Киракис поставил опустевший стакан на стол.
- Ты иди, - сказал он. - Я скоро приду.
- Но ты не собираешься ещё работать…
- Нет. Через несколько минут приду.
- Хорошо, - кивнула Мелина и, величественно ступая, поднялась по лестнице в спальню. Киракис проводил жену задумчивым взглядом. Поразительная поступь - словно у герцогини. Насколько он помнил, Мелина всегда ходила так. Он вздохнул - в последнее время она его тоже беспокоила. Налив себе ещё водки, Киракис снова подошел к окну и, глядя на безмолвную тишь Эгейского моря, призадумался. Он прекрасно понимал, что, защищая Александра, Мелина в глубине души тревожится за их сына ничуть не меньше, чем он сам. А то и больше. Киракис невольно улыбнулся. Неодобрительное отношение Мелины к легкомысленному образу жизни, который вел её сын, безусловно, пасовало перед безграничной любовью, которую она питала к Александру. Мелина - и Киракис это понял ещё давно - была готова простить своему сыну все что угодно.
Но вот готов ли он сам - вновь и вновь спрашивал себя Киракис, уже поднимаясь по лестнице - простить своего сына, если его дурная слава поставит под угрозу само существование "Корпорации Киракиса"?
Лос-Анджелес, октябрь 1979
- Почему всякий раз, когда я спрашиваю вас о вашем детстве, вы спешите сменить тему? - спросил Ник. - Почему?
Они с Мередит, высоко закатав штанины брюк, медленно брели босиком по золотистому песку вдоль пляжа Санта-Моники. На Мередит была свободная хлопчатобумажная рубашка, а из украшений - только простенькое серебряное колечко на правой руке; Нику, который любовался её прекрасными волосами, развевающимися на легком ветерке, Мередит казалось красивой как никогда.
Мередит рассмеялась.
- Послушайте, Холлидей, вы ведь меня на съемки пригласили, а не на допрос, - шутливо сказала она и, взяв его за руку, тепло её пожала.
- Но почему все-таки вы избегаете этой темы? - упорствовал Ник.
- Вовсе я ничего не избегаю, - возразила Мередит, свободной рукой стряхивая со лба волосы. - Просто мне не о чем рассказывать, вот и все. Детство у меня было скучное и унылое.
Ник недоверчиво посмотрел на нее.
- Но хоть что-то заслуживающее внимания с вами непременно должно было случиться, - сказал он.
Мередит отрицательно покачала головой; чувствовалось, что настойчивость режиссера забавляет её.
- Я ведь родилась в крохотном провинциальном городке, - напомнила она. - Что там может быть интересного?
- Пейтон-Плейс - тоже был крохотный провинциальный городок, - сказал Холлидей, водружая очки на лоб. - А мы ещё не забыли, что там творилось.
Мередит кивнула.
- Ладно, ваша взяла. - В её голосе появились театральные нотки. - Придется мне во всем вам сознаться. Я вас обманула - я родом вовсе не из крохотного провинциального городка. Я родилась в Лондоне. Мой отец был послом при королевском дворе. Но выросла я в Европе - сперва училась в швейцарских частных школах, а потом и в Сорбонне. Мне не было и пятнадцати, когда меня соблазнил распутный сын одного крупного виноторговца. Затем в Монте-Карло у меня был роман со знаменитым гонщиком, а потом - уже в Риме - с одним модным итальянским актером. Ах да, ещё с арабским шейхом, который хотел выкупить меня у моего отца за дюжину верблюдов. Из-за этого чуть целый международный конфликт не разгорелся!
- Но я же серьезно спрашиваю, - произнес Ник с укоризной.
- А я и не шучу! - с притворным негодованием воскликнула Мередит. - Вы же сами хотели знать подробности моего мрачного прошлого.
- Я просто пытаюсь узнать вас поближе, - вздохнул Ник. - Но вы чертовски усложняете мою задачу.
- Извините, Ник, - сказала Мередит, мигом посерьезнев. - Но только если это и в самом деле так, то, пожалуйста - не пытайте меня о моем прошлом. Я уже давно с ним рассталась - и не хочу его ворошить.
И вообще хотела бы навсегда его забыть, подумала она.
Нью-Йорк.
Дождь лил, не переставая. Непогода и поздний час сыграли свою роль: на улицах Манхэттена было совсем немноголюдно. А вот движение было, как всегда, оживленным; Александра, который шел, не обращая внимания на дождь, вдоль южной оконечности Центрального парка, то и дело обгоняли такси, автобусы и лимузины. Александр нисколько не боялся бродить по ночному Нью-Йорку и проделывал это довольно часто. Глубоко засунув руки в карманы плаща, он быстро шел по пустынному тротуару, а достигнув пересечения улицы с Пятой авеню, свернул на нее. Вдруг над ухом истошно завизжали тормоза, и тут же на него обрушилась брань - Александр, задумавшись, перешел улицу на красный свет, и таксист едва успел затормозить. Впрочем, поглощенный своими мыслями, он даже не услышал ругательств.
День у него выдался нескончаемый и на редкость трудный. Александр покинул свою контору, когда почувствовал, что затылок начинает пульсировать - это был предвестник неизбежного приступа мучительной головной боли. Отослав водителя, Александр сказал, что пойдет пешком. И вот, кинув взгляд на часы, он заметил, что гуляет уже почти четыре с половиной часа. По счастью, головная боль немного утихла. Насколько он себя помнил, проклятые приступы посещали его регулярно. Маленьким ребенком - так рассказывала мать - он стал жертвой какого-то несчастного случая, когда, ударившись головой, выжил лишь чудом. Однако врачи в Афинах ещё долго опасались, что мальчик станет умственно неполноценным.
Задумчиво потирая затылок, Александр свернул на Пятьдесят первую улицу и вошел в устланный красными коврами вестибюль здания Олимпик-тауэр. Только что принятый на работу консьерж тут же узнал его и, почтительно улыбнувшись, придержал ему лифт. Александр кивнул ему, но разговаривать не стал. Его мысли были всецело поглощены сделкой, которую он разрабатывал последние полгода. Наконец приблизился час её завершения.
Если только удастся уговорить отца.
Лос-Анджелес.
Едва дождавшись завершения выпуска одиннадцатичасовых новостей, Мередит поспешила в свой кабинет. Быстро одевшись, она схватила свои вещи и бегом бросилась к выходу, где едва не налетела на одного из операторов.
- Эй, Мередит! - выкрикнул он ей вслед. - Что за пожар-то? Где горит?
- Нигде, Хэнк, - со смехом ответила она. - Просто у меня важная встреча.
- С кем? - машинально спросил он, и тут же махнул рукой. - Хотя я и сам знаю…
- Я опаздываю на свидание с Ником! - добавила она уже на бегу, а сама подумала: а ведь и правда знает. Все в студии Кей-Экс-Эл-Эй уже знали. Промчавшись на машине мимо знака, ограничивающего скорость движения, Мередит кинула взгляд на часы. Ник, наверное, уже вне себя от волнения. Господи, и почему она не позвонила? Впрочем, Ник поймет.
Было уже за полночь, когда она въехала в фешенебельный поселок Малибу, где жил Ник Холлидей. Ник подготовился к встрече: в гостиной царил полумрак, играла нежная музыка, в огромном камине полыхал огонь, а в ведерке со льдом охлаждалось шампанское.
- Что ж, Холлидей, мизансцену вы украсили мастерски, - криво улыбнулась Мередит. - Надеюсь, что не разочарую вас.
Ник обнял её и нежно поцеловал.
- Не разочаруешь, - прошептал он ей на ухо. - Это я точно знаю.
Он взял её дорожную сумку и понес наверх, в главную спальню. Мередит последовала за ним, на ходу осматриваясь и подмечая детали обстановки. Когда Ник сказал, что живет в коттедже на самом берегу, она представляла его совсем иначе. Это же оказался самый настоящий замок, все в котором было обставлено чисто по-мужски.
- Я купил этот дом на деньги от своего первого фильма, - сказал Ник, войдя в спальню. Он поставил саквояж на широкую кровать и раздвинул шторы. Перед восхищенным взором Мередит раскинулась величественная панорама Тихого океана. - Неплохой у меня бассейн, да? - усмехнулся Ник.
- У вас во всем такая гигантомания? - спросила она, беря его за руки.
Ник усмехнулся.
- Да. Абсолютно во всем. - Он обнял Мередит и жадно впился в её губы. Затем начал целовать её шею, а его руки зашарили по её телу, скользнули под блузку, нащупав обнаженные груди. Ник застонал. - Господи, как я тебя хочу, милая! - хрипло прошептал он.
- Да, Ник… - голос Мередит был еле слышен, но прозвучавшую в нем страсть спутать с чем-либо было невозможно. - О, да…
Ник нежно опустил её на кровать и, склонившись над ней, принялся расстегивать блузку. Полностью обнажив прекрасные груди неподвижно лежащей Мередит, он начал поочередно покрывать их поцелуями, легонько посасывая и покусывая нежные соски. В свою очередь Мередит, возбужденно дыша, расстегнула его рубашку и, проведя ладонью по мохнатым курчавым волосам, густым ковром покрывавшим грудь Ника, стала ласкать его соски, которые быстро затвердели. Ник перекатился на спину, и теперь уже Мередит оказалась сверху. Пока она ерошила его волосы, Ник расстегнул "молнию" на её брюках и стащил их до колен. Затем, вне себя от нетерпения, проник пальцами в щелочку между бедер и гладил её разгоряченную плоть, возбуждая Мередит ещё больше. Распаленная сверх всякой меры, она сама поспешно избавилась от остатков одежды и предстала перед Ником полностью обнаженная. Ник лежал на кровати, тело оказалось крепче и красивее, чем она предполагала.
- У тебя передо мной преимущество, - сказала Мередит, поглаживая его плечи. - Ты ещё одет. Как мне предаться любви с тобой, если ты до сих пор не снял брюки?
Ник улыбнулся и привстал.
- Это мы быстро поправим, - сказала он, расстегивая пряжку ремня. Мередит протянула руку к его "молнии", но Ник жестом остановил её. - Не спеши, малышка, - попросил он. - Всему свое время. - Избавившись от брюк и трусов, он заключил её в объятия. - итак, на чем мы остановились?
- Вот на этом! - Мередит игриво опрокинула его на спину и принялась целовать: сначала шею, потом грудь и живот, постепенно приближаясь к его могучему члену, который горделиво вздымался из густых зарослей темных волос на лобке. Господи, когда же я это делала в последний раз? - попыталась вспомнить Мередит. Она даже не представляла, сколько воды утекло с тех пор, когда ей кого-то настолько хотелось. Или даже хоть чуть-чуть хотелось. Обвив губами страждущую плоть Ника, она принялась посасывать толстый ствол, одновременно легонько поглаживая яички. Она почувствовала, как напрягся Ник, как дрожь пробежала по всему его телу. С каждым мгновением напряжение Ника нарастало, пока наконец он решительным движением не отстранился и присел, прерывисто дыша.
- Не так быстро, - попросил он, в свою очередь опрокидывая Мередит на спину. - Полежи спокойно, малышка. Теперь моя очередь.
Он отполз назад, пока голова его не поравнялась с треугольничком золотистых завитков, покрывавших её лобок. Затем, наклонив голову, раздвинул языком влажные губки и, найдя бутончик клитора, принялся ласкать и вылизывать его с жадностью человека, голодавшего несколько недель. Восхитительное тепло разлилось в чреслах Мередит. Божественно прекрасные, ни с чем не сравнимые ощущения с каждым мгновением усиливались - Мередит быстро приближалась к оргазму. Ее тело уже содрогалось в пароксизмах наслаждения, когда Ник снова приподнялся над ней, а в следующий миг Мередит содрогнулась - одним мощным толчком Ник проник в её естество; резко и внезапно. Бедра его ритмично задвигались, а Мередит, запрокинув согнутые в коленях ноги вверх, обвила ими его спину, всецело подчинившись его ритму. Утратив всякую власть над собой, она умоляла его двигаться все быстрее и быстрее, и лишь протяжно застонала, ощутив внутри своего лона горячий выплеск его страсти. Оргазм у Ника был бурный и нескончаемый; казалось прошло несколько минут, прежде чем он не распростерся на ней, обессиленный и обмякший.
Уткнувшись лицом в копну золотистых волос Мередит, Ник судорожно дышал, пытаясь перевести дух. Когда он наконец приподнялся на локтях и, посмотрев на нее, улыбнулся, Мередит увидела, что волосы его блестят от пота.
- Да-а, - медленно произнес он. - Такого со мной никогда не было. Ради этого стоило столько ждать. Как считаешь?
- Безусловно, - прошептала Мередит, вся ещё во власти сладостных ощущений.
В ту ночь они предавались любви трижды, причем каждый раз казался лучше предыдущего. Наконец, уже в полном изнеможении, они просто молча лежали рядом, сжимая друг друга в объятиях. Нику казалось, что он готов хоть целую вечность лежать так со своей возлюбленной, не выпуская её. А Мередит думала, что никогда ещё не ощущала себя настолько счастливой и защищенной.
- Не спишь? - прошептал Ник.
Мередит, не в силах шевельнуть языком, только покачала головой.
Он стиснул её в объятиях.
- Мне тоже не спится, - сказал он. - Похоже, у нас с тобой одна проблема.
- И как, по-твоему, её лучше разрешить? - со смехом спросила Мередит.
Ник прижал указательный палец к её губам.
- Тс-с! - тихо сказал он, целуя её в кончик носа. - Я должен поведать тебе нечто крайне важное - и немедленно. Только не перебивай, пока я не закончу. Хорошо?
Мередит кивнула, глядя на него расширившимися от любопытства глазами.
- Я вот тут лежал и думал про нас с тобой, - начал Ник. - И пришел к выводу, что после случившегося не имею права отпускать тебя ни на минуту. Я хочу каждое утро просыпаться рядом с тобой, а каждую ночь засыпать в твоих объятиях. - Он присел. - Я хочу, чтобы ты переехала ко мне. Чтобы мы жили вместе. Что скажешь?
- Да, - только и ответила Мередит, не в состоянии даже представить, как могла бы жить без него.
Ник ещё раз поцеловал её.
- Господи, а ведь я, похоже, и на самом деле влюбился, - промолвил он, проводя рукой по её волосам.
Мередит подняла голову.
- Тебя это огорчает? - спросила она
- Скорее пугает.
- Почему?
Ник пожал плечами.
- Я всегда страшился влюбиться, - сказал он. - Боялся обжечься, наверное.
Мередит задумчиво посмотрела на него.
- Кто тебя ранил, Ник? - спросила она после некоторого молчания.
Режиссер нахмурился.
- Никто. А почему ты спрашиваешь?
- Лишь тот боится влюбиться, кто в свое время сильно пострадал из-за любви, - ответила Мередит. - Это ведь так, да? Скажи.
- Долго рассказывать, - уклончиво ответил Ник.
- Ничего, я не спешу, - сказала Мередит. - Если у тебя есть время, конечно.
Ник покачал головой.
- Давай как-нибудь в другой раз, - попросил он. - Не хочу портить этого волшебства.
И, откинув простыни, они вновь предались любви.
Глава 3
Нью-Йорк.
- Боюсь, что мой отец относится к этому с явным предубеждением, - пожаловался Александр, мечась по комнате, словно тигр по клетке. - Хотя не может не сознавать всех преимуществ, которые получила бы корпорация, перенеся свою штаб-квартиру в Нью-Йорк. - Стоя перед окном своего кабинета в Олимпик-тауэр, он окинул задумчивым взглядом панораму Манхэттена. Потом вдруг резко обернулся. - Джордж, ты почти все время молчишь. Что ты об этом думаешь?
Джордж Прескотт, один из вице-президентов корпорации и человек, которому Александр доверял едва ли не больше всех, сидел в глубоком черном кресле, скрестив руки на затылке и закинув обе ноги на край стола Александра.
- Ты же сам знаешь, что я полностью тебя поддерживаю, - сказал он.
- Однако от нас ничего не зависит. Что бы любой из нас ни думал, решающий голос всегда остается за твоим отцом.
- И его решение обжалованию не подлежит, - мрачно добавил Александр.
- Вот именно. Так что, если ты не найдешь какого-либо способа переубедить его, штаб-квартира корпорации до конца его дней останется в Афинах.
Александр нахмурился.
- Боюсь, что ты прав. Я не раз пытался поговорить с ним, урезонить его, но все тщетно. Мой отец жуткий упрямец, - вздохнул он. - Я надеялся убедить в своей правоте членов Совета директоров, чтобы хоть они на него повлияли, но, боюсь, когда дело дойдет до голосования… - Голос его оборвался.
- Они все равно проголосуют, как он скажет, - закончил за него Джордж, проводя рукой по пышной светло-русой шевелюре. - Ведь в его руках, к сожалению, контрольный пакет акций - пятьдесят один процент. Ты же в любом случае остаешься в проигрыше.
Александр сел за стол и призадумался. Потом сказал:
- На этой неделе он прилетит сюда, чтобы принять участие в собрании. Может, попробовать поговорить с ним ещё разок?
Джордж только улыбнулся, но ничего не сказал. Он знал, что Александр, уверенный в собственной правоте, сдаваться не собирается. Он слишком хорошо знал своего друга. Они с Александром сошлись ещё в Гарвардской школе бизнеса, и с тех пор их дружба, основанная на взаимном уважении и преданности, лишь окрепла. Джордж Прескотт был единственным, не считая самого Константина Киракиса, крупным боссом в "Корпорации Киракиса", который осмеливался говорить Александру то, что думает, не опасаясь быть немедленно уволенным. Только он мог высказать Александру в глаза правду, когда считал, что его друг не прав или ведет себя не подобающим образом. Александр же, который никогда ни с кем не сближался, относился к Джорджу как к брату. Поэтому люди, искавшие знакомства с Александром, знали, что ключом к достижению цели является Джордж Прескотт, к советам которого Александр всегда прислушивался.
Джордж только сейчас с огорчением осознал, насколько похож Александр на своего отца. Как и Константин Киракис, он, будучи уверенным в своей правоте, уже никогда не менял своего мнения. Так они всегда и бились друг о друга, подумал вдруг Джордж, подобно пресловутым непреоборимой силе и незыблемой твердыне.
- Может, все-таки подождешь немного, - предложил он, раскрывая золотой портсигар. - Сам ведь рассказывал, насколько его поразил размах наших последних операций. Да и цифры говорят сами за себя. Не станет же он возражать против очевидного - что будущее Киракисов здесь, в Большом Яблоке.
- Возможно, ты и прав, - медленно, с расстановкой, произнес Александр. Затем, чуть помолчав, добавил: - Ты уже решил, куда поедешь зимой? Я арендовал симпатичный домик под Гштадом…
Гштад, Швейцария.
В начале декабря Александр прилетел в Швейцарию, где рассчитывал задержаться недельки на две. Домик он снял на весь сезон, поскольку был уверен, что за три с лишним месяца воспользоваться им сумеют многие руководители корпорации. И уж тем более Джордж. Выросший в высокогорье Колорадо, Джордж стоял на лыжах чуть ли не с самого рождения, а в молодости был даже включен в состав олимпийской сборной. И сейчас, даже после того, как семнадцать лет назад он расстался с мечтами об олимпийском золоте, горные лыжи оставались его главным увлечением. В отличие от Александра, Джордж относился к спорту всерьез.