- Ну, вы же прекрасно понимаете, что сегодня вечером мы собрались не только для того, чтобы весело провести время. Поверьте, Моше не такой юнец, чтобы без важнейших причин прийти на свидание с очаровательной женщиной в сопровождении старого маразматика, - Седой проницательно улыбнулся. Потом добавил. - Кстати, ужин действительно удался, я давно не проводил время столь чудесно. Вы очаровательны.
- Спасибо, - Гали уже вполне овладела собой, - но я, хотя бы для того, чтобы соблюсти истину должна вернуть вам комплимент: вы совсем не производите впечатления старого маразматика. Отнюдь.
- Вы серьезно? - улыбнулся Зви Амит.
- Недостаточно, чтобы не заинтересовать женщину, как мужчина.
Лесть была грубой, но в устах Гали она прозвучала райской музыкой. Это был один из ее излюбленных приемов: говорить напрямик, без намеков и недомолвок. Чаще всего мужчины терялись, когда она начинала себя так вести. Но Седой, похоже, оказался крепким орешком. Не обратив, по крайней мере внешне, внимания на ее слова, он посерьезнел:
- Ведь речь идет о вашем участии в операции израильской разведки. Операции, как вы, вероятно, понимаете, очень опасной и связной с риском для Вашей жизни.
Гали улыбнулась, но глаза при этом оставались серьезными:
- Я, помнится, однажды уже говорила вашему подчиненному, что очень люблю жизнь, и не намерена скоро с ней расстаться. Возможно, мои слова прозвучали иначе, но, уверяю вас, смысл был именно такой.
Зви Амит кивнул, словно бы ожидал такого ее ответа, и этот ответ его ничуть не удивляет. Гали продолжала:
- Но Моше заверил меня в том, что риск для моей особы будет сведен к минимуму.
Новый кивок Седого. Потом возникла пауза. Да, этот Зви Амит настоящий профи, его на психологических ловушках не поймаешь. Собеседник Гали явно не собирался вставлять в беседу хоть слово, пока мадам Легаре не выскажется до конца. Пришлось продолжать самой:
- Мы условились о том, что я только помогу организовать связь с… - подумав секунду, Гали решила все же начать игру в открытую, - с Коганом. Но после выхожу из игры.
Седой снова рассеянно кивнул:
- Да, это так. Но, согласитесь, мы должны быть уверены, что сможем на вас положиться. Ведь вы сами рассказывали нам, что имели контакты с Лубянкой. А вдруг вы продолжаете сотрудничать с ними и действуете сейчас под их контролем?
Седой резко повернул голову и вместе с последней своей фразой, посмотрел Гали прямо в глаза. Только выучка и многолетний опыт позволили мадам Легаре выдержать этот взгляд.
- Зачем вы мне все это говорите? - спокойно спросила она. - Оставьте ваши сомнения при себе или для обсуждения в своем рабочем кабинете. Я, признаться, не собираюсь ничего доказывать. В конце концов, кому все это нужно, вам или мне?
- Это взаимовыгодное сотрудничество, - не смутился Зви Амит.
Мадам Легаре пожала плечами:
- Я, как мне казалось, не без оснований, считала, что ваша служба - одна из самых сильных в мире. Так неужели вы не сможете сами решить такую простую задачу: верить мне, или нет.
- Ну, почему же, мы располагаем всем необходимым, чтобы обезопасить себя от агентов КГБ.
Внутренне Гали вся напряглась. Она чувствовала, что именно сейчас наступает самый главный момент в их психологическом поединке. Зви Амит относился к мужчинам совсем иной породы, нежели Моше. За весь вечер он не позволил себе ни одного оценивающего взгляда, ни малейшего намека, ни самого слабого сигнала на частоте мужчина - женщина. С ним можно было бороться только на уровне интеллекта. Но какой же туз в рукаве приготовил он для этого момента их беседы?
Зви Амит достал из кармана пачку сигарет:
- Вы разрешите?
- Конечно.
Он чиркнул спичкой и затянулся облачком ароматного дыма. Гали ждала, вертя в руках наполовину пустой бокал с шампанским.
- Вы согласны пройти испытание на полиграфе? - неожиданно спросил Зви Амит.
- Простите, какое испытание?
- На детекторе лжи, - пояснил Седой, и выпустил из ноздрей две струйки дыма. Струйки казались похожими на два клыка.
Зви Амит теперь смотрел на Гали в упор, стремясь по выражению ее лица, по ее жестам, дыханию найти признаки малейшей растерянности, смятения, страха, уловить любые сигналы тела, выдающие ее растерянность.
Правду сказать, Гали действительно немного растерялась. О возможности проверки на детекторе лжи она ни разу даже не подумала. Но более того, об этом, оказывается, не подумали и в Москве. Гали охватило глухое раздражение. Неужели Анатолий Иванович и все его высоколобое начальство не могли предвидеть такой простой возможности?! Но что же теперь делать?
Все эти мысли пронеслись в голове Гали стремительно, за какие-то доли секунды. Но Зви Амит ждал ответа, и не ответить ему быстро, значило проиграть.
Чтобы выиграть немного времени, Гали сделала большой глоток из бокала и самым естественным образом поинтересовалась:
- А это не больно?
Зви Амит улыбнулся:
- Даю вам слово, что нет. Что вы еще хотите знать об этой процедуре?
- Если результат будет отрицательным, что это значит для меня?
Ее собеседник пожал плечами:
- Это будет значить, что ваше дальнейшее пребывание в моей стране станет нежелательным. И мы постараемся аннулировать вашу визу. Если же вы пройдете испытание, мы с удовольствием начнем серьезно с вами работать.
- А бывают ли ошибки в заключениях ваших специалистов?
- Бывают. От ошибок не застрахован никто. Мы это учитываем.
В этот момент к столу вернулся Моше, и Зви Амит мгновенно сменил тон, снова преображаясь в ворчливого, но доброго пожилого дядюшку:
- Впрочем, мы заболтались. Я понимаю ваши опасения, дорогая мадам Гали, и не требую немедленного ответа. Что же, - он встал со своего места, - мне пора. Оставляю вас на попечение нашего общего друга. Думаю, с ним вам будет интереснее, чем в обществе старика.
Церемонно откланявшись, Зви Амит вышел.
Гали посмотрела на Моше, который снова устроился на своем стуле:
- Ваш… мм… знакомый сделал мне весьма неожиданное предложение.
- Да?! - Моше с видимым удовольствием отхлебнул вина и потянулся в карман за сигаретами. - Ах, старый сатир! Надеюсь, его предложение было в рамках приличий? А не то, клянусь, я вызову его на дуэль. Кажется, именно так принято выяснять отношения во Франции?
- Увы, дорогой друг, вы путаете современную Францию с той страной, которую воспел Дюма. Но, к сожалению, даже она никогда не была реальностью. Это плод воображения пузатого писателя.
- Пузатого?
- Да представьте себе, Дюма внешне больше походил на Партоса, чем на Арамиса или графа Монте-Кристо.
- Скажите, пожалуйста, - хмыкнул Моше. - Век живи, век учись.
Их разговор снова приобрел характер ничего не значащей болтовни, очевидно, это было частью плана Моше и Седого. Но в данной ситуации такое развитие событий вполне устраивало мадам Легаре. Ей нужно было время, чтобы разобраться в своих мыслях и принять решение.
- Мы можем увидеться завтра? - с невинным видом предложил Моше.
- Для чего? Вы хотите узнать, что я отвечу на предложение вашего шефа?
- Не скрою, - Моше улыбнулся, - мне было бы очень интересно знать, что вы ему ответите. Более того, я готов лично передать ему ваш ответ. Но разве, кроме работы, мы не найдем с вами других точек соприкосновения? Давайте, я приглашу вас куда-нибудь?
- И куда же? Признаться, ежедневные посещения дорогих ресторанов со временем не то, чтобы утомляют, но… Как бы это лучше выразиться? Становятся просто скучными.
Моше обиженно скривил губы:
- Почему вы считаете, что я приглашу вас именно в ресторан? Как будто в Иерусалиме нет больше развлечений!
- Вынуждена вас разочаровать, но в последнее время я успела осмотреть все городские достопримечательности. Видела и старый город, и новый и все, все. Жаль, что у вас не было возможности наблюдать за мной все это время, иначе вы не предложили бы мне такой глупости, - с невинным видом добавила Гали.
- Да, действительно, - Моше в шутку сделал вид, что смущен своим промахом. - Но откуда же мне было знать, как вы проводили время своего пребывания на израильской земле?
Они переглянулись и расхохотались. Смешно было предположить, что Гали не заметит, что за ней пристально наблюдают. Смешно было бы отрицать это, после того, как она заметила.
Отсмеявшись, Моше вернулся к ранее поднятой им теме:
- Нет, серьезно. Давайте встретимся завтра, и я поведу вас туда, куда вы никак не ожидаете, и там вам совсем не будет скучно.
- Так-таки и не ожидаю? Предупреждаю, я не понимаю иврита, и поход в местный драматический театр меня не впечатлит.
- Хотите пари?
- Что меня не впечатлит театр?
- Нет, что вы будете удивлены.
- И в случае, если я проиграю, я должна буду принять предложение вашего шефа?
- Признаться, я хотел предложить другой заклад, но идея мне нравится. Так как?
- А как вы узнаете, предполагала ли я, что мы можем пойти именно в то место, куда вы меня приведете, или нет?
- Полагаюсь на вашу честность. Вы сами признаетесь. Я даже заранее сделаю вам подсказку: можете быть уверены, в здание Главного управления "Моссада" мы не пойдем.
Гали с улыбкой кивнула, давая понять, что оценила шутку. Потом подняла бокал:
- Идет. Итак, завтра?
- В два пополудни.
- Чудесно.
Они выпили.
* * *
На следующий день, ровно в два, Моше ждал Гали у главного входа в ее гостиницу. Загадочно улыбаясь, он провел мадам Легаре к своей машине, предложил ей занять заднее сиденье, а сам сел за руль. Загудел мотор.
Ехать пришлось недолго, машина остановилась возле здания, говорящего всем своим видом.
- Но ведь это же… - слегка растерянно протянула Гали.
- Именно, - Моше выглядел страшно довольным. - Спортивный комплекс. Вы любите спортивные состязания?
Гали едва могла сдерживать подступивший хохот:
- О, Господи! Неужели вы привезли меня на футбол? В последний раз такое со мной случалось лет двадцать назад, в Москве. В то время московская шпана сходила с ума по футболу. Неужели и в Израиле то же самое?
- Увы, Иерусалим не Москва и не Париж, хотя уверяю вас, здесь в футболе тоже разбираются. Но мы идем не на футбол.
Они уже вышли из машины и двигались в сторону комплекса.
- А куда же? - поинтересовалась Гали.
- Представьте себе, на турнир по тяжелой атлетике.
- Что, что? - Гали не могла больше сдерживаться и в голос расхохоталась. - Штанга? В Израиле? Может быть, вы оговорились и имели в виду шахматный турнир?
- Почему вы разделяете нелепое заблуждение, что все евреи - слабаки? Между прочим, в Израиле регулярно разыгрывается первенство по штанге. Много очень сильных атлетов эмигрировало сюда из Советского Союза и других стран. Если помните, некоторое время представитель нашего народа даже считался сильнейшим человеком планеты.
- Что-то не припомню.
- Правда, он представлял Советский Союз. Я имею в виду Леонида Жаботинского.
- Разве Жаботинский - еврей? - искренне удивилась Гали.
- Конечно. Я в этом уверен. И он победил, если помните, этого задавалу Власова.
- Припоминаю. В шестьдесят четвертом, на Олимпийских играх в Токио? Ну, тогда действительно можно поверить в его еврейское происхождение. Насколько я понимаю в спорте, Власова он тогда просто обманул.
Заметив, что после этих ее слов Моше рассердился ни на шутку, Гали мягко взяла его за руку:
- Не обижайтесь. Ну, скажем, не обманул, а переиграл в тактической борьбе. Неужели вы могли заподозрить меня - меня! - в каких-то антисемитских выпадах? Уж чем действительно славится наш народ на весь мир, так это непревзойденным чувством юмора. Проявите же его.
Складка, залегшая, было, между бровями Моше, разгладилась, и он весело спросил:
- Ну, так идем?
Но Гали покачала головой:
- Все-таки давайте сходим еще раз в какой-нибудь ресторан. Признаюсь, я ничего не понимаю в тяжелой атлетике и, боюсь, мне будет скучно.
И, помолчав, произнесла фразу, которую заготовила еще с утра, после мучительных ночных раздумий:
- Вы выиграли. Можете передать своему шефу, что я согласна.
В конце концов, это даже интересно. Ведь ей еще ни разу не приходилось сталкиваться в интеллектуальной схватке с компьютером.
Моше удовлетворенно хмыкнул.
Глава 8
За сутки до часа испытания Гали поместили на конспиративную квартиру. Квартирка оказалась ничего себе, в ней присутствовал даже небольшой, со вкусом подобранный бар. Впрочем, Гали на этот раз больше устроила бы со вкусом подобранная библиотека, которой как раз не было, потому что ей запретили принимать алкоголь, медицинские препараты, даже пить кофе.
С нее не спускали глаз двое здоровенных охранников. Это уже и вовсе казалось глупым, ну куда она побежит? Однако мадам Легаре решила подчиняться во всем, и претензий высказывать не стала.
Да и кому их было высказать? Разве что все тем же охранникам. Да еще женщине средних лет, которая постоянно находилась рядом, молча и безучастно наблюдая за своей подопечной повсюду, даже в ванной и туалете.
Никакого телевидения или даже газет. Отбой последовал в 22.00.
Ранним утром за ней заехал Моше. Теперь он совсем не походил на того оптимиста, роль которого обычно играл перед Гали. А что, вполне вероятно, что волновался он не только за успех операции, а значит, и за себя, но и за нее, Гали.
Они молча ехали по улицам еще не проснувшегося города. Не смотря на то, что стекла машины были затемнены, мадам Легаре автоматически записывала в памяти маршрут следования: приметные дома, повороты, площади.
Наконец, они въехали в какой-то узкий проезд, резко свернули налево и оказались в подземном гараже.
За всю дорогу Моше так и не проронил ни слова.
Они поднялись на два пролета по какой-то лестнице. Потом по коридору прошли в комнату-приемную, где их встретила миловидная женщина с добрым, открытым лицом.
В соседней комнате, куда проводили Гали, стояло кресло с широкими подлокотниками и почти вертикальной спинкой.
"Похоже на электрический стул", - с мрачным юмором подумала Гали.
Женщина, которая вошла за ней следом, по-английски предложила ей устроиться в кресле.
Гали выполнила приказание, и на несколько минут ее оставили одну.
Из соседней комнаты доносился сдержанный голос Моше, который беседовал, очевидно, с оператором. Разговор велся на иврите, и мадам Легаре, увы, не понимала ни слова.
У нее было время оглядеться и привыкнуть к необычной обстановке.
Гали чувствовала, что волнуется, как перед первым выпускным экзаменом в школе. Как же давно это было!
Предстоящий экзамен может круто изменить ее жизнь.
Чтобы отвлечься и расслабиться, Гали принялась изучать комнату, в которой находилась.
Похоже, что это стационарная лаборатория. Окна плотно закрыты жалюзи. Свет приглушенный. С улицы не доносится никаких звуков. Стены светло-зеленого цвета. Сейф, удачно поставленный между окнами.
Ага! Вот и сам полиграф.
Справа от нее на небольшом столе стоял прибор, напоминающий атташе-кейс. От этого прибора к ее креслу тянулись провода с датчиками на концах. Рядом с полиграфом стоял присоединенный к нему компьютер.
Гали так увлеклась разглядыванием чудес техники, что вздрогнула от неожиданности, когда в комнату вошел рано располневший мужчина с большими залысинами на голове. На вид мужчине было лет сорок, одет он был в мешковато сидевший на нем, мятый, серый костюм.
Мужчина бесцеремонно, по-хозяйски взял стоявший у стены стул и уселся напротив Гали.
Потом, поглядев на женщину сквозь стекла дымчатых очков, начал:
- Госпожа Легаре, судьбе было угодно, чтобы мы встретились с вами. Вот скоро уже двадцать лет, как я занимаюсь поиском Истины и Лжи. То есть, в меру своих скромных сил, ищу возможность отличить одно от другого. В этом я вижу смысл своей работы. Изначально я верю всему, что говорят люди. И только после получения результатов проверки на полиграфе позволяю себе иногда усомниться в искренности некоторых из этих людей. Если у вас есть вопросы, задавайте их прямо сейчас. Я готов ответить.
Гали не преминула воспользоваться предоставленной возможностью:
- Скажите, мм… профессор?
Мужчина предупредительно и явно польщено поклонился.
- Профессор, когда профессионального лгуна, успешно прошедшего испытание, отпускают на все четыре стороны, а невиновного сажают за решетку, как реагирует на все это ваша совесть?
Разумеется, это был удар ниже пояса.
Щеки профессора налились вишневым цветом, на шее от напряжения вздулась вена. Он резко вскочил и заходил по комнате.
Потом неожиданно остановился напротив Гали и сказал почти шепотом:
- Да, у меня были такие случаи. Но надеюсь, что ваше испытание пройдет успешно.
Гали не сомневалась, что после этих слов она отыграла еще одно очко в этой бесконечной игре.
Через некоторое время на мадам Легаре, обвешанную со всех сторон датчиками, должны были посыпаться вопросы. По инструкции, которой ее снабдил все тот же профессор, она должна была отвечать односложно, только "да" или "нет". Гали чувствовала себя как спринтер, стоящий на старте стометровки. Она пыталась расслабиться, но не могла. И, самое неприятное, чем больше она старалась, тем хуже у нее получалось. Профессор и его ассистентка сидели в метре от мадам Легаре и настраивали полиграф. Гали не могла видеть экрана монитора, но чувствовала, что ее экзекутору с самого начала что-то не нравилось. В тягостном молчании прошло несколько минут. Профессор изредка отрывался от своей аппаратуры и бросал на Гали изучающие взгляды поверх очков.
- Итак, начнем, - наконец сказал он. - Госпожа Легаре, смотрите прямо перед собой, не вертите головой, постарайтесь не чихать и не кашлять. Сидите ровно, не шевелите пальцами ног и особенно рук. Отвечайте правдиво на все вопросы. Вы готовы?
- Да.
Дальнейшее было для Гали каким-то кошмаром, хотя больно ей не было, а вопросы поначалу были самые невинные.
- Вы сидите в кресле?
- Да.
- Вы живете в Париже?
- Да.
- Вы когда-либо ранее проходили испытание на полиграфе?
- Нет.
- Вы когда-либо прыгали с самолета с парашютом?
- Нет.
Вопросы сыпались один за другим, они касались всего на свете. А вопросам не было видно конца…
- Вы когда-либо обманывали людей, которые доверяли вам?
- Да.
- Вы встречались с сотрудниками КГБ перед выездом из СССР на постоянное место жительство во Францию?
- Да.
- У вас есть водительские права?
- Да.
- Вы выполняете задание КГБ?
- Нет!
- Вы периодически приезжаете в Москву?
- Да!
- Ваши приезды в Израиль связаны с выполнением заданий органов государственной безопасности Советского Союза?
- Нет! Нет, и еще раз нет! - вспылила Гали.