Проверив зрачки, Брент коснулся рукой ее носа, и Эмма возмутилась.
– Это у собак щупают нос, а у людей – щеки.
– Знаю. Не забыли, что у меня питомник? – хрипло проговорил он. – Вам давно стало плохо?
– Еще ночью. Дикая головная боль…
– Думаете, грипп?
– Нет. Похоже на малярию.
– Малярия? Вы шутите!
– Нет. В Сенегале почти все болеют ею. Я тоже болела. Мне пришлось жить не на территории посольства. Я всего-навсего секретарша, поэтому снимала маленькую квартирку в Дакаре. К тому же мне часто приходилось уезжать из Дакара…
– Почему? – спросил он и ласково погладил ее по плечу, когда она замолчала.
Эмма помнила, что не должна рассказывать ему о себе, только не знала почему. Но у нее не было сил противиться ему, к тому же ей нравилось, как он нежно гладит ее, и даже захотелось выгнуться под его рукой, как это делают кошки.
– Я помогала Красному Кресту распределять благотворительную помощь по деревням. Из-за засухи там погиб весь урожай…
Она опять умолкла, не в силах больше говорить.
Брент перестал ее гладить.
– Надо показать вас врачу.
– Нет, – запротестовала она. – Мне нужно принять лекарство. Хину.
– Вы сможете сами одеться или мне вам помочь? – не обращая внимания на ее протест, спросил он.
Она открыла глаза и, повернувшись к нему, неожиданно уперлась рукой в его колено.
– Еще чего не хватало!
Он усмехнулся.
– Тогда одевайтесь, а я пока позвоню врачу и предупрежу о нашем визите.
Он встал и не оглядываясь пошел к двери. Если бы у нее хватило сил, она бы запустила ему вслед чем-нибудь тяжелым. Вся дрожа, Эмма встала и натянула на себя шорты и рубашку, в которых ходила накануне, а ноги сунула в босоножки. Потом добрела до ванной, плеснула водой в лицо и провела расческой по волосам. Когда вернулся Брент, она сидела на кровати, то дрожа от озноба, то покрываясь потом.
– Все в порядке. Доктор ждет вас.
Эмма подняла голову и посмотрела на него, не зная, за что она ненавидит его больше – за его энергию или за его властность.
– Вы бы лучше попросили его выписать лекарство – стараясь не раздражаться, сказала Эмма. – Вам бы следовало знать, что в Южной Каролине малярия тоже не такая уж редкость.
– У меня ее никогда не было, – возразил он самоуверенным тоном. – Кроме того, я не хочу чтобы вы потом говорили, будто я не позаботился о вас, когда вы заболели.
– Я вообще не хочу, чтобы вы заботились обо мне, здорова я или больна.
Не обращая внимания на ее слова, Брент подошел к ней и поднял ее на руки.
– Мэгги бы не простила мне этого, – сказал он, прижимая ее к груди.
Эмма подумала было воспротивиться, но почувствовала себя так уютно у него на руках, что не стала этого делать под предлогом, что у нее нет сил. Единственное, за что она возблагодарила Бога, так это за то, что на нем рубашка: неизвестно, чем бы кончилось, если бы он прижал ее к голой груди.
Брент быстро сбежал с лестницы и осторожно усадил ее на сиденье заново отремонтированной машины. Эмма удивленно заморгала, вспомнив, как зверски покорежила ее.
Взглянув еще раз на девушку, Брент ужаснулся ее виду и постарался побыстрее завести мотор.
– Положите голову мне на плечо. – Он ласково притянул ее к себе.
Он, наверное, шутит, подумала она.
– Спасибо. Мне и так удобно. Очевидно, он тоже решил, что идея не блестящая, и не стал настаивать.
– Прошу прощения, что вынужден везти вас в этой колымаге, но моя спортивная машина будет готова только на будущей неделе, – тихо проговорил он, взглянув на ее пылающее лицо.
У него в самом деле был виноватый вид, и он ничуть не сердился на нее из-за аварии.
– Ничего, – пробормотала Эмма, не поднимая головы.
Он так мягко тронулся с места, что, если бы у нее была чашка с чаем в руках, она бы не пролила ни капли. Рядом с Брентом она вдруг ощутила такую защищенность, как будто они давно знали друг друга.
Брент на руках внес ее в кабинет доктора Конвилля, словно она была двухлетним ребенком, и, положив ее на кушетку, сел рядом на стул.
Через несколько минут явился доктор. Маленький, подвижный, с шапкой седых волос, он был похож на доброго дедушку. Подтвердив диагноз, он предположил, что приступ случился из-за быстрой смены климата. Африка, Аляска, Вашингтон, Уэбстер. Через двадцать минут он уже проводил их до двери, вручив рецепт.
По дороге они заехали в аптеку, Брент купил лекарство и повез Эмму домой. Не больше часа потребовалось на все путешествие, но она была словно выжатый лимон и почти не помнила, как Брент совал ей в рот таблетки и укладывал в постель.
Через несколько минут ее потянуло в сон, но она еще почувствовала, как он коснулся ладонью ее лба. Ей не хотелось, чтобы он убирал руку, и она попыталась вырваться из тьмы, чтобы сказать это, но тут же провалилась в сон.
Этот день и следующий она провела в постели и была как в тумане. Брент все время оказывался рядом, когда ей хотелось пить или пора было принять таблетки, которые ей совсем не хотелось принимать, и настаивал на своем.
– Пейте, пейте. У вас прибавится сил, – просил он, поднося к ее губам чашку.
– Жаль, что у меня нет сил запустить ею в вас, – с напускным раздражением бормотала она.
– Ну-ну, Эмма. Не надо меня "благодарить".
Она не успевала придумать достойный ответ, как снова проваливалась во тьму.
Вечером второго дня лихорадка отступила, и Эмма проснулась с ясной головой, но совершенно ослабленная. Выглянув в окно, она подумала, что, если малярия будет посещать ее при каждой перемене погоды, ей предстоит нелегкий год.
6
– А, вы проснулись?
Брент вошел в комнату с очередной порцией лекарств и торжествующе посмотрел на нее. Он обогнул кровать и уселся всего в нескольких дюймах от нее, словно это было его законное место.
Эмма отодвинулась при виде чашки, в которой плескалось что-то непонятное.
– Что на сей раз? – спросила она и заставила себя сесть.
У нее хватило сил натянуть на себя одеяло, впрочем, он и так уже видел гораздо больше, чем ей бы хотелось.
Брент не остался безразличен к ее уловкам, и на его губах появилась знакомая Эмме кривая улыбка.
– Добро пожаловать в царство живых. – И он протянул ей стакан. – Я принес бананы, йогурт, груши, кое-что еще, но это тайна. Я подумал, что вам не мешает подкрепиться.
Эмма поморщилась от его слов, но взяла стакан и сделала глоток.
– О, очень вкусно! – воскликнула она.
– Старый семейный рецепт, – с гордостью произнес он. – Я всегда готовил это, когда мама кормила моих братьев. Очень полезно.
– Но я не кормящая мать! – Эмма чуть не поперхнулась.
Его взгляд скользнул по ее груди, укрытой одеялом.
– Нет. Но вам все равно нужны силы.
Странное чувство охватило Эмму. Не понимая почему, она ухватилась за одну из его предыдущих фраз:
– Братьев?
Он кивнул.
– Не только братьев. Нас три брата и две сестры. Я самый старший.
Во времена, когда в семье, как правило, не больше двух детей, встретить почти такую же многодетную семью, как у самой Эммы, – большая редкость.
– Я тоже самая старшая из шестерых. – Она улыбнулась.
– Знаю. Мэгги показывала мне фотографии.
Эмма подняла на него золотистые глаза, взволнованная его ласковым голосом, и провела кончиком языка по пересохшим губам.
– А я не знала, хотя Мэгги часто писала мне о вас.
Эмма вспомнила, что бабушка сообщала о том, что Брент Форрест очень заботлив, но ничего о его внешности… о его волосах, глазах. Не рассказала, какие у него сильные руки…
Подумать только, сколько доброго он сделал для нее за последние два дня! Она никак не могла вспомнить, почему ей во что бы то ни стало надо держаться подальше от него.
Эмма сделала несколько глотков и облизала губы, невольно вздрогнув, когда заметила, каким взглядом Брент смотрит на нее.
– Что же Мэгги писала вам обо мне?
Брент подался вперед, словно она собиралась шептать ему ответ на ухо и он не хотел упустить ни слова из ее рассказа. Густые ресницы мешали Эмме увидеть выражение его глаз, но одно она знала точно: еще ни один мужчина не вызывал в ней такого волнения, как Брент. Она с силой сжала холодный стакан, внезапно почувствовав, что на нее опять надвигается жаркая волна.
– Например, что вы… злы на весь мир. Что отремонтировали дом по соседству. Что вы с ней предавались философским спорам. Она очень любила вас, просто обожала…
Брент взял у Эммы стакан и поставил на тумбочку, ни на мгновение не отводя от нее глаз.
– А вы что думаете? – Он пристально смотрел на нее. – Теперь, когда мы знакомы? Вы по-прежнему думаете, что я с корыстной целью втерся к ней в доверие? Заставил ее сделать меня душеприказчиком?
– Я… – Эмма закусила губу.
– Это неправда, – перебил он ее. – Неправда. В Нью-Йорке у меня была брокерская контора. Потом все пошло кувырком, и не только на работе… Я почти все потерял. Приехал сюда, а тут ваша бабушка. Она убедила меня, что не в деньгах счастье. – Он улыбнулся своей кривой улыбкой. – Однако попросила у меня совета, куда ей вложить деньги, очевидно решив, что может мне доверять. – Он махнул головой, но не отвел от Эммы строгих печальных глаз. – Думаете, она ошиблась? – с грустью спросил он.
Эмма не сомневалась в его искренности. Ей вдруг показалось, что она знает его давным-давно, может быть, целую жизнь. В нем было что-то до боли знакомое, родное, что заставляло сердце ее трепетать.
– Думаю, Мэгги поступила так, как сочла нужным.
Брент ласково взял ее за руку.
– Знаете, все у нас пошло как-то наперекосяк, а ведь мы оба потеряли дорогого нам человека. Мы должны утешать друг друга.
– Утешать? – непроизвольно повторила Эмма.
Она не понимала, что с ней происходит. Никогда еще ей не приходилось испытывать ничего подобного. Наверное, все это из-за малярии. Ей хотелось прильнуть к нему, чтобы он крепко обнял ее, погладил по спине.
Как завороженная она смотрела на Брента. В его глазах светилась радость. Он наклонился к ней, и его взгляд сосредоточился на ее трепещущих губах.
Он вдруг сжал ее лицо в своих ладонях, и ее охватило невыразимое блаженство. И тут чем-то знакомым повеяло из глубины памяти. Она глубоко вдохнула…
– "Кашмирский букет"! – воскликнула Эмма.
– Что? – не понял Брент и отпустил ее. Запах бил ей в нос. Забыв об одеяле, Эмма села в постели и огляделась.
– Духи. Неужели вы не чувствуете?
Брент выпрямился и тоже огляделся, щурясь, словно оказался на ярком свету после темного подземелья.
– Ничего не чувствую.
Эмма встала на колени. В комнате все было так же, как раньше. Мягко колыхались на окне занавески с голубыми цветочками. На стуле лежал чемодан, и из него высовывался край легкого халатика.
– Не может быть. Ее…
Она запнулась, понимая, как будет глупо, если она скажет про пудру тети Мэгги. Неожиданно она вспомнила, что не одета, и вновь натянула на себя одеяло. Что с ней такое? На секунду ей показалось, что в комнате орудуют какие-то неведомые ей, потусторонние силы.
– Нет, ничего. Мне показалось… – Она испуганно посмотрела на Брента.
Брент нахмурился и пожал плечами.
– Допейте. – Он взял с тумбочки стакан и протянул ей.
Когда его руки приблизились к ее лицу, она поняла, откуда идет запах. Наверно, он мыл руки на кухне, а там как раз лежит мыло "Кашмирский букет".
Эмма выпила коктейль. Мысль о том, что еще мгновение, и она бы поцеловала Брента, испугала ее. Слава богу, она все же смогла удержаться от страшной глупости.
Она вовсе не собиралась вступать в какие-то отношения с Брентом Форрестом. За последнюю неделю с ней и так слишком много всего произошло. Во-первых, она потеряла любимую родственницу, во-вторых, – престижную работу, которой с таким трудом добилась… Нет, нельзя поддаваться ему, ни в коем случае.
Довольная принятым решением, Эмма протянула Бренту пустой стакан и слабо улыбнулась.
– Очень вкусно. Спасибо.
Брент взял стакан и встал, а Эмма изо всех сил старалась убедить себя, что испытывает облегчение, а не разочарование из-за того, что он уходит…
– Не хотите встать и спуститься вниз? Может, немножко погуляете?
– Погулять? – Девушка прошептала это слово, словно оно открывало ей дорогу в рай.
Он усмехнулся и внимательно посмотрел на нее.
– Я сейчас работаю со щенками и подумал, может, вам интересно…
– Ой! А что вы с ними делаете?
– Вылезайте из постели и приходите посмотреть. – Он коснулся ручки двери и обернулся. – Вам помочь одеться? – хитровато улыбаясь, предложил он.
– Не стойте в дверях и не задерживайте меня, – строго сказала она.
– Я буду в питомнике. – Он пожал плечами. – Приходите!
Брент ушел, а Эмма спустила с кровати ноги и встала. Как ни странно, голова у нее не кружилась и не болела, правда, слабость еще оставалась и ей было совершенно необходимо принять душ. Порывшись в чемодане, она не нашла ничего подходящего для предстоящей прогулки, кроме одного платья, которое она носила еще в колледже. Но Эмма и не собиралась производить впечатление на Брента.
Спустившись вниз, она заглянула в гостиную. Не заметив там никаких перемен, она нахмурилась, вспомнив заодно и недоделанные шкафы в кухне. Может быть, Брент вообще принадлежит к тому типу людей, которые ничего не доводят до конца? Эмма поймала себя на том, что думает при этом о несостоявшемся поцелуе. Странные ассоциации. Решительно тряхнув головой, она направилась навестить кошек.
Все семеро обитателей обрадовались, увидев ее. Они спрыгнули со своих кресел и диванов и стали тереться о ее ноги. Эмма провела с ними несколько минут и убедилась, что у них чисто, есть свежая вода, и открыла дверь во двор.
По дороге она не могла не отдать должное розам, посаженным соседом у дома тети Мэгги. Она толкнула калитку и оказалась в его владениях.
Не снимая руки с калитки, она огляделась, вспомнив, какие здесь были заросли еще несколько лет назад. Теперь же участок выглядел идеально ухоженным. Трава скошена, питомник скрыт за деревьями.
Она насчитала шесть собак вместе с неуправляемым Биллом, который залаял, приветствуя ее. К нему присоединились остальные псы.
Брент обернулся.
– Закройте калитку. Не хочу, чтобы мои ребятки убежали.
Эмма торопливо исполнила его просьбу и посмотрела на "ребяток". Возле Брента крутились шесть щенков. Один отделился от остальных и потопал к ней на своих толстых лапках. Эмма остановилась, когда он принялся обнюхивать ее босоножки, и очень удивилась тому, что он вдруг весь напрягся и даже задрожал, опустив голову и высоко задрав хвост.
– Вы, наверное, заходили к кошкам? – спросил Брент.
– Да. А что?
– Вот он их и унюхал. – В голосе Брента звучала чуть ли не родительская гордость за свое чадо. – Идите сюда. Он пойдет за вами.
Эмма со смехом переступила через любопытного малыша. Естественно, он потопал за ней, привлекаемый новым для себя запахом.
– Живя между кошками и щенками, я скоро забуду, что это мои ноги.
– Не волнуйтесь, ваши ноги ни с чьими не спутаешь. Ну, садитесь и смотрите.
Он отыскал для нее низкий стульчик и вернулся на свое место на траве.
Эмма аккуратно расправила юбку, и, хотя колени чуть не упирались ей в подбородок, сидеть ей было удобно. Она опустила руки, и к ней тут же подбежали щенки и стали обнюхивать гостью. Однако щенок, который приветствовал ее раньше остальных, вел себя так, словно она уже была его собственностью. Он растолкал всех и стал игриво покусывать ее пальцы маленькими зубками.
Эмма взяла его на колени и провела ладонью по коричневым пятнам на ушах, головке и по белой спинке.
– Какой он породы?
– Пойнтер.
Брент кивком головы показал на щенка у нее на коленях.
– Этот будет лучшим из помета.
Эмма удивилась.
– Откуда вы знаете?
– Ну, я его воспитаю… А потом, я знаю его родителей. Они тоже живут у меня.
Брент махнул рукой в сторону, и Эмма обратила внимание на двух разлегшихся на траве пойнтеров.
– У него отличные родители, – продолжал Брент. – У них "мягкие" зубы, и это значит, что они не растерзают добычу, пока несут ее охотнику.
– Понятно, – проговорила Эмма, с улыбкой воспринимая его восхищение.
– Ну и, конечно же, дрессировка. – Брент, казалось, не обращал внимания на ее чуть ироничную улыбку. – Смотрите.
Он забрал у нее щенка и поставил его на землю. Рядом с ним лежала удочка с привязанной к леске тряпочкой. Брент пошевелил ею перед носом любопытного малыша, но щенок не стал хватать тряпку, а потянулся к ней носом и застыл совершенно неподвижно.
Эмма удивленно заморгала и рассмеялась.
– Это вы его научили?
– Нет. Врожденное. Другие поведут себя так же, – сказал он, показывая на еще одного щенка, заметившего тряпицу. – Просто он лучше других. – Восхищение прорывалось в его голосе и светилось в глазах. – Мне кажется, он вообще будет лучшим из всех моих собак. Не могу дождаться, когда его можно будет взять в поле.
– А там что?
Словно только и дожидаясь этого вопроса, Брент пустился в пространные объяснения о том, как натаскивают собак, а потом устраивают между ними соревнования. Он весь сиял, и Эмма мало-помалу заинтересовалась.
– Вы правда зарабатываете тем, что учите собак? – спросила она, когда он остановился, чтобы перевести дух.
– Правда.
– И за это платят?
Она не могла представить, что можно содержать себя таким занятием.
А Брент, в свою очередь, изумился ее незнанию, и у него даже брови поползли вверх.
– Когда курс обучения закончен, щенок приносит мне много денег.
И он назвал сумму, от которой у Эммы потемнело в глазах.
– За одного щенка? – еле слышно переспросила она.
– Не просто щенка, – почти возмутился Брент. – А за щенка, выдрессированного мной.
– Вы так уверены в себе…
– В общем, да. – Он дернул плечом. – Я учился у мастера своего дела… У моего отца.
– Он и сейчас этим занимается?
Брент отвел от нее взгляд и уставился вдаль, на дубы, которые росли на берегу.
– Он умер, когда мне было пятнадцать. Несчастный случай на охоте.
– Прошу прощения. – Эмма перевела взгляд на щенков, которые улеглись у ее ног. – Как же вы можете?..
– Что? Учить охотничьих собак? А почему нет? Они же ни в чем не виноваты.
– Прошу прощения, Брент, я не хотела вас обидеть. – Эмма виновато посмотрела на него.
– Я сам заговорил об этом, – напомнил ей Брент. Потом он долго молчал, гладя одного из щенков. – Мы жили в таком месте, где охота очень популярна. Его собаки считались там лучшими. Отец учил меня всему, что сам узнал за много лет, но, когда он погиб, я не пошел по его стопам. У меня даже собаки не было, пока я не приехал сюда. – Он поднял голову. – Это Мэгги уговорила меня, когда я закончил ремонт дома и не знал, чем заняться. – Он улыбнулся. – Она всегда приносила мне чай со льдом, как вы на днях.
– Это хорошо, что она помогала вам.
– Я ей тоже помог. Построил такое, что отец гордился бы мной. – Он довольно хмыкнул.
Эмма обхватила руками колени и изогнула спину, чтобы взглянуть на бук над головой.