- У вас с мистером Спигалом были отношения? Интимные отношения.
- Спаривались все лето, как кролики.
- Ли-Ли, - начал Чарли, но она отмахнулась от него быстрым, нетерпеливым жестом, очень понятным Еве.
- Я тебе рассказала, как все было, Чарли. Ты мне веришь?
- Разумеется, я тебе верю.
- Ну, так дай мне рассказать копу Рорка. Я познакомилась с Браем этой весной, в мае. Он снимал фильм тут, в Нью-Йорке, и я получила роль. Полсуток не прошло после первых здрасте-здрасте, как мы оказались в койке. В койке он великолепен… был великолепен, - уточнила Ли-Ли. - До того великолепен, что юбка сама на морду задирается. Тупой, как табуретка, и, как я узнала позавчера, злобный, как… даже не знаю, с чем его сравнить. В голову ничего не приходит.
Она вновь потянула соломинку, сделала три неглубоких вздоха.
- Нам было весело, у нас был отличный секс, мы попали в обойму, на всех светских тусовках проходили на ура. Вот тут-то у него башню и снесло. "Хочу того, не хочу сего", "Нет, ты этого не сделаешь", "Мы идем туда", "Где ты была?" и так далее. Я решила: все, хватит с меня. Порвала с ним на прошлой неделе. Давай, говорю, слегка притормозим на время. Было здорово, но не будем все портить. Он, конечно, разозлился, я сразу заметила, но сделал вид, что все в порядке. Ну, я решила: все, вопрос исчерпан. Мы же не дети, ради всего святого! И мы не были влюблены или что-то в этом роде.
- Он угрожал вам в тот момент, применял физическую силу?
- Нет. - Ли-Ли подняла руку к лицу, и, хотя ее голос остался тверд, Ева заметила, что пальцы у нее дрожат. - Он сделал вид, что это его план. "Ну да, я и сам хотел, только не знал, как сказать. Мы уже выдоили ситуацию досуха". Он собирался лететь в Лос-Анджелес, снимать рекламные ролики для нашего фильма. И когда он позвонил, сказал, что вернулся в Нью-Йорк и хочет зайти поговорить, я сказала: валяй.
- Он связался с вами незадолго до одиннадцати вечера?
- Точно сказать не могу. - Ли-Ли сумела выжать из себя кривоватую улыбку. - Я ужинала с друзьями в "Лугах". Карли Джо, Прести Бинг, Эппл Грэнд.
- Мы с ними говорили, - вставила Пибоди. - Они подтверждают, что ужинали с вами вместе и что вы ушли из ресторана в тот вечер где-то около десяти.
- Ну да, они еще собирались заглянуть в клуб, но я была не в настроении. Неверный ход, как потом выяснилось. - Ли-Ли коснулась своего лица и уронила руку на постель. - Я вернулась домой, начала читать сценарий нового фильма - мне его прислал мой агент. Скука смертная, я чуть челюсть не своротила. Думаю, хоть бы заглянул кто, что ли? А тут как раз и Брай позвонил. Мы выпили вина, поговорили, он сделал пару пассов. Это он умеет, - добавила она с улыбкой. - Мы перенесли разговор в спальню, плотно занялись сексом. А потом он говорит: "Еще не хватало, чтобы бабы мне указывали, когда притормозить! Я сам тебе дам знать, когда с тобой покончу!" Сукин сын!
Ева внимательно наблюдала за лицом Ли-Ли.
- Он вас разозлил?
- По-крупному. Пришел ко мне, затащил в постель только для того, чтобы это сказать! - Краска гнева пробилась на ее разукрашенном кровоподтеками лице. - И я его впустила. Поэтому на себя я разозлилась не меньше, чем на него. Я ничего не сказала. Встала, схватила халат и спустилась вниз, чтобы немного успокоиться. В шоу-бизнесе выгодно - чертовски выгодно - не заводить врагов. Вот я и спустилась в кухню, решила немного остыть, понять, как с этим справиться. Подумала, приготовлю-ка я омлет из яичных белков.
- Извините, - прервала ее Ева. - Вы встали с постели, вы обозлены и вы собираетесь готовить омлет?
- Конечно. Я люблю готовить. Помогает думать.
- В вашем пентхаузе не меньше десятка микроволновок. Можно что угодно разогреть.
- Я люблю готовить, - повторила Ли-Ли. - Разве вы не смотрите кулинарные шоу? Я действительно умею готовить, спросите любого. Ну вот, спустилась я в кухню, хожу взад-вперед, чтобы не садануть себе по руке, пока буду разбивать яйца, и тут входит он. Вижу, весь исходит на дерьмо. Извини, Уилл.
Ли-Ли бросила взгляд на Айкона, и он подошел к кровати, взял ее за руку.
- Спасибо, Уилл. Ну вот, он начал выступать, как страус, заявил, что если уж он платит шлюхе, он ей сам говорит, когда время вышло, а я, мол, шлюха и есть. Разве он не дарил мне подарки, драгоценности? - Ли-Ли сумела пожать одним плечом. - Он мне не позволит вонь пускать, что это я его бросила. Он меня сам бросит, когда будет готов. Я велела ему выметаться к чертям собачьим. Он меня толкнул, я его толкнула. Мы орали друг на друга и… Господи, я проглядела решающий момент. Не успела я опомниться, как уже лежу на полу, и лицо мое кричит от боли. Чувствую во рту кровь. Меня никто никогда раньше не бил.
Теперь и голос у нее задрожал, в нем послышались слезы.
- Никто никогда… Я даже не знаю, сколько раз он меня ударил. Кажется, один раз мне удалось подняться, я пыталась убежать. Не знаю, клянусь вам. Я пыталась ползти, я кричала… пыталась кричать. Он вздернул меня на ноги. Я ничего не видела, один глаз вообще заплыл, другой был залит кровью. Мне было так больно! Мне казалось, вот сейчас он меня убьет. Он толкнул меня на разделочный стол, и я ухватилась за него, чтобы не упасть. Чувствовала: если упаду, он меня убьет.
Ли-Ли помолчала, ее глаз закрылся.
- Не знаю, тогда я так подумала или потом… Не знаю точно, хотел он меня убить или нет. Мне кажется…
- Хватит, Ли-Ли.
- Нет уж, Чарли, я все скажу! Я думаю… Теперь, когда я вспоминаю, мне кажется, он уже перестал меня бить. Отвалился. Может, понял, что причинил больше вреда, чем хотел. Может, просто хотел немного попортить мне физиномию. Но в тот момент, когда я захлебывалась собственной кровью и почти ничего не видела и лицо как будто кто-то поджег, я опасалась за свою жизнь. В этом я готова присягнуть. Он шагнул ко мне, и я… Подставка для ножей была прямо у меня под рукой. Я схватила первый попавшийся. Если бы я могла видеть, взяла бы другой, побольше. И в этом я тоже готова присягнуть. Я хотела его убить. А он засмеялся. Он смеялся и замахнулся на меня, как будто хотел ударить наотмашь.
Она опять умолкла, но ее изумрудный взгляд по-прежнему сверлил Еву.
- Я воткнула в него нож. Он вошел прямо как в масло. Я его рванула и снова воткнула. Я била его ножом, пока не потеряла сознания. Я не жалею, что я это сделала. - Вот теперь из уголка глаза выскользнула слеза и покатилась по изуродованной кровоподтеком щеке. - Я не жалею, что я это сделала. Но я жалею, что позволила ему себя избить. Он разбил мое лицо вдребезги, Уилл.
- Ты будешь прекраснее, чем прежде, - заверил он ее.
- Может быть. - Она осторожно стерла слезу. - Но я никогда не буду прежней. Вы кого-нибудь убивали? - спросила Ли-Ли у Евы. - Вам когда-нибудь приходилось убивать кого-нибудь без сожаления?
- Да.
- Ну, значит, вы меня понимаете. Что-то меняется бесповоротно.
Когда они вышли из палаты, адвокат Чарли последовал за ними в коридор.
- Лейтенант…
- Спрячь рога, Чарли, - устало проговорила Ева. - Мы не будем предъявлять ей обвинение. Ее заявление подтверждается доказательствами и свидетельствами, которые мы записали. На нее было совершено нападение, она опасалась за свою жизнь. Она оборонялась.
Он кивнул. Вид у него был слегка разочарованный. Он понял, что ему не придется вскакивать на белого коня и спешить на помощь клиентке.
- Я хотел бы увидеть официальное заявление, прежде чем оно попадет в прессу.
Ева издала звук, который при желании можно было принять за смешок, и повернулась, собираясь уходить.
- Ну, конечно, хотел бы, - бросила она через плечо.
- С вами все в порядке? - спросила Пибоди, пока они шли к лифту.
- А что, по виду не скажешь?
- Да нет, по виду все в порядке. И, кстати, раз уж зашел разговор про внешний вид: если бы вы обратились к доктору Айкону за услугами, с чего бы вы начали?
- Я бы выбрала хорошего психиатра, чтобы помог мне понять, с какой такой стати я позволю кому-то резать мое лицо и тело.
Проверка при выходе из отделения оказалась такой же строгой, как и при входе. Их сканировали, чтобы убедиться, что они не прихватили что-нибудь с собой на сувениры, а главное, не стащили фотографию кого-нибудь из клиентов, которым клиника гарантировала полную конфиденциальность.
Когда сканирование закончилось, Ева увидела, как Айкон пробежал мимо и набрал код, как ей показалось, частного лифта, закамуфлированного в стене розового камня.
- Спешит, - заметила Ева. - Видно, кому-то понадобился срочный отсос подкожного жира.
- Ладно, - сказала Пибоди, проходя через рамку металлодетектора, - вернемся к нашей теме. Я хочу сказать: если бы вы могли что-нибудь изменить в своем лице, что бы вы выбрали?
- С какой стати мне что-то менять? Я на свое лицо вообще по большей части не смотрю.
- А мне хотелось бы больше губ.
- Двух тебе мало?
- Да нет! О господи, Даллас, ну вы что, не понимаете? Я хочу сказать, более полные, сексуальные губы. - Пибоди вытянула их трубочкой, пока они входили в лифт. - Ну и, может быть, нос потоньше. - Она провела по носу большим и указательным пальцем, словно измеряя толщину. - Как вы думаете, у меня большой нос?
- Да, особенно когда ты суешь его в мои дела.
- А вы на ее нос посмотрите. - Пибоди постучала пальцем по одному из развешанных на стенках лифта плакатов с изображением смоделированных для пассажиров безупречных лиц и тел. - Вот такой нос мне бы не помешал. Он точеный. У вас, кстати, тоже точеный.
- Это всего лишь нос. Он просто торчит у тебя на лице и позволяет тебе забирать воздух через пару удобных отверстий.
- Да, вам легко рассуждать, мисс Точеный Нос.
- Верно, мне легко рассуждать. И вообще, я начинаю думать, что ты права. Тебе нужны губы попышнее. - Ева сжала руку в кулак. - Сейчас я тебе это устрою.
Пибоди лишь усмехнулась и вновь принялась разглядывать плакаты.
- Это место кажется дворцом физического совершенства. Пожалуй, я сюда еще вернусь в свободное время: они устраивают бесплатные сеансы с компьютерным моделированием. Можно увидеть, как изменится, например, мое лицо, если у меня будут полные губы и тонкий нос. И еще я посоветуюсь с Триной, не нарастить ли мне волосы.
- Ну почему, почему, почему все хотят что-то сделать со своими волосами? Волосы покрывают твою черепушку, чтоб тебе не было холодно и дождем не заливало.
- Да вы просто боитесь, что Трина вас отловит и устроит вам процедуру, когда я с ней поговорю.
- И ничего я не боюсь.
Она не просто боялась, она была в ужасе. Странно было слышать собственное имя, вызываемое по громкой связи в этом заведении. Ева нахмурилась и подошла к переговорному устройству лифта.
- Я Даллас.
- Лейтенант, доктор Айкон просит вас немедленно подняться на сорок пятый этаж. Это срочно.
- Конечно. - Ева взглянула на Пибоди, пожала плечами. - Возвращаемся на сорок пятый, - бросила она в устройство. Лифт замедлил ход, переменил направление и начал подниматься. - Что-то произошло. Может, одна из жаждущих красоты любой ценой отдала концы прямо на столе?
- Люди редко умирают на столе у пластических хирургов. - Пибоди вновь задумчиво провела пальцем по носу. - Почти никогда.
- Ну почему же? Все мы могли бы восхищаться твоим тонким носом, пока тебя отпевают. "Чертовски жаль бедную Пибоди, - говорили бы мы, смахивая слезы, - но зато она получила первоклассный нос, и он волшебно смотрится на ее мертвом лице".
- Прекратите! - Пибоди ссутулила плечи и обхватила себя руками. - И потом, вы бы не смахивали слезы. Вы бы плакали в три ручья. Вы ослепли бы от слез и даже не смогли бы разглядеть мой нос.
- Значит, тем более глупо было бы ради него умирать. - Довольная тем, что она выиграла этот раунд, Ева вышла из лифта.
- Лейтенант Даллас! Детектив Пибоди! - Женщина с… гм… точеным носом и кожей аппетитного цвета карамели бросилась к ним навстречу. У нее были черные, как оникс, глаза, и в этот момент из них потоком текли слезы. - Доктор Айкон! Доктор Айкон! Это ужасно!
- Что с ним?
- Он мертв. Мертв! Идемте скорее, прошу вас!
- Господи, да мы же с ним расстались пять минут назад! - Пибоди догнала Еву и пошла с ней в ногу.
Им пришлось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за женщиной, мчавшейся, как спринтер, по роскошному и безмолвному офисному помещению. Сквозь стеклянные внешние стены было видно, что на улице все еще свирепствует непогода, но здесь было тепло. Приятный приглушенный свет заливал островки пышной тропической зелени, изящные статуи и картины с изображением обнаженных женских тел.
- Может, притормозите немного? - предложила Ева. - Расскажите нам, что случилось.
- Не могу. Я не знаю.
Как этой женщине удавалось балансировать - не говоря уж о том, чтобы бежать, - на таких здоровенных каблучищах, у Евы в голове не укладывалось, но она с разбегу промчалась через двойные двери зеленого стекла в другую приемную.
Айкон, бледный, как смерть, но вполне живой, вышел из открытой двери им навстречу.
- Счастлива убедиться, что слухи о вашей смерти оказались преувеличенными, - начала Ева.
- Это не я, я не… Это мой отец. Кто-то убил моего отца.
Сопровождавшая их женщина опять шумно разрыдалась.
- Пия, я прошу вас сесть. - Айкон положил руку на ее трясущееся плечо. - Вы должны сесть и успокоиться. Вы мне нужны. Без вас мне с этим не справиться.
- Да. Да, конечно. О, доктор Уилл!
- Где он? - спросила Ева.
- Здесь. За своим столом, вот здесь. Вы можете…
Голос изменил Айкону, он покачал головой и указал дорогу жестом.
Кабинет был просторен, но при этом создавал впечатление интимности и домашнего уюта. Теплые тона, удобные кресла… Панорамой города можно было любоваться сквозь узкие окна, защищенные светло-золотистыми экранами. В нишах стояли статуи, на стенах висели семейные фотографии.
Ева увидела кушетку, обитую кожей цвета сливочного масла, поднос с кофейником и чашками на низеньком столике. Похоже было, что к ним никто не притрагивался.
Письменный стол был настоящего старинного дерева и отличался мужественными скупыми линиями. На нем стоял компактный, не бросающийся в глаза компьютер, соединенный с блоком связи.
За столом в кресле с высокой спинкой, обитом такой же кожей цвета сливочного масла, что и кушетка, сидел Уилфрид Б. Айкон.
Густая белоснежная шевелюра венчала сильное лицо с квадратной челюстью. Он был в темно-синем костюме и белой рубашке в тонкую красную полоску. Серебристая рукоятка торчала из пиджака, вокруг нее расплылось небольшое красное пятно треугольной формы, подчеркивающее нагрудный карман.
Крови было совсем немного, и Ева поняла, что удар попал точно в сердце.
2
- Пибоди! Я пойду возьму рабочие наборы и доложу о случившемся.
- Кто его нашел? - спросила Ева у Айкона.
- Пия. Его секретарша. - Выглядел он, подумала Ева, как человек, получивший удар в живот пневматическим молотом. - Она… она немедленно связалась со мной, и я бегом кинулся сюда.
- Она прикасалась к телу? А вы?
- Я не знаю. То есть, я хочу сказать, не знаю, прикасалась ли она к нему. Я… я - да. Я хотел… Я должен был проверить, нельзя ли что-нибудь сделать.
- Доктор Айкон, я вынуждена просить вас сесть вон там. Сочувствую вашей утрате, но сейчас мне необходима информация. Мне нужно знать, кто видел вашего отца последним, кто был с ним в этой комнате. Мне нужно знать, когда у него была назначена последняя встреча.
- Да-да. Пия проверит по его расписанию.
- Мне нет нужды проверять. - Пия справилась со слезами, но ее голос все еще звучал глухо. - Долорес Ночо-Кордовец. Ей было назначено на одиннадцать тридцать. Я… я сама ввела ее сюда.
- Сколько она здесь пробыла?
- Вот этого я точно не знаю. В полдень я ушла на обед, как всегда. Она сама настояла, чтобы ей назначили на одиннадцать тридцать, и доктор Айкон сказал мне, что я могу идти на обед, как обычно: он сам ее проводит.
- Она должна была пройти через охрану.
- Да. - Пия поднялась на ноги. - Я могу узнать, когда она ушла. Сейчас проверю по записям. О, доктор Уилл, мне так жаль!
- Я знаю. Знаю.
- Вы знаете эту пациентку, доктор Айкон?
- Нет. - Он потер глаза пальцами. - Нет, я ее не знаю. У моего отца было не так уж много пациентов. Он практически ушел на покой и только консультировал и ассистировал, если попадался интересный случай. Он по-прежнему является… являлся председателем совета директоров этой клиники и членом правления нескольких других. Но последние четыре года он почти не оперировал.
- Кто мог желать ему зла?
- Никто. - Айкон повернулся к Еве. Его глаза были полны слез, голос дрожал, но он все-таки держался. - Абсолютно никто. Моего отца все любили. Пациенты на протяжении пятидесяти лет его обожали. Они его на руках носили. Он был весьма уважаемым членом медицинского и научного сообщества. Он менял жизнь людей к лучшему, лейтенант. Он не только спасал их, он их совершенствовал.
- У некоторых людей бывают нереалистичные ожидания. Кто-то приходит к нему, требует невозможного, не получает этого и обвиняет врача.
- Нет. Мы очень тщательно отбираем всех, кого принимаем в этой клинике. И, честно говоря, мало есть на свете ожиданий, которые мой отец счел бы нереалистичными. Он умел делать то, что другие считали невозможным, и не раз это доказывал.
- Личные проблемы. Ваша мать?
- Моя мать умерла, когда я был еще ребенком. После этого он так и не женился. Конечно, у него бывали связи. Но, образно говоря, женат он был на своей науке, на своей работе, на своей мечте.
- Вы единственный ребенок?
Айкон чуть заметно улыбнулся.
- Да. Мы с женой подарили ему двух внуков. У нас очень дружная семья. Даже не представляю, как я скажу Авриль и детям. Кто мог сделать с ним такое? Кто мог убить человека, который всю свою жизнь помогал другим?
- Вот именно это я и собираюсь выяснить.
Пия вернулась, на несколько шагов опередив Пибоди.
- Мы зафиксировали ее проход через пост охраны на выходе в двенадцать девятнадцать.
- Съемки есть?
- Да, я уже попросила охранников прислать диски сюда, наверх… Надеюсь, я поступила правильно, - обернулась она к Айкону.
- Да, благодарю вас. Если хотите уйти домой…
- Нет, - перебила Ева, - вы оба нужны мне здесь. Вы не должны никому звонить и отвечать на звонки, не должны ни с кем разговаривать, в том числе и друг с другом, пока я не закончу опрос. Детектив Пибоди отведет каждого из вас в отдельное помещение.
- Дежурный наряд уже поднимается, - сказала Пибоди. - Это обычный порядок, - пояснила она. - Нам многое нужно сделать, а потом мы поговорим с вами обоими, получим ваши заявления.
- Да, конечно. - Айкон огляделся, как человек, заблудившийся в лесу. - Я не знаю…
- Скажите мне, где бы вам было удобно побыть, пока мы тут занимаемся вашим отцом?
Она оглянулась на Еву и получила в ответ кивок. Ева открыла рабочий набор. Оставшись одна, она включила видеокамеру и наконец подошла вплотную к Уилфриду Б. Айкону, чтобы осмотреть тело.