Ночь разбитых сердец - Нора Робертс 23 стр.

Она сфотографировала то, что хотела, затем перенесла шта­тив и камеру в восточный угол и поймала в объектив разрушен­ные стены с царапинами и шрамами, оставленными ветром, песком и временем. Теперь она запечатлеет гибель, поражение, запустение…

Услышав за спиной тихий щелчок, Джо резко выпрямилась. Нэтан стоял слева от нее, совсем рядом. В руках у него была ка­мера.

– Что ты делаешь?!

– Фотографирую тебя. – Он самодовольно улыбнулся, по­скольку успел сделать три снимка, прежде чем она заметила. – Мне очень нравится твоя целеустремленность.

Джо терпеть не могла, когда ее фотографировали без спроса: сразу вспоминались те снимки в Шарлотте. Но все-таки заста­вила себя улыбнуться.

– Дай мне свой аппарат. Я щелкну тебя.

– Лучше поставь автоспуск на своем, и сфотографируемся вдвоем. Перед руинами.

– У меня ландшафтная камера, она не годится для портре­тов. И освещение тоже.

– Этот снимок – не для твоей следующей выставки. Он вовсе не должен быть совершенным, Джо. Это будем просто мы.

– Если бы у меня был отражатель…

Она огляделась, прищурившись на ярком солнце, пробормо­тала что-то, повернула камеру, смягчая тени. Изменила диа­фрагму, выдержку. И неуверенно пожала плечами.

– Джо! – Нэтан с трудом сдерживал смех. – Представь себе, что у тебя обыкновенная туристская "мыльница".

– Не могу. Встань слева от проема передней стены в двух футах.

Она подождала, пока он пройдет к указанному месту, и за­глянула в видоискатель. Конечно, получилось бы гораздо луч­ше, если бы у нее были отражатели, экраны… Она бы смогла привлечь внимание к его развевающимся волосам, передать на фотографии игру света.

Слишком резкое освещение, решила Джо. Оно должно быть мягче, романтичнее, чтобы представить в выгодном свете эти чудесные глаза, энергичное лицо. С необходимым оборудова­нием она заставила бы эту фотографию просто запеть!

Господи, как же он красив… На фоне разрушенных стен Нэтан выглядел таким сильным, таким живым. И сексуальным. Простая серая футболка обтягивала широкую грудь, вылиняв­шие старые джинсы подчеркивали узкие бедра. Да, он очень сексуальный…

– Теперь я понимаю, почему ты не занимаешься портретом. Джо замигала и выпрямилась.

– Что?

– Твоя модель впала бы в коматозное состояние, ожидая, пока ты подготовишься! – Улыбаясь, он протянул руку и пома­нил ее к себе. – Давай скорее. Это вовсе не должно быть высо­ким искусством.

– Это всегда должно быть искусством! – Она установила таймер и подошла к нему. – Десять секунд. Эй! Что ты делаешь?

Нэтан обхватил ее руками за талию и поставил перед собой.

– Мне нравится эта поза. Расслабься и улыбайся.

Джо прижалась к нему спиной и улыбалась, пока не щелкнул затвор. Когда же она решила освободиться, он прижался губами к ее волосам.

– Мне и без камеры нравится эта поза! – Он наклонил голо­ву и коснулся губами ее губ. – А эта еще больше.

– Мне надо собрать оборудование.

– Успеешь. – Его губы скользнули от ее рта к шее.

У Джо закружилась голова, все внутри задрожало – от вспыхнувшего желания, от старой тревоги.

– Я… надо же, как свет изменился. – Она испугалась, что ноги не удержат ее, и отстранилась. – Я не собиралась так долго снимать.

– Ничего. Мне нравится смотреть, как ты работаешь. Я по­могу тебе сложить оборудование.

– Не надо. Я сама. Я нервничаю, когда кто-то другой возит­ся с моими камерами.

– Тогда я открою вино.

– Отлично!

Джо вернулась к штативу, стараясь дышать ровно, спокойно. Скоро ей придется наконец принять решение, очень скоро. Идти вперед или отступить.

Она отвинтила камеру, тщательно упаковала ее и неожидан­но для самой себя произнесла:

– Лекси сказала, что заходила к тебе утром.

– Что?..

Ему оставалось только надеяться, что хлопок пробки заглу­шил панику, прозвучавшую в его голосе.

– Она сказала, что проходила мимо твоего коттеджа. – Джо уже проклинала себя за то, что заговорила на эту тему, и не под­нимала глаз.

Нэтан сглотнул комок в горле, откашлялся. Вино вдруг пока­залось ему жизненно необходимым.

– Ах, да… Заходила. На минутку. А что?

– Да так, ничего. – Джо сложила штатив. – Она сказала, что ты показывал ей какие-то чертежи.

Нэтан понял, что все-таки недооценил Лекси, и щедро плес­нул вина в два стакана.

– Мексиканский заказ. Я как раз шлифовал последние дета­ли, когда она… заглянула.

Джо подошла и аккуратно сложила оборудование на дальнем краю одеяла, которое он расстелил на земле.

– Кажется, ты нервничаешь, Нэтан.

– Нет, просто голоден. – Он передал ей вино, глотнул из своего стакана, а затем сел на одеяло и атаковал корзинку. – Итак, что у нас на обед?

Джо показалось, что нервы у нее натянуты как струна.

– У вас что-нибудь произошло с Лекси?

– Произошло? – Нэтан вытащил пластмассовый контейнер с холодными жареными цыплятами. – Не понимаю, о чем ты.

Она недоверчиво прищурилась: уж слишком невинное выра­жение появилось на его лице.

– Неужели не понимаешь?

– Что ты имеешь в виду, черт побери? – Нэтан вовремя вспомнил, что нападение – лучший способ защиты. – Неуже­ли ты думаешь, что я переспал с твоей сестрой?! – Обида, про­диктованная отчаянием, прозвучала очень убедительно.

– Лекси – красивая женщина, – пожала плечами Джо.

– Конечно, красивая. Следовательно, я прыгнул на нее при первой же возможности. Интересно, за кого ты меня принима­ешь? – Теперь он возмущался вполне искренне. Можно было даже считать его гнев праведным. С некоторой натяжкой… – Утром я кидаюсь на одну сестру, днем переключаюсь на дру­гую? Так? Может, успею до захода солнца приударить за вашей кузиной Кейт. Тогда будет охвачена вся семейка.

– Нэтан, я не хотела… я только спрашивала…

– И что же именно ты спрашивала?

– Я… – Его глаза метали молнии, и Джо сразу почувствова­ла отвращение к самой себе. – Ничего. Извини. Лекси вечно дразнит меня! – Она с досадой взъерошила волосы. – Теперь мне все понятно: она знала, что я собираюсь сюда с тобой, что мы… в общем, встречаемся, и решила нарочно разозлить меня. Джо вздохнула, снова обругав себя за то, что не удержала рот на замке.

– Я не собиралась говорить об этом, – пробормотала она, не дождавшись ответа Нэтана. – Не знаю, почему сказала. Просто с языка сорвалось.

Он поднял голову.

– Может быть, ты ревнуешь?

Она с облегчением заметила, что его глаза уже не пылают яростью.

– Нет. Я просто… я не знаю. Мне жаль. – Она наклонилась к нему и взяла за руку. – Правда, жаль.

– Ладно, забудем. – Он воспользовался случаем и поднес ее руку к губам. – Ничего не было.

Когда она улыбнулась и легко поцеловала его в губы, Нэтан поднял глаза к небесам, не зная, благодарить Лекси или приду­шить ее.

Глава 17

Керби измерила Янси Броуди температуру.

– Он всю ночь не спал, доктор! – встревожено сказала мать Янси. – Я дала ему тайленол, а к утру температура снова поднялась. Джерри тоже перепугался, но ему пришлось еще до рассвета уйти в море – за креветками.

– У меня головка болит! – капризно протянул четырехлет­ний Янси и заглянул Керби в глаза. – А мама сказала, что вы меня вылечите.

– Посмотрим, что можно сделать, – Керби провела рукой по ею соломенным волосам. – Послушай, Янси, ты ходил на день рождения Бетси Пендлтон пару недель назад?

– У нее было мороженое и торт, и я дергал за хвост осла. Го­ловка болит!

– Я знаю, милый. И Бетси тоже плохо сегодня, и Брэндону, и Пеги Ли. Это ветрянка.

– Ветрянка?! Но у него нет ни пятнышка!

– Будут, – Керби уже заметила высыпание под мышками. – И ты должен постараться – хорошенько постараться – не рас­чесывать сыпь, когда начнет чесаться. Понял, милый? Я дам твоей маме примочки. Они помогут. Энни, вы не знаете, Джер­ри болел ветрянкой?

– Мы оба болели, – Энни вздохнула. – Именно Джерри за­разил меня, когда мы были маленькими.

– Тогда вряд ли вы снова заболеете. Сейчас у Янси инкуба­ционный период, так что надо свести до минимума контакты с другими детьми. Ты на карантине, парень! – Керби легонько щелкнула Янси по носу. – Когда начнется сыпь, делайте ему теплые ванны с небольшим количеством кукурузного крахмала. Я выпишу лекарства – наружные и внутрь. У меня здесь только образцы, так что Джерри придется съездить на материк. Тайленол прекрасно сбросит температуру, – добавила она, прикла­дывая прохладную ладонь к щеке Янси. – Я загляну к вам через несколько дней, посмотрю его.

Заметив огорченное выражение лица Энни, Керби улыбну­лась и коснулась ее руки.

– Все будет хорошо, Энни. Конечно, предстоит пара тяже­лых недель, но я не предвижу никаких осложнений. Я подробно объясню, что надо делать.

– Видите ли, доктор… Можно мне поговорить с вами?

– Конечно. Эй, Янси! – Керби сняла с шеи фонендоскоп. – Хочешь послушать, как стучит твое сердце? – Она осторожно вставила слуховые трубки в маленькие ушки и подвела ручку малыша, сжавшую головку фонендоскопа, к сердцу. Его глаза сразу стали огромными и блестящими. – Послушай, пока я по­говорю с твоей мамой.

Керби вывела Энни в коридор, оставив дверь открытой.

– Янси – сильный, здоровый, совершенно нормальный для своего возраста мальчик, – начала она. – Вам не о чем трево­житься. Ветрянка, разумеется, неприятна, но редко вызывает осложнения. Если хотите, я дам вам что-нибудь почитать о ней.

– Не в этом дело… – Энни закусила губу. – Пару дней назад я сделала тест на беременность, и он оказался положи­тельным.

– Поздравляю. Разве вы не рады, Энни?

– Ну что вы! Мы с Джерри давно уже мечтаем о втором ре­бенке. Но теперь… Он не пострадает?

Джо нахмурилась: в контакте с вирусом в первые три месяца беременности все-таки был небольшой риск.

– Но вы ведь болели ветрянкой в детстве?

– Да. Хорошо помню, как мама надевала мне хлопчатобу­мажные перчатки, чтобы я не расчесывала волдыри.

– Вряд ли вы заболеете во второй раз. – "А если заболеет? – подумала Керби, слегка встревожившись. – Ладно, будем вол­новаться, когда это случится". – И в любом случае ветрянка го­раздо менее опасна при беременности, чем краснуха. Кстати, я могла бы осмотреть вас. Определим, сколько недель, это помо­жет лучше ориентироваться потом.

– Спасибо, доктор. Я бы чувствовала себя гораздо спокойнее.

– Тогда так и поступим. Кто ваш акушер-гинеколог?

– Я рожала Янси в клинике на материке. И во время бере­менности мне все время приходилось ездить туда. Поверить не могу, что у нас теперь появился семейный врач!

– Буду очень рада, если мне удастся облегчить вашу жизнь. А пока идите домой, и отдохните немного. Вам обоим необходим отдых.

К часу дня Керби диагностировала еще два случая ветрянки, воспаление мочевого пузыря и наложила шину на сломанный палец. Такова жизнь врача общего профиля, думала она, вытас­кивая из холодильника баночку с ореховой пастой.

До следующего пациента оставалось тридцать минут, и Кер­би надеялась провести их, сидя и набивая рот вкусной едой. Ей с трудом удалось сдержать стон, когда, разбивая ее надежды, раздался стук в дверь.

На пороге стоял незнакомец. Она уже знала каждое лицо на острове, но этого человека не видела никогда. Керби сразу отне­сла его к "дикой" разновидности любителей солнца и моря, ко­торые обычно на несколько дней останавливаются в кемпинге.

Смуглое лицо, выгоревшие волосы до плеч. Обтрепанные, обрезанные выше колен джинсы, застиранная футболка, доро­гие солнечные очки с очень темными стеклами.

Лет двадцать семь – двадцать восемь, решила Керби. До­вольно привлекательный. Она отложила сандвич и радушно улыбнулась в ответ на его нерешительную улыбку.

– Извините, – он наклонил голову. – Я не ошибся? Мне сказали, что здесь есть врач.

– Я доктор Фитцсиммонс. Чем могу быть полезна?

– Я не записан на прием. – Он взглянул на ее сандвич. – Если вы заняты, я подожду.

– А что с вами?

– Да вот… – он пожал плечами и протянул руку.

Ладонь была сильно обожжена – красный шрам, лопающие­ся волдыри. Керби подошла и осторожно взяла его за руку, что­бы рассмотреть получше.

– Так глупо получилось! Кофе закипел, и я схватился авто­матически. Я живу в кемпинге. Когда я спросил парня в конто­ре, где можно найти мазь или еще что-нибудь, он сказал мне о вас.

– Идемте в другую комнату. Я продезинфицирую и перевяжу.

– Я отвлек вас от ленча.

– Ленч никуда не убежит, – сказала она, ведя его в смотро­вую. – Итак, вы отдыхаете в кемпинге?

– Да. Собирался на коралловый риф поработать. Я художник.

– Правда?

Он сел на указанный ею стул и угрюмо уставился на свою ла­донь.

– Думаю, теперь придется отложить работу на пару недель.

– Если только вы не умеете рисовать левой, – улыбнулась Керби, надевая резиновые перчатки.

– Ну, все равно я собирался поболтаться здесь. Отличное местечко! – Он шумно втянул воздух, когда Керби начала очи­щать рану. – Чертовски больно.

– Неудивительно. Я бы прописала вам аспирин и кухонную рукавичку.

Он сдавленно хихикнул и сжал зубы от боли.

– Думаю, мне повезло, что здесь есть врач. Такой ожог может инфицироваться, не правда ли?

– Мы проследим, чтобы ничего подобного не случилось. А что вы рисуете?

– Все, что понравится, – он улыбнулся, глядя на нее с не­скрываемым удовольствием. – Может, попозируете мне?

Она засмеялась и повернулась на вращающемся стуле, чтобы достать из ящика мазь.

– Вряд ли, но спасибо за предложение.

– У вас потрясающее лицо! У меня отлично получаются кра­сивые женщины.

Керби подняла голову. Его глаза скрывались за стеклами очков, но улыбка была широкой, дружелюбной. И все-таки ей вдруг стало не по себе. Что-то неприятное таилось в уголках его губ. Она вспомнила, что она не только врач, но и женщина. И сейчас находится наедине с незнакомым мужчиной, который наблюдает за ней как-то слишком пристально.

– Не сомневаюсь. Но я – единственный врач на этом остро­ве и потому очень занята.

Керби снова опустила голову и стала накладывать мазь.

Глупо! – сказала она себе. Нелепо. У человека ожог второй степени, ничего удивительного, если он напряжен. Кроме того, это художник. Естественно, что он за ней наблюдает.

– Если передумаете – приходите. Я пока еще Поживу здесь. Господи, теперь гораздо лучше, – он с облегчением вздохнул, и она почувствовала, как расслабляется его рука.

Керби тоже вздохнула с облегчением и улыбнулась ему.

– Для этого я и работаю. Не мочите повязку. Можете надеть на руку пластиковый пакет, когда будете принимать душ. И на вашем месте я бы не стала плавать как минимум неделю. Повяз­ку надо менять ежедневно. Если некому помочь вам, приходите ко мне.

– Большое спасибо. У вас хорошие руки, док, – добавил он, глядя, как она бинтует его ладонь.

– Все так говорят.

– Нет… я не имел в виду вашу профессию. У вас аристокра­тические руки. Руки ангела! – сказал он с улыбкой. – Я бы с удовольствием нарисовал их.

– Посмотрим, когда вы снова сможете держать карандаш. – Она встала, вновь почувствовав непонятную тревогу. В тоне его голоса и улыбке было что-то такое… Керби затруднялась это оп­ределить. – Я дам вам тюбик с мазью. И загляните ко мне через два дня, если еще не уедете.

– Хорошо. Сколько я вам должен?

– У вас есть страховка?

– Нет.

– Тогда двадцать пять – за визит и десять – за медикаменты.

– Что ж, вполне умеренно. – Он поднялся, левой рукой вынул из заднего кармана бумажник и пальцами забинтованной руки осторожно достал банкноты. – Некоторое время будет не очень удобно.

– Если вам понадобится помощь, в кемпинге помогут. Это вообще очень дружелюбный остров.

– Я уже заметил.

– Я дам вам рецепт.

– Нет, спасибо. – Он переступил с ноги на ногу, и Керби опять показалось, что он слишком пристально смотрит на нее. – Послушайте, если окажетесь рядом, может, все-таки заглянете ко мне? Посмотрели бы мои работы, или мы могли бы…

– Керби! Ты здесь?

Облегчение нахлынуло на нее теплой волной – такое силь­ное, такое стремительное, что у нее чуть не закружилась голова.

– Брайан! Я как раз заканчиваю с пациентом. Ни в коем слу­чае не мочите повязку, – быстро сказала она, стягивая перчат­ки. – И не экономьте мазь.

– Как прикажете, док. – Он вышел из смотровой и удивленно поднял брови, увидев посреди кухни мужчину с окровавлен­ной тряпкой на левой руке. – Похоже, у вас тут еще одна про­блема.

– Отличное зрение, – сухо сказал Брайан, но тут заметил забинтованную ладонь незнакомца. – Похоже, я не единственный.

– Тяжелый день для дока.

– У дока сегодня не было и пяти минут… – начала Керби, входя. – Брайан, что ты сотворил с собой, черт побери?! – в ужасе воскликнула она, бросаясь к нему.

Как только она размотала тряпку, из глубокой раны на руке хлынула кровь.

– Не пойму, как это могло случиться. Я ведь режу мясо каж­дый день, и вдруг нож соскочил… О, я весь твой пол залил кровью!

– Успокойся. – Сердце ее вернулось на место, когда она ос­мотрела длинный порез на тыльной стороне ладони. Глубокий порез и море крови, но, слава богу, ничего не отрублено. – Надо наложить швы.

– Не надо!

– Надо. Не меньше десятка стежков.

– Послушай, просто перевяжи, и я пойду работать.

– Успокойся, я сказала! – огрызнулась Керби. – Простите меня, я… – Она оглянулась и удивленно подняла брови: ее предыдущий пациент исчез, словно его никогда не существова­ло. – О, наверное, он ушел. Идем со мной.

– Но я вовсе не хочу, чтобы ты меня зашивала! Я пришел только потому, что Лекси и Кейт заставили. Кстати, если бы Лекси не изводила меня, я бы вообще не порезался. Так что полей меня антисептиком, забинтуй и отпусти.

– Не капризничай! – Она крепко взяла его за руку и повела в кабинет. – Сядь и веди себя как мужчина. Когда в последний раз тебе делали противостолбнячный укол?

– Укол?! О, послушай…

– Значит, давно. – Керби быстро вымыла руки, положила необходимые инструменты на поднос из нержавеющей стали, взяла бутылочку с антисептиком и села напротив Брайана. – Ладно, столбняком займемся позже. Сейчас я промою порез, продезинфицирую, потом сделаю местную…

Брайан почувствовал, как рана запульсировала в одном ритме с сердцем, и этот ритм становился все быстрее.

– Местную – что?

– Местную анестезию. Вокруг пореза все онемеет, и я смогу сшить края.

– Иголки – это твоя навязчивая идея?

– Покажи, как ты двигаешь пальцами, – приказала Керби, игнорируя его замечание. – Хорошо, хорошо. Не думаю, что ты перерезал сухожилия. Так ты, стало быть, боишься иголок?

– Конечно, нет! – Но когда она взяла шприц, вся кровь от­хлынула от его лица. – Черт побери, Керби, убери от меня эту штуковину!

Брайану было стыдно за свое малодушие. Втянув голову в плечи, он ждал, что она сейчас рассмеется над ним. Но Керби не рассмеялась, а серьезно посмотрела ему в глаза.