- Понимаешь… - начал не то чтобы неохотно, но тщательно подбирая слова, - для тебя он отец, ты смотришь на него изнутри - глазами дочери. А для меня он - система, состоящая из определенных черт, свойств, качеств характера, принципов и жизненного опыта. Эта машина, которая формирует, держит… руководит целой социальной прослойкой и не одной - от низшего звена до высшего; от подчиненных, исполнителей, до авторитетов, политиков. Сергей Владимирович Монахов - это устойчивая внутренняя система, со своими законами и механизмами взаимодействия. Представь этот масштаб. Каких уступок ты от него хочешь? - Теперь Юля задумалась, не спеша отвечать. - А ты его нутро, - добавил Денис. - Ты семья. Он тебя бережет. И я, точно так же, как и он, берегу свое нутро - свою семью.
- А я к чему отношусь - в твоем случае? - тихо спросила, почти шепотом. И дыхание затаила для самой себя незаметно.
Денис пригнулся к ней и сказал на ухо вполголоса, будто боялся, что кто-то еще услышит:
- Ты мое сердце, тебя я берегу особенно.
Юлька замолчала, заливаясь румянцем удовольствия. Всего минута - богатая на чувства и бедная на слова. Мгновенье - от ощущения его губ на чувствительном месте за ухом и собственным вздохом.
- Кстати, о семье, - вспомнила Юля. - Слушай, мы как раз вернемся к Таниному дню рождения. Давай ей какой-нибудь сюрприз устроим.
- Танюхе-то? Устроим… обязательно устроим.
- Например, ужин в ресторане. Соберем большую компанию. Лёньку, Стаса, Вадьку…
- Не забывай про нашу "мелочь". Надо организовать настоящий сюрприз, чтобы порадовать и маму, и ее любимое чадо.
- Тогда у Катюхи в ресторане наберем еды, а потом завалим к Таньке с шариками и мягкими игрушками. Торт я заранее закажу.
- Вот именно. Иди надевай свою длинную юбку. Вон ту оранжевую. Пойдем прогуляемся, поужинаем.
- И белую майку.
- И белую майку. И губы накрась оранжевой помадой. У тебя есть такая.
- Этот цвет называется морковный.
- Какая разница?
- Разница огромная. А ты надень белые штаны.
- В белых штанах только по Рио-де-Жанейро.
- Почему только по Рио?
- Мечта у меня, как у Остапа Бендера. В белых штанах по Рио-де-Жанейро.
- Хорошая у тебя мечта. А главное - сбыточная. А после ужина что?
- А после ужина мы будем тратить лишние калории.
- Будем наматывать круги по бассейну? - невинно поинтересовалась.
- Можно и в бассейне… секса в бассейне у меня еще не было.
- Тогда зачем помада? Ты же не любишь целоваться с помадой.
- А это еще одна моя сбыточная мечта, - усмехнулся, переворачивая Юлю на спину. - Мы не будем целоваться. Ты будешь меня целовать, хочу быть весь в помаде.
- О, да! - засмеялась Юля, догадавшись, на какие эротичные ласки он намекает. - Чтобы эта мечта сбылась, тебе даже белые штаны надевать не надо. Вообще никаких не надо… - Через тонкую ткань Денис слегка прикусил ее грудь. - Кажется, накрылся наш ужин…
- Рестораны работают всю ночь…
Ее рубашка полетела на пол.
ГЛАВА 46
- Кто там? - настороженно спросила Таня, посмотрев в глазок. Кто за дверью, не разобрала. Почему-то свет на площадке не горел, хотя вчера сама лично вкрутила новую лампочку.
- Это у вас велосипеды за мальчиков дают?
Услышав Юлин голос, Таня тут же открыла дверь, выражая свою бурную радость придушенным писком. Кстати говоря, на площадке было светло. Просто кто-то предупредительно прикрыл глазок, чтобы запутать именинницу. Это точно была не Юля: ее руки заняты огромным тортом.
- Я уже думала: меня так никто и не поздра-а-в-и-т! - Татьяна распахнула дверь и посторонилась, впуская в квартиру большую шумную компанию.
- Обижаешь сестра, - сказал Денис, - держи. А то я как Винни-Пух чуть к тучкам не улетел, - вручил Тане связку цветных воздушных шаров. - Поздравляю с днем рождения, желаю счастья в личной жизни!.. Это если коротко, все дифирамбы позже.
- А сказал, что праздновать будем в выходной, что все вы жуть как заняты. - Таня обняла брата и прижалась к нему крепко-крепко. Не могла отпустить его некоторое время: нужно было совладать с собой, потому что слезы уже подступили, затуманив взор. Денис стиснул сестру сильнее. Успел заметить влажный блеск в ее глазах. Тане, чтобы расчувствоваться до слез, много не надо…
- Фух, - молодая женщина наконец выдохнула и оторвалась от мужской.
- А мы тебя специально запутали, - ухмыльнулся Вадим, сгружая на именинницу цветы, мягкие игрушки и коробки в блестящей обертке.
- Ты бы знала, как я себя сдерживала целый день, чтобы не позвонить тебе и не проболтаться! - Юля сбросила туфли и поспешила на кухню, чтобы освободиться от тяжелого торта.
- Ничего себе сюрприз! - воскликнула Таня и суетливо забегала по квартире в поисках большой вазы. Такой большой, чтобы вместить все подаренные розы, естественно, не нашлось. Поставила в гостиной один букет, для других набрала воду в ванну.
- Сестра, хорош голосить! - крикнул Денис. - Приняла подарки - теперь раздавай поцелуи. Малявочка, а ну-ка иди сюда, - позвал Настю. Она несмело выглядывала из-за двери в детскую, но услышав его, выскочила из комнаты и бросилась в объятия любящего дядюшки.
- Черт, а я сегодня небритый и без тельняшки. Все равно можно, да? - состроив гримасу, Лёня поскреб небритый подбородок. Подпер плечом косяк, в ожидании пока Таня покончит с цветами и даст ему возможность помыть руки.
- Можно и Машку за ляжку, и козу на возу, - тут же выдал ему Денис, поднимая Настю на руки.
- Я чур первый в очереди, - присоединился к разговору Вадим.
- Капитан, ты в очереди на Машку или на козу? - заржал Лёня. - Я, кстати, вот так по-крупному с ментами водку никогда не пил.
- А ты думаешь менты как-то по-другому водку пьют? - усмехнулся Вадим.
- Да так же и пьют, как мы. Пьют, как собаки.
- Блин, - Таня сорвала с крючка полотенце, поспешно вытирая руки, - ну вы бы правда хоть намекнули, что приедете. Я даже не одета, не говоря уже о том, чтобы стол накрыть, - бросила на себя критический взгляд: футболка и шорты - не очень праздничный наряд.
- А мы порядочные гости - ходим со своим, - Стас растянулся в белозубой улыбке.
- Ну все, - Таня счастливо улыбнулась, - теперь я готова раздавать поцелуи. - Вадя, ты первый, я помню…
- Танюха-а-а… - Лёня последний раскинул руки, чтобы потом сжать в них стройную фигурку Татьяны.
- Ты как Брежнев, - засмеялась Таня, расцеловавшись с ним по три раза в обе щёки.
- Скажи спасибо, что я тебе уши не надрал.
- Спасибо, дорогой! Ой, спасибо!.. - шутливо отвесила поклон.
- Так, сестра, подожди, - задержал Танюшу, подхватив за локоть. - У меня еще один презент. И наряд твой как раз кстати, - знающим и одновременно хитрым взглядом окинул Таню с ног до головы. - И даже не думай переодеваться!
- Лёня, не дай бог ты мне подаришь пионерский галстук!
- Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд!.. - зачитал часть пионерской речевки, вытаскивая из кармана пиджака алый кусок ткани. - Танюха, это тебе, - повязал ей на шею галстук. - И не снимай. Знать, судьба у тебя такая судьбинушка! Быть тебе пионеркой, раз ты в День Пионерии родилась. Так и будем с тобой водку пить: ты в галстуке, а я… а я просто так.
- Стоять… Давайте я вас щелкну. Фото для семейного альбома, - тормознула возле парочки Юля.
- Не надо меня щелкать. Я, можно сказать, только жить начинаю: на пенсию вышел, - проговорил Вуич голосом почтальона Печкина.
- Улыбочку… - Юля сделала желанный снимок и убежала.
Это был единственная постановочная сцена, остальных она фотографировала без предупреждения. В кадр попали все: Настя, которая притихла в материнской спальне и с упоением избавляла подарки от праздничной упаковки; Денис с Вадимом, раскладывающие большой обеденный стол в гостиной; Стас, который решил помочь на кухне, почему-то взявшись за нарезку колбасы и сыра, пока Татьяна возилась с закусками.
Наконец уселись за стол. Казалось, что огромная комната нагрелась от нетерпеливого ожидания. От шуток и анекдотов, порой пошлых, - а как иначе в практически мужской компании.
Настя почти перестала стесняться, хотя вела себя тихо и толком не разговаривала.
- Настюш, пойдем к нам, - позвала Юля.
- Насть… - Денис похлопал себя по бедру.
Но девочка проигнорировала их приглашение. Сделала вид, что ничего не слышит. Невозмутимо пристроила большого плюшевого медведя у Лёни на колене.
Дело привычное. Денис всегда переставал существовать для Насти, если рядом с ним находилась Юля. Никак не могло детское сердечко смириться с такой несправедливостью.
- Че, медведя кормить будем? - Вуич взял девочку на руки. Та довольно кивнула, тряхнув светлыми локонами.
- Настя, доча, иди сюда, не мешай Лёне!
- Тань, тащи еще одну тарелку, у нас медведь оголодал, - шутливо потребовал Вуич и сказал спокойнее. - Да ладно, пусть посидит.
- Ладно, - смирилась Таня, - все равно ей скоро спать уже.
Медведя, конечно, кормить не стали, убрали, устроив в углу дивана. Зато Настя решила полакомиться с Лёниной тарелки, стащив с нее кусочек соленой рыбы.
- Настя! - Таня тут же бросилась вытирать запачканные руки дочери салфеткой.
- Вот бывают же люди до чужого добра жадные, - нарочито возмутился Вуич и отмахнулся от Таниной помощи. - Слушай, мать, отстань ты уже от нас, дай нам поесть спокойно!
Беспокойная мамаша слегка утихомирилась, но Настю из виду не выпустила.
- Дочь, меня уже сейчас тревожит твоя судьба. Из всех более-менее приличных мужчин ты выбрала именно дядю Лёню.
Комнату взорвал дружный смех. Поддержав всех, малышка тоже громко засмеялась и захлопала в ладоши.
- Вот спасибо, Танюша! Так приятно быть более-менее приличным мужчиной, - утешился Вадим.
- Настенька, прыгай на пол и беги от этого охломона подальше! Беги к дядьке он спасет! - посмеялся Шаповалов.
- Ничего вы не понимаете, - разулыбался Лёня.
- Мы-то прекрасно все понимаем, да, Танюх?.. - Это ж все твоя ко… женолюбивая сущность работает, - не удержалась Юля от иронии.
- Да. Ну люблю я женщин, что поделать. А главное, женщины меня тоже любят. Ты их не слушай, очаровашка, - погладил Настю по голове, - они тебе просто завидуют, бабы эти неугомонные.
- Так, прошу минуту внимания, - Денис постучал вилкой по хрустальному бокалу и поднялся.
- Тихо всем, - скомандовала Таня, - сейчас мне брат будет речь говорить. Я тоже встану, не могу сидеть в такой момент, - поднялась и поправила падающие на плечи волосы. Так и осталась хозяйка вечера в футболке цвета салатной зелени, джинсовых шортах и алом пионерском галстуке.
Денис окинул сестру долгим взглядом: фигура тонкая стройная, даже ключицы чуть выпирают; голубые глаза блестят радостно; губы, розоватые от вишневого сока, растягиваются в улыбке, а не опускаются разочарованно.
- С днем рождения, Танюша. Счастья, удачи, мира в доме, здоровья… С этим все понятно, но сейчас я буду говорить о другом. О том, что мне хочется подарить тебе кевларовый бронежилет. - За столом раздались смешки, но Денис не поддержал улыбок, а сделал паузу, набрав полные легкие воздуха. - Я не шучу. Потому что я недавно понял, что с таким большим и добрым сердцем, как у тебя, жить невероятно трудно и опасно. Хочу, чтобы ты стала чуть-чуть эгоисткой. Ровно настолько, чтобы оставаться собой, но научиться себя беречь. Я тебя люблю, сестра, вот такую настоящую. И давай, что ли, по водочке. Слезами шампанское не запивают. Слезами можно запивать только водку.
Таня только и смогла, что кивнуть. Душили слезы. Вадим подставил ей рюмочку на ножке. Татьяна выпила ее залпом и не поморщилась. Никогда не имела ничего против водочки в хорошей компании и с хорошей едой.
- Ну все, - глубоко вздохнула и помахала у себя перед лицом ладонью. - А теперь есть, пить, гулять, веселиться…
- А что мы будем делать с самым младшим членом-корреспондентом нашей маленькой редколлегии? - спросил вполголоса Вуич, указывая взглядом на спящую Настю.
- Пойдем, уложим ее в кроватку. Сможешь вместе с ней подняться?
- Естественно, - чуть не оскорбился Лёня, услышав в голосе Тани сомнения. Осторожно встал со стула, чтобы не потревожить малышку.
- Она спит крепко. Можно хоть из пушек палить. Это до года я практически ночей не спала, а сейчас отбой в девять вечера и хоть на ушах стой.
- Вадим, покурим? - предложил Стас.
- С превеликим… - согласился Бардин, выбрался из-за стола и потянулся. - Давай еще этого женолюбителя возьмем, - поддел вернувшегося Вуича.
- Я за любой кипиш. Еще не знаю, куда, но я согласен.
- Я с вами подышу, - присоединился Шаур.
- Вот никак не пойму, за каким ей тут "Три богатыря"? - проговорил Вадим, задумчиво глядя на большую картину на свободной стене.
- Не "Три богатыря", а "Богатыри", - поправил Денис, тоже замерев напротив масляной копии известного полотна кисти Васнецова. Вздохнул, вспомнив сколько нервов потратил, чтобы достать приличную копию. Хотя с сестры станется, она и фотообои бы наклеила, и не поморщилась. - А хрен ее знает, зачем и почему. Это ж Таня. Захотелось ей.
Согласен был с другом. Картина эта очень выбивалась из общего интерьера квартиры, явно не соответствуя выбранному современному стилю с прямыми линиями мебели и глянцевыми поверхностями. У Тани в квартире много было таких вещей, на первый взгляд, нелепых, но важных для нее.
- Эх, горе-академики! - посмеялся Вуич. - Непонятно им - зачем тут "Богатыри". Что тут непонятного… Пошли курить.
* * *
2001 г., август
Шаурин медленно опустил бегунок молнии тонкой кожаной куртки, чувствуя на сестру легкое раздражение. Та встретила его в махровом халате. Не то чтобы Денис против халата, но рассчитывал, что сестра будет готова к его приходу и ему не придется задерживаться.
Таня сухо улыбнулась. Сухо и без души, словно в это ранее утро улыбаться не полагалось. Обняла брата, прижалась губами к его гладко выбритой щеке, от лосьона терпко пахнущей. Они давно не виделись, а повод выпал безрадостный. Ее плечи зябко дрогнули, но она быстро отстранилась. Раздражение Дениса тут же опало - как скатилось. Руки сестры пахли кофе. Сколько ж она его выпила?.. Наверное, после того как позвонила ему в три часа ночи, сообщив, что мать умерла, и не ложилась больше. Наверняка не ложилась. Сидела на кухне до утра, тихонько подсаливая слезами черный кофе.
- Тань, только давай побыстрее, - поторопил Денис.
- А я никуда не собираюсь ехать, - возразила Таня и туже затянула пояс халата, словно подтверждая свои намерения.
- В смысле? - переспросил Денис, не скрывая удивления.
- В прямом, - Таня равнодушно пожала плечами. - Я на похороны не поеду. Мать для меня умерла три месяца назад. А ради приличия плакать я не буду - наплакалась уже. Надоело мне быть хорошей. Могу я хоть раз в жизни совершить неправильный поступок?
- Только давай сейчас обойдемся без этих доморощенных страстей.
- Не груби.
- Да я вежливый, как стюардесса, - с усмешкой возразил. Да и так, будто - то ли усмехнулся, то ли съел что-то горькое. - Таня, надо было мне так сразу и сказать, что не поедешь. Я бы не заезжал за тобой, не тратил время.
- Ты не спрашивал, поеду я или нет. Ты просто сказал, что заедешь…
И правда ведь не спрашивал, потому что считал вопрос решенным. Разговор у них состоялся короткий. Таня рассказала о смерти матери, ответила на вопрос: "Когда это случилось?". И получила в ответ равнодушное: "Заеду в семь". А что еще говорить?.. Как жила мать всю жизнь в пьяном угаре, так и смерть свою встретила.
- Ладно. О чем спор… Не хочешь, как говорится, воля твоя.
Спорить не собирался, возмущаться - тем более. Так даже лучше, потому что планировал лишь заплатить ритуальному агентству за организацию траурного мероприятия, а присутствовать на похоронах не хотел - в своем сердце давно уже мать похоронил. Шаурин понимал, почему Таня решилась никуда не ехать. Вот только не мог уяснить для себя, отчего именно такой момент выбрала - не самый удачный, для того чтобы ставить в жизни новую точку отсчета.
- Давай кофе попьем… - попросила сестра. Именно попросила - и взглядом, и голосом.
Денис задержался с ответом. Не хотел же тратить время - не до кофе сейчас. Нужно быстро разделаться со всем этим и заняться своими делами, которых, как обычно, по горло. Но глянул на сестру: на лицо ее, стянутое напряжением, на плечи, будто не в домашний халат укутанные, а скованные железными доспехами. Это для него после смерти матери ничего не изменилось, а вот для сестры - еще как.
Слабые духом люди иногда способны на удивительно сильные решения. Только идут они к этим решениям долго. Тане для своего - немало времени понадобилось. Нет, не для того, конечно, чтобы к матери на похороны не пойти, а для того, чтобы отступить от принятых ориентиров - перестать верить во вселенское добро.
Денис вдруг испугался, что сестра совсем разочаруется, окончательно утратит свою очаровательную наивность и редкую душевную доброту.
- Давай попьем, - быстро сказал он и сбросил куртку.
Нет, кое-что изменилось и у него. Чувствовал Шаурин какое-то облегчение и внутреннюю свободу. Дышалось легче, потому что на все вопросы о матери теперь можно отвечать коротко: "Она умерла".