Как она могла предложить деньги за наш дом, не сказав мне? Как они с Дугом могли сделать это втайне?
Я проверила голосовую почту, как только пришло сообщение. Моника сказала, что подсунет чек под входную дверь. Я получу деньги и смогу снять жилье, пусть оно и досталось такой дорогой ценой.
Я проводила Тори в класс, поцеловала на прощание и поехала на работу. Приехала в офис, все были на месте. Неловко видеть, что Марта и ее команда уже работают. Ненавижу опаздывать - очень неприятно приезжать последней.
- Доброе утро, - нервно произнесла я, закрывая дверь.
Повесив пальто, я убрала сумочку в стол, точь-в-точь как делала Сьюзен. Компьютер был включен, я села и, как меня научили, проверила почту. Пришло пятьдесят писем, из них как минимум тридцать - срочные от Марты.
На мгновение я запаниковала.
Я не могу. Не знаю, что делать. Я не разбираюсь в рекламе и так долго не работала…
- Если возникнут вопросы, Тэйлор, спрашивай. Мы понимаем, что тебе нужно некоторое время, чтобы привыкнуть, - появилась за спиной Марта.
Я кивнула. Она, конечно, хотела меня успокоить, но тщетно.
Это трудно. И страшно.
Мне казалось, что порой время останавливалось, а иногда пролетало незаметно. Я с особой остротой сознавала свою неопытность и неосведомленность в элементарных вещах. Я печатала не так быстро, как Сьюзен, и не знала имен, которые упоминали прочие сотрудники, когда просили позвонить или назначить встречу.
Я понимала, почему дома чувствовала себя всесильной. В созданном мною мире я была королевой, а теперь оказалась на самой нижней строчке воображаемого рейтинга.
Когда наступил ленч, я помчалась в салон. Мой стилист пришел в ужас, увидев меня.
О чем я думала? Я забыла, что окраска волос - непростой процесс? Раньше мне обрабатывали каждую прядку, а теперь все испорчено. Испорчено.
Я не плакала дома, когда загубила свой цвет. Наоборот, изо всех сил старалась не утратить чувство юмора. Но сейчас его явно не хватало. Я пришла в ярость. У меня и так хватает проблем. И я не собиралась слушать упреки от мистера Марко.
- И чего вы теперь хотите? - продолжал он, возвращаясь с краской. - У вас были прекрасные волосы. Шикарные. А теперь все испорчено.
- Это слабое утешение, Марко, - ответила я.
Он быстро и сердито размешивал краску.
- Я не всесилен. С чего вы взяли, что можно испортить себе прическу, а потом прийти сюда и потребовать, чтобы я все исправил?
- Я вам плачу. Вы работаете не бесплатно.
Он закатил глаза.
- Все думают, что могут обращаться со своими волосами как угодно. Все считают себя профессионалами…
Все. С меня хватит. Я быстро встала и сбросила полотенце.
- Довольно. В конце концов мои волосы не так уж скверно выглядят…
Я знаю, что это нервный срыв. Знаю, что нужно покрасить волосы. Но, Господи, с меня хватит. Разве я не имею права на ошибку? Разве не могу оступиться без того, чтобы окружающие сразу же принялись меня грызть?
Марко кричал вдогонку, что краска уже готова, что он страшно занят и что я не имею права вот так тратить его время.
Я не обернулась. Не остановилась. Вышла на улицу под тусклое ноябрьское солнце. Хватит с меня нотаций. Довольно лицемерных фраз. Я стараюсь изо всех сил. Лезу из кожи вон. Неужели это не в счет?
Я практически бегом добралась до гаража и чуть не врезалась в Сюз, которая шла к лифту.
- Тэйлор! - Она осмотрела меня с головы до ног, а потом натянуто улыбнулась, когда заметила мою прическу. - Э… как дела?
Разумеется, мои волосы ее шокировали. Они спадали рыжим каскадом вдоль спины.
- Только что была в салоне, - ответила я, игриво тряхнув головой. - Так приятно что-то менять…
- Да, но…
Я улыбнулась во всю ширь, натянула пальто и подняла воротник.
- До свидания.
Она продолжала ошалело на меня таращиться.
- Увидимся.
Моей бравады хватило, пока я не вернулась в офис. Первый, кто попался мне навстречу, - это Марта.
- Тэйлор, что случилось с твоими волосами?
Мне следовало бы обидеться, но Марта по крайней мере откровенна. Я пожала плечами.
- Я попыталась покрасить их дома. Не получилось. Тогда я съездила к своему стилисту, чтобы все исправить, но он меня отчитал, поэтому я ушла.
Марта одобрительно кивнула:
- И правильно. Нечего выслушивать глупости. Это мой девиз, и он себя оправдывает.
- Да, если только у тебя на голове не сноп соломы.
Марта ухмыльнулась и полезла в сумочку за мобильником.
- Это Марта Зинсер. Как сегодня работает Мишель? Она сильно занята?
Она подождала, пока администратор салона проверяла расписание Мишель.
- Вижу, занята… Но все-таки можно мне с ней поговорить? Скажи, что это Марта и что она в отчаянии.
Марта смотрела на меня, прикрыв трубку.
- Мишель - чудо. Единственный человек, которому я позволяю притрагиваться к моим волосам. Она главный специалист по окраске в "Пол Этер". Обещаю, она приведет твои волосы в порядок, не устраивая драмы.
Наконец Мишель взяла трубку.
- Прости, что отвлекаю, но хочу попросить тебя об одной услуге. Моей знакомой нужно срочно помочь. Она пыталась покрасить волосы сама, в итоге ее стилиста чуть удар не хватил, и теперь она понятия не имеет, к кому обратиться. А ты всегда знаешь, что делать. Не могла бы ты принять ее сегодня, хотя бы только на консультацию?
Марта слушала и кивала.
- Отлично. Спасибо, Мишель. Ты лучше всех. - Она убрала телефон и улыбнулась. - Она примет тебя в три.
- Чудесно. Но ведь я должна быть на работе…
- Да, должна. Но, честное слово, Тэйлор, я просто не в состоянии заниматься делом, пока у тебя на голове морковная соломка.
Мишель, возможно, гений окраски, но при виде ее я затрепетала. Она высокая и красивая, с роскошными темными волосами, высокими скулами и идеальными губами. Я села в кресло, и она накинула на меня полотенце.
- Что вы сделали? - поинтересовалась она, становясь позади и изучая мое отражение в зеркале.
- Полагаю, загубила свои волосы.
Мишель слегка улыбнулась:
- Я имею в виду: чего вы хотите? Можно закрасить рыжину, но это ненадолго. Через месяц придется подкрашивать корни. Что вы сейчас хотите сделать с вашими волосами?
Я смотрела на свою шевелюру, которая яркими прядями рассыпалась по плечам.
- Я снова хочу стать светловолосой безо всякой рыжины. Раньше я каждый месяц ходила в салон подкраситься и каждые полтора месяца - на мелирование. Но сейчас нужно что-нибудь попроще. У нас изменилось финансовое положение…
- Нигде не сказано, что нужно тратить много денег, чтобы выглядеть красиво, - отвечала Мишель, поправляя на мне полотенце. - У меня уйма небогатых клиенток, и среди них множество блондинок с шикарными волосами.
- Правда?
- Да. - Мишель похлопала меня по плечу. - Все будет в порядке.
- Что вы сделаете?
- Смою цвет, который вы нанесли, изменю основание, сделаю вас светло-русой, тогда нескоро придется закрашивать корни. Потом добавим мелирование, но снизу, а не сверху, чтобы замаскировать отросшие волосы. В таком случае вам придется ходить в салон лишь дважды в год, а не каждые полтора месяца.
Она так и сделала, но процесс оказался долгим. Сначала мы избавлялись от рыжего цвета, потом нанесли новый.
Я вышла на улицу, проведя в кресле несколько часов. К счастью, волосы вновь стали светлыми, мелированные пряди малозаметны и меньше похожи на выгоревшие. И слава Богу, поскольку на дворе середина ноября и День благодарения не за горами.
По пути я позвонила в офис и услышала автоответчик. Рабочий день окончился. Неудивительно - было почти половина шестого и уже стемнело. Но по пути домой я чувствовала, как у меня засосало под ложечкой. Марта не так уж плоха, решила я, забирая чек от Моники и направляясь в банк. Она даже бывает весьма милой.
Вечером в понедельник, отдав деньги домовладельцу, я села за руль и улыбнулась. Теперь до июня нам не нужно думать об арендной плате, и еще осталось, чтобы заплатить за машину. Моей зарплаты хватит на покупки, няню и непредвиденные случаи.
Нужно позвонить Натану. Он будет мной гордиться.
Я взяла телефон и набрала номер мужа. К моему восторгу, он сразу ответил.
- Натан, отличные новости, - выпалила я. - Я только что продала нашу мебель за двадцать пять тысяч.
Ответом мне служила мертвая тишина.
- Ты слышишь? - переспросила я с оттенком досады. - Я продала всю обстановку Монике и Дугу. Двадцать пять тысяч долларов, Натан.
- Тэйлор, один лишь гарнитур в столовой стоит столько.
Голос у него был ледяной и отстраненный. Я съехала на обочину и облокотилась на руль.
- Ты с ума сошел?
Натан вздохнул:
- Ты всегда действуешь впопыхах, Тэйлор. Никогда не думаешь.
- Неправда!
- Понадобится сто тысяч долларов, чтобы заново обзавестись такой же мебелью. Кушетка в гостиной стоила двадцать тысяч. Кресла - по пять тысяч за штуку. По-твоему, мы сможем себе это позволить снова?
Я прикусила язык - сильно, чтобы не запротестовать. Невозможно спорить с Натаном. Все, что я делаю, - плохо.
- Но у нас больше нет дома, куда подошла бы такая мебель, - ответила я, успокоившись. - Она не поместится в доме, который я сняла, а хранить ее где-то на складе слишком дорого. Натан, она предназначалась для особняка площадью почти семь тысяч квадратных футов. А новый дом - меньше двух тысяч. Он крошечный, поверь.
- Зачем было его снимать?
- Потому что он дешевый и близко от школы.
Натан молчал долго; мне показалось, что он положил трубку, но тут муж тяжело вздохнул.
- Ты, кажется, больше во мне не нуждаешься, - тихо проговорил он.
У меня замерло сердце.
- Неправда.
- А по-моему, это так.
- Натан, ты ошибаешься.
- Ну да, все так говорят.
Я помнила об этом разговоре до конца дня и перезвонила мужу вечером, по пути с работы, но не знала, что сказать.
"Возвращайся домой, я буду тебя содержать"? "Бросай работу и живи с нами, в уродливом маленьком домике"?
Я глотала слезы. Натан с рождения купался в роскоши, его мать не работала, а отец в семидесятые-восьмидесятые годы заколачивал миллионы в Кремниевой долине. Предполагалось, что Натан тоже станет миллионером. Но мы потеряли все, и мой красавец муж вкалывает где-то в Омахе.
Иногда я думаю, что мне тяжело, но если подумать - ему еще хуже. Натан мужчина. Он должен содержать семью. Держать ситуацию под контролем. Зная Натана и его родню, я понимаю, что сейчас он чувствует себя неудачником.
Среда - короткий день в школе, и Ева пришла на работу к маме в половине третьего.
Роберт и Элли разговаривали с клиентом, Мэл была в Нью-Йорке, Марта - дома, что-то искала для матери. Ева ждала в офисе и крутилась на кресле в углу. Там стоит еще один компьютер, для внештатных сотрудников, но их не было, и девчонка сводила меня с ума.
- Я говорила с мамой, - сообщила она, перестав крутиться и глядя на меня. - Мама сказала, вы не секретарь. Вы менеджер. Быть менеджером гораздо лучше.
Я отвлеклась от письма, которое печатала.
- Спасибо, Ева. Очень приятно это слышать.
Она раскрутилась и остановилась, схватившись за край стола.
- А вы хотели быть секретарем?
Хочет ли человек попасть в камеру пыток?
- Нет, не особенно.
Ева подтянула колени к груди.
- Почему вы вообще здесь?
- Потому что мне нужна была работа.
- Зачем?
Мне казалось, что она стучит молотком по моей голове.
- А зачем твоя мама работает?
- Потому что она умная и ей тут нравится. А еще потому, что она не замужем. Мой папа - донор.
В этот момент я пила кофе и чуть не выплюнула его на монитор. Вытирая подбородок, я обернулась и уставилась на Еву.
Она спокойно кивнула:
- Ну да, он много раз сдавал сперму. Ходил в разные клиники. Кто-то в Нью-Йорке это выяснил. Тогда они позвонили маме и сказали, что, возможно, у меня десять или двадцать братьев и сестер, то есть очень много.
- Ого. - Я не знала, что еще сказать. Ева не похожа на обычных маленьких девочек.
- Мне нужно быть осторожной, - продолжала она, - чтобы случайно не выйти замуж за собственного брата. Иначе у нас родятся больные дети… - Ева нахмурилась. - Ну и потом, это просто гадость…
Открылась дверь, и вошла Марта. Она сняла куртку и бросила ее на спинку кресла.
- Не приставай к моим сотрудникам, - сказала она, целуя дочь в макушку.
- Я не пристаю, - весело ответила Ева, вылезла из кресла и пошла к двери. - Я просто рассказывала миссис Янг про папу.
Девочка ушла, и Марта несколько мгновений стояла неподвижно, а потом покачала головой:
- Полагаю, она пошла в него. Уж точно не в меня.
- Видимо, да, - согласилась я. Непосредственность Евы одновременно впечатляла и пугала меня. - Уж ты-то воплощение благопристойности.
Марта засмеялась, плюхнулась в кресло и вытянула ноги. На ней старые джинсы, белая мужская рубашка и неизменные ужасные ботинки.
- Господи, как я устала… - Она откинула голову и потерла шею, а потом взглянула на меня. - Тэйлор, за такой объем работы я явно плачу тебе недостаточно. Сьюзен никогда не работала позже трех по средам и позже двенадцати по пятницам.
Я указала на пачку документов:
- Здесь еще слишком много дел.
Марта подняла бровь.
- У тебя всегда будет слишком много дел. Ты никогда не разберешь эту груду до конца, потому что она постоянно пополняется. Не надрывайся. Когда все уходят, ты вполне можешь последовать их примеру.
- По крайней мере надо закончить письмо. Я его напечатаю и пойду домой.
Через десять минут я перечитала письмо напоследок, проверяя, не сделала ли ошибки, и почувствовала на себе взгляд Марты. Он удивительно беспокойный. Я оглянулась.
- Ты всегда стремишься к совершенству? - спросила она.
Я нахмурилась:
- С чего ты взяла?
- Я за тобой наблюдаю. Ты перечитываешь письмо уже в четвертый или в пятый раз. Хватит. Заканчивай.
- Не хочу, чтобы письмо ушло от нас с ошибками, - это произведет неприятное впечатление… - Марта засмеялась, и я замолчала. - Что тут смешного? Я думала, тебе небезразличен имидж фирмы…
- Небезразличен. - Марта улыбалась. - Но я хорошо знаю, каково разрываться между домом и работой. Езжай домой, Тэйлор. У твоих девочек сегодня был короткий день, и наверняка они страшно по тебе соскучились.
Когда я вернулась домой, девочки вопили изо всех сил.
- Это все ты виновата!!!
"Ох, Джемма", - подумала я, закрывая дверь гаража.
- Нет, ты!
А это Брук. Едва дыша от усталости, я повесила пальто на крючок, оставила сумочку на столе и пошла на кухню.
- Если бы ты не капризничала, нам не пришлось бы переезжать и продавать вещи! - кричала Джемма.
- А если бы ты не была такой дурой, папа бы не уехал в Омаху! - отвечала малышка Брук.
Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, стараясь не утратить спокойствия. И это моя семья? Мои дети? Отчего они так ужасно себя ведут?
- Я дома, - устало провозгласила я, сбрасывая туфли на высоких каблуках.
Дочери даже не слышали и продолжали выкрикивать оскорбления. Джемма орала во всю мочь:
- Мама и папа тебя вообще не хотели, ты родилась по ошибке!
Внезапно я поняла, что у меня не хватит сил закричать. Не хватит слов. Я так устала от криков, от тревог, от попыток все исправить самой.
Я взяла две кастрюльных крышки и ударила друг о друга. Раздался грохот, похожий на удар цимбал. Громкий. Очень громкий.
Анника и девочки выскочили на лестницу и уставились на меня. Няня в ужасе. Она типичная финка - никогда не повышает голос, всегда соблюдает приличия.
Дочери смотрели на меня, как будто я спятила. Так и есть. Ну и что? Бросив крышки на стол, я сказала:
- В нашей семье ошибок нет. Каждая из вас была желанной. Мы хотели и еще детей, но жизнь не всегда складывается так, как нам хочется. Поэтому спускайтесь, собирайте игрушки и помогите готовить ужин.
Я взглянула на Аннику:
- Злая колдунья вернулась домой, и вы можете идти.
Глава 19
Во вторник вечером я отнесла чек мистеру Оберону, хозяину дома, который хотела снять. Чек на пять тысяч девятьсот долларов - плата за три месяца и залог. Я помню, что он требовал деньги только за два месяца, но сделала это ради собственного спокойствия. Что бы ни случилось, нас с девочками не выгонят на улицу до конца января.
В понедельник, подписав арендный договор, мистер Оберон отдал мне ключи и сказал, что я могу въехать в любое время. Поэтому я стояла в ужасной маленькой скорлупке, которая вскоре станет нашим домом, и понимала, что не могу перевезти сюда детей, пока жилье в таком состоянии.
Надо покрасить стены. Снять и выбросить грязный ковер. Возможно, пол под ним не так уж плох. Или же я разорюсь и раздобуду новый ковер.
А может быть, вообще следовало подыскать другой дом.
В пятницу Марта закрыла офис в половине двенадцатого, я поехала в магазин и купила несколько ведер белой краски. Она скроет все огрехи. По крайней мере пятна, плесень и копоть.
До вечера я красила дом и в субботу, отвезя детей к Пэтти (сначала я позвонила Кейт, потому что Брук хотела поиграть с Элли, но она мне так и не перезвонила), продолжала красить.
Когда я забирала детей от подруги, мои руки, лицо и волосы покрывали белые крапинки.
В воскресенье девочек забрала Люси, а я вновь принялась за работу.
Я понимала, что нам предстоит прожить в съемном доме не больше года, но видеть не могла облупившуюся краску и грязно-серые стены. Когда это замечаешь, становится еще более нестерпимо покидать наш чудный солнечный дом. Я не желала впадать в депрессию и потому работала как проклятая кистью и валиком.
Единственный минус в том, что у меня оставалась уйма времени на размышления. Я думала обо всем. О Натане, о наших родителях, о старых кассетах, найденных на чердаке, о детском одеяльце.
С тех пор как я была беременна Мэтью, мне не доводилось красить даже одну комнату, не говоря уже о целом доме. Впрочем, когда-то я и шить не умела, но ведь научилась. Я шила себе одежду, занавески, покрывала, детские вещи. Сшила целиком приданое Джеммы. Я перестала шить после смерти Мэтью. Не знаю, почему бросила, - наверное, было больно думать о тканях и расцветках. Больно, потому что я вспоминала детскую, где стояла уже готовая колыбелька, а на спинке кресла висело мягкое одеяльце.
Я вспоминала маленькую подушечку, на которой во время лодочной прогулки вышила имя сына.
Мэтью Янг. Мэтт Янг. Подходящее имя для спортсмена. Я не сомневалась, что, когда вырастет мой сын, будет похож на отца.
После смерти Мэтью Натан хотел, чтобы я как можно скорее забеременела опять. Он думал, это умерит скорбь. Но я не могла. Мне были нестерпимы прикосновения мужа. Я слишком страдала.