- Что? - спросил тот. Молодой, знаменитый и самовлюбленный. Ну как же, кинозвезда, как-никак! Может иметь все, что захочет. Или кого захочет.
- Тебе понравится. - Винсент широко улыбнулся.
- Не надо! - прошептала Джоли едва слышно.
Энди встал. В нем было сто семьдесят два сантиметра, да и то благодаря сшитым на заказ туфлям на каблуках - без них он и до ста шестидесяти семи не дотягивал.
- Куда пойдем? - спросил он, следуя за Винсентом в битком набитый игорный зал.
- У меня есть кое-что в кабинете, что может тебя заинтересовать, - ровным голосом объявил Винсент.
- Если это можно нюхать или трахать - буду только рад, - фыркнул тот.
"Кретин, - подумал Винсент. - Еще один-два фильма - и тебе конец".
Вторник, 10 июля 2001 года, Марбелъя, Испания
София Кастелли была особой своенравной. Высокая, загорелая, поджарая, умеющая за себя постоять, она понятия не имела, как распорядиться своей жизнью. В пятнадцать лет ее выгнали из школы, после чего она три года колесила по свету j в компании двух подружек и одного голубого парня. Ни у одного из них не обошлось без неприятной истории. Сначала одну девушку арестовали в Таиланде за контрабанду наркотиков. Через год на Газайях вторая сбежала с женатым серфингистом, которого знала всего пять дней. А Джейс, ее приятель-гомосексуалист, умудрялся нарваться на кулаки, где бы они ни появлялись.
- Послушай, чем ты их так достаешь? - спрашивала она.
- Ничем, - чеканил он в ответ. - Просто стараюсь быть самим собой.
В представлении большинства людей Джейс был слишком уж голубой.
В конце концов София осталась без компании, если не считать череды кратковременных увлечений.
Вынужденная сама заботиться о своем пропитании, София тем не менее не рвалась домой в Лас-Вегас, где ею вечно помыкал братец Винсент, да и мамаша неустанно воспитывала. Казино давно потеряли для нее всякую притягательность в качестве источника существования, и вместо того, чтобы ехать домой, София отправилась в Марбелью и заделалась вольным фотографом. В основном она работала в ночных клубах в туристский сезон.
В восемнадцать лет София окончательно сформировалась как вольная пташка, и никто уже был не в силах ее остановить. Ни мать, которая, видит бог, прилагала к этому все усилия, ни брат, с которым ее связывали отношения любви и ненависти. И уж тем более не отец, Майкл, которого она на дух не выносила - ведь его никогда не было рядом, когда она в нем нуждалась.
София принадлежала исключительно самой себе. Только вот сегодня обычная уверенность ей изменила. Сегодня она очутилась в пентхаусе в обществе двух обдолбанных испанских плейбоев - старых (не меньше сорока) и жутко похотливых.
Вечером в клубе она затесалась в одну компанию, и поначалу ей было даже весело. Она была не из тех, кто отказывается от шампанского и травки на халяву, вот почему и направилась вместе со всеми в этот пентхаус, откуда все как-то разом испарились, оставив ее наедине с двумя старыми котярами.
- Простите меня, ребята, но мне пора, - безразличным тоном объявила она.
- Куда? - возмутился испанец номер один. Звали его Пако, у него были прищуренные глаза и прилизанные блестящие волосы.
- Ты останешься с нами, - заявил испанец номер два. Он был худой, в легком светлом костюме и лакированных комбинированных туфлях.
Хоть и обкуренная, но София четко знала, что пора сматываться. Она незаметно тронула ручку входной двери. Так и есть, заперта. Черт возьми, надо же было так глупо вляпаться!
- Мой отец полицейский, - сердито произнесла она. - Мы же не хотим неприятностей, а? Так что лучше вы меня выпустите. И поживей!
- Нет-нет, кара, иди сюда, - пропел Пако. Он приблизился к девушке и положил свою потную лапищу ей на плечо. - Мы тебе покажем настоящий секс.
- Нет уж, спасибо. - София резко отстранилась. - Открой-ка лучше дверь, пока я ее не вышибла!
Мужчины обменялись заговорщическими взглядами, и Пако грубо схватил ее за руку.
В первый раз в жизни Софии стало по-настоящему страшно. Она поняла, что попала в беду.
Вторник, 10 июля 2001 года, Лас-Вегас
"Моя девочка в беде". Эта мысль не выходила у Дэни Касл из головы. Утром она проснулась от кошмара, который явно был как-то связан с Софией, и с тех пор никак не могла отделаться от дурного предчувствия. Сейчас был уже вечер, она ужинала с человеком, за которого ей давно следовало бы выйти замуж, и все равно не могла сосредоточиться. Мысли ее были далеко.
Дин Кинг, интересный мужчина шестидесяти с небольшим лет, высокий и широкоплечий, ни разу ее не подвел, ни разу не поступил с ней низко. Однако, несмотря на длительные с ним отношения, Дэни продолжала надеяться, что в один прекрасный день на ней женится Майкл и легализует их давний союз.
Майкл Кастелли. Мужчина ее жизни, отец двоих ее детей, Винсента и Софии. Она любила его. И знала, что всегда будет любить.
В свои пятьдесят три года Дэни все еще была красива. Высокая натуральная блондинка, с гладкой кожей, глазами цвета морской волны и фигурой эстрадной танцовщицы. Когда-то она была известной в Вегасе артисткой, а сейчас организовывала пиар - акции в отеле, принадлежащем сыну. Винсентом она очень гордилась, он многого добился - и это при совсем незначительной помощи со стороны отца.
Да, Винсент уж точно в состоянии за себя постоять. Кто ее действительно беспокоил, так это София.
И сын, и дочь были очень похожи на отца. От Майкла они унаследовали смуглую кожу и черные волосы. А к Софии еще, несомненно, перешёл и его необузданный нрав. Однажды после серьезной ссоры с отцом она бросила школу и уехала из дома, оставив короткую записку. А ведь ей было всего пятнадцать лет.
С тех пор Дэни довольствовалась редкими телефонными звонками и открытками. А что она могла поделать? Сила воли у Софии была железная - в точности как у Майкла, которого ее уход из дома как будто нимало не тревожил.
- Девочка сама о себе прекрасно позаботится, - успокаивал он. - Перестань за нее беспокоиться.
Ему легко было говорить.
Временами Дэни казалось, что из всех его детей Майкл по-настоящему любит только Мэдисон - дочь от той, другой женщины.
- О чем ты думаешь? - спросил Дин, подавшись вперед и протягивая к ней руку.
Дэни нахмурилась. Преданность Дина не имела границ. Может, действительно отказ цементирует любовь? В его случае это правило работало без сомнения.
Дин жил в Хьюстоне, владел нефтяной компанией и был сказочно богат. "Что же ты не выходишь за него, Дэни?" - иногда спрашивала она себя. И сама же отвечала: "Потому что я никогда его не любила".
- Я думаю о Софии. - Дени вздохнула и сделала глоток вина. - Я о ней ужасно беспокоюсь. Мне хочется ее увидеть.
Дин пристально вгляделся в ее лицо.
- Когда от нее в последний раз были известия?
- Больше месяца назад. Она где-то в Испании, но отказывается называть точное место.
- Сколько я раз тебе говорил: если хочешь, я найму людей, ее отыщут и привезут домой.
- Нет. - Дэни покачала головой. - София вернется тогда, когда будет к этому готова.
- Тогда перестань волноваться.
"Черт! Он говорит точь-в-точь как Майкл".
- У меня назначена встреча, - объявила Дэни, положила салфетку на стол и встала.
- Иными словами, ужин окончен?
- Ты ведь не станешь возражать?
- А разве это имеет какое-то значение? - грустно усмехнулся Дин. Он подумал, что эта женщина сводит его с ума. Причем давно. Проблема заключалась в том, что ему никак не удавалось ее разлюбить. Два брака с другими женщинами ничего не изменили, в нем продолжала гореть прежняя страсть.
- Конечно, - солгала Дэни, не понимая, зачем продолжает держать его на привязи.
- Тогда я бы мог отложить отъезд и еще на денек задержаться, - с сомнением произнес Дин.
"Это ничего не изменит", - хотела сказать Дэни, но промолчала. Доставлять ей удовольствия - в этом для Дина заключался весь смысл жизни, а для нее он был в том, чтобы угодить Майклу, от которого вот уже несколько месяцев не было ни слуху ни духу. Интересно, где он сейчас и чем занимается?
Сама ему Дэни не звонила - у нее была гордость.
Тридцать шесть лет назад, семнадцатилетней девчонкой, она произвела на свет его единственного сына, а потом, спустя восемнадцать лет, дочь, но он так на ней и не женился. А Дэни не смогла его разлюбить.
"Да, это так и есть, - с горечью подумала она. - Отказ лишь укрепляет любовь".
Вторник, 10 июля 2001 года, Нью-Йорк
"Я в бегах, - подумал Майкл Кастелли. - Бегу, как крыса по канализационным трубам, и ненавижу себя за это. Но у меня нет другого выхода.
Ни малейшего".
Прошлое наконец настигло его. Одно из двух - либо бежать дальше, чтобы узнать правду, либо гнить в вонючей камере.
Майкл знал, что нового заключения ему не вынести. Не выжить.
Выживание - в его мире именно в этом и заключался смысл жизни.
ГЛАВА 2
МАЙКЛ. 1945
Хорошенькой девушкой была Анна-Мария. Темноволосая, с заостренным подбородком. И почти не говорила по-английски. Ее муж, Винни Кастеллино, безуспешно пытался ее обучить. Впрочем, это было неважно, для него недостатков у Анны-Марии просто не существовало. И что с того, что она не знает английского? Он позаботится и о ней, и о ребенке, которого она носит под сердцем.
Во всем квартале не было мужчины счастливее Винни. Он не мог глаз отвести от жены. Такая юная. И такой большой живот.
С Анной-Марией он познакомился случайно в конце войны, на окраине Неаполя. Она была сильно напугана и совсем одна - вся родня погибла, у нее никого не осталось. Винни с ней подружился, сначала стал дарить ей шоколадки, а потом и спать. Уезжая, он пообещал не пропадать, твердо зная, что не выполнит обещания.
Он вернулся в Америку, где у него имелась постоянная девушка, и попытался забыть о маленькой итальяночке с печальными глазами и изумительной фигуркой. Его подружка, Мейми, вульгарная парикмахерша, жившая по соседству с ним в Квинсе, моментально заподозрила неладное.
- Признавайся, там, в Европе, ты небось изменял мне направо и налево? - стала она допытываться, занимаясь с ним оральным сексом на заднем сиденье старого "Понтиака" своего двоюродного брата.
- С чего ты взяла? Конечно, нет! - виновато произнес он.
- Точно? - не отставала Мейми.
- Точно, - солгал Винни.
- Ну смотри у меня! - пригрозила Мейми. - Если что узнаю - яйца оторву!
У Мейми была своеобразная манера выражаться. Но Винни к этому давно привык.
- О… да, да! - закричал он от удовольствия.
На самом деле он никак не мог выбросить Анну-Марию из головы. Она продолжала жить в его мечтах, и чем дальше, тем сильней ему хотелось с ней снова повидаться, несмотря на все угрозы Мейми, которая явно была настроена на брак.
Прошло несколько месяцев, а память об Анне-Марии никак не исчезала. И в конце концов Винни объявил своей матери Лани, ширококостной даме родом с Сицилии, что возвращается в Италию.
- Зачем? - спросила Лани, уперев натруженные руки в крутые бока. - В Европе пока неспокойно. Война ведь только-только закончилась.
- Мам, мне надо, - попытался объяснить сын. - Мне нужно повидаться с одним человеком. Это судьба.
- Судьба! - Лани закатила глаза. - У тебя там девушка, что ли?
- Нет-нет, что ты… - пробормотал Винни.
- Ха! Не ври! - Мать вытерла руки о передник. - А на какие шиши билет собираешься покупать?
- У тебя одолжу, - без тени сомнения ответил сын.
И одолжил. Лани не стала противиться - ведь Винченцо был у нее единственный, и с тех пор, как несколько лет назад умер ее муж, она почти ни в чем не отказывала сыну. Кроме того, она терпеть не могла Мейми с первого знакомства у нее возникло убеждение, что эта горластая блондинка - не пара ее драгоценному сыночку. Может, теперь они и расстанутся.
И вот с благословения матери Винченцо вылетел в Италию, где мгновенно отыскал Анну-Марию. Та была на седьмом небе от счастья, что он снова с ней.
Месяца через полтора, к вяшему изумлению Лани, сынок вернулся из Италии с беременной женой - семнадцатилетней итальянкой, ни слова не говорившей по-английски.
Лани была разочарована, что сын женился, не посоветовавшись с ней, но ее утешал тот факт, что он взял жену с исторической родины. Правда, ей было неприятно сознавать, что Анна-Мария позволила себя так быстро обрюхатить. Однако… они были мужем и женой, Мейми исчезла с горизонта, так что Лани решила, что все к лучшему. Вскоре она всей душой полюбила Анну-Марию. Ее все любили. Перед этой кротостью и беззащитностью никто не мог устоять.
Когда умер отец Винни - как Лани говорила, что от сердечного приступа, хотя на самом деле он просто перебрал пива, впал в прострацию и ударился головой о стойку, - жене пришлось взять на себя бизнес - небольшой продовольственный магазинчик на углу. Она сама стала управлять делами, делала заказы поставщикам, вела бухгалтерию. Чаще всего сама и за прилавком стояла, хотя у нее был один работник, Эрни, старикашка лет шестидесяти с гаком, на которого Лани не слишком-то рассчитывала.
Вскоре после возвращения Винни из Америки с молодой женой мать пристроила обоих к делу. В конце концов, они жили у нее, и это было только справедливо. Она поручила Эрни смотреть за магазином утром, Анне-Марии - днем, а Винни досталась последняя смена.
- Но, мам! - заныл тот поначалу. - Разве мне не следовало бы завести собственное дело? У меня теперь жена, а скоро и ребенок появится!
- Это и есть твое дело, - отрезала Лани. - Когда меня не станет, магазин отойдет к тебе, так что ты уж давай получше за ним смотри.
Винни любил мать, однако не мог дождаться, когда дело действительно отойдет к нему. Он не желал ей зла, она была лучшая из мам, а самое замечательное было то, что они на удивление поладили с Анной-Марией. О таких отношениях могли мечтать любые свекровь с невесткой.
Начало февраля выдалось студеным и ветреным. Анна-Мария была уже на сносях, живот у нее прямо-таки налезал на нос. Но она упорно продолжала работать в магазине, героически вышагивая сквозь снег и пургу, чтобы, не дай бог, не опоздать на свою смену. Она не могла подвести свекровь. Жизнь была несладкой, и Анна-Мария прекрасно отдавала себе отчет, как ей повезло. Ничто в жизни она не воспринимала как само собой разумеющееся. К тому же тяжелый труд был ей не внове: до знакомства с Винни она служила горничной в гостинице, полной немцев, потом и кровью зарабатывая свой кусок хлеба. Дважды ее насиловали, несколько раз били, и, несмотря на свой беззащитный вид, она научилась о себе заботиться. Потом явился Винни и вытащил ее из этого ада, и теперь для него она готова была пожертвовать всем. Она боготворила мужа. Для нее он был воплощением американской мечты. Высокий, красивый, добрый. Что еще нужно девушке?
По выходным Эрни не работал, и в ту роковую февральскую субботу Анна-Мария хозяйничала одна. Она долго возилась с ключом от задней двери - он никак не хотел открывать ржавый замок. Пальцы у нее отекли, и немного подташнивало. Анна-Мария пообещала Винни, что выходит на работу в последний раз - ведь до родов оставалось всего ничего. Лани уже договорилась с Эрни, что тот возьмет на себя смены Анны-Марии.
По соседству находился бар, так что в лавке постоянно пахло застарелым пивом и прогорклым сыром. Анна-Мария поежилась. Открыть заднее окно, чтобы избавиться от запаха, не позволяла погода, и она потерла руки, чтобы согреться, включила свет, установила кассу, открыла переднюю дверь и стала ждать покупателей.
У магазина были свои постоянные клиенты, Анна-Мария их всех уже знала по именам. Первым появился мистер Рустино, он всегда покупал две буханки хлеба и дюжину яиц. Миссис Беллимор взяла три бутылочки содовой и направилась в винный магазин за квартой джина - можно подумать, что мысль об алкоголе только сейчас пришла ей в голову. Потом пришла вдова Сильвана, та никогда ничего не покупала, зато любила посудачить.
Покупатели обожали Анну-Марию. Интересовались самочувствием, похлопывали по животу и спрашивали, когда ей рожать. Вся округа давно знала, когда у нее срок, и все равно люди охотно задавали один и тот же вопрос, с удовольствием общаясь с маленькой итальяночкой, которая напоминала им об их корнях.
Время шло, небо затянули тучи, и повалил снег. Чтобы не терять времени, Анна-Мария в промежутках между покупателями наводила чистоту в подсобке.
В самом начале третьего в лавку ввалилась намалеванная блондинка в сопровождении двух неопрятных ларней. Всех троих Анна-Мария видела впервые, что не помешало ей вежливо поздороваться и спросить, чего господа желают.
Блондинка густо накрашенными глазами оглядела Анну-Марию с головы до ног.
- Ага, стало быть, ты и есть та самая заграничная шлюшка, которая заарканила моего Винни? Никакая ты не хорошенькая, да еще и жирная, как свинья!
- Простите? - переспросила Анна-Мария, уже чувствуя беду. - Я не очень хорошо понимаю по-английски…
- Ну еще бы! - с насмешкой проговорила Мейми, откидывая назад крашеные волосы.
Анна-Мария перевела взгляд на подозрительных парней, которые бесцеремонно шарили по магазину, хватая все, что ни попадет под руку. Один листал журналы и при этом небрежно загибал страницы, другой переставлял на полке консервные банки, так что они чуть не падали.
- Пожалуйста… Я могу вам помочь? - спросила девушка, выходя из-за прилавка.
- Можешь, можешь, дорогуша, - протянула Мейми. - Верни мне парня, которого ты у меня увела. Хотя, если подумать… Он мне сто лет не нужен, хоть ты его долларовыми бумажками обклей и доставь мне прямо на дом. Кретин недоношенный! - Она рассмеялась над собственной шуткой. - Валим отсюда, ребята, - скомандовала она и направилась к выходу. - Здесь итальяшками воняет. Мне надо на воздух.
Троица отчалила, оставив Анну-Марию в недоумении.
К тому моменту, как ее пришел сменить Винни, она уже забыла о происшествии. Муж обнял ее, поцеловал, сказал, что красивее девушки на всем свете нет, и предупредил, чтобы домой шла осторожно, потому что под ногами скользко и надвигается буря.
- Пожалуй, я запру лавку и провожу тебя до дома, - предложил он. - Все равно никого нет.
Анна-Мария покачала головой:
- Я сама дойду, не волнуйся.
- Точно?
- Точно, Винни.
Он снова ее обнял и прижался подбородком к ее щеке.
Ей нравилось чувствовать его сильные руки, особенно когда ребенок толкался и Винни тоже мог это слышать. Втайне она мечтала о мальчишке. Для девочек жизнь слишком сурова, Анна-Мария это знала не понаслышке.