Или вырастить кукурузу?
Подожди. Давай подумаем, ничего хорошего с богами в тех историях никогда не случалось. Они всегда с кем-то враждовали, убивали друг друга, становились созвездиями, когда их разрывало на миллион кусочков…
Ладно. Сейчас не время расклеиваться. Я пережила много ужасных событий.
Так что мне надо было взять эту пугающую кроличью норку, в которую я почти нырнула, аккуратно сжать ее в ладони и засунуть в карман, свой "Разберусь позже" карман. Потом, когда смогу, отправлюсь в это путешествие.
До этого я не буду пытаться понять, объяснить или обсуждать. Просто получи ответы, Эмма, так, ты сможешь это пережить, и спасти свою семью.
– Ну и, почему эти Скаб называли меня Пиел? – спросила я.
– Скаб?
– Мое новое прозвище для колдунов? Мааскаб – Скаб.
Гай выглядел совершенно… безучастным.
– Пиел на языке Майа означает "ключ". Полагаю, ты сказала бы "недостающее звено". Или, возможно, связь между богами и людьми. Так или иначе, мы не знаем, зачем ты им нужна.
Недостающее звено? Как грубо.
– Какая бы причина ни была, вряд ли она нам понравится, – заметила я.
Он кивнул.
– Учбены рассказывают, что жрецы десятилетиями забирали женщин. Мы предполагаем, эти женщины другие Пиел или были любовницами моего брата. По рассказам жрецы убивают женщин, мы можем только догадываться, что "Скаб" пытаются уничтожить наше потомство.
– Почему? Ведь мы ничего плохого не сделали.
– Эмма, Мааскаб зло. Они наши враги. Последнее, чего они хотят, еще больше нас, разгуливающих по планете. Даже полубогинь, как ты.
Я помотала головой; все слишком нереально.
– Поэтому им была нужна моя бабушка?
Гай нахмурился и взял меня за руку.
– Пойдем, Эмма. Мы должны уйти прежде, чем они вернутся. Надо спрятать тебя в безопасном месте.
Простой жест, держать за руку, но я все удивлялась. Так долго он был всего лишь голосом. Теперь он настоящий, стоит рядом со мной, прикасается ко мне. Настоящий, живой бог, не меньше.
– Эй. Ты притрагиваешься ко мне. Почему нет боли?
– Когда я сосредотачиваюсь и держу эмоции под контролем, то могу уменьшить силу воздействия. – Он плутовато улыбнулся. – Или увеличить, если ты не слушаешься.
Здорово. Он ходячий Эмма-Контроль.
– Что случается, когда ты теряешь контроль? – спросила я.
Он выгнул одну бровь, как если бы хотел сказать что-нибудь игривое, но передумал. Правильный выбор.
Я была не в настроении для шуток.
– Когда энергия внутри меня течет в полную силу, я могу убить человека, коснувшись его одним мизинцем.
Представляю некролог: Эмма Кин, убитая смертоносным мизинцем. Как унизительно.
Затем у меня возникла мысль, обладая такой огромной силой, зачем им вообще нужны Учбены? Может быть, им нравиться командовать людьми. Да, так и было.
– Я не понимаю, Гай. Все эти годы у тебя в распоряжении были Учбены, стоило лишь поманить пальцем. Почему ты просто не сказал мне, отправиться к ним, чтобы вызволить тебя из Сенота.
– Я воспользовался бы этим способом только в самом крайнем случае. Когда я понял, что другие боги не спасут меня, начал подготавливать тебя к заданию – укреплять тебя, морально. Мне также нужно было дождаться, пока ты повзрослеешь. Думал, возможно, через год – другой ты будешь готова. Потом ты выкинула этот номер с машиной, и у меня не было выбора.
– Я ничего не выкидывала, – напомнила я ему. – Но тебе не нужно было ждать так долго; ты был не один, кто страдал.
Он кивнул и уставился в пол.
– Я не думал, когда связывал себя с Габриэллой, что обреку тебя на жизнь со мной. – Неожиданно он заговорил со злостью, даже с обидой в голосе. – Тебя тогда еще даже не существовало. Но если бы я знал, то поступил бы по-другому.
Он снова лгал. Я это чувствовала.
– А если я не смогла бы освободить тебя из Сенота, что тогда? – спросила я.
– Я послал бы тебя к Учбенам. Но не уверен, что они смогли бы помочь; они не нашей крови, и поэтому не могут открыть портал. Во-вторых, они не так сильны, как ты или я, даже твой драгоценный Томмазо.
Он все еще ревновал? Ну надо же.
Затем я начала обдумывать все то, что Гай мне рассказал. Он полагал, я сильнее, чем кто-то, вроде Томмазо? Я ударила его в живот изо всех сил, и он согнулся пополам.
С другой стороны, я врезала Симил, и она полетела – я имею в виду, она по-настоящему, по-настоящему полетела через комнату. Невероятно, но в этом не было никакого смысла.
– Если честно, – продолжил он, – я боялся, вдруг что-то случится, свяжись ты с Учбенами. Они могли бы подумать, что ты шпионка Мааскаб, если бы ты просто пришла и объявила себя моим представителем. Они не из тех, кто доверяет; они воины.
– Ну и? Что бы они сделали? – спросила я.
– Они бы пытали тебя, выбивая правду, – спокойно ответил Гай.
Пытки? Это его запасной план, подвергнуть меня пыткам? Прекрасно.
На полпути вниз в главный зал он внезапно остановился. Я врезалась в его широкую спину.
Как будто в кирпичную стену.
– Что? Что случилось? – спросила я, ожидая, сейчас он скажет, что Скабы вернулись.
– Я забыл кое-что важное.
Гай метнулся обратно в мою комнату, возвратившись спустя несколько секунд вместе с той большой, старой кулинарной книгой.
– Пойдем.
Боги, выпекающие печенье?
– Карман. Положи в свой "разберемся позже" карман, Эмма, – произнесла я.
Глава 23
Гай вздохнул с облегчением, увидев, что Томмазо убрал тела с лестницы и накрыл простынями остальные, лежащие по всему дому.
Эмма была сильной, все-таки в ней текла кровь богов.
И в ее пользу говорит то, что она довольно хорошо восприняла новости о своем происхождении. Но прежде всего она оставалась человеком. Связанной с физическим миром.
Хрупкой. Смертной.
И ее ждет еще больше новостей – боги заперты в ловушке, и только Эмма могла их освободить. Гаю придется сдерживать себя, дать ей время подготовиться.
Человеческий мозг очень вынослив и приспособляемый, если его не перегружать. Бедняжка почти на грани. "А когда придет время, - размышлял Гай, – как она отнесется к таким новостям?"
Согласится ли она помочь или уступит его давлению? Ему и самому было трудно.
Ему, который видел все за десять тысяч лет: расцвет и падение империй, исчезновение целых цивилизаций – некоторые ушли под воду – бесчисленные геноциды и войны, появление гангстерского рэпа и реалити-телевидения. Да уж.
Ужасные, жуткие события.
Но не было ничего настолько ужасного, чем то, что один из его родственников помогал Мааскаб и учил их управлять темной энергией, этому было только одно объяснение. От кого еще жрецы могли такому научиться?
Известная только богам, сила использовалась осторожно. Когда ее применяют на всю мощь, энергия не просто зависает на подобие облака кислотного дождя; она распространяется и окружает весь земной шар, пока не исчерпает себя.
Последний раз, когда боги воспользовались ею – по иронии судьбы, для борьбы с Мааскаб – энергия совершила десять полных кругов вокруг Земли. Чума и голод начались на каждом континенте. Гражданские беспорядки не утихали сотни лет.
Гай и другие боги работали сутки напролет десятилетиями, чтобы просто направлять энергию – предотвращая уничтожение человечества – но они никогда не могли исправить нанесенный вред полностью.
Для этого понадобилось бы отправиться назад во времени, что они никогда не рисковали сделать. Даже простые люди знали закон Ньютона о движении: для каждого действия есть равное и противоположное противодействие.
И этот закон тем более действует при изменении событий в прошлом. Сдвинь одну часть мозаики, все другие части изменят свое положение, чтобы не нарушать картины. Хаос. Результатом, как они решили, был бы непрекращающийся хаос.
То, что Мааскаб рассматривали, как детскую игру; хотя это было не так. Они создали самое что ни на есть оружие: сосуд, который, как он убедился на собственном опыте на корабле Пиццаро, мог пожирать плоть.
И добавить сверхумный дьявольский трюк – Гаю остается только позавидовать их хитрости – жрецы додумались, как изменить химический состав Сенотов, создав почти непреодолимую тюрьму для богов.
Если плененному богу посчастливилось, и он смог сбежать, как Гай, это хорошо, но порталы теперь закрыты. Боги пойманы в ловушку в человеческом мире, внутри человекоподобных тел. Гораздо менее могущественные. Проклятые гениальные, жестокие ублюдки.
Боги, он жаждал вернуть свои силы. Он бы тут же создал грандиозное землетрясение и открыл огненный разлом в земной коре прямо под Мааскаб.
Ему нужно было сделать это, если уж на то пошло, давным давно и не переживать о жертвах среди населения. И тогда, возможно, Габриэлла была бы еще жива, и он бы не ощущал постоянную мучительную пустоту в своей груди.
Но он не собирается менять прошлое и никуда не уйдет, пока не освободит других богов – ну, пока Эмма не освободит других богов, поскольку он не мог войти в ту воду – починит порталы и найдет Симил. "Симил, – подумал Гай, – действительно ли это она, кто предал нас?"
Он искренне надеялся, что был неправ, но факты говорили сами за себя. Она знала о сосудах и никому не рассказала. Она даже наняла Пиццаро, чтобы тот их украл.
Да, она, должно быть, работала вместе с Мааскаб. А потом они ее предали? И она пыталась замести следы?
Кусочки мозаики не складывались. Во-первых, зачем работать с Мааскаб? Ничто не могло бы подтолкнуть Симил на такую ужасную измену.
И если они предали ее, зачем она наняла смертного, вроде Пиццаро, убить Мааскаб, вместо того, чтобы сделать это самой? Со слов Эммы, Симил не колебалась, убивая темных жрецов.
Она даже пустилась за ними в погоню с несколькими Учбенами – так он предполагал. Симил всегда получала удовольствие от хорошей погони.
Так что же случилось с этой богиней? Голова Гая гудела от напряжения. Ни один чертов кусочек пазла не подходил!
Гай взглянул на Эмму, которая сидела позади него в Хаммере и смотрела в окно на виноградники. Томмазо был за рулем, и впервые Гай с удовольствием позволил кому-то еще контролировать ситуацию.
Он пока не совсем привык управлять этими машинами, хотя ему понравились ощущения от быстрой езды, пока он ехал на виллу, несмотря на то, что снес несколько заборов и один ни в чем неповинный куст.
Но сейчас безопасность Эммы была важнее всего.
Гай заметил, что выражение лица Эммы было мрачным, как будто она решала в уме ту же трудную головоломку. Ее светло-рыжие кудри блестели на солнце, проникающее через открытое окно с ее стороны.
Ее волосы были связаны сзади маленькой розовой резинкой, она была одета в бледно-серый свитер и джинсы. Он не смог удержаться и наслаждался ее красотой.
Так много лет он гадал, как же она выглядит, а теперь хотел бы никогда ее не увидеть.
И тут же он благодарил небеса за нее. Так или иначе, Эмма будет его погибелью, Гай просто это знал.
Она была слишком желанна – точно, как предсказывала Симил. Она украла его сердце и его мозги – потому что он все для нее сделает. Все. Даже отпустит ее, когда придет время.
Гай отмахнулся от этой мысли.
– Эмма. Ты знаешь, как Мааскаб и Симил тебя нашли? – спросил он, думая, что скорее всего она тайком позвонила родителям и, тем самым, позволила отследить свое местоположение.
Томмазо отвлекся от дороги и беспокойно взглянул на Эмму в зеркало.
Сначала она не ответила, потеребила рукав.
– Я не знаю. Как я тебе сказала, Симил ничего не говорила – кроме того, что она следила за Мааскаб и узнала, что они едут на твою виллу.
Гай нахмурился. Он был не в настроении и дальше разгадывать загадку предательства.
– Она говорила, откуда она пришла или зачем она за ними следила?
Эмма помотала головой, затем посмотрела вниз на свои руки. Снова она хотела что-то сказать, но остановилась.
Гай наблюдал за поведением людей, кажется, вечность, но это никак не помогло божеству понять: она что-то скрывает.
Он развернулся к Эмме всем своим большим телом, оказавшись с ней лицом к лицу.
– Ты звонила своим родителям, верно? – Гай говорил принуждающим голосом, поэтому ей придется ответить. Никто не мог сопротивляться этому.
– Нет. Не звонила. Но сейчас я говорю не об этом.
Ее взгляд метнулся к Томмазо.
Что? Она не подчинилась его голосу? Как? Чертовка не хотела говорить при Томмазо? Она беспокоилась, что тот подумает? Она моя.
Искорка ревности зажглась в Гае. Его задевало, что мнение другого мужчины важно для Эммы, и что на нее, очевидно, не подействовала его команда. Ну тогда, ему нужно меньше о ней думать.
Томмазо не был достоин Эммы в любом случае. Откровенно говоря, ни один человеческий мужчина не был.
– Эмма, – заговорил Гай своим самым убедительным голосом; это могло сработать лучше. – Томмазо один из самых надежных стражей. Ты можешь говорить при нем все. И у нас нет времени на недомолвки. Если ты не заметила, у нас серьезные проблемы, например, пропавшие и убитые стражи, и… – он замолчал. Он чуть не проговорился о других плененных богах, но вовремя остановился. "Не выдавай слишком много слишком быстро", - напомнил он себе. – Нам бы очень помогло, если бы мы поняли, как они тебя выследили.
– Нет, – она скрестила свои руки и с вызовом посмотрела на Гая.
Снова, она сопротивляется? Эмма как-то становилась сильнее.
Гай внимательно всмотрелся в лицо Эммы. Она злилась. Эмма всегда ненавидела, когда он использовал свой голос, чтобы ее контролировать.
Это каждый раз пробуждало ее злую, мстительную сторону. Он вдруг забеспокоился.
– Хорошо. У меня были ночные кошмары, – ответила Эмма, в ее голосе звучала едва уловимая злость.
Даа, она была в бешенстве.
Она стала объяснять в подробностях, как ей несколько раз снился мужчина, не опуская все те властные, соблазнительные слова, что он ей говорил. Она рассказала, что никогда не задумывалась об этом много.
До последнего случая, когда мужчина казался таким реальным и жестоким. Говоря это, Эмма чуть не расплакалась.
Сон по-настоящему ее напугал, но Гай все же думал, что это игра ее чересчур живого человеческого воображения.
– Сны это всего лишь сны, – легкомысленно заявил он.
– Но ты залез ко мне в голову и разговаривал со мной. Ты даже заставил меня выйти из комы. Так почему кто-нибудь другой тоже не мог разговаривать со мной во сне? Это бы объяснило, как Мааскаб меня нашли. Мужчина из моего сна мог видеть, где я была, и он говорил, что послал людей – страшных людей – за мной. Он приказал, не сбегать.
– Это просто сон, – повторил Гай.
– Ну почему же, черт возьми, нет?
Гай потер щетинистый подбородок.
– Ну? – настаивала Эмма.
– Не может быть, что мужчина из твоего сна настоящий бог, потому что все остальные в… ну… – Затем он замолчал.
Как много он может рассказать Эмме о плененных богах?
Или о том, что ему нужно, чтобы она вернулась в Мексику и помогла их освободить. Она уже через столько прошла, он не хотел на нее давить.
– Ну вот опять! Что с тобой? Ты когда-нибудь собираешься мне доверять? – Эмма всплеснула руками.
Гай не выдержал:
– Чтобы я ни сказал, все ставится под сомнение. Ничего никогда неправильно! Я мало говорю. Я говорю слишком много. У меня сплошные секреты. Я лезу, куда не надо. Что тебе нужно, женщина? Я должен молчать или говорить? Врать или быть честным? Я просто пытаюсь тебя защитить, но у тебя не хватает здравого смысла это понять! У меня от тебя голова идет кругом.
Томмазо фыркнул от смеха, не отрывая глаз от дороги.
– Над чем ты смеешься? – набросилась на него Эмма. – Ты не представляешь, как ужасно было с ним жить.
– Вы двое ругаетесь, как давно женатая пара, – ответил Томмазо.
Эмма поморщилась:
– Я лучше выйду замуж за Скаба. Там хотя бы не долго мучиться придется.
Томмазо хохотал целых четыре секунды, пока Гай не прокашлялся, предупреждая.
– Извините. Просто… она очень смешная, – произнес Томмазо.
– Спасибо. – Эмма наклонила голову и подмигнула Томмазо. – Ты хотя бы меня понимаешь. А вот он, – она указала глазами на Гая, – не ответил ни на один мой простой вопрос.
Гаю нисколько не нравилась растущая дружба между Эммой и Томмазо. Еще меньше ему нравилось, что похоже ему придется бороться за ее доверие.
Черт побери.
– Сон не может быть настоящим, потому что назойливые голоса в твоей голове принадлежат остальным богам, которые сейчас наслаждаются водяными каникулами внутри этих проклятых Сенотов. Так что, если даже один из них смог пробиться сквозь твой толстый череп, у них не было возможности связаться с Мааскаб и сообщить о твоем местоположении.
Эмма молчала минуту, видимо обдумывая сказанное, потом невозмутимо продолжила:
– Ладно. Ты прав…но подожди. Ты сказал, что вас четырнадцать? Я слышу только одиннадцать голосов.
– Одиннадцать? Ты никогда не говорила, что их одиннадцать. – Сердце Гая забилось быстрее.
– Да! Да, я говорила. Ты никогда меня не слушаешь. Я говорила, наверное, раз пять.
– Нет, малышка. Думаю, я запомнил бы что-то настолько важное. – Конечно, так и было бы. Он же почти совершенство.
– Малышка? Ну, я полагаю, что в сравнении со старым, отвратительным божеством…
– Пожалуйста, не могли бы вы двое замолчать? – Перебил Томмазо. – Думаю, я скоро женюсь на Мааскаб.
– Эмма, ты уверена, их одиннадцать? – спросил Гай.
– О Боже мой… да! – Она стукнула кулаком по черному кожаному сидению рядом с собой.
– Тогда это значит, что кто-то еще на свободе, не только Симил и я.
– Ты математический гений, – пробормотала Эмма.
– Продолжай в том же духе, Эмма. Мне всегда хотелось тебя отшлепать. Или я мог бы снова тебя усыпить. Ты этого ждешь?
– Если ты хоть пальцем меня коснешься, я…
– И, ну что же дальше, – вставил Томмазо.
Эмма захлопнула свой рот и уставилась в окно, кривя губы от злости. Она очаровательно выглядела, когда бесилась.
– Не то, чтобы это подтвердило бы твою теорию, но как он выглядел? – спросил Гай.
Эмма тянула время. Потом еще.
– Ну? Мы ждем, Принцесса Всезнайка, – поддел Гай.
Хитрая улыбочка появилась на ее лице. Словно она приготовилась к забавному зрелищу: принесла раскладной стул, разожгла костер и принялась поджаривать зефир в ожидании. Гаю стало не по себе.
– Я сказала, что он выглядел почти так же, как ты, но…
– Он выше ростом?
"Никто из богов не был выше него", – подумал он.
– Не совсем, нет. – Улыбка Эммы стала шире.
– Его волосы красивее? – У других богов волосы могли быть длиннее, так что здесь все в порядке. Но, конечно же, ни у одного не было такой роскошной иссиня-черной гривы, как у него.
– Его волосам не хватало блеска… как и твоим. И они были такие же черные и волнистые.
Не хватает блеска? Она, должно быть, ударилась головой.
– Он красивее? – спросил Гай. Потому что такого быть не могло. Он знал, что был греховно красивым.
Эмма заколебалась на долю секунды.