, – пожал плечами Михал.
– Нам выдадут оружие? – прагматично уточнила Аврора.
Эта девушка иногда ему нравилась. Несмотря на всю ее заносчивость и высокомерие, было в ней что-то от воина. Она ставила перед собой цель и шла к ней любыми путями. До Михала даже доходили слухи о том, будто у него с ней роман и он лично сливает ей информацию. До сегодняшней ночи его это даже забавляло. Будь он лет на десять моложе или, наоборот, старше, может быть, и увлекся бы ею. Мысли о прошедшей ночи плавно перетекли на Марту, а с нее и на грозящую им всем опасность, хоть они пока и не определили, какого рода эта опасность.
– Конечно, выдадут. Я сильно сомневаюсь, что вы можете убить кого-то, кроме друг дружки, голыми руками, – хмыкнул он, заставляя себя вернуться к обсуждению испытания.
Никто из девчонок даже не улыбнулся.
– Какое? – не унималась Аврора.
– Это уж вы выберете сами. Перед началом охоты у вас будет такая возможность.
Аврора удовлетворенно кивнула, как будто уже заранее прикидывая, что именно она выберет.
– А почему именно на волков? – пропищала Милена. – Насколько мне известно, вампиры не пьют их кровь.