Гаю лишь нужно было сосредоточиться и его тело превращалось в фабрику обольщения. Если бы захотел, он мог загипнотизировать целый квартал женщин таким способом. И так он хотел заставить Эмму вновь создать связь, заставить ее нуждаться в нем также, как он нуждался в ней.
Ах, да. Он уже мог ощущать аромат ее острого желания, исходящий из каждой поры ее тела, из средоточия страсти. Каждая молекула вибрировала одним единым сообщением: "Я хочу тебя", – говорили они.
– Я. Тебя. Не. Хочу, – выдохнула Эмма.
Что? Гай пробил кулаком стену над головой Эммы. Упрямая женщина! Она сводила его с ума. И она лгала.
– Ты пожалеешь, что сказала это, – прорычал он.
– Вперед. – Она вздернула подбородок. – Ударь меня. Знаю, ты не способен ни на что другое.
Он сделал несколько успокаивающих вдохов, чтобы взять себя в руки. Что он делал? Она ему не нужна. Никто не нужен.
Как бы не болезненно было возвращаться к прежнему Гаю, благодаря этому он обрел свободу. Избавился от болезненной потребности в человеке. "Нет. Это хорошо, – подумал он. – Я пережил многое до этого двадцатидвухлетнего существования связанным с Эммой. Буду бессердечным, никогда вновь не познаю мир, но буду в порядке".
Гай взял себя в руки, скрыв боль.
"Мне все еще нужно защищать ее. И мне так же нужна ее помощь".
Внезапно, он ощутил истощение, будто кто-то вытащил из его тела пробку и через это отверстие вытекла каждая унция энергии.
Сердце Гая болело, голова пульсировала. Он хотел просто тихо расслабиться. Наедине. Лицом к лицу с вечностью в роли Бога Смерти и Войны.
Она открыла глаза и растянула великолепные губы в ехидную ухмылку.
– Твой ход, мистер Война и Смерть. Связь разорвана, и теперь больше мне не нужно мириться с твоими хамскими приемчиками. Я не твоя игрушка, и если ты когда-либо, хоть единой крошечной высокомерной клеткой мозга, размером с горошину, заботился обо мне, то отпустишь меня.
– Прекрасно, ты победила, – согласился он, освобождая Эмму из хватки. – Теперь ты сама по себе, я лишь прошу сделать одну вещь.
– Какую? – Она продолжала стоять у стены, удерживая себя в вертикальном положении.
– Помнишь, как в машине я говорил, что остальные боги пойманы в ловушки в Сенотах?
Эмма утвердительно кивнула
Гай провел руками по волосам.
– Нам нужно, чтобы ты вернулась в Мексику и освободила их.
Ее лицо ничего не выражало, а без связи Гай не ощущал ее эмоции. Она сердиться или напугана?
– Ты серьезно? – ответила она. – То место кишит Скабами.
– Ты освободила меня, и только ты можешь освободить их. Больше никто.
– Гай, я чуть не утонула, – запротестовала Эмма.
– Мы примем меры предосторожности, но, Эмма, мне нужно освободить других богов. Я не могу скоординировать Учбенов, охотиться на Симил и разобраться с Мааскабами в одиночку. Так или иначе, это только твой выбор. Но знай, если ты не сделаешь этого, женщин продолжат похищать из семей и убивать, а твоя семья по-прежнему будет в опасности.
– Естественно. Никакого давления. Могу я у тебя кое-что спросить? – Гай кивнул. – Ты когда-нибудь волновался обо мне? Или это всегда было ради этого?
– Эмма, волновался. Даже больше, чем ты могла себе представить. Но ты правильно оттолкнула меня. Я – бесчувственное существо, неспособное волноваться о ком-либо. Как только все будет кончено, ты свободна.
Глава 29
Адреналин хлынул во все поры моего распаленного тела. Каждая клеточка жаждала Гая. Да. Я хотела его. Так отчаянно, меня почти разрывало надвое от боли, оставляя опустошенной.
На то, чтобы солгать ему, ушли последние силы моего трепещущего тела. Но позволить ему и дальше держать меня в опасном, эмоциональном плену тоже не могла.
Мне необходимо покончить с этим, потому что я должна принадлежать – целиком и полностью – одному человеку и только одному: себе.
Так я считала, во всяком случае до того, как выпалила то заклинание, обрывающее нашу связь.
И после всего, я ощущала что угодно, кроме свободы. Было такое чувство, словно от меня оторвали какую-то часть. Ничего, кроме пустоты.
Почему Гай не чувствует того же? Как он мог превратиться из страстной, дикой секс-машины в мистера Льдинка?
Потому что наша связь ничто для такого божества, как он. У него полно других, с кем он связан, если верить Томмазо.
Да. Я все сделала правильно. Так было нужно.
– Хорошо. Я согласна. Ах да, есть два условия.
Гай небрежно махнул рукой. Ему наскучил наш разговор? Конечно же, да.
– Продолжай.
– Во-первых, ты расскажешь мне все, что знаешь о моей бабушке. Во-вторых, Томмазо пойдет с нами, а после ты позволишь ему самому выбрать, где работать.
Как только с моих губ слетело имя "Томмазо", глаза Гая сверкнули.
– Это уже третье условие.
– Ну да, так и есть, вот мои три условия. Принимай или проваливай, – заявила я, будто могла позволить себе торговаться.
Ага! Это уже бесспорное доказательство. С моей головой на самом деле не все в порядке.
– Согласен, – обронил он, словно ему все равно.
Что это с ним?
Гай подошел к кровати, лег, закинул руки за голову и закрыл глаза.
– Что ты делаешь? – не удержалась я.
Гай приоткрыл один блестящий бирюзовый глаз, затем закрыл.
– Я подумал, раз ты отпустила меня, то теперь могу насладится покоем и расслабиться.
– Ты должен рассказать мне все, что знаешь о моей бабушке.
– Я согласился рассказать тебе, но ты не уточнила, когда именно. Поэтому я собираюсь поспать. Мы поговорим утром.
Да чтоб его! Гори он в аду! Когда же до меня дойдет?
– Ты не можешь спать здесь, – воскликнула я.
– Я тебе не нужен, помнишь? – сонно пробубнил Гай. – И это мои апартаменты. Но чтобы доказать, каким щедрым богом я могу быть, разрешаю тебе поспать на диване.
– Да я лучше буду спать в грязи, чем с тобой в одной комнате.
Он натянул одеяло на себя.
– Да пожалуйста, малышка. Только оставайся на территории комплекса, а то я уверен, что Скабы ждут не дождутся, как бы сцапать тебя снаружи.
– А может я пойду посмотреть, где спит Томмазо.
– Он уже уехал. – Гай повернулся ко мне спиной.
– Куда?
Он зевнул.
– Я видел, как ты разговаривала с ним за обедом, и знал, что ты будешь настаивать взять его с собой в Мексику. Поэтому я отправил его вперед на разведку.
Коварный придурок. Томмазо не посылали в Сибирь.
– Что с тобой, Гай? То ты готов разорвать на мне одежду, то ты…
– Эмма, я тебя понял. Наслаждайся своей победой. Я тебе не нужен, видеть меня в своей жизни ты не желаешь. Все, сдаюсь. А теперь, если ты дашь мне немного отдохнуть, я семьдесят лет не спал в кровати. – И погасил свет.
***
Уже почти полночь, но попытать счастья все-таки стоило. Я тихо постучала в дверь и прислушалась, пытаясь уловить малейший шорох внутри.
Тут дверь приоткрылась.
– Эмма! Какой приятный сюрприз! Поздновато, но…входи.
Ксавьер был в спортивном костюме. Наверное, это его пижама.
– Ну да. Надеюсь, ты не против, я спросила у стражи в воротах, как тебя найти. Пришлось поплутать; комплекс гигантский.
Ученый тепло улыбнулся.
– Я сам постоянно теряюсь. Подожди, вот увидишь, что у нас под землей… ой. – Он закрыл рот руками. – Мне нельзя упоминать об этом. У меня очень плохая привычка говорить то, что не следовало.
Определенно я пришла в правильное место.
Ксавьер предложил мне чашку зеленого чая, и мы уселись за стол на его кухне. Маленький коттедж был очаровательным, несмотря на груды книг в каждом углу и высохший цветок, свисающий с потолка рядом с покрытой сажей вытяжкой.
По сути, все здания, которые я видела на территории имели то же пасторальное очарование. Все в Учбенландии – мое новое название этого умопомрачительного места – было невероятно красивым.
Мощеные аллеи, фонтаны, цветущие сады с мраморными статуями и превосходно сохранившиеся каменные здания; эти люди должны обладать значительными средствами, чтобы поддерживать все это в безупречном состоянии.
– Итак, что привело тебя к моему порогу так поздно ночью? – задал он вопрос.
Я пожала плечами.
– Просто не знала, куда еще идти. Мы с Гаем иногда не совсем ладим, может никогда и не помиримся снова.
– О, да. У него тот еще характер, особенно у него, и он может быть очень высокомерным. Но они все такие.
– И вы знакомы с ними – с другими богами? – Я глотнула чаю.
– Нет. Господи, я только читал о них. Мне всего лишь шестьдесят восемь, а боги были… не расположены к знакомству, как ты знаешь. Надеюсь, что вскоре удостоюсь такой чести. Ничто не доставит старому человеку большего удовольствия.
– Ты не так уж стар, – запротестовала я. – Шестьдесят восемь нынче приравнивается к сорока восьми.
Ксавьер хихикнул.
– Что ж, единственное о чем я сожалею, так это то, что не встречусь с Юм Симил; ее собираются заточить, как только поймают. Согласно моим исследованиям, она представляет огромный интерес. А ты знаешь, майя считали, что она – мужчина? Полагаю, это связано с тем, что она является богиней подземного мира, но это еще не все…
По-моему, Ксавьер мог говорить часами. Он по-настоящему увлечен этой темой… а, может быть, Симил?
– Ксавьер? Хочу спросить тебя кое, о чем. Если не возражаешь.
Он поставил чашку на стол.
– Конечно же, нет.
– Почему Мааскаб хотят меня убить? Зачем они похитили мою бабушку? – Уверена, он уже слышал о ней и обо всем, что связано с моей жизнью.
Среди Учбенов не было тайн.
– Вопрос на засыпку. Хотелось бы мне знать, Эмма.
– Меня устроит и научное предположение, – взмолилась я.
Ксавьер постучал пальцами по столу рядом с чайной чашкой.
– Мы считаем, что они пытаются избавиться от богов и всех, имеющих к ним отношение.
– Ну и везет же мне!
– Чего мы не можем понять, так это – зачем один из богов затратил столько усилий, чтобы сотворить Пиел – полубогов.
– Уверена, много усилий не потребовалось. Наверняка, полно женщин, желающих провести ночь с одним из братьев Гая.
Небольшую комнату наполнил странный смех Ксавьера.
– Не сомневаюсь в этом, но легче сказать, чем сделать.
– Почему это? – Я теребила руками кулон, висящий на шее, двигала его верх и вниз по серебряной цепочке.
– Вот это-то и делает все таким интересным. Боги не могут иметь отношения с людьми – по крайней мере, не причиняя людям мучительной боли и не превращая их в овощ. Даже бог испытывает боль, хотя думаю, не такую уж и сильную; в конце концов, они бессмертны. Но проблема состоит в химических составах организмов этих двух видов. Они не совместимы. Все равно, что смешать…
– Что? Он не может заниматься сексом?
О, Боже, без шуток, но все это время я полагала, что для богов в порядке вещей иметь отношения с людьми, заводить детей.
В мифологии порядочно историй о полубогах – полу-человек, полу-божество. Недаром ее так и назвали мифология? Почему же Гай не признался мне, что Пиел уникальны? Подожди. Как была сотворена моя бабушка?
– Нет. Для него это невозможно, – потвердел Ксавьер непререкаемым тоном. – То есть никогда не было возможным. И уж поверь мне, они пытались. Боги – это горстка сластолюбцев, но не между собой, однако, один из них нашел выход. Ты – доказательство этого. Судя по всему, он приложил немалые усилия, чтобы придумать, как породить потомство, и при том отыскать женщин, достаточно сильных, чтобы выносить детей смешанной крови. Это поразительно, просто чудо.
– Да. Чудо, блин… погодите, он… То есть они даже сосаться не могут?
Ксавьер неодобрительно посмотрел на меня.
– Ой! Извини, – промолвила я.
Он продолжил:
– Эта одна из причин, по которой я хотел с тобой поговорить. Думал, ты разрешишь нам исследовать тебя. Может мы смогли бы понять, как такое получилось. Всего лишь несколько образцов крови и, возможно, сцинтиграфия тела. Совсем не больно. Мы можем оставить вскрытие на потом. – Рассмеялся ученый.
– Не сомневаюсь, – рассеяно ответила я.
Мой мозг вспух, бешено обрабатывая информацию. О! В голове засигналила огромная мигающая неоновая вывеска. Ха-ха! Вышлем информацию в височную долю, приправим эмоциями. Манипуляция, коварный ублюдок! Этот гадкий, подлый… Эта небольшая эротическая сцена была лишь представлением. Попыткой повлиять. А когда увидел, что это не сработало, сменил тактику.
– Конечно, Эмма ты можешь уйти, – говорил он.
Он заинтриговал меня! Будь проклят этот человек или божество, дерьмо, кем бы он там ни был. И он не отверг меня вчера. А невыносимое ощущение – это лишь Гай перегружал мои схемы. Почему он просто не сказал мне, а позволил страдать?
Ох-ох-ох. Фурия в аду ничто по сравнению с разъяренной Пиел.
– Да, конечно, – рассеяно ответила я.
– Великолепно, – воскликнул Ксавьер. – Первым делом утром мы проведем тесты в нашей клинике.
– Ты сказал, что были другие, такие же, как я? – спросила я. Я знала о бабушке, но всегда гадала есть ли другие.
– На самом деле, ты первая кого мы видим воочию. Но да, судя по тому, что знаем, есть и другие или были. Один из богов – опять же мы не знаем кто – начал плодиться около восьмидесяти лет назад. Но потомства может уже и нет, раз жрецы охотились на них.
– Как печально. – Эти слова заставили понять, насколько мне повезло остаться в живых. – Думаете, я должна вернуться в Мексику и помочь ему освободить других богов?
– Он предпринял любые меры предосторожности для твоей безопасности. И мы круглосуточно рыскаем в библиотеках, базам данных, ища все, что поможет понять откуда Мааскабы берут свои силы. К тому же мистер Сантьяго отправляет с вами сотни свирепых/сильнейших Учбенов, а еще несколько десятков на разведку территории
– Это хорошо. А что я буду делать потом?
– Не переживай, – он погладил мою руку. – Как только боги будут свободны, они найдут способ все исправить. А до тех пор, благодаря вашей с Вотаном связи ты в безопасности. Он тебя не бросит.
– Больше нет. Я его освободила, – призналась я.
– Ты разорвала связь? Зачем тебе это было нужно?
Вот именно, и произошло все безболезненно, как и говорил Томмазо. А на самом деле, мне было плохо. Я чувствовала себя опустошенной и подавленной. И уставшей. С трудом держала глаза открытыми.
– Я хотела быть свободной. Он просто использовал меня, постоянно контролировал.
Воцарилось молчание. Тишина? Голосов не было слышно. Я избавилась от них, также, как и от связи с Гаем? Чтобы быть полностью уверенной в этом, внимательно прислушалась. Да, так и есть!
Тишина. Милостивая, благословенная тишина в моей голове! Больше никакого жужжания. Может порвать связь не было такой уж плохой идеей, в конце концов?
– Эмма, я изучал богов двадцать лет. Прочитывал каждый миф, архив и каждую книгу по истории. Вне всяких сомнений, они самые тщеславные, непонятные и упрямые создания на планете. Но Вотан всегда делает то, что должно. Он по-настоящему заботится об этом мире, включая и тебя. Ты можешь не соглашаться с деланным выбором или попытаться понять.
– Ну конечно, еще бы ты сказал иначе, ты же Учбен, – заявила я.
– Дорогая, я никогда не лгу и не предам свою веру, особенно, чтобы придать богам безупречный вид в твоих глазах.
– Прости, мне не нужно было так говорить. – Я допила чай.
Ксавьер продолжил:
– Рассказывал ли тебе Вотан – извини, Гай – что он согласился навечно остаться богом смерти и войны только для того, чтобы создать и сформировать общество Учбенов? Знаешь, ведь это его детище.
– Нет, не рассказывал. Он мне много, о чем не говорил. На самом деле, он вообще ничего не рассказывает.
Ксавьер встал из-за стола и пошел на кухню, вернулся с теплым чайником, чтобы заново наполнить наши чашки.