Примерно в то же самое время я начала делать наброски, собирая воедино свои представления об идеальном доме. Натану они нравились. Ему очень хотелось иметь большой дом у воды, дом, где будет много детей - мальчиков и девочек. Настоящая американская семья. Нас обоих так вдохновила эта идея, что, видимо, мы растворились в ней без остатка.
Некогда мы с Натаном не думали о вещах. Жили только ради самих себя. Ради любви. Ради того, чтобы быть вместе.
Глаза щипало, и я уверяла себя, что это от краски.
Мне очень больно. Я страшно запуталась. Я никогда бы не смогла любить другого мужчину так, как люблю Натана. Мы идеальная пара. Две половинки.
Когда я закончила, наступило время ужина, а на улице - непроглядный мрак, и у меня все болело. Спина, плечи, шея ныли, пока я смывала с себя краску в ужасной кухонной раковине. Зато по крайней мере гостиная, столовая, ванная и кухня готовы.
Нужно было выбрать краску получше, но я всегда могу перекрасить стены, когда захочу. Коридор отлично смотрелся бы в зеленых тонах, а кухня стала бы светлее и веселее, будь стены лимонными.
Дома я позволила девочкам включить видео, и все они забрались на мою кровать с попкорном. Я так устала, что заснула, не досмотрев фильм до конца. Когда я проснулась, телевизор не работал и в доме было темно, не считая лампы в коридоре наверху.
Я пошла в комнату Тори - ее кровать пустовала. Кровать Брук - тоже. Я поспешила в спальню Джеммы - мои дочери спали прямо на полу, укрывшись одеялами и пледами.
Я стояла на пороге и смотрела на них, а потом пошла вниз запереть дверь.
Входная дверь оказалась заперта. Свет выключен. Девочки даже вымыли миску из-под попкорна и вытерли стол.
Может быть, они не так уж плохи.
В понедельник Марта отпустила меня в четыре, так что я могла показать девочкам новый дом. Меня беспокоила их реакция, но я хотела, чтобы они все посмотрели и выбрали краску для своих комнат. Когда я заехала за дочерьми, Анника заявила, что хочет со мной поговорить. Лично.
Что натворили девочки?
Как выяснилось, ничего. Просто Анника переходит работать в другую семью, где больше платят и график удобнее.
Я спросила, нужна ли ей рекомендация; Анника отказалась, она уже обо всем договорилась. Она просто хотела предупредить меня заранее, но, поскольку близится День благодарения, в среду няня придет к нам в последний раз. То есть через два дня.
Когда Анника ушла, я повезла девочек в новый дом. Затаив дыхание, ждала вердикт.
Дочери не пришли в ужас. Тори понравился зеленый мох на крыше, "как в мультике". Брук многозначительно посмотрела на меня:
- Мох - это плохо, мама.
Я понимаю.
Пройдясь по дому, дети спросили, где их спальни. Я показала им две комнаты в конце коридоре. Они совсем крошечные, окна расположены чересчур высоко. Довольно удобная планировка, но много света.
Джемма заявила, что хочет отдельную спальню (неудивительно). Это значит, что Брук и Тори предстоит ютиться вместе. Брук уже приготовилась закатить скандал, но я щелкнула пальцами и устремила на дочерей выразительный взгляд. "Еще шаг, и ты умрешь". На этом ссора прекратилась. Теперь нужно решить, в какой цвет красить стены. Джемма хотела сиреневый, Брук - тоже.
Джемма обвинила сестру в том, что та украла ее идею. Брук закричала в ответ, что сиреневый цвет не принадлежит Джемме, она его не придумала и не купила, а потому не может пользоваться им безраздельно.
Тори хотела розовый.
Джемма засмеялась, потому что Брук, которая ненавидит этот цвет, придется жить в розовой комнате.
Тори хотела обои с балеринами.
Брук хотела обои с футболистами.
Джемма, катаясь по полу от хохота, сказала, что, может, мы сумеем найти обои с балеринами, играющими в футбол.
Брук ударила Джемму. Тори захныкала, потому что не хочет балерин, играющих в футбол. Джемма заплакала, потому что Брук ударила ее слишком сильно и теперь она ненавидела все, что связано с нашей семьей.
Мне тоже хотелось плакать, но я понимала, что это будет уже чересчур.
Время бежит быстро, так быстро, что я понимала: я ни разу не задумалась об аукционе, не разослала еженедельную порцию писем в различные комитеты, чтобы узнать о продвижении и снабдить коллег свежей информацией…
В четверг, во время перерыва, я разослала всем краткое известие о том, что мы не встретимся до выходных (разумеется, ведь я переезжаю), но прошу присылать мне вопросы, предложения и делиться проблемами.
Отправив письмо, я решила вычеркнуть еще несколько пунктов из списка и составила пять посланий. Надо предупредить учителей, что мы переезжаем, и дать им новый адрес. Я указала, куда отныне надлежит присылать счета за электричество, телефон, воду и уборку мусора. Обновила подписку на газету, решив, что почувствую себя куда уютнее, если каждое утро на нашей подъездной дорожке будут оставлять свежую прессу. Позвонила в агентство грузоперевозок и заказала огромный пикап, а заодно тележку и брезент. Выяснила насчет упаковочных материалов и решила завтра по пути с работы домой (в конце концов, у меня короткий день) купить все, что нужно, и упаковать одежду и посуду.
Напоследок я отправила письмо мужу.
"Привет, Натан, хочу сказать пару слов насчет нового дома и переезда. Я уже почти закончила красить, и мы вполне готовы перебраться туда в выходные. Девочки очень рады, что завтра ты приедешь. Без тебя праздник не праздник. В последнее время нам было нелегко, но я знаю, что худшее позади. Теперь все наладится. С любовью Тэйлор".
Послание отправлено, перерыв закончен, и я снова взялась за дело - дописывала деловые письма, рассылала неоплаченные счета, делала ксерокопии раздаточных материалов для презентации.
Марты большую часть дня в офисе не было - она ругалась с сотрудниками типографии. Ей заказали дизайн календаря. Он предназначен в подарок клиентам заказчика. Но в типографии календарь почему-то отпечатали в бордовых тонах, и Марта не собиралась его забирать, требуя, чтобы все переделали. Причем немедленно.
Поскольку шеф в скверном настроении, прочие сотрудники постарались убраться из офиса, чтобы избежать бури. Она вернулась в половине второго, громко хлопнув дверью, и я поняла, что Марта не добилась своего.
- Привет, - сказала я, когда она швырнула сумочку в кресло.
Марта что-то пробурчала в ответ.
Запустив ксерокс, я принялась разбирать документы. Высокий шкаф с бумагами зажат между стеной и моим столом, и я уже отчасти рассортировала огромную груду документов, которая громоздилась передо мной в течение двух недель.
Я пыталась разобрать бумаги во втором ящике, но папки никак не желали становиться прямо. Вместо того чтобы стоять вертикально, они заваливались набок. Сунув руку в недра ящика, я обнаружила какую-то помеху. Несколько раз дернув, я вытащила книгу и с удивлением прочитала заглавие: "Как стать самой популярной девочкой в школе". Понятия не имела, что существует такая книга. Еще удивительнее, что она лежала в шкафу у Сьюзен.
- Сьюзен это читала? - спросила я, рассматривая обложку.
- Что? - не расслышала вопрос Марта.
Я показала ей книгу.
- Где ты ее нашла?
- В шкафу. Во втором ящике.
Марта покачала головой:
- Вот, значит, где она была…
Я подняла бровь.
- Это твое?..
- Нет, Евы. В прошлом году она всерьез за меня взялась. Решила сделать популярной.
Я едва сдержала смех.
- Не обижайся, но, по-моему, план не сработал.
- Правда? - ответила Марта и отвернулась к компьютеру, но я успела заметить ее улыбку.
Вечером я получила ответ от Натана.
"Жду не дождусь. Такое ощущение, что я уже сто лет не был дома. Заказать вам машину для переезда?"
Весьма довольная собой, я ответила:
"Я уже заказала грузовик. Нам нужен только ты".
Через два часа прозвонил телефон.
- "Зинсер дизайн", - ответила я, не взглянув на номер позвонившего.
- Марта? - раздался старческий голос.
- Нет, это Тэйлор. Вы хотите поговорить с Мартой?
Женщина молчала. Долгая пауза.
- Я могу вам помочь? - спросила я.
- Марта?
- Нет, это Тэйлор. Я работаю у Марты. Чем могу помочь?
Связь оборвалась. Я в замешательстве положила трубку. Какой странный звонок.
- Отличная работа, - сказала Марта, выходя из соседней комнаты, где она листала свежепереплетенные раздаточные материалы. - Мы готовы. Теперь остается только ошарашить клиента и получить деньги.
- Сущие пустяки.
Марта недоуменно подняла брови.
- Сколько штук ты сделала?
- Шестнадцать. На всякий случай. - Я взглянула на телефон. Странный звонок не выходил у меня из ума. - Марта, кто-то позвонил и спросил тебя, а потом отказался говорить. Возможно, стоит записать номер - мало ли что…
Марта нахмурилась, взяла трубку и посмотрела последний номер. Лицо ее прояснилось.
- Это моя мама.
Она взяла мобильник и вышла, направляясь к дому. Ее не было минут пятнадцать. Вернувшись, Марта села за стол и стала смотреть в окно, в глазах - беспокойство.
Раньше я никогда не видела Марту такой. Она казалась растерянной.
Пусть даже я всего лишь офисный менеджер, но, наверное, надо что-то сделать, что-то сказать, хотя и не знаю что.
Перебирая бумаги на столе, я приказала себе вновь заняться делом, но вместо этого просто стояла у шкафа и покусывала губы.
- С твоей мамой все в порядке? - наконец спросила я.
Марта кивнула, хотя казалась еще печальнее.
Я понимала, что совсем не знаю Марту. Я судила ее лишь по внешности. Взглянула и навесила ярлык. Длинные волосы, байкерские ботинки, мотоцикл - значит, пария, наркоманка, дурная мать.
Но теперь, думая о том, как она мне помогла, я испытывала угрызения совести.
Марта не так уж плоха. Не так уж резка. Она, что удивительно, не так уж сильно отличается от меня.
- Марта, - осторожно спросила я, - почему ты воспитываешь Еву одна?
На ее щеке дрогнул мускул.
- Я хотела стать матерью. - Марта пожала плечами. - Но при этом не ждать подходящего мужчину и не пытаться его захомутать. Мне просто хотелось родить ребенка и жить своей жизнью.
Я кивнула. Возможно, в этом был смысл. Но у меня все было по-другому. Именно Натан вызвал у меня желание стать матерью. Я хотела родить от него детей, растить их, иметь частичку его…
Я укладывала в ящик следующую папку и замерла, услышав голос Марты.
- У моей матери болезнь Альцгеймера. Поэтому мы с Евой переехали сюда из Нью-Йорка… - Она сделала паузу и вздохнула. - До тех пор Ева никогда не видела бабушку, и мне хотелось успеть, прежде чем станет слишком поздно…
- Сочувствую, - неловко сказала я.
Марта пожала плечами.
- Мы много лет не общались. Я переехала в Нью-Йорк, чтобы жить подальше от нее. Но как только стало понятно, что время истекает… - Ее голос оборвался, Марта неподвижно смотрела в монитор. - Я убеждала себя, что вернулась ради Евы, но это не так. Я вернулась и ради себя. Моя мать - хороший человек. Просто мы с ней разные.
Я не знала, смеяться мне или плакать.
- Марта, ты вообще мало на кого похожа…
Она усмехнулась:
- Знаю… и мне это нравится.
Глядя на Марту, я подумала, что, возможно, однажды сумею ее полюбить.
Натан позвонил вечером и сообщил, что прилетит завтра в семь, рейсом "Нортуэст эйрлайнс", и вернется в Омаху утром в воскресенье. Он разговаривал со мной почти как прежний Натан, и на минуту я поверила, что все будет хорошо. Мы справимся и вновь станем семьей, как и должно быть.
Поскольку утром в четверг нам предстояло много возни с переездом, я заранее заказала столик для праздничного ужина в "Маккормак". Раньше мы никогда не праздновали День благодарения в ресторане, но на сей раз мне показалось, что лучше куда-нибудь выбраться, отдохнуть от переезда и насладиться вкусной едой, пусть даже ее приготовил кто-то другой.
Заказав столик, я допоздна укладывала вещи. Хоть большая часть мебели останется и пусть в течение последних двух недель я только и занималась упаковыванием вещей, дела как будто не продвинулись. Огромный дом, почти в семь тысяч квадратных футов, был битком набит вещами. Вазы, книги, картины, статуэтки… Я наспех наполняла и заклеивала коробки, а работы оставалось непочатый край.
Меня охватила паника. Господи, да разве мы успеем переехать до выходных? Разве я успею освободить дом до того, как в него вселятся новые владельцы?
В среду я встала на час раньше обычного и паковала вещи до тех пор, пока не пришло время будить девочек.
К счастью, работа в "Зинсер дизайн" закончилась к полудню и Марта пожелала нам приятных праздников. Все торопились. Мэл летит на выходные в Даллас, Элли впервые гостит у родственников своего бой-френда в Гиг-Харбор, Роберт с приятелем едет в Санта-Барбару к своей родне.
Марта, впрочем, остается дома и готовит праздничный ужин для семьи. Насколько я знаю, Люк хотел, чтобы они провели День благодарения у него, но Марта слишком тревожилась за родителей.
- Может быть, маме в последний раз доведется отпраздновать дома, - сказала она, когда мы выходили из офиса. Я села в машину, Марта попрощалась и пошла проверить почту.
До моего дома всего пара кварталов от работы. Вдоль улицы пролетали листья. Я посмотрела на часы - Натан будет дома в семь, - потом перевела взгляд на серое небо с синими проблесками.
Я стала мечтать, чтобы небо расчистилось. Пусть следующие несколько дней будет ясно и сухо. Хочу, чтобы Натан приехал, обнял меня и не отпускал.
Прошла целая вечность с тех пор, как он прикасался ко мне в последний раз. Целая вечность с тех пор, как мы занимались любовью. Я даже не помню, когда это было.
Мне понравилось? Было приятно? Как я себя чувствовала, лежа рядом с мужем?
Вернувшись домой, я заметила, что Анника уже собралась и приготовилась уходить, хотя я приехала на несколько часов раньше обещанного.
- Звонил мистер Янг, - сказала она, протягивая блокнот с записанными звонками. - Если все в порядке, можно мне уйти пораньше, пока нет пробок?
Пока я выписывала ей чек за две недели, добавив двести долларов в знак благодарности за полтора года работы, девочки толпились вокруг Анники и обнимали ее на прощание. Когда няня ушла, Тори начала плакать.
- Я не хочу, чтобы она уходила! - закричала она и понеслась к двери. - Не хочу, чтобы Анника уходила!
Я подхватила ее на руки и стала качать.
- Она нужна другой семье, - говорила я, целуя дочь в щеку, в нос, в шею. - Ты уже большая девочка, тебе не нужна няня…
- Нет, нужна! Мне нужна Анника! Я не большая, я еще маленькая!
- Да, ты маленькая, - заметила Брук.
- Нет! - крикнула Тори и вырвалась у меня из рук.
- А вот и маленькая, - сказала Брук, поднимаясь по лестнице. - Потому что ты до сих пор писаешься в постель!
- Хватит, девочки, - устало попросила я и пошла наверх, по пути собирая разбросанные пальто, свитера, ботинки и носки.
Я дошла до верхней площадки, когда зазвонил телефон. Бросив детскую одежду прямо в коридоре, я пошла в спальню и взяла трубку.
Это Натан.
- Привет, - сказала я, снимая резинку и распуская волосы. - Ты уже садишься в самолет?
- Самолета нет.
- Что?
- Аэропорт закрыт. Так холодно, что все рейсы отменены.
- Но ты летел в Миннеаполис…
- Наш самолет застрял в Чикаго.
Я села на край кровати - огромной кровати, которая поместится в новой спальне, только если свинтить изголовье, и безжалостно прикусила костяшки пальцев.
- Я позвоню, если что-нибудь изменится, - сказал муж. - Но это очень маловероятно…
Натан не прилетит. Можно было догадаться. Следовало этого ожидать. Я уже научилась не надеяться на лучшее.
- Тэйлор…
Я отняла руку ото рта.
- Что?
Голос звучал хрипло, я была на грани слез.
- Я очень хотел приехать… - Натан говорил с трудом. - Хотел помочь вам с переездом… повидать девочек…
Разочарование душило меня.
- Позвони, если что-нибудь изменится.
- Обязательно. Прости, мне очень жаль.
- Мне тоже.
Глава 20
Выдался нелегкий вечер. Долгий вечер. Натан звонил каждые три-четыре часа с новостями. В последний раз он позвонил около полуночи и сказал, что никак не сможет прилететь завтра. Его последняя надежда - рейс в пятницу вечером. Если получится.
Он не единственный, кто застрял в пути, и аэропорты закрыты не только в Чикаго. Большая часть северо-восточного региона скована морозом, и я представляю себе тысячи семей, исполненных гнева и разочарования из-за крушения праздничных планов. Положив трубку после очередного разговора, я не заплакала, но мое сердце как будто налилось свинцом.
В последнее время я только и делаю, что разочаровываюсь. Только и делаю, что теряюсь. Никто не говорил, что будет легко, и я не могла представить, что однажды у меня изменится настроение. Но из того, что мы имеем на сегодняшний день, нужно извлечь максимум. Пора подвести итоги. Даже если это меня прикончит.
Я встала рано безо всякого будильника. Сменив пижаму на спортивный костюм, сварила кофе и начала складывать вещи в гостиной, стараясь не обращать внимания на то, что на улице непроглядная мгла и в доме царят мрак и холод. Наполнив две большие коробки, я включила свет и отхлебнула кофе.
Все в порядке. Я справлюсь.
Я перевезу дочерей в новый дом. Позабочусь обо всем. Все будет хорошо.
Но глаза щипало, и мне стало так нестерпимо грустно, что пришлось рукавом вытирать слезы. Не надо плакать. Никакой жалости к себе. Я взрослая женщина, а не ребенок. Что страшного в том, чтобы переехать собственными силами?
Вдруг кое о чем вспомнив, я подошла к стене гостиной. Книги, фотографии, безделушки. Я осторожно уложила их и выстроила наполненные коробки башней возле стены.
В половине восьмого Брук прибежала вниз в пижаме с рисунком в виде рыжих девочек, играющих в футбол.
- Папа дома?
Я закрыла коробку и надежно заклеила скотчем.
- Нет. Буря слишком сильная. Самолеты не летают.
Брук кинулась на кушетку и прижала подушку к груди.
- Но он сказал, что прилетит. Он сказал, что вернется домой.
- Ничего не поделаешь, буря. Мы не властны над погодой.
- Но он обещал!!!
Я села на пол, положив увесистую катушку скотча на колени.
- Я тоже расстроена.
Брук сбросила подушку.
- А я не расстроена. Я злая. Папа должен быть с нами. - Она лягнула подушку. - Ненавижу Омаху. Ненавижу новый дом. Ненавижу твою работу. Ненавижу Аннику, потому что она ушла к кому-то другому. Я все ненавижу. И День благодарения тоже.
- Да, понимаю. - Я потянулась к следующей коробке. - Абсолютно с тобой согласна.
Брук перестала брыкать подушку и минуту спокойно лежала, а потом села и осторожно отвела за ухо спутанную прядь.
- Я тебя обидела?
Я перестала заклеивать коробку и взглянула на нее. Моя средняя дочь, длинноволосая, с неукротимым духом. Настоящий боец. Господи, не дай мне сломить этот непокорный нрав.