Расположился он не в каком-нибудь старом фонде, не перестроен из магазина "Фототовары" или "Военная книга", а выполнен по индивидуальному заказу, особому проекту. Что было на его месте прежде, теперь неважно. Рядом с проектом "Эльдорадо" его ждала лишь одна судьба - под бульдозер!
Небольшая лестница наверх, над дверью - бегущая строка. У порога, не успевают они войти, их сразу же "берут под колпак" двое молодых, с иголочки одетых в шикарную униформу продавцов: юноша и девушка.
Так-то, обслуживание будущего! Как бы ни ностальгировали по минувшему времени, о чем никто из нас не тоскует, так это по советскому сервису - сытым, сонным и, в разбуженном состоянии, агрессивным работникам прилавка. Эти современные ребята представляют собой разительный контраст с теми, у кого улыбка казалась болезненной гримасой…
Впрочем, это только Евгения удивляется про себя да сравнивает Виталий держится знатоком и хозяином жизни.
- Что вы желаете? - спрашивает девушка-продавец.
- Мою жену надо экипировать для отдыха на море, - доверительно сообщает ей Виталий. - Так что желаем мы спортивный костюм, кроссовки, вечернее платье - словом, вы - женщины - лучше знаете. У меня просьба одна: все должно быть настоящее. Никаких Эквадоров, Турций и Эмиратов!
- Понятно, - сразу оживляются продавцы и приглашают Евгению. - Пройдемте!
- Я тоже хочу присутствовать при столь волнующем действии, - шепчет ей Виталий.
- На два дня едем, одумайся! - пытается образумить его она.
- Хоть на два часа! - упрямится он. - Драгоценному камню - достойную оправу!
Ей ничего не остается, как покориться его сокрушающей энергии.
Помнится, у некоего Толяна Аристова есть соответствующий афоризм на тему: "Как говорят в штате Алабама, дай негру палец, откусит всю руку!" Стоило ей один раз уступить Виталию, и вот уже она сдает одну позицию за другой!
Да что эта женщина все время недовольна? Хотела белый спортивный костюм? Получила. Хотела фирменное вечернее платье на бретельках - изволь! Тысячи женщин мечтают о такой жизни и не имеют её, а у тебя все на тарелочке с голубой каемочкой! Лопухина, расслабься и перестань перебирать харчами! Тебе повезло. Тебе очень хорошо… Только почему на душе кошки скребут?
Глава одиннадцатая
По пути в дом отдыха Евгения раздумывает, как же это они смогут поселиться в одном номере, если у них не то что фамилии разные, а вообще штамп в паспорте не стоит, но вслух это не высказывает, потому что в последнее время в самых простых вопросах она то здесь, то там открывает для себя Америку.
И правильно, что не высказывает. Регистрируют их, не задавая вопросов, очень быстро. Выдают ключ с набалдашником, которым на большой дороге вполне можно пользоваться вместо кистеня, две визитки - пропуска. Администратор лишь, мило улыбнувшись сообщает, что поужинать они ещё успеют, ужин до двадцати часов, а бассейн работает до двадцати трех.
Евгении опять хочется спросить: зачем отдыхающим бассейн, если есть море? Но она лишь как бы между прочим интересуется у Виталия:
- В бассейне морская вода?
- Конечно, - он снисходительно улыбается ей, как несмышленышу, - и подогретая. Не все ведь любят свежий воздух и ночные купания. В море темно и страшно. А вдруг снизу кто-нибудь подплывет?
Он делает страшные глаза, и Евгения смеется. На ней сейчас белые шорты и такая же, из комплекта, майка с черной пантерой и белые спортивные туфли из натуральной кожи, удивительно мягкие и легкие.
Украдкой оглядев себя в зеркало, она остается довольна: три часа езды не сильно отразились на её внешнем виде.
- Может, сначала зайдем, поужинаем? - предлагает Виталий. - Время-то к семи идет.
- Ну уж нет! - категорически отказывается Евгения. - Мы приехали сюда отдыхать, и будем делать это медленно, со смаком. Поднимемся, примем душ, переоденемся…
Они уехали из дома раньше, чем собирались. В четверг президент позвонил ей в кабинет часа в два и удивился. - как, вы ещё здесь?
- Как вы ещё здесь?
- Но я же отправилась на день, а не на полтора.
- Лопухина, вы неисправимы! Немедленно домой! Чемодан не собран, а она ещё на работе прохлаждается!
И шефы любят пошутить! Она позвонила Виталию. Оказывается, и он освободился и через пять минут за нею подъехал.
Немудрено, что им до сих пор не хочется есть. Весь путь они жевали. Виталий останавливается везде, где видел что-нибудь аппетитное. Он боялся, что они не успеют к ужину и старался накормить её впрок.
Номер у них действительно шикарный: две комнаты, большая ванная, лоджия со стеклянной дверью во всю стену, откуда открывается ослепительный вид на море.
Быстро все осмотрев и обежав, Евгения распаковывает чемоданы и говорит:
- Чур, в душ я первая, мне дольше собираться!
Но когда она встает под душ, Виталий, несмотря на её сопротивление, проскальзывает следом и берет её прямо в душе. Евгения злится. Но вынужденная уступить, она мысленно подначивает себя: "Выходит, Евгения, отрабатываешь номер "люкс" и фирменный прикид!"
Впрочем, когда Виталий сам домывает её, а потом, завернув в большое, как простыня, полотенце, несет на кровать и предлагает полежать и отдохнуть, она перестает думать о насилии, а просто лежит, расслабившись.
Выйдя из душа, он шутливо-грозно простирает над нею руку и вопрошает:
- Как, ты до сих пор не одета?
Уловив в его глазах отсвет просыпающегося вожделения, она быстро соскальзывает с кровати и одевается в новое, голубое трикотажное платье, которое облипает её, будто эластичный чулок. Продавщица сказала, что это очень модная ткань и называется что-то вроде "стрейч". Подчеркивает платье все, что можно подчеркнуть. Евгения надевает к нему из украшений лишь тонкую золотую цепочку.
Виталий в белых брюках и тоже голубом батнике критически оглядывает её и остается доволен. Они дополняют друг друга как идеальная пара.
Он подводит Евгению к зеркалу.
- Ну как?
Она смотрит: никуда не денешься, пара! Такое единение зрительного образа дается либо многими годами совместной жизни. Либо счастливым совпадением.
"Как жаль, - грустно думает Евгения, - что так же не созвучны наши души!"
Она не ответила бы конкретно, в чем видит это. Просто чувствует. Как в таких случаях говорит народ? Не в свои сани не садись! Вот у неё впечатление, что она сгоряча села не в свои сани…
Виталий закрывает ключом дверь, когда из соседнего номера тоже выходит пара. Они едва переглянулись, чувствуют друг к другу симпатию
- На ужин? - спрашивает мужчина.
- Говорят, надо, - шутливо вздыхает Виталий.
- Как хорошо, что у нас появились соседи, - щебечет молодая женщина, - мы здесь уже три дня, а ещё ни с кем не познакомились.
Мужчины протягивают друг другу руки. Виталий представляет Евгению, как свою жену, и она уже не противится. Не будешь же объяснять всем: я ему пока не жена, и вообще, я ещё думаю, быть ли ею.
Зато их соседи - настоящая семейная пара. Оставили на свекровь двоих своих мальчишек - младшему шесть, старшему десять лет. Решили наконец отдохнуть без шума-гама. Жаль, ненадолго - через неделю у свекрови кончается отпуск. Дети на море отдохнули: младший был с тещей в пансионате, старший в пионерском лагере - или как это теперь называется, скаутский?
Все это новые знакомые выпаливают сразу. Видно, и вправду соскучились без общения. Роберт - представитель сибирской фирмы, торгующей на юге лесом, а Юлия - домохозяйка.
- К сожалению, - со вздохом говорит она. Мужчины в ресторане договариваются с администратором и их сажают за один столик.
Юлия прямо-таки вцепляется в Евгению, так ей хочется выговориться.
- Представляете, дома разговариваю сама с собой, приезжая на море - и там не с кем словом перемолвиться. Все-таки в последнее время люди стали труднее сходиться друг с другом. Будто государственная граница прошла и через души. Смотрят настороженно, злятся от любой чепухи… Я изредка хожу по магазинам - удручающая картина человеческого отчуждения, вы не находите?
Евгения не находит, потому что она никогда об этом не задумывалась. Люди стали злее, это заметно, но ведь и жить многие стали хуже…
Пока Роберт обговаривает с официантом меню, Виталий приносит женщинам вино "Монашка из Лилля", а мужчинам коньяк.
- Я не спросил тебя, - извиняется он перед Робертом, - ты коньяк-то пьешь?
- Пойдет! - машет тот добродушно. - И жене моей ты угодил. Она как раз все монашеское любит!
И сам смеется при общем молчании.
- Я шучу. А Юлька шуток не понимает. Никогда не нужно жениться на аристократках, это ещё Зощенко предупреждал! Все берут рукой, а она вилкой! Ха-ха!
- Роби, это скабрезный анекдот. Все его знают, и он вовсе не застольный, - морщиться Юлия.
- Что я тебе говорил? Ладно, почирикаете между собой. А мы уж, как мужчина с мужчиной, чтобы не кланяться после каждого слова.
Виталий разливает женщинам вино и сочувственно подмигивает Евгении: мол, что поделаешь, придется потерпеть! Он сразу поверил Роберту, что жена его жеманница и ханжа, а еще, наверное, она произвела на него впечатление глупой, манерной куколки.
А Юлия вовсе не показалась ей глупышкой. Видно, многие попадались на эту удочку - её по-детски наивное лицо: голубые, распахнутые глаза, маленький носик, ротик бантиком. Кажется, Евгения ни у кого ещё не видела таких ярких естественных красок: глаза казались прямо-таки ненатурально голубыми, а губы неестественно алыми. На лице Юлии, однако, не было ни капли косметики.
- Послушаете, - замечает Юлия, коснувшись губами бокала, - о чем говорят наши мужья. Как всегда, о политике. Они считают женщин неспособными разобраться в таких якобы мудреных вещах. Много ли вы знаете женщин, которые, собравшись, говорят о политике?
- Есть некоторые, - неопределенно отвечает Евгения.
- Наверняка, они бездетны или дети настолько выросли, что не требуют постоянного надзора.
- Почему вы так думаете?
- У этих же мозги незагружены, и они пытаются играть в мужские игры, как будто нельзя найти другое занятие. Политика - дело сиюминутное, а женщина должна думать о будущем. Можно я буду на "ты"?
- Пожалуйста.
- Если бы у меня было много свободного времени, я бы написала роман о женщинах-домохозяйках. И назвала его "Взгляд из кухни". Знаешь сколько умных мыслей приходит к стоящей у плиты женщине?
Евгения не может понять: Юля говорит серьезно или шутит? Она обо всем рассуждает таким ровным и спокойным тоном, что о владеющих ею эмоциях можно только догадываться.
Приходят эти мысли у плиты, ещё как приходят! Порой вместе с осознанием собственной беспомощности - ты ничего не можешь изменить! и озарением: оказывается, воспитание детей считается почему-то делом нетрудным и, в конце концов, воспитание человечества сваливается на хрупкие женские плечи. Но так как женщины за свой труд не требуют награды, то и их подрастающие сыновья, уходя в политику об их бесценном вкладе забывают. Не дай Бог так воспитывать детей, как мужчины управляют страной!
В это время мужчины так дружно хохочут. Что она от неожиданности вздрагивает.
- О чем это они?
- Роберт рассказывает анекдот из жизни, - уголками губ улыбается Юлия. - Наш старенький на днях учудил. Взял из видеотеки кассету с порнофильмом и стал смотреть вместе с младшим. Обнаружили это случайно. Старший. Вадик, с перепугу вложил кассету не в тот футляр. Отец разозлился, хотел его наказать, но младший решил вступиться: "Да ничего такого на этой кассете нет! Трахаются, да и все!" Папа Робик от неожиданности чуть ложку не проглотил - за обедом это случилось.
- Мой сыночек тоже смешил нас в свое время. Года четыре ему было. Входит муж в комнату, а он под раскладушкой лежит. "Что ты здесь делаешь?" - Он приложил палец к губам и говорит: "Тихо, папа, сейчас сюда мама переодеваться придет!"
Теперь смеются женщины. Они ещё некоторое время переговариваются, вспомнив, как у той, и у другой собеседницы матери говорили в таких случаях одинаковую фразу: "Когда я ем, я глух и нем!"
- Родители от детей обычно требуют того, что сами постоянно нарушают. Оттого дети и слушают их неохотно: значит, ему можно, а мне нельзя? - грустно комментирует Юлия.
Но тихая грусть, потому что после обеда всех охватывает умиротворенность: одни приходят в себя после дороги, другие обрели наконец приятную компанию.
- Чем займемся теперь? - потирает руки Виталий. - У нас с Женей в запасе трое суток, и мы намерены отдохнуть на полную катушку!
- А мы на этот час заказали кегельбан, - сообщает Роберт. - Предлагаем присоединиться и организовать команды. Можно семья на семью или слабый пол на сильный…
- Или крест-накрест, - предлагает Юлия. - Я предлагаю обменяться партнерами… Успокойся, только на время игры!
- Как поп на медсестре, что ли? - осведомляется Роберт.
Евгению коробит его шутка. Интересно, почему он все время говорит жене гадости?!
- Не смешно, - фыркает Юлия.
- Но я даже не умею держать в руках кегли! - жалуется Евгения.
Остальные дружно хохочут.
- Кегли в руках никто и не держит, глупенькая, - касается губами её уха Виталий. - А шар бросать мы тебя научим!
Кегельбан оказывается большим залом, посреди которого несколько узких дорожек с бортами, по ним гулко катаются шары. В конце дорожек - ряды кеглей, которые и сбивает брошенный рукой игрока шар. На электронном табло при этом высвечивается результат - по количеству сбитых кеглей.
Минут пять Евгении дают потренироваться. И вправду, бросок она осваивает довольно быстро. И что странно, самой меткой из них оказывается тоненькая, хрупкая Юлия. По её предложению Роберт играет с Евгенией, а она с Виталием. Борьба, как говорится, идет с переменным успехом, но опыт все же побеждает. Выигрывают Виталий и Юлия, чему ни Роберт, ни Евгения не очень огорчаются.
Они так и выходят из кегельбана игровыми парами. Евгения держит под руку Роберта и он, будто невзначай, крепко прижимает руку её к своему боку.
- Правду говорят, все анекдоты из жизни, - решает разрядить Евгения возникшую между ними паузу - как будто в воздухе что-то пронеслось, настораживая. - Один российский турист приехал в Варну на двенадцать дней. Одиннадцать из них он беспробудно пропьянствовал в номере. "Как тебе понравилось море?" - спросили его. "А что, здесь ещё и море есть?" - удивился он.
- Намек поняли! - кричит Виталий. - Сейчас быстренько поднимаемся в номер, хватаем купальные принадлежности…
- Зачем? - удивляется Роберт. - Кто же это в темноте в плавках купается?
- Значит, будем голышом? - радуется Виталий.
- Конечно! Ночное купание должно быть только о`натюрель, как говорят французы.
- Но у нас нет даже полотенца…
- У нас два, обойдемся! Здесь их меняют каждый день.
Сколько ещё Евгении предстоит преодолевать! Она вспоминает миниатюру Хазанова, в которой молодой человек мучительно старался при всем честном народе на пляже снять плавки, чтобы доказать, что "мы - звери"! Теперь её очередь - купаться голой при посторонних? К своему обнаженному телу Евгения до сих пор все ещё не привыкла. Неужели нельзя как-нибудь отказаться?
Роберт с Юлией уводят их в сторону от ярко освещенного берега. Здесь, на пляже, такая темнота, хоть глаз выколи! То есть чуть поодаль плещут огнями аллеи, освещены кабинки для переодевания, причудливой башней светится лифт. Еще одно поразившее её усовершенствование: лифт на море. Даже строчка какая-то в голове зашевелилась: "Меня на море привозит лифт…"
Здесь, у воды полоска темноты. Тьмы. Власть ночи…
- Девочки налево, мальчики направо! - бодро командует Роберт.
- Ты что, никогда не плавала в море ночью? - по своему истолковывает её молчание Юлия.
- Никогда.
Все предыдущие годы летний отдых на море она проводила с Аркадием. Ему бы и в голову не пришло купаться ночью! "Дикость какая!" - сказал бы он, не говоря уже о том, чтобы плавать голыми.
- Может, ты и голой плавать стесняешься? - угадывает Юлия; пока Евгения медлит, она уже разделась.
Подождав, пока Евгения, торопясь, обнажится, она берет её за руку и ведет за собой к воде. Рука у Юлии узкая, немного шершавая на ладони.
- Трудовые мозоли пробуешь? - посмеивается она. - Это кухня, деточка! Попробуй каждый день накормить трех мужиков!
Мелкая галька под ногой приятно холодит ступни.
- Не бойся, мы с Роби ещё днем здесь все обследовали. Пляж чистый. Соседнего пансионата. Просто он не так богат, чтобы ещё и ночью освещать море.
Почему-то днем не чувствуешь таких подробностей: Евгения входит в воду, по-прежнему держась за руку Юлии - вот вода омыла щиколотки, поднялась до колена. Бедер, медленно прикрывает живот и будто легкая рука приподнимает груди, погружая их в воду. Евгения медленно плывет. Впереди уже плещутся рванувшиеся наперегонки их мужчины…
Где-то позади остался сверкающий берег, звуки музыки, людской смех, а здесь все перекрывает плеск погружаемых в воду рук…
- Только попрошу не подныривать, - просит Юлия, - я вовсе не хочу выглядеть медузой Горгоной с торчащими во все стороны волосами.
- Устанешь, держись за мое плечо, - ласково советует подплывший к Евгении Виталий.
Роберт, услышав, хмыкает.
- Мне сказать такое и в голову не стукнет. Скорее, мне придется держаться за Юлькино плечо - она плавает, как рыба. Когда-то давно, в наш медовый месяц на море, она нырнула и, наверное, с минуту не показывалась. Я чуть не поседел от страха!
- Ну уж и минуту! - говорит подплывшая Юлия - Каких-нибудь секунд тридцать, не больше!
Все плывут медленно, даже лениво, а она и вправду, как серебристая рыбка оказывается рядом то с одной, то с другой стороны от них. Будто успевает сплавать по каким-то своим рыбьим делам, а потом возвращается, узнать: ничего интересного не случилось в её отсутствие?
- Где ты так научилась плавать? - спрашивает Евгения, которую мама в детстве водила в бассейн.
- Я родилась на море. В Крыму.
- Не верь, - посмеивается Роберт. - Она в воде родилась.
Он сейчас другой. Будто море растворило в нем раздражение собственной супругой.
- Плывем обратно, - предлагает Виталий; на него, кажется, меньше всех подействовало колдовство ночного моря.
Как успела заметить Евгения, ему больше нравится свет, блеск, больше шум, чем тишина. Он просто слушает, а не прислушивается, как, например, Юлия. Кажется, философия - заразительная вещь!
Вот ничего и не произошло. Необычного. Из моря Евгения выходит не скукоженной губкой, а будто Афродита из пены. Необычайная легкость во всем теле охватывает её. Все - напряжение, волнение, усталость - смыто водой. Осталось тихое умиротворение, желание брести куда-то и что-то про себя мурлыкать.
Так они вчетвером и прибредают к бару с открытой верандой.
- Пора, однако, согреться, - говорит Роберт, и вдвоем с Виталием они идут к стойке, где собралась небольшая очередь.
Женщины садятся за свободный столик.
- Ты смотришь на меня изучающе, - замечает Юлия. - Хочешь о чем-нибудь спросить?
- Боюсь, это будет бестактно.
- Ты не бойся. Раз тебе что-то кажется ненормальным, надо выяснить, почему.