Хозяин моего дома - Кэтрин Полански 11 стр.


Энди попробовала устроиться хоть немного удобнее. В любом положении что-нибудь да болело. Глаза закрывались сами собой. Интересно, найдет Эвард дорогу в Цюрих самостоятельно? С этой мыслью Энди уснула.

Она смутно помнила, как Эвард извлекал ее из "мерседеса", нес на руках… Что-то мешало заснуть окончательно. Голод! Отчаянно хочется есть! Пришлось проснуться.

– О, спящая красавица очнулась! – Волосы Эварда были мокрыми, а сам он облачен в белоснежный купальный халат.

– А где поцелуй? – Энди обнаружила, что лежит на кровати. Фрагментарно одетая.

Граф подхватил ее на руки и закружил по комнате:

– Да сколько угодно, моя растрепанная леди! – И незамедлительно подтвердил слова делом.

– Хочу в ванночку! – голосом капризной принцессы протянула Энди и была немедленно доставлена к джакузи.

– Закажи что-нибудь на ужин! – попросила она Эварда, погружаясь в пузырящуюся воду.

– Что именно?

– Что угодно. Только много. Очень много.

Пока Энди наслаждалась джакузи, фальшиво напевая какую-то песенку, Эвард размышлял над чрезвычайно важным вопросом: переодеться к ужину или остаться в халате? Вопрос решился сам собой: в двери постучали. Прибыл ужин, и на переодевание времени не осталось.

В неверном свете свечей граф любовался Мирандой: сейчас она такая нежная и хрупкая… А днем она была совсем другой… Эвард вспомнил рискованные фигуры, которые Энди днем выделывала на сноуборде. Сила, ловкость, свобода…

Свобода… Что скажет Энди, узнав, что путь назад для него закрыт? Нет возврата.

До сих пор он не успел понять, почувствовать, что это означает. И вот сегодня, на склоне, когда Энди заговорила о его возвращении, он ощутил, как земля уходит из-под ног.

Паника! Он собственными руками закрыл дверь и выбросил ключ.

Найдется ли ему место в этом мире?

Утро добрым не бывает. Эту нехитрую житейскую мудрость Энди вспомнила, проснувшись в воскресенье с первыми лучами солнца. Нет, в "жаворонка" она не превратилась, просто вчерашние упражнения давали о себе знать: найти положение, в котором ничего не болело бы, не удавалось. Решив, что лучше хорошо сидеть, чем плохо лежать, она выбралась из постели. Начало седьмого утра. Великолепно.

Завернувшись в халат, Энди направилась на террасу. Утро в горах оказалось зябким, но очень ярким. Призрачная дымка медленно исчезала над озером, белые пятнышки парусов скользили по серебристому зеркалу. Умиротворение.

Завтра утром они возвращаются в Лондон. Почему же ей так грустно?

Потому, что каникулы кончаются. Потому, что уходят дни, когда ты была только с ним! – Мисс Деверил, казалось, знала ответы на все вопросы.

Сплин, конечно, чисто английская черта, но предаваться меланхолии в такое прекрасное утро – просто преступление, особенно в свете развлекательной программы этого дня…

Эвард проснулся от холода. Одеяла, как всегда, ему не досталось, к тому же тянуло сквозняком. Не открывая глаз, лорд Морвеллан попытался устранить дискомфорт, но ни одеяла, ни Энди рядом не обнаружилось. Странно. Глаза пришлось открыть. Источником сквозняка оказалась открытая дверь на террасу. Энди, ранним утром принимающая воздушные ванны?!

Вчера она что-то упоминала о поездке в Монако. Видимо, пора вставать.

Энди стояла на террасе и задумчиво смотрела на озеро.

– Энди, что заставило тебя подняться так рано?

– Вчерашние занятия спортом. И, кстати, твой бодрый и цветущий вид не способствует улучшению моего самочувствия!

– Постараюсь прикинуться старым и больным, моя леди. – Эвард подхватил озябшую девушку на руки, что совсем не соответствовало его обещанию изобразить плохое самочувствие.

– Старые и больные ходят с тросточкой, а не носят женщин на руках.

– Я не настолько болен, – хитро улыбнулся Эвард.

– Обманщик!

Граф прервал беседу о самочувствии поцелуем.

Пообщавшись с мистером Кова и расставив бессчетное количество подписей под различными документами, Энди и Эвард наконец выехали в Монако. Бой за водительское место выиграл граф, впрочем, Энди не сильно сопротивлялась.

– Энди, зачем мы едем в Монако?

Таинственный вид мисс Деверил наводил на мысли о каком-то сюрпризе.

– Увидишь. Словами это не описать.

– А ты уверена, что мне понравится сие неописуемое зрелище? – Подозрения Эварда крепли с каждой минутой.

– Конечно! – Энди решила держаться до конца. Такой сюрприз грех портить.

Лорд Морвеллан вздохнул и решил не проявлять бессмысленного любопытства, скоро все будет ясно. Тем более, что одно неописуемое зрелище появилось прямо перед носом: дорога уходила в туннель, под горы. От неожиданности Эвард даже притормозил – конца этой подземной норе видно не было.

– Э… Энди… – Граф боролся с внезапным приступом клаустрофобии. – Это туннель до центра земли?

– Нет, до Франции.

– Какое облегчение, просто слов нет.

Да, люди в этом мире безумны. Дорога под Альпами… И, насколько он помнил, это еще не самое худшее: в Интернете Эвард что-то читал про туннель под Ла-Маншем. Дьявольское место, наверное. Хуже самолета.

Пока граф Мередит размышлял, туннель закончился: дальше "мерседес" спускался к морю по серпантину. После очередного поворота открылся вид на крыши Монако: город был расцвечен флагами, у причала стояло множество яхт.

– Какое событие здесь планируется? Явление Мессии? – Эвард удивленно воззрился на столпотворение в городе.

– Нет, но чудо будет. Автогонка "Формула-1" – самые интересные в мире соревнования.

– Вот как? – Эвард помедлил, раздумывая. – А мы что-нибудь сумеем разглядеть в такой толпе?

– "Креди Сьюис" расстарался для любимых клиентов – мы будем сидеть на лучшем балконе.

Эвард с трудом нашел место для парковки, хотя до трассы гонки пришлось еще довольно долго идти пешком. Добравшись наконец до своего балкона, они получили от служителя кепки и футболки с символикой гонок и толстые программки с подробнейшими описаниями машин и команд.

Шум вокруг стоял невообразимый: люди кричали, свистели, дули в дудки, били в барабаны. Энди куда-то исчезла на минутку и вернулась с пивом, крендельками и огромной ярко раскрашенной трубой. Мисс Деверил с самым серьезным видом извлекла из чудовищного духового инструмента хриплые каркающие звуки и удовлетворенно кивнула.

– Тебе я принесла безалкогольное пиво, повезешь нас обратно.

Эвард с изумлением рассматривал музыкальный инструмент Миранды.

– Ты намерена добавить шума в эту какофонию? – недоверчиво спросил он.

– Я еще и свистеть буду! Все равно никто не услышит.

– П-почему?

Вместо ответа Энди протянула ему беруши:

– Заткни уши, пока не поздно!

Последние слова девушка уже прокричала: под их балконом появились невероятные маленькие машинки и выстроились в шахматном порядке. Ревели они изрядно, поэтому Эвард решил последовать совету Энди и поспешно заткнул уши. Так и оглохнуть недолго!

Прямо перед их местами висел огромный экран – разновидность телевизора, видимо, – показывающий те же машинки, называемые болидами. Это словечко Эвард почерпнул, краем глаза изучив программку.

О, вот и список участников! Сообразив, что здесь все будет происходить примерно как на скачках, граф решил выбрать себе фаворита: пробежав глазами по фамилиям участников, патриотично остановился на англичанине Кулхарде.

Тем временем болиды взвыли уже совсем оглушительно и рванули со старта. Толпа орала, беззвучно разевая рты, – беруши работали отлично, слышно было лишь вой моторов. Эвард быстро разобрался в нехитрых правилах этой увлекательнейшей гонки: машинки должны были проехать несколько десятков кругов по извилистым улочкам Монако, и в конце определится шесть победителей.

Смотреть в основном приходилось на экран, потому как гонщики часто скрывались за домами, но когда машины проносились под их балконом, и он, и Энди азартно свешивались через перила, при этом она отчаянно дудела в свою трубу.

Когда машины пошли на двадцатый круг, Эвард обнаружил, что Энди весьма непатриотично болеет за какого-то немца Шумахера, и, что самое обидное, этот Шумахер ведет гонку! Граф сердито хмыкнул и оглушительно засвистел в два пальца "Правь, Британия!", поддерживая Кулхарда. Энди уронила трубу и зачарованно воззрилась на абсолютно нереальное зрелище: граф Мередит, перегнувшись через перила балкона, свистит в два пальца!

Неизвестно, виноват ли в том был патриотичный гимн в исполнении Эварда, но болид Шумахера внезапно загорелся и сошел с дистанции. Толпа взвыла, граф подхватил Энди на руки и закружил по балкону.

– Предатель! Мой Шуми выбыл, а ты радуешься! – Энди, казалось, не на шутку разозлилась, но потом рассмеялась. – Ну и пусть! Увидеть тебя свистящим в два пальца – это стоит чего угодно. За кого ты болеешь?

– За Кулхарда. – Граф попытался принять вид, полный достоинства, но это оказалось непосильной задачей. Коситься на экран и хранить спокойствие – вещи несовместимые.

– Вперед, Британия! – Энди мгновенно переключилась на поддержку соотечественника и протрубила Эварду в ухо несколько фальшивых нот.

Так они провели еще несколько часов. Победил Кулхард, что весьма порадовало графское сердце.

– Надо признаться, что я никогда в жизни так занимательно не проводил время. Гениальное изобретение – эта "Формула".

Они сидели в маленьком ресторанчике и ужинали: день, проведенный в активном болении, способствовал хорошему аппетиту.

– Я знала, что тебе понравится. – Энди счастливо улыбалась, глядя на веселого и необычно возбужденного Эварда.

Казалось, что этот день будет длиться вечно: солнце, ветер с моря, вино, смех и песни. Островок счастья. Маленький островок, который скоро скроется за горизонтом, растворится.

"Остановись, мгновенье! Ты прекрасно…" – мысленно процитировала Энди Фауста.

"И душу в ад!" – буквоедски закончила цитату мисс Деверил.

О, ну зачем всегда о плохом? – постаралась оставить за собой последнее слово Энди.

– И часто бывают такие гонки? – Вопрос Эварда прозвучал так, будто он собирался остаться в двадцать первом веке навсегда.

– С весны до осени, в разных городах, не только в Монако. В Англии тоже – в Сильверстоуне.

– Замечательно!

Странно. Какое отношение могут иметь автогонки к графу Мередит? С мысли Энди сбила очередная группа болельщиков, появившаяся в ресторане с шампанским. Все присутствующие принялись с азартом поливать друг друга игристым вином.

В Цюрих вернулись уже за полночь.

Еще пару часов пришлось потратить на ванну – они были все с ног до головы залиты шампанским, – так что спать улеглись очень поздно. Уставшая Энди уснула, едва опустив голову на подушку. От Эварда же сон убегал: в ушах звенело, казалось, что все вокруг продолжает содрогаться, как во время гонки.

К тому же какая-то важная мысль маячила на самом краешке сознания, но не выходила на свет. Как соринка в глазу…

Эвард поворочался, посмотрел в потолок… Припомнить не удавалось. Вздохнув, он встал с постели и вышел на террасу.

Половинка луны повисла над Гларусом, серебристая дорожка дрожала на темной глади озера. Тишина казалась оглушающей.

Граф присел на перила, его взгляд бездумно скользил по островерхим крышам старого города.

Что же это было? Что?

Азартная гонка, эмоции бьют через край…

Победа, шампанское, ресторан…

Ресторан… Его вопрос про гонки… Энди после этого неосторожного вопроса: взгляд внутрь себя… Неужели она поняла, догадалась? Или нет?

Если поняла, почему ничего не сказала?

Вопросы, вопросы без ответов…

12

Прошло уже почти три недели, как они вернулись в Лондон.

Эвард долго стоял на мосту, глядя на серую воду Темзы. Где-то далеко как индийские слоны трубили буксиры. Под ним двигался еле-еле поток машин, похожих сверху на жучков.

Мысли текли неторопливо, как вода в реке. Энди за прошедшую неделю он практически не видел, водоворот бизнеса поглотил ее всю, без остатка.

Пожалуй, он сможет прижиться здесь. Он три часа бродил по городу, проходил мимо японских забегаловок, китайских ресторанчиков, киосков, музеев, офисов… Он смотрел на город, слушал мир будущего, ставший миром настоящего, и примерял его на себя, как примеряют новую обувь. Ничего, что сначала можно натереть мозоли; обувь разнашивается и становится гораздо удобней… После двух недель пребывания здесь его прежняя жизнь казалась сном.

Эвард зажмурился и попытался вспомнить, каким был Лондон девятнадцатого века. На улицах горели газовые фонари, катили кареты, леди и джентльмены чинно прогуливались в Гайд-парке. Была неизменная "Таймс", война с Эфиопией, его чайные клиперы. Здесь же "Таймс" пишет о возможности войны в Ираке, клиперы пропали, но моря бороздят теплоходы, улицы запружены машинами… Люди поднялись в небо и выше неба, в космос. В Морвеллан-Холле Эвард завороженно смотрел передачи по каналу Discovery, все подряд. Новый мир не был чужим и незнакомым, он был не изученным до конца, и жизни не хватит, чтобы его изучить. Нашел ли он то, что искал?

Эвард знал, что будет тосковать по дому. В его времени, невзирая на скуку, была неизъяснимая прелесть. Но каждому времени свое… А здесь была Энди. И будет он с ней или нет, сознание того, что она есть в этом мире, всегда согреет его.

На его плечо легла тяжелая рука.

– Сэр, с вами все в порядке?

Граф открыл глаза и обернулся. Рядом с ним стоял мужчина лет пятидесяти, плотный, представительный, в безупречном деловом костюме, с кейсом в руке. Незнакомец тревожно смотрел на Эварда.

– Да, благодарю вас, – откликнулся тот. И поинтересовался: – Что заставило вас спросить меня об этом?

Мужчина, с облегчением улыбнувшись, поставил кейс на тротуар и облокотился о парапет.

– Вы перегнулись через перила, и у вас было такое лицо… Словом, на мгновение мне показалось, что вы сейчас броситесь вниз. Извините, я ошибся.

– Я всего лишь размышлял.

– Надеюсь, я не слишком помешал вашим размышлениям?

– О нет.

Что-то такое было в этом незнакомце. Что-то неуловимо… викторианское.

– Когда мне было семнадцать лет, – сказал мужчина, – я, верите ли, едва не сиганул с этого моста.

– Не верю, – усмехнулся Эвард, окидывая его взглядом.

– Зря. Видимость обманчива, а возраст меняет людей.

– И какова же была причина, по которой вы решили расстаться с жизнью? Простите за бестактный вопрос…

– Любовь, – патетически провозгласил незнакомец, – огромная, как мир, жгучая, как солнце! Безответная, разумеется.

– Но вы не прыгнули.

– Как видите. Здравый смысл возобладал. Позже я пришел к выводу, что только выиграл от этого. Было бы глупо и обидно потерять все возможности, которые есть у меня в этом мире.

– Вы правы, – пробормотал Эвард, – терять возможности было бы глупо.

Они помолчали. Наконец незнакомец осторожно сказал:

– Вы не подумайте, что я навязываюсь… Но я как раз шел обедать. Терпеть не могу есть в одиночестве. Может быть, вы согласитесь составить мне компанию?

– С удовольствием, – искренне сказал граф.

Ресторанчик назывался "У причала". В нем царил респектабельный дух старой доброй Англии. Вышколенные официанты, бесшумно сновавшие между столиками, принесли меню и сгинули.

– Телячья отбивная. – Незнакомец перевернул страницу. – Куриное филе в чесночном соусе. Гениально. Я претерпеваю муки выбора. Может быть, вы посоветуете?

– Сомневаюсь, что здесь готовят телятину так, как это делал старый Маккиннер в "Трех братьях"… – Граф вздохнул, вспомнив любимый свой ресторанчик, отделенный теперь от него бездной времени. – Пожалуй, я выберу форель.

– После ваших слов я охладел к телятине. Куриное филе. – Он протянул меню официанту. Тот записал заказ и растворился в полумраке. – "Три брата" – где это? Никогда не слышал о таком заведении. Впрочем, Лондон велик…

– К сожалению, его больше не существует. Сейчас в том здании располагаются офисы туристических фирм. – Эвард всего час назад проходил мимо бывшего заведения Маккиннера.

– Жаль. – Незнакомец помолчал и внезапно спохватился: – Мне ужасно неловко. Я так и не представился. Ричард Клеймор.

– Эвард Морвеллан, граф Мередит. – Имя и титул сорвались с языка прежде, чем Эвард успел удержаться.

Брови Клеймора поползли вверх.

– Граф? Вы пэр Англии?

– Именно так.

Следовало бы свернуть разговор, обратить его в шутку, но это было делом чести. Его имя – не игрушка, которую можно отбросить, не архаизм. Он – аристократ, двадцать второй граф Мередит. Никто не заставит его от этого отказаться.

– Странно, мне казалось, я знаю имена всех нынешних пэров Англии… – пробормотал Клеймор. – Впрочем, забудем.

– Всё немного сложнее, – вздохнул Эвард.

В подробности он вдаваться не стал, и Клеймор деликатно промолчал.

– Мне льстит знакомство с вами, – заявил он после паузы. – Знаете ли, многие из теперешних аристократов купили свой титул за деньги. Староанглийского духа в них ни на грамм. Чего нельзя сказать о вас.

Эвард мрачно подумал, что у него ситуация прямо противоположная.

– Мы знакомы полчаса, а вы уже составили обо мне мнение? – с улыбкой спросил он.

– Я привык доверять первому впечатлению…

Подали вино, хорошее вино, Эварду оно понравилось. Отпив глоток и поставив бокал, Клеймор сказал:

– Простите мне мое любопытство, граф… Чем занимается аристократ в двадцать первом веке?..

– Я еще не знаю, – рассеянно ответил Эвард.

– Что вы рисуете? – спросил Ричард, кивая на блокнот.

Граф опустил взгляд – оказывается, он до сих пор наносил штрихи к портрету Миранды. Очень похожему… Надо же, что делает с нами подсознание. Он протянул блокнот Клеймору.

– Всего лишь набросок.

Новый знакомый взял блокнот, долго и задумчиво смотрел на рисунок, потом еще более задумчиво взглянул на Эварда. Тот ответил вопросительным взглядом.

– Граф… – Видно было, что Клеймор старательно подбирает слова. – Вы нарисовали это сейчас, за две минуты?

– Да. Плохое качество, вы хотите сказать? Если бы у меня было время, я бы тщательнее проработал детали. – Если бы у него было время, он написал бы Энди красками. Обнаженную. Он на мгновение зажмурился, представив себе эту картину… Обязательно в закатном свете, льющемся из распахнутого окна.

– Вы профессионал? – осторожно спросил Клеймор.

Эвард отвлекся от творческих планов.

– О нет, это всего лишь хобби.

– Гм. – Клеймор долго молчал. – Если это не покажется вам оскорбительным, граф, вы не хотели бы выставить результаты этого хобби в одной из моих галерей?

Ричард Клеймор был нумизматом и владельцем нескольких художественных галерей, выставочных и концертных залов. Кроме этого он владел крупным издательством, специализирующимся на литературе об искусстве. Несмотря на солидное состояние и высокий годовой доход, Клеймор никогда не останавливался на достигнутом и не переставал искать новые таланты. И сейчас, сидя в удобном кресле и рассматривая альбом, принесенный Эвардом Морвелланом, он все больше убеждался в том, что не ошибся.

Назад Дальше