- Отличились, нечего сказать, - начал наконец он, не скрывая негодования. - Вы были обязаны находиться с девчонкой и своевременно пресекать любые контакты с нею Линда. Вы были обязаны разузнать, что - пусть даже малость - он рассказал ей о своей настоящей работе. И вдруг вопреки всем уговорам, вы звоните мне и говорите, что все пропало, что она обнаружила, что он жив, и собирается его разыскивать! Как вы вообще могли допустить такое?
- Она нашла подарки и письма от него, - принялся объяснять Харкорт. - Они лежали в старом сундуке на чердаке…
- Какого черта они там лежали? - взревел Уорнер. - Вы были обязаны сразу все уничтожить!
- Теперь уже поздно сожалеть об этом, - примирительно сказала Элис, не желая рассказывать Уорнеру, что ее муж не решился порвать последнюю ниточку, связывающую девочку с отцом, что он слишком привязался к ней за эти годы, не говоря уже о письме, которое Джозеф получил от Линда вскоре после того, как "Компания" приставила к Джейми хотя и подставных, но официальных опекунов. "Джейми, - писал Линд в этом письме, - единственное, что у меня есть в этом мире. И если я не могу быть рядом с ней физически, я могу дать ей всю мою любовь. Мне кажется, вы не из тех людей, кто может растоптать…" И он ухитрился через свои многочисленные связи за границей устроить так, что к Джейми регулярно шли посылки и письма. - Думаю, сейчас-то и начнутся проблемы, - произнесла Элис вслух. - Сомневаюсь, что она легко забудет обо всем этом и заживет прежней жизнью.
- Думаешь, начнет копать? - Глаза Уорнера перебегали от Харкорта к Элис и обратно. И после долгого молчания Джо Харкорт ответил:
- Бьюсь об заклад - она не отступится!
Глава 10
Нью-Йорк, апрель 1984 года
Джейми перебежала Мэдисон-авеню на красный свет, полы ее огненно-пурпурного плаща разлетались под неистовым ветром и дождем. Вспрыгнув на тротуар, она ловко прорезала нескончаемую вереницу пешеходов - по понедельникам, да еще утром, их, казалось, всегда было больше, - и влетела в здание издательства Паттерсона на юго-западном углу Мэдисон и Тридцать шестой улицы. Здесь она пробилась сквозь гудящий людской муравейник к лифтам и успела вскочить в один из них прежде, чем двери захлопнулись.
Лифт поднимался с легким гулом. Джейми старалась не замечать любопытствующих взглядов пассажиров. При росте около метра восемидесяти, она была вровень с большей частью мужчин в кабине и гораздо выше всех женщин. В отличие от других высоких женщин, Джейми не стеснялась своего роста и никогда не сутулилась, ей даже нравилось, что она высокая. А независимость ее поведения в сочетании с прямым взглядом и блестящими рыже-каштановыми волосами производили потрясающее впечатление - появлялась ли она в деловом костюме или в спортивном, изумрудно-зеленом, бегая по дорожкам Центрального парка. Двадцатисемилетняя Джейми была из тех женщин, которые заставляют оборачиваться любого мужчину, где бы они ни проходили.
Лифт остановился на пятнадцатом этаже, и Джейми протиснулась в раздвинувшиеся со скрипом двери. Она деловито прошла через высокие стеклянные двери, на которых были выведены золотые с черным буквы "Уорлд вьюз мэгэзин". Проработав в газете почти шесть лет, Джейми не уставала удивляться, каким современным был их редакционный офис по сравнению с вестибюлем и лифтом. Они раскошеливаются только на то, что совершенно необходимо, насмешливо подумала Джейми.
- Привет, Холли! - помахала она миленькой девушке за громадным овальным столом в приемной, уставленным множеством телефонов, и зашагала по длинному коридору, увешанному стендами со статьями и фотографиями из последних номеров газеты. Но едва она повернула к собственному маленькому кабинету, приветливое выражение лица внезапно изменилось на гневное, и она чуть не споткнулась при виде того, что предстало ее взору за стеклянной дверью. Майк Тернер, признанный местный Ромео и заведующий отделом искусства, развалился в ее кресле, скрестив руки за головой и положив ноги на угол заваленного бумагами стола. Без всякого сомнения, в газете не было более красивого мужчины, чем Тернер, - и более отвратительного, если не считать главного редактора Тиренса Хильера. Высокий, прекрасно сложенный, с крупными правильными чертами лица, с густой копной черных, отливающих синевой волос и лукавыми голубыми глазами, Майк Тернер сводил с ума всех женщин в редакции, млеющих только от одной его благосклонной улыбки. И лишь Джейми явно не желала иметь с ним какие бы то ни было отношения - временные или постоянные. По этой причине он находил особенное удовольствие в том, чтобы неустанно изводить ее своим вниманием.
- Какого черта ты тут разлегся? - вспылила она, решительно сбрасывая его ноги со стола.
- То есть как? Жду тебя, конечно, - усмехнулся он. Встав, он достал небольшой позолоченный портсигар из кармана. - Ты пропустила редакционную летучку, - сожалеюще поцокал он языком, достал сигарету, сжал ее своими полными губами и не спеша прикурил. - По какой причине, девушка?
- Ну уж тебя это никак не касается! - Джейми сбросила мокрый плащ и повесила его на крюк у двери. Объемный темно-зеленый, как хвоя, свитер был перехвачен на талии ремешком, шерстяные брюки песочного цвета заправлены в высокие темно-коричневые кожаные сапоги, на шее небрежно повязан шарфик золотисто-зеленых тонов. Из украшений она носила лишь отцовские золотые часы и старинное золотое кольцо, принадлежавшее ее матери.
- Отбирали материалы в следующий номер, если хоть это тебя интересует, - сообщил Тернер.
- Да? И мне надлежало присутствовать? - усаживаясь, осведомилась Джейми.
- Думаю, да. Твой репортаж о беспорядках в университете Брауна не прошел.
- Конечно, ублюдок Хильер постарался, - сердито отозвалась Джейми. - С его вкусом ему туалетную бумагу выпускать.
- О, неужели хоть в чем-то мы можем прийти к соглашению? - казалось, Тернера позабавило это открытие. - Знаешь, Рыжая, вот это мне в тебе больше всего нравится - ну до чего же ты дипломатичная особа! - Он затянулся. - Послушай, если тебе нужна жилетка, чтобы поплакать…
- Что мне нужно, - раздраженно перебила она, - так это остаться одной, чтобы обдумать кое-какой материалец.
- Который Хильер несомненно зарежет, - подхватил Тернер.
Джейми в отчаянии обхватила голову руками.
- Ты не мог бы выкатиться отсюда, ну, пожалуйста? - умоляюще простонала она, борясь с желанием вышвырнуть его за дверь.
- Уже выкатился, - ответил он, ретируясь к двери. - Еще никто не обвинил Майкла Р. Тернера в том, что он не понимает намеков.
- А мне кажется, что тебя надо на грузовике переехать, чтобы намек до тебя дошел, - угрожающе сказала Джейми.
Смеясь, он удалился. Джейми вскочила, заперла дверь и снова уселась. Хильер приводил ее в такую ярость, что она с удовольствием проткнула бы его вертелом и поджарила на медленном огне. "Уже в третий раз за последние два месяца этот ублюдок режет мою статью! С тех пор, как полгода назад он стал главным редактором, крыша у человека совсем поехала. Как это там говорится? Власть портит человека, а полная власть - окончательно!" - подумала она.
Она развернула стул и села лицом к окну. Взгляд ее упал на одну из фотографий, что стояли в рамочках на подоконнике, и она задумчиво поднесла ее к глазам. Она с отцом, когда ей было восемь лет. Мамы уже год как не было… Воспоминания нахлынули на нее.
- Почему ты называешь мистера Сандерса проклятым ублюдком, папочка?
Стоя в дверях ванной в розовой ночной рубашке, она наблюдала, как отец бреется. От изумления он отложил бритву и повернулся к ней: джинсы, белая майка, полотенце через плечо, правая щека в пене.
- Откуда ты это взяла? - спросил он, сраженный ее вопросом.
Склонив головку набок, она радостно ответила:
- Но я же слышала, как ты говорил это дедушке, сегодня, в библиотеке.
Отец рассмеялся:
- Да есть ли что-нибудь, что остается тебе неизвестным?
- Совсем немного, - хмыкнула она довольно.
- Ах, Джейми, иногда я просто голову теряю - что мне с тобой делать? - признался он.
- А почему ты не любишь мистера Сандерса? - не отставала она.
Он засмеялся, вновь берясь за бритву.
- Уверяю тебя, принцесса, это взаимное чувство.
- Почему? - Джейми нетерпеливо теребила свои рыжие завитки.
Ему пришлось снова отложить бритву.
- Знаешь, принцесса, из тебя выйдет потрясающий репортер.
- А что такое репортер, папа?
- Профессия репортера - совать нос в чужие дела, - пояснил он. - Репортеры лезут куда надо и не надо и умудряются услышать или увидеть то, что совсем не предназначено для их глаз и ушей.
Джейми вспыхнула от восторга.
- Мне это подходит, папочка, - выпалила она.
Отец продолжал потешаться:
- Не сомневаюсь, принцесса.
Джейми давно поняла, что секрет работы "Уорлд вьюз" заключался в доработке каждого номера в понедельник ночью. В полночь макет уходил с компьютера в типографию в Филадельфии, и можно было облегченно вздохнуть, зная, что в пятницу свежие номера разойдутся по всей стране и в понедельник появятся в киосках. Напряжение нарастало с каждым днем, материалы собирали, перекраивали и втискивали в номер до четырех часов вечера, каждый понедельник на любого сотрудника можно было смело надевать смирительную рубашку. За шесть лет работы в еженедельнике Джейми насмотрелась на газетчиков, валившихся спать прямо под стол. "По понедельникам, - поучал ее в первый рабочий день заведующий редакцией Бен Роллинз, - не только что выйти из офиса, в окно выглянуть некогда". Так оно и было.
Джейми улыбнулась, вспомнив его слова. Не так уж много изменилось с тех пор. Ей по-прежнему казалось, что она проходит бесконечный тест на выживание, как будто кому-то понадобилось проверить, сколько она сможет продержаться в таком режиме. Но она не возражала - Джейми ничто так не привлекало, как непрестанное преодоление препятствий. В конце концов, говорила она себе, разве я не дочь своего отца?
Неожиданный поток отборных ругательств, сопровождаемых хлопаньем дверей в коридоре, прервал мысли Джейми. Громкая брань доносилась из дирекции, а это означало, что последний рассказ самого громкоголосого в редакции автора, Ганнибала Кроуфорда, опять целиком переписали. Джейми сдавленно хихикнула. "Паттерсон должен уволить Хильера, пока его кто-нибудь не пришибет", - решила она.
- Должно быть, Кроуфорда снова переписали. - Подняв голову, Джейми увидела стоявшую в дверях Холли Кристофер со знакомыми розовыми лентами телефонограмм в руке. Холли увидела спальный мешок в углу кабинета.
- Снова разобьете лагерь ночью?
- В понедельник мой дом здесь, - усмехнулась Джейми. - Я уже привыкла.
- Все было бы куда проще, будь у нас здесь компьютеры, - убежденно заявила Холли. - Нет, я определенно скажу об этом Хильеру, ведь в понедельник с ума можно сойти.
- Только будь осторожнее, - с улыбкой предупредила Джейми. - Последний, кто решился на это, был найден в канаве со снятым скальпом.
- Я серьезно! - возразила Холли.
- Я тоже, - наставительно продолжала Джейми. - Если тебе пришло в голову добиться аудиенции у Хильера, помни - за это придется платить. А если нечем - лучше и не надейся договориться с ним. На него работает один паренек по имени Вито. Едва ты заикнешься Хильеру о чем-нибудь таком, Вито нанесет тебе визит и прикрутит тебя за коленки к полу - болтами, которыми скрепляют рельсы.
Холли засмеялась:
- Ты его расписываешь, словно он людоед!
- Рядом с этим человеком людоед покажется матерью Терезой, - мрачно заметила Джейми.
- Ну… может, мне пойти заказать пиццу?
- Без всяких "может", - кивнула Джейми.
- Как и обычно?
- Не будем экспериментировать.
- Ладно, - Холли направилась к двери.
- И скажи им, чтобы не скупились на приправу! - крикнула ей вдогонку Джейми.
После ухода Холли Джейми взглянула на телефонограммы. Одна была от вашингтонского приятеля, Джейми решила перезвонить ему попозже. Другая - от Элис Харкорт.
Джейми гневно скомкала бумагу и точным движением отправила ее в корзину для бумаг.
Ресторан "Русская чайная" на западной Пятьдесят седьмой улице славился скорее своим великолепным убранством, чем кухней. Роскошная живопись на стенах, сияющие самовары и люстры, между которыми протянулись гирлянды мишуры и елочных шаров, и впрямь ошеломляли, хотя во время ленча посетителям было не до замечательного дизайна. В ресторане, вечно набитом всякими "шишками" из газетного мира и шоу-бизнеса, было лишь одно тихое местечко наверху, где можно было спокойно перекусить, - завсегдатаи называли его "Сибирью".
- У меня только час, - сразу объявила Джейми, на десять минут опоздав к ленчу, на который ее пригласила Андреа Марлер. - Мне нужно сдать интервью из французского посольства, - объяснила она извиняющимся тоном.
Андреа улыбалась.
- Знаешь, ты совсем не изменилась со времен "Браер Ридж", - сказала она. - Ты все делаешь на бегу, никогда не постоишь на месте.
- Ну, ты-то, положим, изменилась, и очень заметно, - ответила Джейми. В свои двадцать семь лет - как и в предыдущие шесть лет - Андреа оставалась самой знаменитой фотомоделью. Высокая - хотя и ниже Джейми - Андреа была ослепительной блондинкой с тонкой кожей, громадными глазами цвета морской волны и пышными, вьющимися волосами. - В "Браер Ридж" ты была гадким утенком с косичками, как крысиные хвосты.
- Но папочкины деньги помогли сотворить лебедя из толстой уродливой утки, - с улыбкой докончила Андреа. У обеих в памяти мелькнуло воспоминание об искреннем негодовании, которое вызвало у классных наставниц превращение пухленькой девочки в красотку с пышными формами. - Джейми, видишь ли какое дело… Я выхожу замуж.
Джейми расплылась в улыбке.
- А, биржевой маклер - и как его зовут? - И она помахала официанту.
- Ты прямо как мой отец! - накинулась на нее Андреа. - А зовут его, если ты не постыдилась забыть его имя, Том. Том О’Хэллорэн. - Она подождала, пока Джейми закажет аперитив.
Когда официант отошел, Джейми придвинулась к Андреа:
- Ну, и когда произойдет это событие?
- Четырнадцатого июля - в нашем имении в Саутгэмптоне. Раньше Том никак не может взять отпуска, чтобы мы могли провести настоящий медовый месяц, - объяснила Андреа. - Мы поедем во Францию, потом в Англию.
- А что подарить тебе на свадьбу? - И Джейми со злой усмешкой начала перечислять: - Тостер? Миксер? Имя лучшего адвоката?
- Мне нужна ты.
Брови Джейми поползли вверх от изумления.
- Я хочу, чтобы ты у меня была свидетельницей, - сказала Андреа, когда официант вернулся с заказом.
- Согласна, - без колебаний ответила Джейми, - с одним условием.
Андреа посмотрела на нее подозрительно:
- Каким?
- Что мне не придется надевать розовое платье! Терпеть не могу этот дурацкий розовый цвет!
- Ничего розового! - Андреа энергично затрясла головой.
- В таком случае, согласна, - приняла предложение Джейми. - А теперь, раз уж мы покончили с делом, давай закажем что-нибудь? Умираю от голода - а здесь такие телячьи отбивные и земляничный десерт а-ля Романофф, после которых и умереть не жалко…
Ноги Джейми поочередно касались земли, отбивая мерный ритм. Промозглым апрельским вечером она обегала по своему обычному маршруту дорожки Центрального парка - в спортивном шерстяном костюме с начесом, с плотной повязкой вокруг головы, в кроссовках "Найк". Щеки у нее заледенели, изо рта вырывался пар, но она продолжала бегать, невзирая на секущий ветер. Каждый вечер, кроме понедельников, она бегала в любую погоду круглый год. Еще в Принстоне она заметила, как здорово бег влияет и на ее физическую форму, и на умственные способности. Она бегала каждый день до изнеможения, но чувствовала себя здоровой и бодрой. Так она расслаблялась. Отец не раз говорил ей когда-то, что ее энергии хватило бы на десятерых, и он был прав. В детстве она находилась в непрестанном движении, а вот терпения у нее не хватало, она так и не освоила йогу, она была совершенно не способна долго концентрировать внимание на чем-либо одном, не могла заниматься медитацией. Да и ходить каждый день в спортзал казалось ей утомительным. Но когда она бегала, она чувствовала невероятный подъем и одновременно полное равновесие духа.
Постепенно переходя на ходьбу, она направилась к выходу на Семьдесят вторую улицу. Минуя Дакоту, она вспомнила ночь, когда ей пришлось делать репортаж об убийстве Джона Леннона. Это был один из самых знаменитых ее репортажей, после которого к ней пришло настоящее признание. Она даже поежилась от жутковатых воспоминаний: в первый раз столкнулась она тогда с убийством, юная фотожурналистка, никому еще не известная… И тут же подумала об отце, о том, что могло с ним произойти, умер он или жив.
Так она дошла до своего дома на Уэст-Энд-авеню. Консьерж добродушно заворчал, открывая ей дверь:
- Ну и ну, и как это вы бегаете в такую погоду, мисс Линд? А уж зимой каково вам приходится?
- Просто бежать нужно очень осторожно, - рассмеялась Джейми. - Очень.
Она поднялась на лифте на свой этаж, вытащила из-под ворота куртки длинную цепочку, сняла с нее ключ и отперла дверь. Войдя в квартиру, она включила свет в крохотной прихожей и сразу прошла на кухню, чтобы совершить привычный ритуал: выпить стакан апельсинового сока, чтобы поднять уровень сахара в крови после пробежки. Откупорив банку и налив сок в стакан, она подошла к окну, откуда был виден Гудзон и Нью-Джерси за ним, с улыбкой вспоминая, как отец поднимался с ней однажды на крышу Эмпайр-Стейт-Билдинг.
- А отсюда видно Нью-Джерси, папа? - спросила она, когда он поднес ее к одному из странных телескопов, которые стояли на смотровой площадке восемьдесят шестого этажа.
- Разумеется, принцесса, но отсюда видно и кое-что поинтереснее. Как раз эта часть Нью-Джерси совсем не живописна.
- Ну, папочка! - скривилась Джейми, вроде бы капризно.
Конечно же, он не живописен, папочка, - особенно эта часть, согласилась сейчас Джейми, неохотно возвращаясь к реальности.