- А может быть, наоборот? - отозвалась Джемма, подошла к столу и начала листать рекламный каталог. Она обожает рассматривать каталоги, всегда ищет что-нибудь новенькое и интересное. Я раньше тоже была такой. Мне нравилось выбирать и покупать. Глянцевые журналы демонстрировали, какой может быть жизнь. Каждая покупка приближала меня к идеалу, которого я надеялась однажды достичь.
- Некоторые девочки в моем классе уже носят лифчик, - сказала Джемма, рассматривая фотографии супермоделей в изящных лифчиках и трусиках.
- Девочки развиваются по-разному. - Я покусывала колпачок ручки и размышляла, не пора ли наконец побеседовать с дочерьми о птичках и пчелках. До сих пор мы с Джеммой старательно избегали этого разговора. Она никогда не расспрашивала, откуда берутся дети, а я не стремилась объяснять… пока. Хотя и следовало бы. Моя мать никогда со мной об этом не говорила, и я обо всем узнала из непристойной болтовни со сверстниками.
- Я знаю, - ответила Джемма. - Я просто говорю, что некоторые уже носят лифчик. А у Кэтрин Келли… э… они такие большие. Все на нее смотрят, когда она бегает, потому что… - Джемма коснулась своей маленькой груди, - …потому что они прыгают вверх-вниз.
Я отложила ручку.
- И ты смотришь?
- Нет… - Она сделала паузу. - Ну… иногда. Просто… так странно. В прошлом году у нее ничего не было, а теперь… большая грудь. И все к ней по-другому относятся. Один мальчик, наверное, из пятого класса, хотел поцеловать Кэтрин и потрогать… здесь. И его исключили на неделю.
- Это называется сексуальное домогательство, - сказала я, удивившись, что в нашей школе случаются подобные вещи.
- Что-что? - спросил мужской голос из гостиной.
Натан?
Джемма завопила и понеслась в комнату.
- Папа!
Брук бежала следом, Тори с визгом выскочила из спальни.
- Папа, папа!
Я, ошеломленная, пошла за ними и увидела, как все три девочки повисли на Натане. Ураган объятий и поцелуев.
По-моему, он даже не замечал меня, пока они визжали и обнимали его, но потом муж поднял голову, и мы встретились взглядами. Он страшно исхудал, под глазами залегли тени.
- Привет, любимая.
Любимая.
Любимая.
Я пыталась улыбнуться, но не могла. Бессильно привалилась к стене. Меня настолько переполняла нежность, что я была не в силах говорить.
Нахлынули воспоминания - о своем детстве, годах, проведенных с Натаном, о рождении детей, о смерти Мэтью, о доме, который мы выстроили, чтобы заполнить пустоту. Глядя на мужа, я не испытывала ни гнева, ни грусти. Только умиротворение. Это мой супруг. Мой мужчина.
- Добро пожаловать домой.
Натан отправился вместе с девочками за елкой. Меня тоже позвали, но я сказала, что лучше останусь дома, вытащу коробки с украшениями из кладовки (жуткая дыра) на задний двор перед гаражом и начну распутывать гирлянды. Натан и дочери вернулись через час с елкой, чересчур высокой для нашей гостиной. Мне даже не пришлось ничего говорить мужу. Он зашел в дом, посмотрел на потолок и вздохнул:
- Восемь футов?..
- Ну да.
От носа к губам пролегла новая складка, морщинка на лбу стала глубже.
- Нужно было тебе позвонить.
- Ничего страшного.
- Черт побери.
Я посмотрела на девочек, которые маячили на пороге.
- У нас есть пила. Давай просто укоротим елку снизу.
Он отвернулся и стал смотреть в окно.
- Не могу… - Голос у Натана оборвался, и он с невыразимой печалью покачал головой.
Внутри у меня все сжималось. Только не это, только не это.
- Натан… - тихо и спокойно сказала я, не только ради него, но и ради себя.
- Это уже чересчур, Тэйлор. - В его голосе звучали нотки гнева и горя. Грядет нечто плохое. Очень плохое.
- Мама?.. - неуверенно спросила Джемма.
Я снова взглянула на девочек и жестом велела им выйти.
- В чем дело? - спросила я, как только дочери ушли.
- Во всем. - Натан повернулся ко мне. Он был так бледен, что кожа приобрела сероватый оттенок. - Не знаю, как быть дальше… - Он вдруг всхлипнул. - Не знаю, что я могу сделать.
Ноги у меня вдруг ослабели, и я опустилась в кресло.
- Может быть, пора рассказать все, чем ты хотел со мной поделиться? Может быть, пора наконец поговорить?
Муж показал в сторону коридора:
- Но девочки ждут елку.
- Подождут.
Я надеялась, что Натан начнет, но он ничего не говорил. Просто стоял и неподвижно смотрел в камин. Потом провел рукой по двухдневной щетине.
- Мне не повезло с новой работой, Тэйлор, - наконец выговорил Натан. - Не везло уже давно, и я пытался оградить тебя… от этого, но больше я так не могу. Были неприятности, - устало продолжал он, - постоянные крахи и неудачи, а самое худшее - я не мог тебе об этом рассказать… - Муж смотрел на меня, под глазами у него залегли синяки. За минувшие два месяца он постарел лет на десять. - Я никому не мог рассказать. Не знал, как это сделать. И мне до сих пор стыдно.
Он разглядывал собственные руки.
- Когда играешь в футбол, то не винишь других. Твои ошибки стоят пропущенных голов. Ты учишься терпеть, принимать поражение и вновь возвращаться в игру. Я пытался это сделать, но ничего не получилось. Я вернулся на поле, но уже не прежний я. Мы так много потеряли. Мы вылетели из игры…
- Нет. Пускай у нас нет большого дома, зато мы избавились от долгов. Мы оба работаем и скоро сможем купить другой дом. Это всего лишь вопрос времени.
Натан покачал головой:
- Ничего этого не случилось бы, если бы я вел себя как мужчина.
- Не надо, Натан, - запротестовала я, и горло у меня сжалось. Натан такой же перфекционист, как и я.
- Но это правда. Я неудачно вложил деньги и не хотел, чтобы кто-то об этом знал, особенно ты. Не хотел, чтоб ты знала, что я не всесилен. Что я неудачник… - Он начал говорить резко. - Тэйлор, я подлец. Я совершил преступление по отношению к тебе и к девочкам. Я уехал в Омаху, чтобы все исправить, хоть что-нибудь спасти, но не сумел спасти даже самого себя… - Его глаза наполнились слезами. - Я ничего не могу сделать, любимая. Не могу. Я не справляюсь без тебя. Пожалуйста, Тэйлор, прости.
Я подошла к нему и обняла так же крепко, как и дочерей, когда им снятся кошмары.
- Мне нечего прощать…
- Я был не прав. Хотел все исправить сам. Я думал, что именно так и должен поступать мужчина. Но без тебя я просто не в силах принять последствия…
- И не нужно.
- Скажи, что мы справимся.
- Мы справимся, Натан. Обязательно.
В промежутках между украшением елки, походом с девочками в торговый центр на встречу с Сантой и поездкой в Киркланд мы с Натаном разговаривали, разговаривали и разговаривали.
Он ненавидит свою работу в Омахе, ненавидит страстно. Работа скучная, положение шаткое, но Натан несчастлив не поэтому. Он больше не может жить вдали от нас, ему нестерпимо думать, что он подвел семью.
Вечером, когда девочки спали, мы с Натаном, зевая, решили, что пора укладываться и нам. Я гадала, где он захочет лечь. Мы уже несколько месяцев не спали в одной постели. Муж казался растерянным; стоя в коридоре между гостиной и спальней, он спросил:
- Где… где мне лечь?
- А где ты хочешь? - мягко поинтересовалась я.
- С тобой.
- Ну так пошли ко мне.
В постели он придвинулся вплотную и обнял меня. Натан молчал, но я понимала, что он не спит и о чем-то думает. Я ждала, пока он заговорит, но муж продолжал молчать, и его печаль буквально заполнила комнату. Через десять минут я не выдержала:
- Что случилось, милый?
Он тяжело вздохнул:
- Перед отъездом в Омаху я наговорил тебе обидных вещей… Теперь жалею. Я ведь вроде как бросил тебя.
- Но я справилась.
- Как? - с искренним изумлением спросил он.
- Мне пришлось постараться. Ради девочек.
Натан медлил.
- У тебя были проблемы с… ну… с твоей привычкой?
- Я уже очень давно не вызываю у себя рвоту. Хотя по-прежнему заедаю неприятности. Но теперь вместо целого пакета чипсов съедаю половину, а вместо упаковки мороженого - немного хлопьев.
- Это прогресс.
- Да.
Так и было. Я еще не исцелилась. Возможно, мне предстоит долго бороться с этой привычкой, но я научилась выбирать и каждый день стараюсь изо всех сил. Вот и все, что я могу сделать.
- И ты перестала ходить по магазинам? - спросил Натан.
- Конечно.
- Почему?
- Не знаю… Наверное, это как с едой. Я поняла, что вовсе не обязательно во всех бедах винить себя. Поняла, что способна принять поражение и жить дальше. И теперь я не боюсь поражений. Меня могут опрокинуть, даже оглушить, но как только поднимаюсь на ноги, я вижу, что ничего страшного не произошло.
Натан притянул меня ближе.
- Ты заговорила как настоящий спортсмен.
Я тихонько засмеялась и поцеловала его руку.
- Это ты мой спортсмен, и я тебя люблю.
Он поцеловал меня в макушку.
- И я тебя люблю.
- Знаю, - прошептала я. - И всегда это знала.
Когда Натан в понедельник утром полетел обратно в Омаху, мы договорились о трех вещах: он берет неделю отпуска, от Рождества до Нового года, чтобы побыть дома с нами (одновременно я вспомнила, что нужно отменить заказ билетов в Сан-Вэлли); начинает искать новую работу в окрестностях Сиэтла, и немедленно; если к июню он не сможет найти работу поблизости, то мы переберемся в нему в Омаху, пока ситуация не изменится.
В понедельник я приехала на работу с запозданием, потому что нужно было подвезти Натана в аэропорт, а на шоссе по направлению к Беллвью стояла в пробке. Я редко езжу по утрам в этом направлении, а потому пришла в ужас, когда вместо привычных двадцати минут потратила сорок.
К счастью, в "Зинсер дизайн" было тихо. Марта, если не ошибаюсь, пошла к врачу. Роберт и Элли работали, Мэл уехала. Практически половину своего рабочего времени она проводила в Чикаго и Нью-Йорке, устраивая финансовые дела Марты. У меня было ощущение, что уладить их удается только лично.
Марта появилась ближе к полудню. Щеки у нее раскраснелись - казалось, она плакала. Я начала беспокоиться, но ни о чем не спросила.
Вскоре в офис позвонила из Лос-Анджелеса Тиана Томлинсон, телеведущая и подруга Марты. Я вышла в соседнюю комнату, где Марта искала блокнот, и передала ей трубку. Та взяла телефон и вышла с ним на улицу. Я видела, как она расхаживала по двору, разговаривая с Тианой. Мне не было видно ее лица, но я поняла: что-то произошло.
Позже, заметив, что Марта сидит за столом и смотрит в никуда, я спросила, все ли в порядке. Она кратко ответила "да", и я не настаивала.
Дома, вечером, я уже собиралась в сотый раз посмотреть вместе с девочками "Олененка Рудольфа", и тут кто-то позвонил в дверь. Я открыла - на пороге стояли Марта и Ева, с пирогом и подарком, завернутым в золотистую бумагу.
- Это вам на новоселье, - объяснила девочка, протягивая сверток Джемме. - Мы решили что-нибудь сделать для вашего дома на Рождество.
Джемма медленно приняла подарок.
- Вы празднуете Рождество?
Ева нахмурилась:
- Ну да. А что?
Джемма пожала плечами.
- Просто я думала, что вы не отмечаете религиозные праздники.
- Чудесный пирог, - вмешалась я.
Марта улыбнулась.
- Его приготовила Ева. Всего из четырех ингредиентов, - сообщила она, когда девочки убежали играть. - Наш любимый семейный рецепт.
- Спасибо. Кофе? Вина? - спросила я, забрав пирог и отнеся на стол.
- Воды, - ответила Марта, потирая нос. Я заметила у нее на пальце что-то блестящее. Впрочем, это не маленькая искорка, а настоящий лучик, исходящий от крупного бриллианта.
- Марта… - Я посмотрела на нее, и она криво улыбнулась. - Марта… у тебя на пальце… кольцо?
Она густо покраснела:
- Люк сделал мне предложение.
- Правда?
- Ну да. - Она улыбнулась, и напряжение сразу сошло с ее лица. Она засияла.
- Вы уже назначили день свадьбы?
- Семнадцатое февраля, когда у Евы будут зимние каникулы. Мы собираемся устроить свадьбу в Банфе, в "Фэрмонт спрингс".
- Но осталось всего два месяца!
- Мы решили не затягивать… - Она медлила, осторожно подбирая слова. - Лучше нам пожениться поскорее, пока… не будет слишком заметно. - Марта увидела, что до меня дошло. Она кивнула, смущенно покраснела и улыбнулась. - Летом у нас будет ребенок.
- Ты беременна!
Она вновь кивнула.
- Я пока что не сказала Еве. Она знает про свадьбу, но я просто ума не приложу, как сказать ей о ребенке… - Марта запнулась. - Я подумала… ты посоветуешь, как лучше сообщить Еве новость…
Я улыбнулась. Несомненно, я с этим справлюсь.
Глава 24
Прошел месяц. Мы скромно отпраздновали Рождество и Новый год. В прошлом нам бы пришлось разрываться, выбирая между десятком вечеринок, а в этот раз нас пригласили только на одну, но мы с Натаном решили не притворяться и отказались от приглашения, предпочтя провести праздник дома, с детьми.
Две недели назад начались занятия в школе, через месяц у Марты свадьба. Торжество предстоит небольшое, приглашенных меньше сотни, а придет, быть может, человек пятьдесят. Я была одновременно удивлена и обрадована тем, что числилась в списке гостей. Марта сказала, что девочки тоже могут прийти, но других детей, кроме Евы, не будет. Поговорив с Натаном, мы решили отправиться на свадьбу одни. Мы с мужем уже давно не оставались наедине, и четыре дня в Банфе - редкий шанс.
Я позвонила в агентство и спросила, можно ли обменять два неиспользованных билета в Сан-Вэлли на билеты в Калгари. Они согласились с незначительной доплатой.
Я испытывала восторг по поводу свадьбы, радовалась за Марту и за Еву. Девочка уже знала о малыше и пребывала на седьмом небе от счастья и все время твердила, как ей хочется стать старшей сестрой. "Я всегда об этом мечтала", - доверительно сообщила она мне однажды в офисе, сидя за большим столом и листая свежий выпуск журнала для новобрачных.
Тем временем Люси устроила первое собрание нового книжного клуба. Нас было всего четверо - Люси, я, Марта и ее подруга Лори Джонсон, хозяйка ресторана "Ооба". Мы обсуждали выбранную Люси книгу - "Путеводитель по жизни". Это идеальное произведение для первой встречи. Когда читаешь, возникает ощущение, что ты сидишь с близкой подругой и разговариваешь с ней о том, что нужно женщинам. Прямая противоположность тем книгам, которые мы обсуждали в старом клубе.
- Больше всего мне понравилась та глава, где говорится, что домохозяйки не должны стесняться своего выбора. - Люси открыла книжку. - На странице восемнадцатой сказано, что служение другим - это призвание.
- Очень здравая мысль, - согласилась я. - Я всегда как будто извинялась, когда предлагала свою помощь в школе, но мне действительно приятно это делать и быть поближе к дочерям. Очень приятно помогать другим.
- Знаешь, Тэйлор, когда я это читала, то думала о тебе, - сказала Марта. - Не помню дословно, но где-то там было сказано, что женщины склонны скрывать свою любовь к повседневным мелочам. Они думают, что из-за этого окружающие перестанут их уважать. Я уже говорила: нам нужны такие люди, как ты, которым небезразличны школа и наши мероприятия. Нужны женщины, которые любят повседневные мелочи. Потому что я, например, не люблю.
Люси кивнула:
- У каждой из нас есть свое призвание, и ни одно из них не хуже другого, просто все они различные.
- Различные, но одинаково ценные, - вставила Лори.
Через неделю Люси позвонила мне, но я была занята и проверяла папку "входящие" только во время перерыва на ленч. Ее послание звучало настолько потрясающе, что я немедленно перезвонила и воскликнула, как только подруга взяла трубку:
- Кажется, я ослышалась! Повтори.
- Мы с Питером идем к психологу. Вместе. - Она говорила взволнованно и с надеждой.
В ее голосе звучало такое счастье, что мне даже стало страшно. Я не хочу, чтобы Люси было больно, чтобы она разочаровалась.
- То есть?
- Мы попробуем решить нашу проблему. Возможно, мы снова сойдемся.
Я молчала и пыталась осмыслить столь удивительный поворот событий.
- Тэйлор, это же прекрасно. Я люблю мужа. Люблю свою семью.
- Но когда мы с тобой пили кофе в "Тюлли", ты говорила, что он так подло себя ведет…
- Он был обижен и зол… - Люси вздохнула. - Пит до сих пор злится, но нужно подумать о детях. - Она понизила голос. - Тэйлор, мы оба так их любим, что ни у кого из нас недостанет сил жить с ними врозь. Пожалуйста, Тэйлор… порадуйся за меня.
- Я рада.
- Правда?
- Да.
Люси ненадолго замолчала.
- Я знаю, у нас может ничего не получиться. Мы, возможно, не сумеем решить проблему, но я должна попытаться. Обязана это сделать ради детей.
- И ради себя.
Мы попрощались, и я едва успела убрать телефон в сумочку, как он вновь зазвонил. Снова Люси.
- Тэйлор, представь, я забыла… Ты в жизни не поверишь, что я сегодня узнала… - Она набрала побольше воздуха. - Твой дом в Ярроу-Пойнтс выставлен на продажу.
- Что?!
- Это правда. Я специально проехала мимо, чтобы проверить. Во дворе стоит табличка. Дом опять продают.
- Почему? - Прошло всего два месяца с тех пор, как туда въехали Моника и Дуг.
- Не знаю. Если что-нибудь разведаю, то немедленно перезвоню.
Мы снова попрощались, и на сей раз я оставила телефон на столе.
Дом в Ярроу-Пойнтс…
Он снова может стать моим.
Я закрыла глаза и представила нашу прежнюю жизнь - великолепные закаты, барбекю, маленькую пристань, откуда девочки прыгали в воду.
Мы могли бы выкупить старый дом. Вернуться в прошлое, снова стать Натаном и Тэйлор Янг, которые живут в роскошном особняке с тремя красавицами дочерьми…
Потом я вспомнила. Мы не можем позволить себе такой дом. Не можем позволить себе дом за миллион долларов, не говоря уже о четырех-пяти.
Радость сменилась разочарованием, а разочарование - спокойным смирением. Смирение не самое приятное чувство, но и не такое уж скверное.
Я размышляла, не позвонить ли Натану и не рассказать ли про дом, когда вдруг муж позвонил сам. Как странно. Должно быть, прочел мои мысли.
- Только что думала о тебе, - сказала я.
- Как дела?
Я взглянула на пачку бумаг, которая лежала на столе передо мной. В последнее время Марта и Мэл много разъезжают.
- Хорошо.
- У тебя усталый голос.
- Да, я немного устала… - Элли, войдя, кивнула мне, я подняла руку в знак приветствия. - Но все хорошо.
- Как насчет свидания в пятницу вечером?
- Настоящее свидание - или секс по телефону? - поддразнила я и услышала смех.
- Настоящее свидание, - ответил Натан. - Я приеду на собеседования. Одно - в пятницу утром, другое - днем.
- Что? Как? Когда ты успел? Это хорошие фирмы? - У меня буквально заплетался язык, я не успевала задавать вопросы.
- Да, мне хотелось бы работать в одной из них.
- Натан, это чудесно. Просто… невероятно. А что за компании, я о них слышала?