- Вот такие у нас приключения, - улыбнулась Юля, пытаясь закрыть тему. Не хотелось после своего присутствия оставлять на душе Тани неприятный осадок. Так уж вышло, но подливать масла в огонь, разжигая тревожность той, которая в тяжелую для Юли минуту, проявила заботу и внимание, непростительно.
- А, может, останетесь у меня? Я же все равно одна, - с надеждой спросила Таня, провожая гостей до двери.
Юлька, закидывая сумку на плечо, промолчала. От ее собственного мнения в этой ситуации ничего не зависело. Да и, если быть до конца откровенной, не хотелось оставаться у Тани, доставляя той лишнее беспокойство.
- Нет, - непреклонно ответил Денис.
- Почему?
- Потому что я хочу, чтобы ты спала спокойно.
- Ладно. Звони.
Жара на улице немного спала, подул прохладный ветерок. Только самочувствие от этого совсем не улучшилось. Как только покинули Танину квартиру, противная горечь потери снова заволокла рот, вызывая тошноту. И Денис, как назло, не стал курить, а сразу сел за руль и завел машину, лишая Юлю возможности продохнуть. И доехали быстро: к вечеру магистрали опустели.
- Эй! Сова, открывай! Медведь пришёл, - пошутила Юля под скрежет замка. Вернее, попыталась пошутить, чтобы всколыхнуть свои замороженные чувства.
- Заходи, Винни-Пух, - сказал Денис, распахивая входную дверь.
Юлька смело шагнула за порог, всей душой желая ощутить волнение, трепет, смущение, в конце-концов. Хоть что-нибудь! Что-то взрывное, будоражащее дух! Но внутри царило какое-то странное отупение. По-другому и не назовешь. Отупение и заторможенность реакций до холода в пальцах.
- Я устала, - сразу сказала, опускаясь на пуф в прихожей, - как будто пробежала десять километров. И хочу в душ.
- Иди, потом я. Ванную сама найдешь или тебе дорогу показать?
- Хотя с ориентированием на местности у меня большие проблемы, надеюсь, обойдусь без карты. Не надо мне экскурсию устраивать.
- Не потеряешься, думаю. Я переоденусь. Если что нужно, говори.
- Разберусь, - вздохнула.
Денис застыл на ней взглядом. Долго смотрел и не отходил.
- Иди, - шепнула она, и он исчез в одной из комнат, наверное, спальне.
Не взволновало хлопанье дверцы шкафа, не возникло желания заглянуть к нему и полюбоваться его сильным телом. С большим трудом Юля поднялась. Ноги будто в кандалы заковали. Ванную комнату нашла без проблем, карта, действительно, не понадобилась.
Долго стояла под душем, пытаясь поплакать. Почему-то не получилось. С трудом выдавила из себя пару слезинок. Хотелось освободиться от всего, что разрывало сердце, но даже поплакать не выходило. Думала, что после того, как смоет усталость водой, полегчает, но стало еще хуже. Даже Денис не спасал от темноты. Прошла в гостиную, где он смотрел телевизор. Усевшись на диван, освободила волосы от полотенца. После горячего душа воздух в квартире показался прохладным и возникло желание укутаться во что-нибудь теплое. В сумке лежала тонкая трикотажная пижама, конечно, не самая теплая одежда, но пижамные штаны длиннее, чем шорты. А вот, надев другую майку, мало что получиться выиграть. Только лишь сменить белый цвет на голубой. Подумав, Юля сходила в ванную, переоделась и снова забилась в самый угол дивана, поджав ноги.
- Замерзла? - спросил Денис, увидев у нее на плечах мокрое полотенце. Разве можно им согреться?
- Да.
- Может, поревешь? - Принес ей теплый свитер и присел рядом, глядя, как она дрожащими руками натянула на себя кофту. Ей как раз почти до колен.
- Не получается, - призналась. - Я пробовала.
Шаурин сплел пальцы и задумался, уставившись в телевизор.
- Ладно, - сказал со вздохом, - я в душ, ты посиди пока. Я скоро.
- Куда ж я денусь…
Он вышел из комнаты, Юля проводила его взглядом. В другое бы время обшарила всю квартиру, заглянула в каждый уголок. Всегда было интересно, как он живет, какая у него мебель, что любит. Квартира - это отражение хозяина. И сам он в голубых джинсах и серой майке выглядел сейчас очень близким и домашним. Радостью бы гореть, оттого что впереди у них целая ночь. Что можно наконец-то не бояться посторонних взглядов. Но в душе царило холодное равнодушие и нежелание шевелиться.
- Кофе хочешь? - вернувшись, снова сделал попытку заговорить, вытащить Юльку из раковины, в которую она уходила все глубже. По его крепкой шее стекала капелька воды, Денис стер ее ладонью.
- Да, - не очень хотела, но согласилась. Наверное, чтобы занять себя чем-то и отвлечься. Как-то только покинула Танину квартиру, снова одолело напряжение. Будто и не было приятного разговора. Словно до этого она не почувствовала небольшого облегчения. Таня отвлекала некоторое время, действуя раздражающим фактором, но как только исчезла из виду, все вернулось на круги своя.
На кухне Юля побежала глазами по темной мебели, а потом долго рассматривала фотообои с изображением Мерлин Монро. Рассмеявшись села за стол в ожидании обещанного кофе.
- Ничего так у тебя подружка, - усмехнулась, все еще блуждая взглядом по стене.
- Машка-то? Да прелесть просто, такая сговорчивая. Я фанатею от нее.
- Я поняла. Мне интересно, как это тебе только в голову пришло?
- Не спрашивай лучше.
Комнату заполнил аромат кофе, Юлька глубоко вздохнула, и когда он коснулся легких, внутри стало теплее.
- Что ты мне туда налил? - спросила, когда Денис поставил перед ней белую кружку. Видела, что из большого глобуса, который оказался вовсе не глобусом, он доставал какую-то бутылку, а потом плеснул ей в кофе столовую ложку темной жидкости.
- Успокоительное.
- Я его, знаешь, сколько уже выпила? - усмехнулась она.
- Ты пила неправильное успокоительное.
- А себе?
- А я не волнуюсь.
Он не волновался. Просто не знал, что с ней делать, с Юлькой. Наверное, в том-то и была проблема, что не мог он почувствовать всю глубину ее боли. Мог бы, тогда, может быть, нашел слова, поговорил и как-то успокоил. А так, оставалось только наблюдать за ее мучениями.
Попробовав кофе, Юля ничего особенного не почувствовала. Разве что, немного больше горечи. Но это не беда. Горечи сейчас в ее жизни хватает. Ложкой больше, ложкой меньше.
- Накрылось мое сочинение, - задумчиво сказала после того, как отпила половину кружки. Молчать надоело.
- Какое сочинение?
- Каждый учебный год начинается с сочинения "Как я провел лето". Я никогда не писала ни о лазурных берегах с белым песком, ни об огнях Эйфелевой башни. Всегда о том, как я провела лето у бабушки в древне. Мои сочинения - самые настоящие. Потому что в них ни капли правды, я все сочиняла, придумывала. Как я брожу по лесу, собираю ягоды или грибы. Как слушаю пение птиц, кормлю белок. Катаюсь на велосипеде, одна бесстрашно уезжаю далеко-далеко к желтым подсолнуховым полям. У меня этого никогда не было, - коротко вздохнула, - по понятным причинам. Но у меня офигенная фантазия, такая, что на последнем предложении я сама себе была готова поверить. А теперь вот придется писать про Кипр. Расскажи мне что-нибудь, - подняла сухо блестящие глаза.
- Что, например?
Денис не сел на стул, стоял опираясь бедром о столешницу с кружкой в руке.
- Не знаю. Скажи мне что-нибудь хорошее.
Тяжелый вздох заставил Юлю улыбнуться. Она выжидающе глядела на Дениса, не отпуская с лица заинтересованности.
- Подожди, - глотнул кофе, - я не могу тебе прям вот так с ходу насочинять.
- Жду, - она кивнула и тоже поднесла кружку к губам.
- Я помню, как ты танцевала вальс у нас на парадной линейке. - Поставил свою на стол. Звонко это прозвучало и решительно.
- Да? - Юля улыбнулась. Широко и открыто. Впервые вот так за последнее время.
- Да.
- Я тоже этот день хорошо помню. Мне в туфельку попал камешек. Маленький. Но после этого вальса я с трудом могла наступить на левую ногу.
- Пошли. - Денис стремительно шагнул вперед и схватил ее за руку.
- Куда?
- Научишь меня танцевать вальс.
- Ты с ума сошел, какой вальс после похорон? - попыталась вырвать ладонь из его крепкой хватки. Другой вцепилась в стол, чтобы не дать ему поднять себя со стула. Ненормальный! Смеется он, что ли!
- Я же не предлагаю тебе врубить музыку на всю катушку и прыгать до потолка. Пошли. Без музыки. На счет.
- Денис, что за глупости?.. - Но слова шелестели уже нерешительно.
Он насильно вытянул ее из-за стола - не сказать, что позволила Юля это без сопротивлений, но противостоять ему Шаурину трудно, - почти волоком притащил в гостиную и остановился посреди комнаты. Благо, она, комната, таких размеров, что в ней легко можно устроить соревнования по танцам.
Юлька стояла внешне бесстрастно, как истукан, но внутри чувствовала дрожание. Денис не отпускал. Они стояли так некоторое время. Затем, собрав свою решительность в кулак, Юля медленно и глубоко вздохнула. Без музыки ведь, без света… Только туманно-голубоватое свечение экрана телевизора заливало комнату. Можно попробовать.
- Подожди. - Сжала его плечи и приподняла подбородок. - Распрямись. И напрягись. Иначе мы не сможем друг друга чувствовать.
- Ну да, чтобы знать, куда меня повело. Или тебя. Тогда я не увижу твое лицо.
- Тебе его не надо видеть. Правую руку, - вложила в нее свою ладонь, - чуть выше. Фиксируем плечо, запястье, локоть… Левую мне на талию. Выше, почти под лопатку… Да, - одобрила, когда почувствовала, что его рука на месте. - Проговариваю твою партию. Левая нога вперед. Правую в сторону. Левую приставил…
- Ничего не понятно. Покажи сама.
- Давай. - Юля оторвалась от него, отступила и медленно исполнила танцевальную фигуру.
- Это твоя или моя?
- Это твоя. Твоя с левой ноги, моя с правой.
- Еще раз покажи.
- Хорошо, дубль два, - усмехнулась она.
После этого девушка снова встала в позицию и начала медленно двигаться, увлекая Дениса за собой. Сначала скованно переступала с ноги на ногу, но постепенно расслаблялась все больше и больше. Потом ей понравилось: Денис перехватил инициативу. Конечно, ни о какой отточенности движений и мягкой скользящей технике говорить не приходилось, но это совсем неважно. Реальность уплыла, счет времени потерялся.
- У тебя получается. Ты способный.
- А тут делать нечего. Раз-два-три, раз-два-три… Я не танцор, я спортсмен. По жизни есть три категории мужчин: алкоголики, танцоры и спортсмены.
Юлька рассмеялась. Отчего-то стало так смешно, что для того чтобы собраться и продолжить, пришлось остановиться на пару секунд. Закусывая губу, она хлопнула его по плечу и набрала полные легкие воздуха.
- Ты как будто петь собираешься, а не танцевать, - услышав, как шумно она вздохнула, иронично заметил Денис, снова вызывая у нее приступ смеха.
Так и до истерики недалеко. Юля снова вздохнула.
- Фух, поехали. Мне уже понравилось. Нет, подожди. - Освободилась от захвата его рук. Стало жарко. Кожа горела огнем, между лопаток уже чувствовалась испарина. - Стой здесь.
- Стою.
Сняла кофту и бросила ее на диван. Не сильно заботясь об идеальности прически, собрала еще влажные волосы в хвост и вернулась к своему новоиспеченному партнеру по танцам. Кто бы мог подумать!
- Ты меня убил сегодня. Никогда не связала бы вместе тебя и вальс.
- Но тебе же понравилось. - Обняв ее за талию, приподнял над полом, так что дыхание стало интимно обжигать ее губы.
- Логичнее было бы, на твоем месте, напоить меня до беспамятства. Ложка в кофе не считается. Кстати, что это было? Коньяк?
- Коньяк. Крошка моя, если для того, чтобы собрать тебя по кускам мне придется танцевать, я станцую.
Под тихий гул телевизора и дрожащий мерцающий свет его фраза позвучала оглушающе. Громко в своей твердости. Очень больно в жизненной правдивости. Юлька уткнулась Денису в шею. Все. Теперь точно истерика со слезами и соплями, которую невозможно подавить никакими силами. Теперь только рыдать до полного изнеможения и опустошения. С трудом смогла бы объяснить, почему сорвалась именно сейчас. Так получилось, что тихая убежденность в его словах снесла все замки и заслонки, заставив захлебываться в слезах. Не столовая ложка коньяка же виновата…
Он привык наперед угадывать ее движения - взмах руки, поворот головы, - но никак не мог предугадать, что после его слов она разрыдается до звона в ушах. Отвлеклась же, начала смеяться и шутить, разговаривать, а не выдавать односложные ответы, и тут этот плач навзрыд. Внезапный. Убивающий плач.
Немного растерялся, но подтянул ее выше, прижал сильнее. Она крепко обхватила его за плечи, обвила ногами, вцепилась, как будто боялась, что отпустит. А он и не собирался.
Опустился вместе с ней на диван. Прижал ее еще крепче и набрался терпения, чтобы переждать, пока она выплеснет все, что накопилось и мучило. А терпение было совсем на исходе, потому что, несмотря на трагичность момента, в Шаурине уже давно бродили совершенно другие желания. Потребности физические, которые не отрубить по щелчку пальцев: обнимать ее, целовать с жадностью… Целый месяц ее не видел… Понимал, почему она не спешила и сторонилась, но где-то внутри чувствовал еле тлеющую злость, заглушить которую до конца не удавалось.
Постепенно Юля успокоилась, только плечи время от времени вздрагивали. Но стало несравненно легче: темнота уже не давила, слова и вздохи не рассекали тишину колко и больно. Воздух стал тягучим и вязким, теплым до испарины на шее. Майка прилипла к телу. Там, где касались руки Дениса кожа горела огнем. Можно расплавиться и оплыть, как свечка.
Оттолкнулась от него и вытерла мокрое лицо, задержала дыхание, подавляя икоту.
- Успокоилась?
- Вроде, да.
Попытался ее поцеловать, но она увернулась. Неуверенно и несмело, но все-таки едва скользнув по губам уткнулась носом в его щеку. Странное чувство не давало насладиться близостью, будто получая удовольствие, она грех совершает. Оскверняет память бабушки. В том то и дело: слишком сильное это было удовольствие, что про все забывала. А нельзя…
- Юля!.. - резко сказал Денис, и она вздрогнула.
Меньше всего на свете хотелось, чтобы он заводил сейчас этот разговор.
- Пойду воды попью.
Зря она надеялась, что он останется ждать ее на диване. Его шаги за спиной звучали весьма угрожающе, заставляя бежать на кухню почти вприпрыжку.
- Ты боишься, что ли? - подпер плечом дверной косяк.
- Нет, я не боюсь.
Не хотела пить, но теперь, чтобы как-то оправдать свой побег, пришлось давиться водой. Домучила почти полсткана.
- Тогда в чем дело?
- Не время. Наверное…
- Думаешь, если тебе будет приятно, ты нарушишь траур и предашь память покойной? Считаешь, что ты должна теперь месяц, а то и год, беспрестанно слезами уливаться, отказывая себе в удовольствиях?
- Не знаю.
- Глупости. В том, что ты перестанешь убиваться раньше других и начнешь радоваться жизни, нет ничего плохого. Да и Анна Анатольевна, наверное, была бы рада этому, а совсем не тому, что ты загнешься от депрессии и попадешь в дурку.
- Вроде, и нет ничего плохого, ты прав, но на душе все равно противно.
- Ты же мечтала, чтобы я помер от тоски. Я почти помер.
- Это шантаж.
- Естественно. Иди сюда. Иди ко мне. Хочу поцеловать и утешить мою девочку. Будем аккуратно блюсти твой траур, никаких запрещенных приемов.
Как можно этому противостоять? Юля немного помедлила, но, когда Денис приблизился, бросилась к нему и обняла. Обхватила плечи, обвила ногами.
- Кошмар, как я соскучилась, - тихо и нерешительно, но она сказала эти слова. И правда, ничего же нет плохого в этом. Когда любимый рядом и можно утешиться в его руках, разве может быть в этом грех? В крепких теплых руках, сильных и надежных… Не грех же, если бы мама обнимала…
- Это надо проверить.
- Я у тебя дома, почти в твоей кровати. Где моя романтика?
- Не наглей, Красота, я весь вечер романтичу.
Губы у нее были соленые…
ГЛАВА 35
Весьма самонадеянно оказалось думать, что для того, чтобы при случае озвереть от ревности, нужно обязательно переспать с Юлькой. Совсем нет. Достаточно было провести с ней ночь в одной постели, а наутро сделать для нее чай с лимоном и завернуть в одеяло, как обещал когда-то.
Странно провести такую целомудренную ночь, сгорать от желания, но не трогать. Проснуться и ощутить теплое сонное дыхание у себя на щеке, почувствовать на себе ее руки. Странно прижиматься к стройному телу, но не сметь насладиться им. Не раздражаться от жаркой испарины между телами и щекотания мягкого шелка волос… странно.
Никто и никогда еще не попадал в постель Шаурина, чтобы просто поспать. И никакая другая ночь не сковывала его разум одной картинкой, рисуя новую жизнь, как с чистого листа. Ничего не оставлял Денис в своей памяти, предпочитая молчать, там где можно промолчать, и не смотреть, если можно отвернуться. Но прекрасно помнил, какая Юлька на ощупь, как пахнут ее кожа и волосы, какой у нее нежный бархатный живот. Попробовать бы кончиками пальцев. Языком, в самом низу… Чтобы горячо стало и воздух затрещал. Чтобы тело ее дугой выгнулось и вздохнуть не могла от удовольствия…
- Тебе лучше отложить нож. И вилку тоже. Хотелось бы обойтись сегодня без жертв, - сказала Юля.
Денис опустил столовые приборы на тарелку, отрываясь и от еды, и от своих мыслей.
- Какая заботливость. А я думал тебе некогда за мной присматривать.
- Чтобы понять, что ты вне себя, мне даже смотреть на тебя не надо, - тихо продолжила она, сопровождая слова мягкой, едва заметной усмешкой. - Но это хорошо - с твоим появлением толпа претендующих на мое внимание заметно рассеялась. Мне тут в роли развлекалочки быть совсем не хочется. Я бы с удовольствием сидела сейчас перед телевизором и ела овсяную кашку.
- Я прям успокоился после твоих слов. Заметила, да? - ухмыльнулся он.
- М-да, дело дрянь, - хмыкнула Юля.
- Однозначно, - подтвердил Денис.
Обменявшись репликами, они ненадолго замолчали. Юля посмотрела на родителей.
- Мама пытается высказать папе какое-то возмущение.
- Почему? - Денис проследил за взглядом Юли: Сергей Владимирович и Наталья медленно танцевали. Он что-то говорил, лицо его было непроницаемо, губы женщины изогнуты в полуулыбке. Все безмятежно и спокойно на первый взгляд.
- Потому что мама танцует с отцом только когда ей требуется высказаться. Замечено мною не раз.
- Тебе лучше знать.
Музыка сменилась, и родители вернулись за столик.
- Шаурин, хорош водку пить, иди потанцуй.
Денис как раз только и успел поднести рюмку ко рту, но замер, замерев взглядом на жене Монахова. Она с царственным видом взялась за бокал с красным вином и окинула его пронзительным взглядом. В глазах ее что-то радужно сверкнуло. Наверное, отразился блеск бриллианта в кольце у нее на пальце. Эта женщина ему, определенно, стала нравиться. Между ними установилось какое-то молчаливое взаимопонимание. Не мог точно сказать, с какого времени это произошло, если раньше он иногда чувствовал в ее присутствии напряжение, то сейчас нет.