Никто из ее родственников и знакомых, в том числе и Эдгар с Фионой, еще не знали, что скоро у нее появится малыш. Она ума не могла приложить, как объяснит, от кого он и почему у нее даже мысли не возникло от него избавиться.
– Кстати, ко мне может приехать приятель, – сказала она. – Надеюсь, вы не возражаете?
– Приятель? – Фиона оживилась. – Естественно, мы не возражаем. Будем надеяться, что Кэтти скоро заснет. – Она многозначительно улыбнулась.
– Оставь свои намеки, Фиона. Это просто один мой знакомый. – Дебора пожала плечами.
Если бы ты только знала, подружка, добавила она про себя, закрывая за супругами дверь, что этот знакомый – мой босс, генеральный директор "Сноу Уайт". И отец ребенка, которого я жду... О Господи!
Она подошла к окну, помахала рукой удаляющимся друзьям и вытерла слезы со щечек оторванной от юбки Фионы Кэтти. Девочка продолжала плакать, не обращая никакого внимания на отчаянные попытки малознакомой тети успокоить ее.
Дебора предлагала малышке сок, просила показать игрушки, начинала читать сказку, но та лишь качала головой и вопила: "Хочу к ма-ааме!". Вскоре к ее реву присоединился плач проснувшегося Джонни.
Схватив ребенка на руки, Дебора побежала с ним в кухню, чтобы достать из холодильника кашу. От непривычного шума у нее начала болеть голова.
Зазвонил телефон. В тот момент, когда ее рука едва коснулась трубки, раздался еще один звонок – в дверь.
– Господи, помоги мне справиться с этим испытанием, – прошептала Дебора и подняла трубку.
Это была Фиона.
– Дебби, я совсем забыла сказать тебе, что у нас сломался телевизор. Мы собираемся отвезти его в мастерскую только завтра, – извиняющимся тоном произнесла она.
– Не переживай, Фиона. Я не собиралась смотреть у вас телевизор.
4
Положив трубку, Дебора с ревущим Джонни на руках помчалась в прихожую. На пороге уже стоял Бертрам. Дверь ему открыла Кэтрин.
– Кэтти, разве мама разрешает тебе открывать дверь незнакомым дядям? – воскликнула перепуганная Дебора.
– Да, – уверенно ответила девочка, ставя на место деревянную табуреточку. По всей вероятности, именно с ее помощью она дотянулась до дверного замка.
– Берт, привет. – Только сейчас Дебора обратила внимание на большую пеструю коробку под мышкой Бертрама.
Тот обвел выразительным взглядом ее, заливающегося слезами младенца и Кэтрин, которая уже успокоилась и с интересом рассматривала гостя.
– Похоже, ты нуждаешься в помощи, – обнажая в улыбке ровные, зубы, произнес он.
– Угадал, – усердно качая ребенка, ответила Дебора. – Если тебе не трудно, побудь, пожалуйста, с Кэтти. Мне нужно покормить Джонни. – Она посмотрела на девочку. – Кэтти, познакомься: это Бертрам.
Тыльной стороной ладошки девочка утерла слезы и по-женски грациозным жестом протянула Бертраму руку. Он присел на корточки и бережно пожал ее.
– Мне очень приятно с тобой познакомиться, Кэтти. Если хочешь, можешь называть меня просто Берт.
Дебора с удовольствием продолжила бы наблюдать трогательную сцену, но не могла себе этого позволить: Джонни буквально заходился от плача.
– Я – в кухню! – бросила она и поспешно удалилась.
Детскую смесь, несомненно, не следовало давать ребенку сразу же – она простояла в холодильнике по меньшей мере минут сорок. Когда Эдгар сказал, что, если Джонни проснется, его нужно будет покормить, Деборе и в голову не пришло спросить, каким образом подогреть кашу.
Не выливать же ее в кастрюлю, рассуждала она. Из кастрюли ребенка не накормишь... Оказывается, иметь детей это гораздо сложнее, чем я воображала!
Она поискала глазами на полках с посудой воронку, при помощи которой смогла бы вернуть смесь обратно в бутылочку, или что-либо на нее похожее, но так ничего и не нашла.
Бедняга Джонни от плача уже содрогался всем своим маленьким тельцем. Его ротик ни на секунду не закрывался, а личико сделалось багровым. Дебора качала его онемевшей левой рукой. В правой беспомощно вертела бутылочку с кашей, всерьез сожалея о том, что вызвалась побыть нянькой.
Решился вопрос сам собой. Часть смеси пролилась ей на ладонь. Она поставила бутылочку на стол, подошла к раковине и включила теплую воду, чтобы вымыть руку. И только в этот момент догадалась, что именно при помощи теплой воды и кастрюли может подогреть еду для младенца.
Через пять минут, с облегчением вздохнув, она уже поднесла бутылочку ко рту Джонни. И с ужасом обнаружила, что тот продолжает орать, не обращая на бутылочку никакого внимания.
В полном отчаянии она вышла в прихожую. Ни Бертрама, ни Кэтрин в ней уже не было.
Наверняка они в детской, решила Дебора, отправляясь на поиски нужной комнаты. Найти ее не составило труда по двери, разрисованной смешными зверюшками и человечками.
Войдя, Дебора замерла от неожиданности.
Пол был усыпан кубиками. Посередине высилось невероятное сооружение из них, а Кэтрин и Бертрам сидели на коленях, увлеченно выбирая из массы "строительного материала" необходимые элементы. Коробка, которую принес Бертрам, пустая, и крышка от нее валялись в углу.
Ничего не понимаю, подумала Дебора с обидой и даже с завистью. Я ведь тоже предлагала Кэтти пойти в ее комнату и поиграть. Меня она даже слушать не захотела. А с Бертрамом общается как с лучшим другом. Может, я чем-нибудь не нравлюсь детям? Как же буду воспитывать собственного ребенка?
Бертрам повернул голову.
– Что с ним? – спросил он, кивая на Джонни.
– Не знаю. – Лицо Деборы приняло жалкое выражение. – Ему нужно дать поесть, но как это сделать, я не знаю... По-видимому, он не голоден... Не берет соску.
– Дай-ка его мне, – попросил Бертрам.
Дебора заколебалась, но спустя пару мгновений все же подошла к нему и отдала и ребенка, и бутылочку.
– Какой же ты крикливый! – Бертрам с умилением разглядывал красное личико Джонни. – Расскажи-ка нам, как тебя кормят из этой штуковины.
Кэтрин молча поднялась с пола, с гордым видом подошла к Бертраму, взяла у него из руки бутылочку и показала, как ее следует подносить к губам Джонни.
Вскоре малыш с жадностью поглощал кашу.
Дебора смотрела на происходящее во все глаза. Еще неделю назад она рассмеялась бы в лицо тому, кто сказал бы ей, что Бертрам Хэндли умеет превосходно ладить с детьми. Он обладал множеством положительных качеств: был умен, целеустремлен, разносторонне развит, но для всего, что включало в себя понятие "семья", – не подходил. По крайней мере, до недавнего времени, она была в этом убеждена. Сейчас же пребывала в полном недоумении.
Кэтрин, которой надоело наблюдать за процессом кормления брата – подобное ей приходилось видеть по несколько раз на дню, – дернула Бертрама за рукав и захныкала.
– Мы ведь еще не достроили замок, Берт! Джонни уже покушал!
– Может, пока Берт занят, я составлю тебе компанию, Кэтти? – спросила Дебора, наклоняясь к девочке.
Но та энергично замотала головой.
– Мне кажется, с этой стороны замку не хватает башни, – сказал Бертрам, окинув сооружение из кубиков критическим взглядом. – Начинай ее строить, Кэтти.
Девочка с готовностью согласилась.
Некоторое время Дебора стояла посередине комнаты в полной нерешительности. Она чувствовала себя здесь лишней и никому не нужной, поэтому выглядела растерянной и смущенной.
Когда, насытившись, Джонни выплюнул соску и Бертрам убрал бутылку от его ротика, она наконец решилась напомнить о себе:
– Давай, я возьму его.
Бертрам отставил бутылочку в сторону и махнул свободной рукой.
– Лучше иди, отдохни.
Дебора послушно вышла из комнаты, добрела до гостиной и, сев в кресло-качалку, погрузилась в безрадостные раздумья. Не представляю, как я буду воспитывать ребенка без чьей-либо помощи, размышляла она. Если уж за один единственный вечер со мной приключилось столько казусов, что там говорить обо всей жизни? Кто подскажет мне, как надо себя вести, чтобы дети тебя любили?
Она усмехнулась. Наверное, я должна обратиться к Бертраму, с просьбой преподать мне урок родительского искусства. Он знаток детской психологии, сегодня я в этом убедилась. Что за секрет был известен ее боссу, она понятия не имела. Но многое отдала бы за то, чтобы он раскрыл ей его...
Ее думы прервало появление в дверном проеме Бертрама с ребенком на руках. Вскочив с кресла-качалки, она слегка покраснела.
– Берт... прости, я оставила тебя одного с двумя детишками. Ой! Джонни заснул...
Малыш смотрелся теперь как настоящий ангелок – безмятежный, умиротворенный и невероятно невинный.
– Как тебе удалось убаюкать его? – прошептала Дебора, с удивлением глядя то на ребенка, то на взрослого мужчину.
– Я тут ни при чем. Он сам заснул. – Бертрам пожал плечами и улыбнулся. – Теперь, наверное, его нужно положить в кроватку, да?
Деборе безумно хотелось взять малыша, прижать к своей груди, рассмотреть каждую черточку нежного детского личика, вдохнуть ни с чем несравнимый младенческий запах. Но она побоялась его разбудить, поэтому лишь кивнула и жестом пригласила Бертрама следовать за ней.
Они прошли в маленькую комнатку, в которой стояла кроватка Джонни с бортиками из деревянных реек, покрытых белой краской. Бертрам уложил в нее ребенка, а, Дебора укрыла его одеяльцем. Некоторое время оба молча стояли, любуясь спящим мальчиком.
В голову Деборе полезли дурацкие мысли о том, что если бы она вышла замуж за Бертрама, то у них появился бы общий дом. Что по вечерам они вот так же смотрели бы на свое заснувшее чадо и жили бы общими радостями, общими заботами...
Черт, разозлилась она на себя. Я не должна забывать, что Бертрам Хэндли не приемлет саму идею о создании собственной семьи. Что он сыграл сегодня роль обожателя детей только для того, чтобы добиться своей цели: заставить меня принять его предложение. В последние дни он одержим этой идеей, и хочет, во что бы то ни стало ее осуществить. Ему всегда удается добиться желаемого. Наверное, он даже представить не может, что из этой борьбы не выйдет победителем.
Увлеченная своими мыслями, она гордо вскинула голову и поджала губы и, лишь когда Джонни сладко причмокнул во сне, вспомнила, что, если бы не Бертрам, ей до сих пор пришлось бы мучиться с обоими детьми.
Она посмотрела на него с благодарностью.
– Спасибо... Ты мне очень помог. Бертрам покачал головой.
– Не благодари меня. Я ведь не сделал ничего особенного.
На похвалы он всегда реагировал со скромностью. Этот способ прекрасно срабатывал в бизнесе. За это качество Дебора его обожала.
– Как это не сделал ничего особенного? Ты успокоил Джонни, накормил его, уложил спать! – воскликнула она. – И Кэтти отвлек от мыслей об ушедших родителях. Предполагалось, что со всем этим справлюсь я. А я ничего не смогла сделать... – Ее голос дрогнул.
Уверенным жестом Бертрам обнял ее за плечи и привлек к себе.
– Ну-ну, не переживай, – пробормотал он ласково. – Кэтти я подкупил кубиками, а кубики посоветовала мне подарить девочке продавщица из игрушечного магазина. С Джонни я бы тоже не справился, если бы не помощь его сестрички.
На какое-то время Дебора позволила себе расслабиться. Голос Бертрама, его сильные руки, его тепло, потрясающий запах – все это захватило ее в свой иллюзорный плен. Ей до боли захотелось поверить в то, что их двоих ждет светлое будущее и что все ее опасения и переживания напрасны и бессмысленны...
Он не любит тебя и никогда не полюбит, ворвался в ее грезы жестокий внутренний голос. И обнимает сейчас только из жалости. Ты не должна была показывать ему, насколько слаба, и не уверена в себе.
– Давай поженимся, Дебби, – так же ласково произнес Бертрам.
Дебора порывисто отстранилась от него и расправила плечи.
– По-моему, я ясно дала понять, что больше не желаю разговаривать на эту тему, – сказала она строго.
– Да, но это было несколько дней назад. Под влиянием тех или иных факторов в жизни многое меняется. – Бертрам проницательно посмотрел ей в глаза.
– Не спорю. Но могу тебя заверить: свое решение я никогда не изменю, – со всей твердостью, на которую только была способна, заявила Дебора.
– Тем не менее, я еще не раз заговорю с тобой об этом.
– Берт, пожалуйста, не мучай меня! – взмолилась Дебора.
– С удовольствием выполню твою просьбу при одном условии: прими мое предложение.
Дебора вздохнула. Настойчивости боссу было не занимать. Это ей тоже всегда чертовски нравилось в нем. Не нравилось только, что сейчас он использовал настойчивость как оружие в борьбе с нею.
– Эй, Берт, – послышался с порога голосок Кэтрин. – Ты пообещал, что прочитаешь мне сказку о принце. Я уже собираюсь ложиться спать. – Девочка потерла глаза.
– Естественно, я сдержу обещание, – ответил Бертрам. – Дебора, надеюсь, ты не обидишься, если на некоторое время мы оставим тебя одну. Или... если хочешь послушать историю про прекрасного принца, можешь пойти с нами. Кэтти показывала мне книжку. По-моему, эта сказка довольно интересная.
Все это он сказал с таким серьезным видом, как будто выступал перед подчиненными на собрании. Дебора не могла не заулыбаться. Наверное, это была ее первая искренняя улыбка за последнюю неделю. Или даже за последний месяц.
– Конечно, я хочу послушать эту сказку, – ответила она.
Все трое отправились в спальню Кэтрин.
Через несколько минут после того, как Бертрам начал читать, девочка уже спала. Посередине ее комнаты возвышался замок из кубиков, его освещал льющийся сквозь окно свет предзакатного солнца. А воздух наполняла такая благодать, какая не снится даже в самых светлых снах.
Осторожно поднявшись со стульев, Бертрам и Дебора на цыпочках вышли из детской.
– Еще раз спасибо, – приостанавливаясь около гостиной, сказала Дебора. – Ты здорово мне помог. Не знаю, как тебя благодарить... – Она надеялась, что Бертрам поймет намек: ему пора уходить.
Но он прошел в гостиную и уселся в одно из мягких кресел. Ей ничего не оставалось, как проследовать его примеру.
– Неужели ты действительно не знаешь, как можешь меня отблагодарить? – склоняя голову набок, спросил Бертрам.
Дебора, только что опустившаяся во второе кресло, встрепенулась.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – Хочешь, чтобы я продолжила с тобой работать?
– Мечтаю об этом, – признался он.
– Но я не могу... – начала она с чувством.
– Не можешь или не хочешь? – перебил ее Бертрам.
– Берт, прекрати! – Дебора метнула в него укоризненный взгляд.
– Хорошо, хорошо, о работе разговаривать больше не будем. Заставить тебя продолжать быть моей помощницей я не в состоянии. – Бертрам сделал примирительный жест. – А вот о том, чтобы ты стала моей женой, буду просить тебя снова и снова.
Щеки Деборы вспыхнули от гнева.
– Может, ты пришел сюда, надеясь, что в непринужденной обстановке быстрее добьешься от меня согласия? – спросила она, повысив голос. – Зря стараешься! У тебя ничего не выйдет, так и знай!
– Но почему, Дебби? Ты можешь объяснить мне, почему так настойчиво отвергаешь меня? Признаться, я не вижу серьезных причин, мешающих нам создать семью.
– Семью, основанную исключительно на чувстве долга? – От возмущения глаза Деборы горели как две звезды. – Я рассказала тебе о моих родителях, поделилась с тобой самым сокровенным, а ты так ничего и не понял!
– Не нервничай, Дебби, – спокойно и рассудительно произнес Бертрам. – Я прекрасно понял то, что ты хотела мне сказать, поведав историю родителей. Но не считаю, что наш с тобой брак, – а я очень надеюсь, что мы все же поженимся, – будет основан исключительно на чувстве долга. Между нами существует и уважение, и доверие, и расположение друг к другу. Разве не так?
Дебора уставилась на него в задумчивости. Его слова казались резонными, правильными, разумными. Чересчур разумными. А ей хотелось страсти, граничащей с безрассудством. И любви!
Может, я жду от жизни слишком многого? – подумала она, теряясь в сомнениях. Может, мне следует радоваться и тому, что она дает мне, и быть ей за это благодарной?
Нет! Нет! – кричало ее сердце. Этого катастрофически мало.
– Давай хотя бы попробуем стать хорошей семьей, – сказал Бертрам.
– Попробуем? – Дебора горько рассмеялась. – Попробовать можно вино или конфеты. Не понравилось – никогда больше в рот не возьмешь ни того, ни другого. Так же ты хочешь поступить и в данной ситуации? Разочаровавшись в семейной жизни, ты просто испаришься, так тебя понимать? Нет уж, я не намереваюсь играть в подобные игры!
– Неужели ты обо мне настолько низкого мнения? – тихо, как будто не веря, что такое возможно, спросил Бертрам.
Дебора заставила себя успокоиться.
– Нет, Берт, – произнесла она гораздо сдержаннее. – Я знаю, что ты человек ответственный и порядочный. Но знаю также, что семейная жизнь будет тяготить тебя, казаться тебе клеткой. Я этого не вынесу. – Она тяжело вздохнула. – Пойми: я росла именно в такой семье. Сейчас, расставшись друг с другом, мои родители превратились в совершенно других людей. Я вижусь и с мамой, и с папой. Оба они счастливы, довольны жизнью, общаются с друзьями, путешествуют. Одним словом, дышат полной грудью и могут быть самими собой. А на протяжении долгих лет страдали. Страдали ради меня. Я чувствую, что виновата перед ними, и терзаюсь, хотя сознаю, что я тут ни при чем. – Она помолчала. – Неужели ты не понимаешь, что, если мы поженимся, история моих родителей повторится. Все сложится даже ужаснее, чем у них. Хочешь, чтобы наш ребенок расплачивался несчастьем за совершенные нами грехи?
– Нет, – ответил Бертрам.
Дебора ждала, что он продолжит спорить, но время шло, а Бертрам лишь молча смотрел в пол.
– Может, приготовить кофе? – спросила она, нарушая тягостную тишину.
Бертрам очнулся от задумчивости.
– Я вообще-то еще не ужинал. А ты?
– Я тоже, но...
– Тогда я закажу чего-нибудь поесть, – не желая слушать, что последует за ее "но", заявил Бертрам.
Дебора приоткрыла рот, намереваясь возразить, однако так и не произнесла ни звука, потому что и впрямь была голодна.
Бертрам позвонил в свой любимый ресторан "Делишес" и заказал отбивные из баранины с овощами, креветки с чесноком, спинку барашка в тесте и рулет из ветчины.
– Зачем нам столько много еды? – удивилась Дебора.
Он взглянул на нее так, будто она сморозила непростительную глупость.
– Я считаю, что на троих это вовсе не много.
– На троих? – переспросила Дебора.
– Нас ведь трое: ты, я и наш ребеночек, – с невозмутимым видом пояснил Бертрам.
Ты, я и наш ребеночек, мысленно повторила Дебора. Слова настолько простые, а звучат как райская музыка.
Еду привезли спустя полчаса.
Вид коробок с фирменными знаками "Делишес" на кухонном столе мгновенно напомнил Деборе о другой субботе, давным-давно превратившейся в прошлое. Они с Бертрамом проработали тогда до позднего вечера, а потом тоже в "Делишес" заказали ужин прямо в офис. В ее памяти тот день запечатлелся в мельчайших подробностях. Бертрам вряд ли его помнил.
– Однажды мы уже заказывали с тобой еду из "Делишес", – произнес он, мечтательно улыбаясь.
У Деборы потеплело на сердце.