- Сказанное тобой все равно не объясняет того, что произошло на автомобильной стоянке. Мне это неспроста показалось зловещим в большей степени, чем всем остальным. Если бы я не разобралась со страховкой, мы попали бы в большую беду. Но дела обстоят так как есть, и, слава богу, дела наши не так уж плохи. А может, это ты и Дэви все это устроили? Может, это ты специально подстроил так, чтобы нашу автомобильную площадку разгромили? Я хочу знать правду! И клянусь господом, я не использую этот возможный факт против тебя, как это мог бы сделать ты…
Джорджио вдруг захотелось расхохотаться; он мгновенно расслабился: "Донна думает, что это я разбил автомобильную площадку! И она готова стоять со мной рядом, даже если это так. Просто смешно! И все, что разведала или о чем догадалась, она не собирается использовать против меня. Донна мне говорит, что для нее заранее не имеет значения все, что она разузнает. И хочет знать всю правду. Она сохранила все наши деньги, переоформив страховки на площадку и участки. В самом страшном кошмаре мне не могло привидеться такого: случается авария на площадке машин, а страховка едва покрывает расходы. И вот, теперь моя маленькая жена, моя маленькая Донна, взяла на себя управление бизнесом и за четыре месяца выправила положение. Но перед тем, как получить срок, я успел поймать большую рыбу, которую предстояло зажарить…"
Чутьем Джорджио понимал, что он вообще не должен, не имеет права говорить жене еще и об этом. А ведь он не зря совсем не волновался о строительных участках, об автомобильной площадке - обо всем законном: совсем иной бизнес придавал ему сил. Брунос вложил кучу денег в него, и вот почему ему нужны были сегодня деньги Левиса. Собственных средств не оставалось: он ободрал все до костей. Но тогда ему помог Стефан, добрый старина Стефан. И по этой причине Донна никоим образом не сможет сама докопаться до истины.
Он посмотрел на доверчивое лицо жены и почувствовал укол жалости. "Как давно я не видел ее так близко!" Напряжение постепенно сказывалось на ее прелестном личике. Вокруг глаз начали появляться мелкие морщинки. Щеки уже не были такими тугими и округлыми, как прежде. Даже волосы не казались такими блестящими, как раньше. Но она все равно выглядела хорошо - настолько хорошо, насколько это возможно для женщины под сорок.
Джорджио всегда любил молоденьких девушек. Именно молодость Донны в свое время привлекла его к ней. В глазах мужа она долгие годы оставалась ребенком. А теперь перемены становились заметными. И он чувствовал, что виноват в этих переменах.
Печальнее всего было то, что она и теперь любила его сильнее, чем он когда-либо любил ее. Она всегда любила его больше: так требовало его "я" - и Донна всегда точно выполняла требования мужа. Он же был настолько уверен в себе, что не сомневался: она до сих пор способна сделать ради него все…
Донна не сводила с мужа глаз, ожидая ответа.
Джорджио провел пятерней по своим густым черным волосам, глубоко вздохнул и сказал:
- Прости меня, Донна. - Несколько секунд он помедлил. - Что ты хочешь услышать? Что мне жаль? Что ж, поверь: мне очень жаль, жаль до глубины души. Всю свою жизнь я провел, созидая этот бизнес, и заставил его работать, ты это сама знаешь. Но, Донна, я совершил несколько ошибок.
Она провела языком по внезапно пересохшим губам.
- Что это за ошибки, Джорджио? Я знаю, что ты ободрал свой бизнес, снял со счетов все деньги - об этом я догадалась. Но я хочу знать, на что пошли эти деньги.
У Джорджио хватило милосердия выглядеть пристыженным, и Донна опять почувствовала, как ее тянет к нему, особенно когда его темные глаза встретили ее взгляд, чтобы найти там отблески сочувствия и понимания.
- Я полагаю, лучше всего начать с самого начала. Ты помнишь, несколько лет назад я пытался достать участок Джозефа Бронски?
- Не могу утверждать, что помню, - покачала головой Донна.
- А помнишь, как я полетел в Таиланд? - нетерпеливо спросил Джорджио. - Я тогда целый год мотался туда и обратно, ты должна это вспомнить.
- О, это я помню, - слабо улыбнулась Донна.
- Ну так вот, пока я был там, я проворачивал кое-какие дела. Весьма преуспел в покупке части акций двух строившихся отелей - приобрел половинную долю. Один отель - в Бангкоке, другой - в Шри-Ланке. Оба отеля благополучно построили, я сам за этим проследил, несмотря на расстояние. Для того времени это был верный шаг. Таиланд представлялся урожайным местом: туда приезжало полно туристов, люди чуть не убивали друг друга ради того, чтобы попасть туда. То же самое и в Шри-Ланке, хотя эта страна больше ориентирована на германский и американский рынки. Но все это не столь важно, суть в том, что я все до последнего пенса вложил туда, причем собирал деньги где только смог, чтобы профинансировать операцию.
- Так что же пошло не так? - озадаченно спросила Донна.
Джорджио печально улыбнулся.
- Что пошло не так? Я скажу тебе, что пошло не так. Меня подставил Бронски. Не только меня, но и еще нескольких человек. Отели были построены, тут полный порядок, я не могу этого отрицать, но они не принесли никакого дохода. Тайское правительство не дало нам заселить комнаты. Отели так и стоят брошенными, и мы даже не можем их продать.
Донна задумчиво покачала головой.
- Я не понимаю.
Джорджио снова улыбнулся.
- Бронски выкупил землю у агента. По крайней мере, нам он так сказал. Пришлось ему поверить: раньше он не давал поводов для недоверия, поэтому у нас не было причин сомневаться в нем. Нам передали копии планов. Я даже полетел туда, как ты знаешь, чтобы проследить, как продвигается строительство. Все шло прекрасно. Кроме того, что этот тип, у которого Бронски купил землю, был затем арестован за крупномасштабную аферу, связанную с землей. Правительство отобрало у афериста все, чем он владел, и дела обернулись так, что он еще оказался должен сумму, соответствующую стоимости пятидесяти процентов акций наших отелей. Тот отель, что в Шри-Ланке, еще строился, более того - находился на стадии фундамента. Все наши деньги до сих пор остаются застрявшими в Бангкоке. А нас оттуда прогнали, Донна. Всех нас…
Донна по-прежнему недоумевала.
- Но ведь наверняка наше правительство может помочь!..
В ответ на это заявление Джорджио откровенно расхохотался.
- Конечно! Возможно, и свиньи умеют летать, и маленькие феи живут у нас в саду! Мы могли бы обеспечить себе это, если бы состояли в партнерских отношениях с таиландцем. А мы, кстати, и состояли. Однако он был склонным к риску жуком. Правда, в то время мы этого не знали. Парень выдоил из нас все деньги, мало того - мы ему давали за раз сотни тысяч фунтов! Хуже всего то, что я таким образом подставил своих партнеров… И вот потому-то они и разгромили автомобильную площадку прошлой ночью.
Донна не была уверена, что правильно все поняла.
- Но я не вижу пока прямой связи между рассказанным тобой и тем, что случилось прошлой ночью…
Джорджио развернул "Марс" и откусил кусочек. Некоторое время он жевал. А затем продолжил рассказ:
- Я завел партнерские отношения с человеком по имени Левис. Спроси любого про Левиса, и тебе о нем обязательно расскажут. Он, по мнению многих, один из наиболее опасных людей в Англии. На самом деле - на всех Британских островах. В настоящее время он находится в одном тюремном блоке со мной. Обвинен в мошенничестве, хотя его могли бы судить за большее число убийств, чем совершили нацистские преступники во времена Третьего рейха. Так вот: я никогда не мыслил, да и во сне не видел, что мы окажемся в роли обманщиков по отношению к нему, клянусь тебе! Дело в следующем. Я как-то ненароком слышал, что Левис хочет вложить деньги в законный бизнес. И много денег. Я вышел на Левиса, и он очень заинтересовался сделкой с отелями. Мне удалось все устроить для него… Ну а остальное ты уже знаешь.
Донна проглотила ком, застрявший в горле.
- Нет, не знаю всего. Расскажи мне все по порядку, Джорджио. Мне кажется, у меня есть право знать.
Джорджио посмотрел в лицо жены: даже в эти мгновения оно оставалось красивым, несмотря на то, что было искажено тревогой и несло на себе печать свалившихся на них неприятностей.
- Короче, Левис решил, что я его подставил. И тогда он задумал проверить, не вышел ли я из игры. Уилсон дал свидетельские показания против меня, и вот я упрятан сюда. Весьма вероятно, что Левис постарается ни в коем случае не допустить моего выхода под честное слово. А недавно еще и Уилсон умер…
- Это мне известно. Он повесился.
Джорджио тихо засмеялся:
- Я знал, что Уилсон собирается повеситься раньше, чем он сам. Мне сказал Левис… Единственный человек, который мог бы вытащить меня отсюда, мертв.
- Но Уилсон совершил самоубийство, твой адвокат мне так сказал!
Джорджио медленно покачал головой:
- Уилсону помогли, любовь моя. Поверь мне, я знаю, что говорю. Левис так прямо мне и заявил, что Уилсон, дескать, собирается покончить с собой, причем за несколько часов до того, как труп Уилсона был обнаружен. За всем этим стоит Левис, нет никаких сомнений. А теперь Левис хочет меня. То есть он хочет до меня добраться. Думает, будто я могу вернуть ему вложенные им деньги. И все, что бы я ни говорил, не убеждает его. Он распоряжается крылом, в котором я содержусь, власть его распространяется даже на тюремщиков, которые, как предполагается, должны за всеми нами надзирать. Он умудрился сделать так, чтобы мне порезали задницу, пока я был в "Скрабсе". Нечто вроде испытания, прежде чем я прибыл сюда. - Джорджио поглядел Донне прямо в глаза.
- Я знаю все о Левисе и о том, почему я здесь. Единственное, о чем я жалею, - так это о том, что не рассказал тебе обо всем раньше… Мне надо выбраться отсюда, моя дорогая, и как можно скорее! Иначе я вернусь к тебе домой в ящике. Левис стоит за разгромом автомобильной площадки: это небольшое предупреждение для меня. Я не хотел рассказывать тебе обо всем этом, потому что чувствовал: раз я втянул нас двоих в эти дела, то я и должен вытянуть. Что ж, я не смог. Я пытался, но ничего не получается…
Голос Джорджио сорвался, и Донна схватила его за руку. Они были похожи на любую из присутствующих здесь пар - на заключенного и его жену: у обоих на лицах написано мучительное одиночество, и у обоих безнадежный вид людей, которых разлучили на слишком долгий срок. Они оба принуждены были любить друг друга на расстоянии, и с каждым прошедшим днем им становилось все труднее.
- О, Джорджио! Ну и что же нам делать? Какого черта ты увяз в этом? Что за сила завладела тобой, скажи на милость, когда ты вступал в деловые отношения с людьми вроде Левиса?
Джорджио пристально посмотрел в ее заметно побледневшее лицо и лаконично ответил:
- Простая жадность, Донна. Одна лишь жадность, в чистом виде. - Он поцеловал руку, которая крепко держала его ладонь. - Эх, удалось бы удачно это дело провернуть, я стал бы богат, как Крез. Мы имели бы все, чего бы ни захотели, все на свете!..
Донна осторожно вытянула свою ладонь из его пальцев. На лице у нее было написано презрение.
- Но у нас и так все было, Джорджио, не забывай об этом! Хочу спросить: сколько же тебе нужно, а? У нас был дом, деньги в банке, а главное - мы были друг у друга. Что еще нам не хватало? Или, точнее, что еще ты хотел иметь?.. И ведь всегда происходило так: тебе было что-то нужно, не правда ли? Ты чего-то хотел, в чем-то нуждался, о чем-то заботился… Я только сейчас это осознала. О господи, какой же я была глупой! Чертовски глупой!
Джорджио поразили слова Донны. И эти слова произносит его Донна, которая всегда казалась такой податливой! Вот подходящее слово: "податливая". Она подстраивалась под его нужды, под его требования, а теперь сидит за столом напротив и говорит ему именно то, что требовалось сказать еще несколько лет назад… Он был достаточно честен, чтобы признаться себе в этом.
- Не расстраивайся, Дон-Дон.
Донна вздрогнула.
- Не называй меня Дон-Дон! Это звучит по-детски. Впрочем, что бы ты ни сделал сейчас, ничто не улучшит моего самочувствия. Боже всемогущий! Джорджио, неужели ты не видишь, что наделал? Ты использовал все наше достояние для своих призрачных дальнейших целей - и где мы оказались? Ты заперт здесь, свидетель погиб, и наш последний шанс заработать деньги под угрозой… Я надеюсь, ты доволен собой? Всерьез надеюсь, что доволен, поскольку в свое время ты сотворил немало проклятых трюков. Но этот - этот превзошел все остальные!..
Джорджио был ошеломлен ее тоном и в особенности презрением, которое она явно выказывала. И еще видимым глубоким огорчением Донны.
- Полагаю, что отныне и я в опасности, не правда ли? - продолжала Донна, постепенно впадая в ярость. - Так вот почему Большой Пэдди ходит за мной по пятам все эти дни! Вот откуда твой братец Стефан узнал так быстро об автомобильной площадке! Вот почему все подряд обращаются со мной, как с ребенком! Уверена, даже Кэрол Джексон была посвящена в великую тайну, что Джорджио опять вляпался в крупные неприятности. Только на этот раз они еще и выплеснулись ему прямо в лицо! Да к тому же теперь его преследует маньяк… И ты хочешь от меня сегодня того, чтобы я справилась со всеми этими невзгодами, о которых ты соблаговолил мне рассказать? Понятно, почему муж удостоил жену своим высоким доверием и сообщил ей нечто такое, о чем никогда не говорил раньше…
Джорджио дождался последнего вопроса. И немедленно отреагировал:
- Я хочу, чтобы ты помогла мне выбраться отсюда.
Донна облизнула пересохшие губы и только потом набралась сил, чтобы переспросить:
- Извини, не поняла?
Джорджио улыбнулся своей легкой обворожительной улыбкой, от которой сердце всегда подпрыгивало у нее в груди:
- Я хочу, чтобы ты вытащила меня отсюда!
Донна напряженно смотрела на мужа. Его лицо было исполнено страстной надежды. Кроме того, она отметила про себя, что Джорджио, в свою очередь, внимательно наблюдает за ней. И губы у него при этом слегка дрожат… Донна в первый раз обнаружила морщины вокруг его рта, седину в густых волосах и тревогу, которая глубокими морщинами бороздила любимый лоб, когда Джорджио хмурился.
Он вдруг показался ей заметно постаревшим, и сделанное открытие взволновало ее.
Но чуть позже, обдумав его слова, она рассмеялась. Сначала Донна издала тихий смешок. Потом - еще один. Затем легкий смех постепенно перешел в пронзительный хохот. Люди, сидевшие за своими столами вокруг, стали оборачиваться на них, и заинтересованно наблюдать: отчего эта хорошенькая женщина так грубо и громко хохочет? Некоторые улыбались ей, как бы присоединяясь к столь бурной реакции на неведомую им шутку.
Донна, как посторонняя, слушала смех, извергающийся из ее тела. Он пробивал себе дорогу из глубины и волнами выкатывался на поверхность. Она не могла остановиться - лишь порой беспомощно постанывала. Смех уже сделался мучительным для нее: болели ребра, желудок сотрясали спазмы.
Джорджио молча следил за ней, не веря своим глазам: лицо его выглядело чуть ли не комичным от написанного на нем удивления, и Донна, глядя на него, не могла удержаться, чтобы не расхохотаться опять.
- Ну, давай же, Донна, успокойся, - просительно произнес наконец Джорджио.
Пароксизмы смеха мало-помалу покинули ее. Она выпрямилась на стуле и смахнула невольные слезы с глаз тыльной стороной ладони; остались темные полосы от потекшей туши для ресниц.
- После всего, что услышала сегодня… Я подумала было, что уже навсегда потеряла способность смеяться. Но видишь джорджио, ты еще можешь по своему обыкновению шокировать меня. Похоже, твои навыки не утрачены. - Она взяла кошелек со стола и встала. - Сейчас я пойду. Мне надо возвращаться домой. Сюда долго добираться, ты же знаешь… Я право не понимаю, как умудряются приезжать сюда женщины с детьми! - Донна небрежно поцеловала мужа в щеку и сразу выпрямилась.
Джорджио пребывал в недоумении:
- Ты уезжаешь?! Но время визита еще не истекло. У нас же есть по меньшей мере еще час.
- Твое свидание закончено, Джорджио. Мне срочно нужно прочистить легкие на свежем воздухе. И требуется время, чтобы подумать. Хотелось бы остаться одной хоть ненадолго.
- Не уходи, Донна. Побудь еще!..
Она посмотрела мужу в лицо и криво усмехнулась:
- Если бы ты только знал, Джорджио, сколько раз мысленно я произносила подобные слова. Но в отличие от тебя у меня никогда не хватало мужества высказаться вслух. Может, если бы я не была такой трусихой, ты жил бы сейчас дома, со мной… Кстати, можешь передать Левису, что он оказал нам любезность своим нападением на автомобильную площадку: благодаря ему мы теперь при деньгах…
Оцепеневший от удивления Джорджио был способен только молча проводить ее взглядом. Его жена, его маленькая Донна, покидала комнату для свиданий.
И чувствовал он себя так, словно только что потерял нечто в высшей степени драгоценное.
Глава 10
На пароме, возвращавшемся на материк, место Донны оказалось рядом с местами молодой женщины и двух ее детей: мальчику было примерно года три, а его сестре - чуть больше. Сама мать выглядела не старше двадцати.
- Вы не будете возражать, если я закурю? - обратилась к Донне девушка.
- Вовсе нет, - покачала головой Донна.
Молодая женщина прикурила сигарету и глубоко затянулась.
- Вообще-то мне надо бы бросить, но я не могу.
Донна внимательно посмотрела на нее, обратив внимание на светлые, по всей видимости, обесцвеченные волосы и искусно наложенный макияж.
- Это не очень полезно для здоровья. Собеседница разразилась хохотом.
- Вот еще! Заботиться о здоровье? Дорогая, как раз это я и не могу позволить себе!
Донна неожиданно для себя непроизвольно рассмеялась вместе с ней, словно женщина сказала нечто остроумное.
Молодая мать посадила сына на колени и вытерла ему лицо носовым платком не первой свежести.
- А за что сидит ваш старик?
Донна посмотрела в окно на бегущие мимо морские волны и вздохнула. Девушка же невозмутимо продолжала болтать, будто ей что-то ответили.
- Моему Вейну дали двенадцать лет. Я убила бы его! Ограбил наш местный "Теско". Конечно, было лето, а на нем - только тенниска, татуировка вся на виду: мое имя в сердечке, а под ним - имена детишек. Его заложил один из наших соседей. Он, скорее всего, не самый выдающийся ум в Британии. Вы понимаете, что я имею в виду? И все же, как я сказала его матери, по крайней мере, мы знаем, где он! - Она снова рассмеялась добродушным, заразительным смехом. Донна вдруг почувствовала непреодолимое желание разрыдаться: так ей стало жаль эту красивую молодую женщину и ее детей.
- У вас такие милые дети. Как их зовут?
Девушка повернула головку сына лицом к себе и крепко поцеловала того в губки.
- Это - Майкл Джозеф, а ее зовут Шивонн Мария; обычно их называют просто Микки и Вонн. Ему три года, а ей шесть.
Маленькая девочка застенчиво улыбнулась Донне, при этом обнаружилось отсутствие у него переднего зуба. От чего она выглядела очень нежной и ранимой.
- Они великолепны! Очень милы. Не сдвинулись с места ни на дюйм с тех пор, как мы отплыли.
Мать смущенно моргнула: