- Это потому, что я запугала их до смерти, когда мы выехали сегодня утром, сказала: мол, иначе изобью и уничтожу. Но мы ездим на свидания каждые две недели, и так вот уже почти год. Они вполне привыкли. Дети получают больше внимания от отца с тех самых пор, как его посадили. Кстати, меня зовут Каролина. А вас?
- Донна. Донна Брунос. Рада познакомиться с вами.
Каролина пожала Донне руку.
- Я сегодня видела вас. Ваш старик в порядке, не так ли? Очень красивый. А у вас есть дети?
Она спросила об этом совершенно невинным тоном, и Донна, глядя в открытое, доверчивое лицо девушки, снова почувствовала желание расплакаться. Паром причалил, и Донна встала со своего места, взяв за руку Шивонн. Она помогла Каролине, с ее сумками и пакетами, сойти с парома.
- Я, пожалуй, возьму такси до станции, - сказала Каролина. - В любом случае рада была с вами познакомиться, Донна. Возможно, мы еще увидимся.
Донна проследила, как она справляется с багажом, одновременно сражаясь с сумками и с детишками, как катит коляску, неуклюже ступая на невозможно высоких каблуках. Из-за узкой спины Каролина казалась очень юной.
- Каролина, - окликнула ее Донна, - А куда именно вы едете?
- В Ист-Хэм. Хотите поехать с нами?
Донна подошла к ней.
- Нет. Давайте я подброшу вас домой. Мы можем остановиться по пути, если потребуется прервать поездку из-за детей, а? Все равно я еду в Кэннинг-таун.
Лицо Каролины расцвело от написанного на нем откровенного удовольствия.
- А вы уверены? Ведь эти двое могут здорово расшуметься?
Донна улыбнулась и взяла Шивонн за руку.
- Я уверена. У меня у самой нет детей, но я очень люблю их. Даже если они шумят!..
Она повела маленькую группу своих подопечных по дороге, ведущей к автомобильной парковке напротив терминала парома. Открыла свой "Мерседес". И отметила про себя, что уже одна марка машины произвела на Каролину сильное впечатление.
- Какая классная тачка! Наверное, вы гордитесь своим стариком!
Донна натянуто улыбнулась и помогла ей пристегнуть детей ремнями безопасности на заднем сиденье. Майкл Джозеф засыпал прямо на ходу, и Шивонн позаботилась о его удобном размещении, словно именно она была ему матерью.
Спустя несколько минут Донна и Каролина уложили детскую коляску и всевозможные пакеты в багажник, и машина тронулась с места. Каролина, которую переполняло чувство благодарности, болтала всю дорогу без умолку, но Донна была искренне рада, что едет не одна: ей было хорошо в обществе Каролины: "Пока они в машине, мне можно ни о чем не думать".
- Я бы так хотела иметь машину, Донна. Недорогую какую-нибудь тачку - ничего особенного не нужно. Но у меня нет денег. Это лишняя забота на мою задницу - приезжать сюда и навещать Вейна. Я могла бы достать себе машину, но вокруг же всякие разные правильные зануды, и все твердят, как трудно приходится их муженькам. О, ну вы же знаете, это знакомый сценарий… Поэтому мы обе - мать Вейна и я - приезжаем сюда на поезде. Это гораздо дороже, но наше спокойствие того стоит. А сколько времени будет сидеть ваш старикан?
- Восемнадцать лет, - тихо ответила Донна.
Бесхитростное лицо Каролины сразу приняло вопросительное выражение.
- А что он сделал? Убил кого? Или еще что-нибудь? - Она спрашивала с любопытством, но без малейшего осуждения.
- Это длинная история, - вздохнула Донна.
- Что ж, я никуда не спешу, дорогая, - усмехнулась Каролина. - Но если не хотите говорить, то ради бога!
Она обернулась, чтобы посмотреть, как там дети.
- Все в порядке, Вонн? Как приятно нас подбрасывают, а?
- Я хочу есть, мама. У меня животик думает, что мне перерезали горло.
Донна рассмеялась, услышав подобные слова из уст девочки. Каролина, изображая огорчение, закатила глаза и доверительно сообщила Донне:
- Вот так она у меня все выражения перенимает. Что ни скажу, она потом повторяет. Мне бы надо следить за своим языком, замечу я вам! - Она опять повернулась к ребенку. - Когда мы приедем домой, я тебе что-нибудь приготовлю. Это будет скоро, милая, обещаю тебе.
Спустя десять минут Донна подкатила к ресторанчику "Счастливый едок", расположенному у дороги. Она остановила машину и предложила Каролине:
- Давайте-ка здесь перекусим.
Каролина помрачнела и растерянно посмотрела на Донну.
- В чем дело? Что-то не так? - нахмурилась Донна.
Каролина с расстроенным видом уставилась в окно машины.
- Слушайте, у меня нет денег…
Донна перебила ее, ласково взяв за руку.
- Но у меня-то есть. Я слышала, они здесь готовят отличные гамбургеры.
Вонн радостно вскрикнула от восторга:
- А можно мне с моим гамбургером французское фри? Только не чипсы! Я хочу французское фри!
Донна улыбнулась ей.
- Ты съешь все что захочешь. Я угощаю. - И раньше, чем Каролина успела возразить, вышла на обочину, чтобы открыть снаружи дверцы машины. - Пойдемте, ребята. Давайте вылезайте!
Шивонн уже расстегивала пряжку ремня безопасности на братике. Майкл Джозеф проснулся и по-детски непосредственно разулыбался со сна.
В ресторане Донна заказала детям большой обед и молочные коктейли, себе - гамбургер и кофе, и, несмотря на то, что Каролина просила для себя только кофе, она заказала гамбургер и ей.
За столом Каролина принялась благодарить Донну:
- Большое вам спасибо. Они так проголодались! И лет сто уже не ели сэндвичей.
Донна шутливо шлепнула ее по руке.
- Забудьте об этом. А сколько лет вы замужем?
- Да я не замужем, - пожала плечами Каролина. - Вейн не захотел связывать себя. У меня от него дети, он жил со мной и при этом не терял свободы. Во всяком случае, он так думал. Он ни разу не оставлял нас без денег. Ни разу! Всегда вертелся и крутился… Но на этот раз Вейн вляпался по-крупному, и его поймали. Я готова была убить Вейна, когда его осудили. Эти законники - такие ублюдки! Вы же об этом и сами знаете… И вот его упрятали в тюрьму, он получил срок. Ни залога, ни поручительства - ничего мы не давали. Я хочу сказать, у нас на такие вещи нет денег. Майклу только исполнилось шесть месяцев, когда его отца посадили. Вейну стукнуло двадцать три. Мы с ним ровесники.
- Наверное, вы были очень молоды, когда родили Шивонн.
- Мне только что пошел восемнадцатый годок. Я гуляла с Вейном с четырнадцати лет. И никогда у меня не было никого другого, ни разу в жизни. У него не было ни гроша, когда родился Майкл Джозеф. Думаю, поэтому он и совершил кражу. Мы торчали в глубокой заднице, видите ли. Нечем было даже заплатить по счетам, то есть вообще ничего не имели. Он уже давно сидел без работы. И на панель не мог пойти работать, поскольку все знали его в лицо. Понимал, если поймают, то дадут, по меньшей мере, четыре года… И тогда этот глупый ублюдок идет и грабит "Теско" вместе со своим приятелем! Теперь ему еще сидеть лет восемь! А не подфартит - так придется отбывать все двенадцать…
Шивонн внимательно слушала рассказ матери и вставила свои замечания.
- Он будет вести себя хорошо, мама, он мне обещал.
Донна опустила глаза в тарелку. Опять у нее в горле застрял комок слез. То, как чужой ребенок безропотно принимал свое нынешнее состояние, надрывало ей душу.
- Ну, давай, Вонн, ешь свой гамбургер, грязнуля. Нечего тебе слушать, о чем я тут говорю!
Вонн, красивая девочка с длинными светлыми волосами и зелеными глазами, возмущенно возразила:
- Я не могу не слышать тебя, мама, я же не глухая!
Даже у Донны вызвала улыбку справедливая отповедь девочки. - Так что же случилось с вашим мужем? - спросила Каролина.
Донна рассказала ей все о суде над Джорджио и о его последующем приговоре. Как ни странно, она легко и непринужденно поделилась с Каролиной своими сугубо личными проблемами. Описала, как взяла на себя управление бизнесом мужа, какой нашла там беспорядок. А потом поведала Каролине, как задавала мужу в лицо неприятные вопросы… В общем, рассказала все.
Каролина покачала головой и нахмурилась.
- А сколько лет вы были женаты?
- В этом году будет двадцать.
- А вы хотели иметь детей? Или как?
- Я не могла иметь детей. Мы долго пытались. Каждый месяц я думала: вот оно! Младенец! Но этого так и не произошло. Наконец мы отправились к специалисту, и оказалось, что я не способна родить. Все протекало долго и сложно. У меня было три выкидыша, пока я принимала таблетки от бесплодия. Смешно говорить об этом, понимаю, но, когда я слышала о том, как некоторые женщины одновременно рожают шесть или пять детей, мне это напоминало окот овец. Или как если бы они родили щенят или еще кого-то. И все же я с радостью родила бы и двадцать детей - так отчаянно мне хотелось ребенка. Родить ребенка для Джорджио, потому что он страстно о нем мечтал. Волновалась и думала: а вдруг бросит меня из-за какой-нибудь плодовитой красотки, с огромными грудями и мощными, широкими бедрами!
Каролина рассмеялась вместе с ней, однако на лице девушки было написано искренне ее сочувствие по отношению ко вновь приобретенной подруге.
- А потом… Годы шли, и мы все меньше и меньше говорили об этом. В конце концов молчание стало чем-то вроде самозащиты. Дети наших друзей начали подрастать, и мы сами становились старше. Тогда я попыталась зачать ребенка в пробирке. И потеряла его спустя четыре месяца: это был прекрасно сформировавшийся мальчик. После чего я пала духом. Джорджио - тоже. У меня случилась сильнейшая депрессия, я была страшно подавлена. Однако Джорджио во многих отношениях сам как ребенок. Я заботилась о нем, о нашем доме, обо всем. Мне никогда не приходилось по-настоящему работать. Ни одного дня! У меня даже живет домработница. Самым тяжким трудом мне представлялась возня в саду, и это при том, что у нас есть человек, который приходит два раза в неделю подстригать лужайки и разравнивать теннисный корт. Другой молодой человек раз в месяц чистит бассейн. Чисто внешне у меня вроде бы есть все, но внутри - пустота. Нет детей. Муж посажен на восемнадцать лет… Теперь он хочет, чтобы я сделала для него кое-что, а я далеко не уверена в себе, получится ли это у меня. Даже не знаю, хочу ли я это сделать… Такая неразбериха - просто ужас какой-то!
Каролина потрясенно молчала. Она не могла придумать, что сказать в утешение. Ей безумно нравилась эта женщина, (впрочем, как и всем, кто ее знал), от манеры одеваться до ее милого голоса и доброты. Чисто внешне она чувствовала так, словно Донна на целые столетия старше ее, не столько по годам, сколько по жизненному опыту. Слушала рассказ о ее одиночестве, и каждое слово ножом резало ей сердце. Каролина посмотрела на своих детей - на маленького Майкла Джозефа, у которого все личико было испачкано томатным соусом, а рот набит гамбургером, и на дочку, ее Шивонн, со светленькими хвостиками и зияющей пустотой вместо переднего зуба на верхней десне. Подумала о своей квартире на верхнем этаже дома в Ист-Хэме. И вдруг почувствовала благодарность судьбе за все, что у нее есть. Она по природе была хорошей матерью и прекрасно понимала настроение этой изысканно одетой женщины, что сидела напротив нее.
- А что он хочет, что бы вы сделали?
Донна медленно покачала головой:
- Простите, но этого я не могу вам сказать. Даже не знаю, правильно ли я его расслышала, настолько это невероятно. Я боготворила Джорджио с первой встречи, всю жизнь стремилась только доставлять ему удовольствие и боялась, что, если буду спорить с ним, он просто-напросто оставит меня. Особенно из-за того, что не смогла родить ему ребенка. И как следствие всего этого он жил собственной жизнью, такой, какой хотел, и я позволяла ему это. Джорджио многие годы не раз вступал в любовные связи: я же никогда ничего ему не говорила - только жила в ожидании дня, когда очередная связь закончится. Уже смирилась с тем, что так оно и будет всегда. А теперь я сама себе хозяйка, он нуждается во мне больше, чем я в нем, и этот факт доставляет мне удовольствие, хотя я в глубине души и понимаю, что не права. Это ведь зло!
Каролина причмокнула губами.
- Не понимаю, почему зло. Если вам интересно мое мнение, то он мне кажется эгоистичным ублюдком. Моя мама говорит, что все они, мужики, ублюдки и эгоисты. Вы отдали ему двадцать лет, ухаживали за ним, за домом, занимались делами. Наверное, ему пойдет на пользу, если вы покажете кое в чем свою силу. Я знаю, что Вейн гордится мной и тем, как я со всем управляюсь. И вот что еще скажу вам: я стала ему немного дерзить. Такого я никогда себе не позволяла до того, как он сел в тюрьму. И мне нравится моя независимость. Находясь рядом с ним с детства, я мирилась с тем, что всегда он заказывал музыку, и танцевала под его дудочку. Делала все, как он хотел. - Почти в точности по вашему сценарию.
Каролина замолчала, чтобы отпить глоток кофе.
- Настало время спасать свою жизнь, девочка! - с подъемом продолжила она. - Все, о чем бы он вас ни попросил, сначала долго и хорошенько обдумывайте. Слушайтесь разума, а не сердца. Это единственный стоящий совет, который я вам могу дать. Вы красивая, милая женщина, так что не продавайте себя слишком дешево. Если вы хотите его - получите свое, но на ваших условиях. Примерно то же самое я проделала с моим Вейном. Заставила этого бедолагу встать передо мной на колени и, право дело, почувствовала себя от этого далеко не так хорошо, как ожидала. В действительности, оставшись без него, я не делала и шагу из дома, не ходила ни разу на сторону с тех пор, как его посадили. Но ему дала понять, что болтаюсь повсюду - не то чтобы с кем-то путаюсь, а просто гуляю со своими подругами и все такое. На самом деле я езжу в "Бинго" с мамой по пятницам, это в Мекке, так она меня пытается развлекать, а мой папа в это время сидит с детьми! Я же понимаю, что в жизни многое делается не так, как об этом принято говорить; чаще случается иначе, но об этом обычно умалчивают. И тогда людям приходится самим думать. Это вроде игры, и как бы только мы знаем ее правила…
Донна по-доброму улыбнулась этим простым словам и той правде, которую они в себе заключали. "Каролина, молодая девушка, жизнь которой гораздо труднее, чем я могу себе вообразить, лучше меня разбирается в мужчинах. Не знаю, может, это к ней пришло с материнством. Может быть, она, как львица, сражается за своих детей, только и думая, как защитить их. А личность при этом отступает на второй план. Возможно, меня зря от всего оберегали…"
Она познакомилась с Джорджио спустя шесть месяцев после гибели родителей в той ужасной автомобильной катастрофе, когда столкнулось много машин. Джорджио пришел и перевернул всю ее жизнь.
Ее единственным живым родственником оставался брат Хамиш. Будучи старше ее на двенадцать лет, он жил своей жизнью в Ливерпуле. Остер Хамиш, в молодости окончивший университет, хотел казаться респектабельным джентльменом, и его двое детей напоминали персонажи из старых фильмов 40-х годов. Дети называли Остера Хамиша и его жену Аннабел матерью и отцом, а не мамой и напой. Теперь они оба уже выросли, оба вели образцовую жизнь, никогда не хохотали громко, от души и не играли во что-нибудь более шумное, чем "Монополия"…
- Принести вам еще кофе? - Вопрос официантки прервал размышления Донны.
- Вы выпьете еще кофе, Каролина?
- Выпью, если вы закажете и себе.
Донна кивнула молоденькой официантке, удивляясь, насколько легко она себя чувствовала в обществе Каролины.
- Пенни за ваши мысли, Донна? Я уже испугалась было, что мы вас там потеряем. Собиралась повесить вам на грудь табличку с надписью: "Нормальная служба возобновится как можно скорее".
Донна откинула голову и громко рассмеялась.
- Знаете, Каролина, вы такая смешная! Вы как доза лекарства. Я так рада, что встретила вас сегодня. Право же, очень рада!
Каролина улыбнулась в ответ, но улыбка вышла несколько грустной:
- Я тоже рада, что встретила вас. И спасибо за щедрое угощение для моих детей. Да и вообще…
- Можно мне мороженого? Ну пожалуйста! - с умильной гримаской попросил Майкл Джозеф.
Донна улыбнулась маленькому мальчику и сказала:
- Сегодня, Майкл Джозеф, ты можешь съесть все что захочешь!
Он в восторге захлопал пухлыми ручонками.
Джорджио лежал на своей койке в камере и изводил себя воспоминаниями о последнем свидании с женой. Глаза его были устремлены на фотографии Донны, приклеенные к стене возле его постели… Он все никак не мог поверить, что Донна оказалась способной так резко обойтись с ним. Никогда, ни разу за всю их совместную жизнь она ничего подобного не делала. Он испытал сильное потрясение, внезапно осознав, насколько остро нуждается в ней. Особенно теперь, когда и дом, и бизнес - все записано на ее имя. Буквально все, ради чего он работал и что построил. Один дом стоил столько, что эта сумма могла составить небольшое состояние. А деньги были нужны. Ему до настоящего момента и в голову не приходило, что Донна может взбунтоваться. Она ведь всегда делала именно то, что он хотел. "Однако, - мелькнула мысль, - и меня никогда не сажали в тюрьму на долгие восемнадцать лет…"
Тут в камеру ворвался Тимми. Он весь так и сиял от радости.
- Все в порядке, Джорджио, сын мой? У меня только что так здорово прошло свидание с моей старухой и с обеими моими девочками. Одна, правда, из них беременна, но тут все в порядке, потому что ее типчик хочет жениться на ней: мои брательники за этим присмотрят. Хороша семейка, а? Что бы мы делали без нее? Посмотри-ка сюда!
Тимми сунул Джорджио под нос фотографию девушки в возрасте двадцати-двадцати одного года с младенцем на руках. Ребенок, девочка примерно двух лет от роду, была похожа на мать. Сразу видно было, что они - мать и дочь.
- Вот моя Трэси. А ее маленькую дочку зовут Коринн. Миленькая малышка, не правда ли?
Джорджио молча кивнул.
- Они обе у меня очень хорошенькие. - Тимми поцеловал фотографию и улыбнулся: - Догадайся, что мне сказала моя старуха? Видел молодого парня, который только что прибыл в крыло? Брумфильда? Ну, такой мозгляк… Он здесь за то, что приставал к маленьким детям, кусок дерьма! Кажется, он изнасиловал пятилетнюю девочку. Я-то думал: мол, забавный парень, потому что в отличие от других хмырей он никогда не рассказывал о своем деле. Я ему покажу дело, долбаному гаду! Принял его за хорошего парня, ну, знаешь, тихоню такого. Ох, я и вздрючил его сегодня ночью! Погоди, я еще скажу Левису. Он вынет все кишки у тюремщиков за то, что они не проинформировали его. Держу пари, они выжидают, чтобы затем перевести Брумфильда в одиночку. Чтобы у него была собственная камера, представляешь? Боже ж ты мой, мы тут и так сидим все в тесноте и к тому же должны нюхать, как эта крыса смердит!
- А он и правда такой придурок? - с отвращением спросил Джорджио.
Тимми кивнул.