– Ремонтников. – Люсия пожала плечами. – Только им разрешается входить в студию, когда он отсутствует. Они выводят его из себя. Иногда он пускает студентов. Они должны платить и соблюдать тишину.
Ева подавила вздох.
– У вас есть список уборщиков, ремонтников и студентов?
– Конечно. У меня есть списки всех.
* * *
Вернувшись в управление, Ева закрылась у себя в кабинете. Она достала чертежную доску, прикрепила к ней фотографии жертв, тексты, полученные Надин, списки опрошенных и тех, кого еще предстояло опросить. Потом села, разложила свои записи и дала волю мыслям.
Она заново опросила Джексона Хупера и Диего Фелисиано; на этот раз их показания были практически одинаковыми. Кенби Суду они не знали, не опознали на фотографиях, и в роковую ночь каждый из них был дома один.
Возможна ли связь между Хупером и Фелисиано?
Ева покачала головой. "Я перегибаю палку, – подумала она. – Пора взять себя в руки".
Убийца чего-то хотел от жертв. В посланиях к Надин он написал, что ему нужен их свет. Предположим, но какова была его цель?
Слава. Он хотел славы, признания, одобрения. Но не только.
Жертвы были выбраны сознательно. Юность, жизненная сила, невинность. Оба были умны, сообразительны, одухотворены и красивы.
Яркий свет…
Для отправки данных убийца использовал компьютерный клуб. Следовательно, он часто бывал там. Знал тамошние правила, знал, что клуб привлекает к себе множество студентов.
Был ли он сам студентом или только хотел им стать?
Может быть, он не мог себе это позволить? Или был исключен? А может, еще учился, хотя считал себя сложившимся художником?.. Как бы то ни было, он знал фотодело и достиг в этом искусстве немалых высот.
Ева вновь подумала о Лиэнн Браунинг. У той было алиби, но алиби можно подделать. В любом случае нужно учитывать возможную связь между Браунинг и Хастингсом.
Решив, что в ближайшее время займется этим, Ева приказала компьютеру вывести на экран карту города и высветить нужные районы. Два места преступления, два высших учебных заведения, "Портография", автостоянка, квартира Диего, клуб, дома обеих жертв и места обнаружения трупов.
Обе жертвы были брошены возле места их службы. Почему?
Где служит он сам? Где он делает свое дело – очень важное для него дело? Неподалеку от клуба? Конечно, он человек активный, но зачем ловить рыбку далеко от дома? Зачем наблюдать, охотиться, а затем сообщать об этом средствам массовой информации?
Обе жертвы знали своего убийцу. Ева была уверена в этом. Случайный знакомый, добрый приятель, соученик, преподаватель. Кто-то, кого они уже не раз видели.
Но Рэйчел и Кенби вращались в разных кругах и не имели общих знакомых.
Кроме Хастингса и клуба "Устрой сцену"…
Ева провела поиск фотостудий в радиусе пяти кварталов от компьютерного клуба, попыталась сопоставить список их владельцев со списком, полученным от Люсии, и осталась с носом. Она рассеянно потерла виски и позвонила Пибоди:
– Принеси мне что-нибудь из буфета, ладно? Кредиток при мне нет, а эти чертовы автоматы больше не принимают мой код.
– Потому что вы их пинаете.
– Черт побери, возьми мне какой-нибудь сандвич!
– Даллас, ваша смена кончилась пять минут назад.
– Если я выйду из кабинета, ты пожалеешь, – пригрозила Ева и дала отбой.
За открытой дверью слышался шум – шла пересменка. Ева поела за письменным столом, запивая паршивый сандвич отличным кофе, и ввела в файл последний отчет. Потом поторопила экспертов, отправила два коротких послания Морсу и снова посмотрела на свою доску.
Убийца уже наверняка выбрал следующую жертву, и пока она будет искать связь, погаснет еще один яркий свет…
Ева собрала вещи и приготовилась завершить хотя бы одно дело из запланированных – вернуться домой и пнуть Рорка в зад. Перспектива была не из приятных, но она и так потратила впустую слишком много времени.
По дороге к лифту Ева заметила спешившую навстречу доктора Миру.
– Я надеялась застать вас.
– Так и вышло. Может быть, вернемся в мой кабинет?
– Нет-нет. Езжайте домой. Я с удовольствием сделаю то же самое. Может быть, поговорим по дороге.
– Прекрасно. Я вас подвезу.
Пока они ехали в лифте, Ева не переставала удивляться, как Мира умудряется выглядеть свежей, как утро, даже после долгого трудового дня. На ее кремовом костюме не было ни единого пятнышка. По мнению Евы, столь светлый наряд должен был посереть максимум через час пребывания в центре Нью-Йорка, особенно поблизости от управления. Лицо Миры обрамляли пышные темные волосы, в ушах сверкали жемчуга.
– Вы закончили анализ Хастингса? – спросила Ева, когда они сели в машину.
– Да. Очаровательный человек, – улыбнулась Мира. – Раздражительный, вздорный, вспыльчивый, смешной. И исключительно честный.
– Значит, он чист?
– По моему мнению, да. И я уверена, что вы пришли к тому же выводу раньше меня.
– Я думаю, Хастингс мог бы сбросить кого-нибудь с крыши в припадке ярости, но он не тот человек, который будет сидеть и хладнокровно составлять план убийства, а потом выполнять его.
– Нет, не тот. Его можно было бы лечить от приступов гнева, но, скорее всего, бесполезно. Так или иначе, он мне нравится.
– Мне тоже.
– Ваш убийца не уступает Хастингсу в дерзости и, возможно, в мастерстве, но ему не хватает уверенности и непосредственности последнего. Кроме того, Хастингс – принципиальный затворник, а убийца от одиночества страдает. Он воспринимает свой фотографии не только как произведения искусства, но и как средство общения.
– Иными словами, запечатленные на них люди становятся его друзьями?
– В каком-то смысле. Но скорее донорами. Он всасывает их юность и энергию, забирает их жизненную силу.
– Но он не применяет насилия, – заметила Ева. – Действует очень тонко и аккуратно. Тут нет гнева. Потому что они – это он, или скоро станут им.
– Очень хорошо.
– Он сохраняет образы жертв, причем показывает их с лучшей стороны. Гримирует перед съемкой, придает привлекательную позу. Да, верно, частично это диктуется честолюбием – мол, убедитесь, на что я способен, посмотрите, какой я талантливый. Но еще и тщеславием: мы теперь одно, и я хочу выглядеть красивым.
– Интересно… Да, очень возможно. Это сложная личность. Он искренне верит, что имеет право делать то, что делает. Возможно, даже считает, что выполняет свой долг. Но не бескорыстно. Это не священная миссия. Он хочет признания. Может быть, когда-то он получил тяжелый удар по профессиональному самолюбию и считает, что его талант недооценили. В частности, Хастингс, и те, кто предпочел ему Хастингса. Поэтому вполне логично предположить, что он брал первоначальные снимки жертв из файлов Хастингса. Один из возможных мотивов – желание превзойти конкурента.
– Или учителя?
Мира подняла брови:
– Не могу представить себе Хастингса в роли учителя.
– Я тоже, но убийца может думать по-другому.
– Если хотите, я подумаю над этим еще. Но мне понадобятся ваши последние отчеты.
– Да, конечно. Вы их получите. Спасибо. – Они уже подъехали к дому Миры, когда Ева вдруг спросила: – Доктор Мира, вы уже давно замужем?..
"Большой шаг вперед, – подумала Мира. – Наконец-то ты заговорила о чем-то личном по собственной инициативе".
– Да. Через месяц будет тридцать два.
– Тридцать два? Года?!
Мира засмеялась:
– Дольше, чем вы живете на свете.
– Наверное, у вашего брака были взлеты и падения…
– Да, конечно. Супружеская жизнь – не для слабых и ленивых. Это труд, но так и должно быть. Иначе в ней не было бы смысла.
– Я говорю не о труде! – "А о чем же тогда?" – подумала Ева, сунув руки в карманы, и тяжело вздохнула. – Люди иногда пресыщаются друг другом, верно? Но ведь это не всегда означает, что их чувства… изменились?
Мира внимательно посмотрела на нее.
– Иногда нам просто нужно побыть наедине с собой или что-то сделать в одиночку. В любом партнерстве человеку требуется личное пространство и время.
– Да. Наверно.
– Ева, у вас нелады с Рорком?
– Не знаю… Наверное, я дура, и сделала из мухи слона, но вчера вечером он был совершенно не похож на себя. Я ведь знаю, как он смотрит на меня, знаю его тон и жесты. А тут все полетело к черту! Абсолютно все! Очевидно, у него был трудный день. Господи, почему я не оставила его в покое?!
– Потому что вы любите мужа и переживаете за него.
– Вечером мы так и не смогли найти общего языка, а потом… Он не пришел в спальню. Сегодня меня рано вызвали на работу, и я оставила ему сообщение. Но он не позвонил. Вчера буквально выставил меня из своего кабинета, а сегодня ни разу не дал о себе знать! Это так не похоже на Рорка…
– А вы ему тоже не звонили?
– Нет. Черт побери, теперь его очередь!
– Согласна, – с теплой улыбкой сказала Мира. – Значит, вы дали ему личное пространство и время. – Она наклонилась и удивила Еву, неожиданно поцеловав ее в щеку. – А сейчас езжайте домой и расспросите его хорошенько. Вам обоим станет легче.
– О'кей. Верно. Спасибо. Я чувствую себя последней дурой…
– Нет, милая. Вы чувствуете себя замужней женщиной.
ГЛАВА 12
У парадного стояла зеленая полицейская машина, и Рорк понял, что Ева вернулась раньше его.
Он еще не был готов к откровенному разговору. Ни с ней, ни с кем-нибудь другим. Но нельзя было забывать о том, что человек, большую часть жизни заменявший ему отца, лежит со сломанной ногой.
Рорк решил, что зайдет к Соммерсету, потом как следует попотеет в спортзале, поплавает в бассейне. Может быть, напьется до чертиков. Что угодно, лишь бы избавиться от усталости и плохого настроения.
Совещания ему не помогли. Текущие дела по руководству бизнесом не помогли тоже. Ничто не могло вытравить из его памяти образ рыжеволосой девушки с лицом, обезображенным синяками.
Нужно было попробовать что-то другое.
Он вошел в дом и с облегчением убедился, что Евы нет ни в вестибюле, ни в передней гостиной. И тут же ощутил чувство вины за это облегчение. Но у него сейчас просто не было сил для новой ссоры. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким усталым и выбитым из колеи.
Рорк поставил "дипломат" и посмотрел на широкую лестницу. Должно быть, она поднялась наверх и работает у себя в кабинете. Если ему повезет, она еще долго не отвлечется от своего дела.
И все же он медлил. Он плохо обошелся с ней. И вообще вел себя не лучшим образом. Но ему требовалось побыть одному. Разве человек не имеет на это права?
Черт побери, конечно, он имеет право подумать в одиночестве, если его жизнь полетела вверх тормашками!
Рорк провел рукой по волосам, чертыхнулся и пошел в комнаты Соммерсета.
Издалека услышав музыку, он чуть не повернул обратно. Мэвис! Бог свидетель, Рорк обожал эту женщину, но сейчас ему не хотелось никого видеть. Впрочем, ее присутствие позволяло сократить визит до минимума.
В другое время он посмеялся бы, увидев своего важного мажордома раздетым до пояса и лежащим в кресле навзничь с лицом, покрытым синей глиной. Трина (одна из немногих людей на свете, способных напугать Еву) занималась своим делом и пританцовывала в такт музыке. Ее черные, как смоль, волосы были острижены так коротко, что сквозь них просвечивала ядовито-розовая бабочка, нарисованная на макушке. Тот же мотив повторяли татуировки (Рорк надеялся, что они временные) у уголков рта, а также на шее и на верхней части внушительной груди.
Ее соучастница наливала в широкий стакан какую-то розовую пенистую жидкость, предназначенную то ли для наружного, то ли для внутреннего употребления. Мэвис, еще не расставшаяся со своими колокольчиками, была облачена в ярко-желтую распашонку, на спине которой была изображена женщина в черных чулках с поясом и высоких сапогах. Медсестра Спенс сидела в углу с наушниками на голове. На ее лицо была наложена маска, ступни отмокали в пузырящейся голубой жидкости, волосы были покрыты чем-то жирным и зеленым.
Наполнив стакан, Мэвис обернулась и увидела Рорка.
– Ты вернулся! Добро пожаловать в салон красоты Соммерсета. Хочешь клубничного коктейля?
Рорк понял, что она имеет в виду розовую жидкость.
– Нет, спасибо.
– Даллас удрала наверх. Притащи ее к нам, ладно? Трина хочет испробовать на ней новое средство для ухода за кожей, и ей нужно…
Она осеклась, увидев его лицо, бледное и осунувшееся. Под глазами Рорка залегли тени. Мэвис знала его больше года, но таким видела впервые.
– У тебя все в порядке?
– Да. – Он подошел к Соммерсету. – А у тебя, старина?
В испуганных глазах Соммерсета мелькнула искра надежды.
– Им не следовало возиться со мной. Теперь, когда вы дома, нам нужно кое-что обсудить. Так что…
– Вообще-то у меня срочная работа.
– Да, но… – Соммерсет схватил руку Рорка и сжал ее как в тисках. – Я уже сказал всем, что нам нужно изучить отчет Рандейла и многое другое.
– Разве нельзя оставить в покое старого больного человека? – Трина недовольно посмотрела на Рорка. – Ему нужно расслабиться и пройти недельный курс интенсивного лечения. Лично я могла бы заняться его кожей. Волосы у него неплохие. – Она слегка подергала их, отчего глина на лице потрескалась. – Но с моей помощью станут еще лучше.
– Не сомневаюсь.
– Рорк… – прохрипел Соммерсет и откашлялся. – Я прошу уделить мне минуту.
– Позже.
– Нет, сейчас! – бросил старик. – Прошу прощения у дам, но…
– Нет проблем, – сказала Мэвис, не дав подруге возразить. – Трина, возьми коктейль, и пойдем на кухню. На нее можете не обращать внимания, – сказала она, кивнув на сестру Спенс. – Она слушает программу медитации и ни на что не реагирует.
Еще раз встревоженно посмотрев на Рорка, она схватила Трину за руку и увела из комнаты.
– Они не сделают тебе ничего плохого… – начал Рорк.
– Я хотел поговорить не о себе, а о тебе. Ты скверно выглядишь.
– У меня дела.
– У тебя всегда дела, и, тем не менее, обычно ты не выглядишь больным.
– Ради бога… Нет, я не заболел. У меня действительно очень серьезное дело. Ты даже не можешь себе представить…
– Я все могу себе представить. Я…
– Черт побери, у тебя сломана нога! Поэтому лежи и помалкивай. Эти женщины превратили тебя в пугало, но придется потерпеть. Я не могу помочь тебе. Так что не хнычь.
Пальцы Соммерсета впились в подлокотники кресла.
– Я никогда не хнычу. И не могу допустить, чтобы со мной разговаривали в таком тоне.
– По-твоему, у тебя есть выбор? Я больше не ребенок, которого требуется учить хорошим манерам. Поскольку ты служишь у меня, я буду говорить с тобой так, как считаю нужным. Честно говоря, я не собираюсь тратить время на споры с полуголым человеком, лицо которого вымазано черт знает чем.
Соммерсет посмотрел вслед Рорку, а потом скрепя сердце сделал то, чего не делал никогда: позвонил Еве по внутренней связи.
– Что еще?! – рявкнула Ева и осеклась, услышав голос дворецкого. – Это вы? Ради бога, что случилось?
– Успокойтесь. Пока ничего не случилось, но с Рорком творится что-то неладное. Он плохо выглядит.
– Что?.. Что вы хотите этим сказать? Он болен?
– Я сказал только, что он плохо выглядит. И надеюсь, что вы займетесь этим, поскольку я не в состоянии ему помочь.
– Где он?
– Дома. Найдите его. И примите меры.
– Приму, – лаконично ответила она.
Ева провела поиск и обнаружила Рорка в спортзале. Она включила монитор и стала следить за тем, как муж раздевается и натягивает шорты. Он выглядел измученным. Не просто усталым (что тоже случалось редко), но выжатым как лимон. Когда он пошел к штанге, Ева слегка успокоилась. "Попотей немного, – подумала она. – Это тебе на пользу".
Ее тревожили не столько синяки под глазами Рорка, сколько холодное выражение его лица. Холодное и замкнутое.
Он нарочно изнурял себя. Наказывал за что-то. О господи, что происходит?
Пока Рорк выжимал штангу, Ева расхаживала по кабинету, пытаясь придумать, как подойти к мужу. Прошло долгих тридцать минут, прежде чем он отправился в бассейн.
Круг за кругом. Быстро, сильно, резко. Слишком резко. Ева готова была спуститься и остановить Рорка, но тут он перевернулся на спину и закрыл глаза. Его лицо было таким грустным, что у Евы сжалось сердце.
– Что с тобой? – пробормотала она и погладила экран. – Почему ты такой несчастный?
Работа? Нет, не похоже. Если бы что-то случилось на работе, это бы его разозлило. Даже подстегнуло бы. Но не опечалило.
Соммерсет? Тоже не годится. Ева лично поговорила с врачами, и ей сказали, что этот тощий сукин сын поправляется не по дням, а по часам.
"Может быть, дело во мне? – подумала она, ощутив холодок под ложечкой. – Может быть, его чувство ко мне уже остыло?" Ведь, если подумать, у них все произошло слишком быстро. И совершенно неожиданно. Так, может, все столь же быстро и кончилось? Может быть, он несчастен, виноват и подавлен, потому что разлюбил ее? Именно эти чувства написаны на его лице…
Чушь! Она пнула ножку стола. Чушь собачья! А если не чушь, то когда она покончит с этим делом, Рорк будет еще более несчастным, виноватым и подавленным!
Ева прошла на кухню, достала бутылку и выпила бокал вина, как лекарство. Пусть Рорк вылезет из бассейна, спокойно помоется, и тогда…
Когда она вошла в ванную при спальне – точнее, ворвалась, готовая к ссоре, – он только что вышел из-под душа и снимал с крючка полотенце. Их взгляды встретились в зеркале.
– Паршиво выглядишь.
– Спасибо, дорогая.
Рорк не улыбнулся. В его глазах не было ни тепла, ни юмора, ни досады. Вообще ничего.
– Я должна тебе кое-что сказать. Надень штаны.
– Твое "кое-что" подождет. У меня назначено селекторное совещание, – солгал Рорк и тут же понял, что до сих пор не лгал ей. Это отнюдь не улучшило его самочувствия.
– Если так, то оно пройдет без тебя! – Ева прошла в спальню и хлопнула дверью.
Этот хлопок прозвучал в его ушах как гром небесный.
– Может быть, я и не ловлю очередного убийцу, который держит в страхе весь Нью-Йорк, но моя работа тоже имеет значение. – Он подошел к шкафу и достал брюки. – Я ведь не требую, чтобы ты бросала работу, когда мне это неудобно.
– Наверно, я не такая сговорчивая, как ты.
– Брось свои шпильки. Мы поговорим позже, – сказал он, одеваясь.
– Мы поговорим сейчас!
Когда Рорк молча повернул голову и смерил ее ледяным взглядом, Ева вздернула подбородок.
– Ты выйдешь из этой комнаты только через мой труп. А поскольку боец ты сейчас никудышный, я справлюсь с тобой за тридцать секунд.
На мгновение Рорк перестал чувствовать себя несчастным и ощутил приступ жаркого гнева.
– Не надейся!