При мысли, что придется задержаться, Шаурина начинало мутить. Совсем не хотелось оставаться на ночь в доме, каждый уголок которого дышал одиночеством и смертью. Наверное, Юлька подумала о том же. Надеялась, что уедет после поминок, но Монахов, решив впасть в алкогольное беспамятство, лишил ее этой надежды. Вот поэтому, когда девушка увидела вольный жест матери, побледнела еще больше и приложила ладонь к горлу, пытаясь сдержать накатывающий приступ рвоты. До этого несколько раз удавалось. Но, как видно, в этот раз не получится. Рот обильно наполнился слюной, в глубине желудка зародились спазмы…
Ее тошнило весь день: до похорон, на кладбище, за столом, где, к слову, она почти ничего не ела. Не укрылось от Дениса, как она то и дело подносила руку к горлу, пытаясь справиться с очередным приступом. Неужели никто не заметил? Да, Наталья посматривала, но, как Шаурину казалось, делала не то, что должна была. Вот и сейчас, когда девочка вылетела из дома, прижимая ладонь к обескровленным губам, женщина не рванула за дочерью, а лишь посмотрела вслед, разговаривая при этом с женой Юрия. Он тоже инициативы вернуться в город не проявлял - уже долгое время сидел на крыльце, ссутулившись и уставившись в одну точку.
Денис бросился за Юлькой, не раздумывая: а стоит ли?
Стоит и пошли все к черту!
Нашел ее в бане. Она умывалась и плакала. Это и на плач было не похоже. Скорее, на громкие сухие всхлипы. Отчаянные, но без слез.
- Вырвало? - спросил глухо и тревожно. Что-то оборвалось в нем при виде ее измученного лица и дрожащих рук. И у самого внутри тошнотворная волна поднялась, и к горлу ком подступил, перекрывая дыхание.
- Да, - прошептала она, и Денис сдернул с крючка большое полотенце.
- Легче?
- Нет, - покачала головой и прижала к лицу махровую ткань, уткнулась в нее, как будто прячась, и обессилено опустилась на деревянную лавку. Пожалела, что не заперлась, позволив застать себя в таком нелицеприятном виде. Потом вскинула глаза, в которых заплескался ужас. - Я не хочу здесь ночевать! Я не смогу! - запальчиво проговорила. Бесцветный до этого голос окрасился явно паническими нотками.
- Тихо, - Денис крепко сжал ее руки. И сам вздрогнул от того, какие они ледяные. - Разберемся… - Понимал, что прозвучало это скупо и безлико, а никак не ободряюще. Однако что-то большее сказать не мог, пообещать тоже. Откуда же взять эту бодрость? Не время, не место. Но "разберемся" - это единственное, что пришло в голову. Слов не хватало. Не находились они никак. Да и не говорить бы сейчас, а обнять, крепко прижать ее к себе. Утешить без сотрясений воздуха.
А, плевать! Плевать, даже если кто-то увидит их вместе. Сегодня все друг у друга на груди утешаются. Кто громко, кто тихо, а некоторые навзрыд. Каждый в свою жилетку. Да плевать на все…
Обнял в одно касание. Обвил руками и прижал к себе.
Не шевелился, не гладил спину, не водил ладонями, не трепал волосы. Пусть хоть на несколько секунд, на короткое время, но обнял и замер.
Сдавил, скомкал у себя на груди, как бумагу. Подавил всхлипы, стер слезы своей рубашкой.
Не знал, как ее успокоить. А как можно успокоить человека, который не плачет в голос и не бьется в истерике?
- Мне надо уехать отсюда, я не хочу оставаться здесь на ночь. Я и так прошлую не спала. Надо с мамой поговорить, - Юля попыталась вложить в голос решительность и даже отважно оттолкнулась, явно намереваясь выполнить задуманное сию же минуту. Но убедительности не получилось. Ни в голосе, ни в движениях. Вышло все как-то дрожаще и неуверенно. Потому не отпустил, сильнее только стиснул. Но время шло. Руки никак не хотели соскальзывать с ее плеч, и в вязкой тишине слышались только ее пульс и биение только ее сердца.
- Вдруг увидят… - Юля словно очнулась, посмотрела на Дениса и отстранилась.
Он заправил ей за ухо мокрую прядку волос.
- По-моему, всем не до тебя сейчас.
Словно опровергая его слова, скрипнула дверь.
- Юленька, что случилось? - В проеме появилась Наталья.
- Все нормально. - Юля нехотя освободилась от Дениса.
- Какого, скажите мне, х… - недовольно начал он, но вовремя прикусил язык, чуть не ругнувшись в пылу, - …толка нужно было везти ее на похороны?
Наталья немного опешила от его резкого тона, но не стала горячиться. Еще находилась под впечатлением от увиденного, поэтому отнеслась к шауринскому выпаду снисходительно, найдя этому разумное объяснение.
- Я сама захотела, - тут же вклинилась Юля. - Но только оставаться здесь на ночь не желаю. Мам?..
- Ладно, - со вздохом сказала Наталья. - Иди собирайся.
Юля с таким рвением понеслась в сторону дома, что пару раз запнулась по дороге.
- Побудешь с ней, я тебе сама позвоню, сообщу - что и как…
Денис, не скрывая недоумения, остановил взгляд на лице Натальи. Быстро все решилось. Без лишних фраз и разъяснений. И довольно неожиданно. Что впору подозревать неладное.
- Чего застыл? Или мне тебе еще на пальцах объяснить, что можно, а чего нельзя?
- Не стоит, обойдусь. - Шаурин поспешил развернуться и уйти прочь.
Женщина смотрела ему в спину, пока он не скрылся в доме. Потом дошла до беседки и устало опустилась на скамью. То, что она увидела, стало для нее большим откровением. А, казалось бы, ничего такого. Они просто обнимались: Денис прижимал Юлю к себе, утешал, наверное, сочувствовал. Совершенно нормально. Правильно даже. Но. Никогда она не видела его с таким выражением на лице - смесь нежности, боли, любви и еще много чего, чему она не могла дать точного определения. Но любовь там присутствовала точно. Читалась. Виделась. Звенела в каждом движении. Отсвечивала в глазах. И Юлька льнула к нему с такой доверчивостью, что не по себе стало. Не по себе и совестно как-то. Что не поверила дочери и ему не верила, сомневалась, с львиной долей скептицизма наблюдала за их отношениями, тем не менее, стараясь не разочаровывать дочь своими сомнениями. Но не верила. А теперь неудобно стало. Будто в замочную скважину подсмотрела, увидела то, что не должна была: слишком интимное, для чужих глаз не предназначенное. Больше, чем близость, поцелуи… Сцена эта, по сути, невинная, все понимание ее перевернула. С ног на голову поставила. Теперь отпали сомнения, шелухой осыпавшись, что пройдет это все как блажь. Что раствориться со временем, потеряет смысл и краски. Ни разу она не видела такого Шаурина. Никаких подобных проявлений за целый год. Теперь хоть в себе сомневайся. Думала, что в людях разбирается…
Юля быстро собралась: желание покинуть это место подгоняло, действуя лучше любого допинга. Только платье сбросила, натянула привычные шорты и футболку, захватила кое-что из вещей и выскочила на улицу. Ни с кем не прощалась, ничего не объясняла. Садясь в машину, не задавалась вопросом, куда отвезет ее Денис. Важнее, что мама дала свое согласие.
Покидать бабушкин дом было очень тяжело, но оставаться в нем, зная, что бабули больше нет, тяжелее стократ. На сердце будто трещина образовалась. Что-то умерло сегодня. Вместе с бабушкой. Какая-то часть Юлиной души. Понимала, конечно, что заживет все со временем. Что слезы кончатся. Что горе постепенно перестанет холодить внутренности. Но сейчас было так больно, что даже дышать трудно и думать, не то что говорить. Хотелось вообще не думать, впасть в забытье. Почему же нет у человека такой кнопочки, чтобы отключиться по желанию… Полностью отключиться: чтобы без сновидений. Боялась снов, вдруг бабушка приснится, если и во сне та же боль. Как перенести?..
По дороге с Денисом не разговаривали, но сегодня, вопреки обыкновению, молчание было неуютным и колючим. Юля разместилась на заднем сиденье. Не плакала, смотрела в окно стеклянным взглядом. Окружающие красоты не производили впечатления, свежий ветерок из приоткрытого окна не бодрил. Мир словно покрылся толстым слом пыли - страшно задохнуться.
Юля знала, в каком районе проживал Денис, потому слегка озадачилась, когда он остановил машину у девятиэтажной "панельки" практически на другом конце города.
- Приехали. Сейчас нам будет хорошо, - в своей обычной манере сказал он. Юля промолчала, не поддержав иронии. Несмотря ни на что, удивление ее не было настолько велико, чтобы сыпать вопросами, куда ее привезли и зачем. Она с трудом выбралась из салона и слепо пошла за Шауриным. С трудом, потому что чувствовала себя выжатой как лимон. Чувствовала себя далеко за той гранью, когда человек в силах управлять и разумом, и эмоциями. Только у самой двери, заслышав трель звонка, почувствовала внутри внезапное волнение. А уж когда увидела на пороге молодую женщину с округлившимся животом, совсем смутилась.
- Таня, это Юля. Юля, это Таня - моя сестра, - быстро сказал Денис, будто отчитался, и втолкнул девушку в прихожую.
- Очень приятно, - на автомате отозвалась Юля, хотя приятного испытывала мало. Не самое удобное время подобрал Денис, чтобы познакомить ее со своей сестрой. Совсем неудобное. Критическое просто. Какое уж тут доброе общение и вежливые улыбки, когда у нее вот-вот истерика начнется. Самую малость осталось. Слезы снова жгучей волной накатили на глаза, и внутри все сдавило от боли.
Возникла небольшая заминка. Таня тоже испытывала неловкость, но взяла себя в руки первая. Спохватилась, оживилась, бросила девушке под ноги комнатные тапочки.
- Юля, тапки надень, а то у меня пол холодный.
- Спасибо, - Юля немного ожила, ровно настолько, чтобы слегка улыбнуться. - Мне бы руки помыть.
- А, конечно! - Открыла дверь в ванную комнату. - Пожалуйста. Полотенце можешь взять любое. Я сейчас чай поставлю и ужин накрою, вы голодные, наверное? - засуетилась Татьяна. Денис решил руки на кухне вымыть, а заодно предупредить о Юлином горе, дабы немного умерить пыл сестры. Вряд ли Юля в своем состоянии сможет ответить ей взаимностью.
- Ты почему не сказал, что приедешь не один? - с ходу напала Таня, но потом смягчилась и спросила тише: - Это та самая загадочная Юлия?..
- Что бы это изменило? - Второй вопрос Денис вежливо проигнорировал.
Таню это ни капли не смутило. В словесных подтверждениях она не нуждалась: помнила красноречивую гравировку на его браслете. Реакция брата на эту девочку также не осталась незамеченной.
- Нашел свою мечту: не пьет, не курит, девственница?
- Угу.
- Вот и правильно. Хватит уже шляться.
Денис взял с тарелки зеленое яблоко и подставил его ко рту сестры, намекая таким образом, что пора уже той остановиться с выводами и рассуждениями.
- А ей сколько лет? - на Таню это, само собой, никак не повлияло, хотя яблоко она надкусила.
- Шестнадцать.
Сестра кашлянула, чуть не подавившись.
- Ты что обалдел?
- Спокойно, мамочка. У нас с ней платонические чувства. Полоскание мозгов оставим на следующий раз, когда я буду в настроении. Мы с похорон. Бабушка у нее умерла.
Таня разом погрустнела.
- А я смотрю, что она такая убитая. Бедняжка… Я вот только не пойму, каким образом вы…
- Давай не сейчас, ладно? Позже поговорим.
- Хорошо. Позже, - согласилась Таня, роясь в шкафу в поисках салфеток. Задевала их куда-то. Были же… Точно были. - Ты посмотри, чего она там застряла, может, ей плохо? - обеспокоено посмотрела на брата.
Денис постучался в дверь. Но Юля и не запиралась. Все это время стояла перед зеркалом, изредка смывая горячие слезы. Как услышала стук, еще раз ополоснула лицо ледяной водой.
- Я сейчас не совсем в форме для такого рода встреч, - тихо сказала Денису, когда вышла из ванной.
- Никакой особой формы не надо. Посидим немного тут, поужинаем, потом поедем ко мне. Не напрягайся.
Не напрягайся. Легко сказать! Все-таки он ее со своей сестрой познакомил, а не с соседкой по площадке. А сегодня Юля не в состоянии ни разговор поддержать, ни поболтать по-дружески… Настроение самое дрянное из всех возможных: ни душевных сил, ни смелости. А уж заплаканное лицо тем более не добавляло очарования. А, как ни крути, хотелось произвести хорошее впечатление.
- Пойдем за стол.
Юля горестно вздохнула. Если очень постараться, то и улыбаться получится. И, наверное, поговорить. По крайней мере, антипатии Таня у нее не вызвала. Напротив, если бы не собственная трагедия, их встреча завязалась бы намного сердечнее.
- Таня, я не хочу. Вернее, не могу, - сразу отказалась от еды. Ее запах не вызывал аппетита. Боялась, что снова начнет тошнить.
- Ну тебя, - махнула сестра Дениса рукой, - я все равно не отстану. У меня борщ. Ты даже не представляешь, от чего отказываешься. Со сметаной.
- Ладно, - обреченно согласилась Юля, - только чуть-чуть.
И правда аппетит приходит во время еды. Сначала нехотя Юля цедила бульон, а потом с удовольствием доела всю тарелку. Денис борщом не ограничился, справился и со свиной отбивной. Глядя на то, как он ест, Юля невольно улыбнулась. С таким умиротворенно-довольным выражением он это делал, с таким удовольствием…
Что-то конкретное за столом не обсуждали, не касались одной темы. В основном говорила Татьяна. Обращалась к брату, вспоминала о каких-то мелочах, пустяках. Как известно, именно пустяки сближают людей. Через некоторое время - то ли от Таниной доброты, то ли от горячего супа, - у Юли внутри потеплело. Проснулись другие чувства, будто поднялись с самого дна: стало совестно, что именно сегодня не может она поддержать разговор должным образом.
- Таня, ты меня прости, я сегодня не очень хорошая собеседница и совсем непорядочная гостья.
- Самое глупое, Юленька, это начать как-то передо мною оправдываться. Я же не зверь какой-то, не нелюдь - все понимаю. Ты расслабься, сейчас чайку с тобой попьем, на диванчике поваляемся, Денискины фотографии детские посмотрим. - На словах про фото Таня так злорадно улыбнулась, что Юля тоже расплылась в ответной улыбке. Зато Денис, подняв взгляд на сестру, не выразил по этому поводу особой радости.
- Убил меня взглядом, убил, - Таня похлопала его по плечу.
- Танюш, давай в следующий раз. Боюсь, сегодня я не смогу оценить всей прелести этого момента, - сказала Юля, в первый раз выдав нечто ироничное. - Но на чай я согласна и на диване поваляться тоже. Просмотр семейных фото отложим. Денис, можешь вздохнуть свободно.
Денис и вздохнул. Юлька шутит - уже хорошо. Хотя глаза ее еще темнели от горя. Это и понятно - такой шок.
Чай унесли в гостиную, Денис включил телевизор и растянулся в кресле. Таня бросила на разложенный диван несколько маленьких подушек.
- А ты чего напрягаешься? - спросила у него, когда Юля на минутку вышла из комнаты, вспомнив, что не позвонила матери.
- Я не напрягаюсь.
- Да?
- Да. Я просто устал, спина болит.
- Давай, я тебе плечи помассирую, снимай рубашку.
Сделал это с удовольствием, Таня приложилась к его плечам с не меньшим. Денис расслабился и позволил сестре от души промять себе плечи. От приятных ощущений по рукам пробежали мурашки. Когда в гостиную вернулась Юля, Денис поймал ее взгляд. Совсем не ледяной как раньше. Тут же вспомнил, что между ними произошло, когда раз она заставал его в таком виде. Верно, и Юля припомнила их ласки - ее щеки зарумянились.
Глава 34.2
Сомнительно, конечно, что за такое короткое время ей удалось преодолеть свои внутренние переживания, но, определенно, общение с Таней пошло на пользу. Одно то, что кожа Юлькина теперь сверкала загаром, а не отдавала смертельной бледностью, бесконечно радовало. Все остальное потом, главное, сейчас девочка отвлеклась, перестала думать о похоронах, о смерти и безысходности. Должно быть, перестала, иначе откуда взяться улыбке на ее лице, несмелой еще, легко ускользающей. За одну такую улыбку, Денис готов был прожить этот кошмарный день заново. Еще раз. И еще.
- А ничего вы, дамочка, не обнаглели которую по счету конфету есть? - уязвил сестру, после того как она перестала практиковать на нем навыки массажистки и взялась за чашку с чаем. Впрочем, не только за чашку. И за шоколадную конфету тоже.
- Иногда можно, - отмахнулась она.
- Да? - сделал удивленно-возмущенное лицо. - Вот как оказывается… А когда я прошлый раз притащил тебе шоколадку, ты развыступалась, что я, идиот такой, совсем не забочусь о твоем здоровье. Шоколад же такой сильный аллерген!.. Как все стремительно меняется…
- Знала, что именно это ты и скажешь. Мог бы промолчать, не волновать сестру. Мне это противопоказано.
- Зато тебе просто рекомендовано волновать других. Мне же надо как-то реанимировать свои надорванные нервы.
- Реанимировал?
- Слегка.
- Ну вот и славненько, - состроила гримасу и демонстративно взяла еще одну конфету.
- А вы уже знаете, кого ждете? - спросила Юля, прерывая беззлобную перепалку.
- Нет, будет сюрприз, - невольно улыбнувшись, Таня приложила ладонь к животу.
- Конечно, у нас вариантов-то масса!.. - снова поддел сестру Денис.
- Я смотрю у вас такие добрые отношения, - засмеялась Юля.
- А кто его еще воспитывать будет, кроме меня? Видишь, какой умный и рассудительный стал, а давно ли стихи стоя на табуреточке рассказывал.
- Правда рассказывал? - С трудом могла Юлька представить маленького Дениса, декларирующего детские стишки.
- Угу, только за конфеты. Да выбирал так тщательно. На любую не соглашался.
- Конечно, - кивнул Денис. - От меня карамелькой не отделаешься.
Юля засмеялась. Но не свободно, как обычно, а резковато, будто выдавливая из себя смешок. Видно, никак не могла отпустить напряжение. Оно и немудрено, слишком сильно было ее потрясение.
- Вы приезжайте почаще ко мне в гости, я тебе, Юль, столько секретов про него расскажу.
- Ох, Танюш, это все сложно очень, - вздохнула Юля и тут же подумала, что зря это сказала. Нужно было просто улыбнуться и пообещать, что так оно и будет. Но сегодня с нее будто защитную мембрану сняли, и теперь слова и чувства транслировались без фильтра, лились без отбора. И у самой никакой внутренней защиты, куда уж там о ком-то другом думать. Зря начала. Смутилась от собственной глупости, но Танины глаза уже загорелись любопытством.
- Почему?
Юля посмотрела на Дениса, но он молчал. По виду, вступать в разговор не собирался. Пришлось ставить "точку" в этом не совсем уместном диалоге самостоятельно, без его поддержки.
- О наших… эммм… о нашем общении с Денисом никто не знает. Сегодня все вышло случайно, но, думаю, такого больше не повторится. В ближайшее время точно. Вот так…
- Опасный мом-е-ент. Гол, - сказал Денис голосом комментатора, только без пылкой радости, и Таня посмотрела на него уничтожающим взглядом. Затем якобы понимающе кивнула Юле:
- Понятно. А если кто-то узнает?
- Ничего хорошего не будет.
- М-да, - только и сказала Таня и снова одарила брата долгим взглядом.
Возникло неловкое молчание, и Денис, дабы не подарить сестре возможность выяснить все подробности его отношений с Юлей, поднялся с кресла. Накинул на плечи рубашку, цитируя известного мультипликационного персонажа:
- А что подумал Кролик, никто не узнал, потому что он был очень воспитанный. Погостили, пора и честь знать.