- Ты правильно поступила, позвонив мне.
- Да? - спросила она. Волнение исчезло с ее лица, когда он убрал стетоскоп, но после последних слов вернулось вновь, и поэтому, чтобы она не переживала, Алан положил ладонь на ее плечо.
- Я просто хотел сказать, что осторожность никогда не помешает. Мы наблюдали за ней…
Цепляясь за каждое слово, Диана ждала, что он закончит свое предложение. Но Алан не смог. Он не знал, что говорить. Диана лучше кого бы то ни было понимала состояние Джулии. Стоя в кухне, они не сводили друг с друга глаз.
- Что происходит? - спросила она.
- С Джулией?
- Скажи мне, - потребовала она, и ее глаза дико сверкнули.
Алану хотелось взять ее за руки. Обнять ее, сказать, что все эти годы он любил ее. Ведь он изнывал от любви к ней: неужели она была настолько слепа? Жизнь так коротка, а люди растрачивали отведенное им время на всякие пустяки. Врачам это было известно лучше, чем кому-либо еще.
- Что? - спросила Диана.
- Когда ты меняешь ей подгузник, - сказал он, - то смотришь "туда"?
- В каком смысле? Конечно, смотрю!
- У нее наступил пубертатный период, - сказал он.
Диана сидела за кухонным столом и, казалось, пребывала в шоке. Она морщила нос и встряхивала головой.
- Э, тут у вас кофе? - спросил он, увидев кастрюльку, стоявшую на конфорке.
- Да, недавно сварили, - ответила она. - Присаживайся.
Алан пододвинул стул к старому сосновому столу. Он был здесь отнюдь не впервые. Когда Диана и Тим были женаты, для него, как правило, оставляли отдельное место. Сейчас же Диана сидела рядом с ним, хорошенькая и румяная. Ее кожу покрывал легкий загар, отчего она поблескивала в теплой ночи. Ее губы были влажными и сочными. Он теребил пальцами ложку, чтобы ненароком не схватить ее за руку.
- Пубертатный период? Ты уверен? - спросила Диана.
- Что?
- У Джулии…
- Да, я знаю, она еще мала, - сказал он. - Но некоторые девочки взрослеют раньше других.
- Но как ты определил? - спросила Диана, и в ее словах прозвучало желание узнать правду вперемешку со смущением. Многие матери в подобных ситуациях задавали Алану этот же вопрос. Обычно они очень тяжело переживали любые изменения в телах своих дочурок; они вспоминали собственный опыт и начинали выискивать подозрительные признаки. Неужто Диана думала, что у Джулии ничего такого не будет?
- У нее три волоска на лобке, - стараясь придать голосу тон кабинетного врача, сказал Алан. - И ареола ее правой груди немного увеличилась.
- Бог мой, - выдохнула Диана. - Моя малышка Джулия.
Алан отхлебнул кофе. Он видел, как Диана прикрыла ладонью рот. За ее рукой была улыбка, которая постепенно перешла на глаза. На одно короткое мгновение она позволила себе расслабиться. Взгляд ее ярких очей устремился вверх, возможно, представляя себе образ Джулии-подростка. Ее лицо просияло, и Алану снова захотелось взять ее за руку. Он тоже ощутил нечто важное: он был свидетелем взросления Джулии наравне с Дианой.
Диана посмотрела на него. Ее улыбка стала глубже, и она так долго не сводила с него глаз, что он непроизвольно улыбнулся в ответ. Оттопырив пальчик, она протянула через стол руку, и Алан прикоснулся к нему своим мизинцем.
- Я и не предполагала, что ее организм… будет так развиваться, - сказала Диана.
- Она удивляет нас на каждом шагу, - сказал Алан.
- Точно, точно, - сказала Диана.
- Когда она тяжко дышит, как, например, сегодня ночью, то причина, скорее всего, кроется в выбросе гормонов. У нее менструация, понимаешь? Именно это и вызывает перемены в настроении.
- О, я помню по себе, - пробормотала Диана.
Опустив руку в медицинский саквояж, Алан вынул из него бумажный пакет. Наблюдая за выражением лица Дианы, он отметил в ее глазах что-то вроде мимолетного замешательства.
- Спасибо за бульон, - сказал он.
- На здоровье.
- Я сразу подумал, что это твоих рук дело. Помню, что, еще толком не проснувшись, я увидел тебя. Но потом убедил себя, что мне все померещилось. У меня ведь был жар.
- Тропическая лихорадка.
- Во-во. И я решил, что тут замешан кто-то другой. Но никто так и не появился.
Диана достала старую банку из бумажного пакета. С улыбкой она подняла ее к свету:
- Чтобы забрать этот чудесный сосуд? Интересно почему. Но все равно спасибо за то, что принес ее. Теперь мы будем начеку.
- Бульон мне понравился.
- Я передам маме.
Значит, Диана его не варила. То, что это оказалось затеей Люсинды, Алана ни капли не удивило. Алан допил кофе и поднялся, чтобы уйти.
- Тебе уже лучше? - после долгой паузы спросила Диана, и Алан не сразу понял, что она имела в виду его простуду.
- Да, - ответил он. - Намного. Здоров как бык.
- Отлично, - произнесла она. - Я рада.
- Приходится держать себя в форме, - сказал Алан. - Чтобы не отставать от Джулии.
- Да, - сказала Диана. - Мы рассчитываем на тебя.
Алан хохотнул.
- Ох, Алан, - сказала Диана, внезапно привстав на цыпочки и заключив его в объятия. Он ощутил ее дыхание на своей коже и ее руки вокруг своей шеи. Почувствовав, как по спине побежали мурашки, он положил руку ей на талию. Ее тело было податливым и зовущим, и он чуть не потерял голову от неописуемого блаженства. Они стояли посреди ее кухни и обнимались, смеясь как два безумца.
- Ты счастлива, - сказал он.
- Да, - сквозь смех ответила Диана. - Действительно счастлива.
Было жутко приятно слышать ее смех и видеть, как она радовалась своей необыкновенной, поразительной дочери. Диана с Аланом вместе воспитывали ее маленькую девочку, вот только если бы сама Диана поняла это. Он сгорал от желания быть с ней. Он хотел взять их обеих под свое крыло.
Алану казалось, что он мог бы остаться на кухне Дианы до наступления рассвета, и она не стала бы возражать. Но вместо этого он накинул свой твидовый пиджак и попрощался. Выйдя на улицу, он почувствовал, как сердце его сжалось от нахлынувшего одиночества. Полумесяц уже спрятался, а солнце пока не спешило появляться. В доме до сих пор горел свет. И Алан направился к машине.
Глава 10
Одним пасмурным днем компания ребят собралась в сарае рядом с домом Эми. Эмбер стащила у матери сигареты, и теперь все курили. Эми услышала смех и пошла проверить, в чем там дело. Дэвид Бегвел изображал из себя крутого парня, прислонившись к стене с сигаретой, зажатой в уголке рта.
- Вам нельзя быть здесь, - сказала расстроенная Эми.
- Тогда прогони нас, - ответила Эмбер.
- Бадди это не понравится…
- Бадди нормальный чувак, - прервал ее Дэвид. - Он играет в группе моего отца. Тебе повезло с таким отчимом.
- Они неженаты! - воскликнула Эми, перекрестившись от греха подальше. Из-за дыма почти ничего не было видно. Серая пелена напоминала тяжелый ночной туман, только вот воняло просто ужасно. Снаружи пошел дождь, и по жестяной крыше забарабанили капли воды. Ей было жалко этих ребят, растрачивавших свое здоровье на курение. Она знала, что у них не было таких друзей, как Диана и доктор Макинтош, которые показали бы им, что в жизни существовали вещи намного интереснее, чем травить себя никотином в сарае для инструментов.
- Вы убиваете себя, - резко сказала она, смутившись от звука собственного голоса. - Курение - это вредно.
- О, ну так иди играйся со своей дебилкой, - сказала Эмбер, пуская колечки дыма.
- Она не… - Потрясенная, Эми замолчала.
- Пошла вон, сука, - сказал Дэвид, запустив в нее скомканной сигаретной пачкой.
- Только невежественный человек может так обзываться, - ответила Эми, воспользовавшись словами Дианы.
- "Сука" - это собака женского пола, то есть как раз про тебя! - крикнул Дэвид Эми, когда она повернулась к выходу.
Проходя мимо Дэвида, она пыталась найти в себе силы простить его, но не смогла. В ее голове кружил ураган горьких мыслей. Выбежав под дождь, Эми оскорбилась из-за того, что ее обозвали сукой, разозлилась на Эмбер за ее ругательство в адрес Джулии, но больше всего она беспокоилась о своей матери. Прошлой ночью за дверьми ее комнаты случилось что-то плохое, и хотя часы уже показывали три, сегодня Эми ее еще не видела.
С неба низвергались дождевые потоки. Во дворе образовалась огромная лужа. Эми знала, что подвал зальет водой и поэтому Бадди будет злее, чем обычно. У Эми выработался навык предвидеть перепады в его настроении. Она выяснила, чему он радуется, а что ненавидит, и использовала свои знания, чтобы не попадаться ему под руку. Но теперь, как бы там ни бушевал Бадди, Эми собиралась увидеться с матерью.
Промокнув до нитки, Эми вошла в дом. Потом она аккуратно сняла кеды и оставила их на кухонном полу. Сердце ее колотилось так, словно она оказалась в усадьбе с призраками, которую показывали на прошлой ярмарке. В доме было темно и тихо, как, впрочем, и всегда. Щенок жалобно пискнул, робко поприветствовав ее.
Разругались они не на шутку. Начало вечера не предвещало ничего страшного - Эми, ее мама и Бадди вместе ужинали на кухне. Бадди был счастлив как никогда. Он получил зарплату, и какой-то бармен благосклонно отозвался о его музыке; ничто так не льстило его самолюбию, как чувствовать себя важной персоной. Откинувшись на спинку стула и вытянув руки вдоль стены, он рассказывал им, как его группа станет популярнее "Перл Джем", "Ганз энд Роузез" или, например, "Найн инч нэйлс".
Бадди прихлебывал пиво, а мама Эми потягивала белое вино. Наблюдая за тем, как Бадди снова и снова подливал себе хмельного напитка, Эми чувствовала, как ноет у нее в животе. Она видела признаки опасности, и тут ошибиться было невозможно. Чем больше Бадди напивался, тем хуже становилось им всем.
Во-первых, ее мама приготовила рыбные палочки. Когда Бадди их увидал, его тонкие губы вытянулись в еле заметную струнку. Рыба - даже мороженое филе - напоминала Бадди об отце Эми, о том факте, что мама Эми раньше была замужем. Но Бадди ничего не сказал: ему было еще слишком хорошо, и он знал, что утопшему в море рыбаку не сравниться с будущим лауреатом премии "Грэмми" в категории лучший рок-исполнитель.
Во-вторых, мама осмелилась попросить поставить пластинку Джеймса Тейлора. В комнате звучала громкая и неприятная музыка "Тул", совсем не подходящая, чтобы служить фоном для семейного ужина. А тут мать Эми осторожно поинтересовалась, не будут ли они против того, чтобы немного послушать Джеймса. Бадди не возражал, но стало ясно, что он был против. Глаза и губы на его лице исчезли: они превратились в узкие щелки. Все началось из-за Джеймса Тейлора. Его музыка бередила сердце матери Эми, вызывая у нее грусть и тоску, после этого она принималась листать старые фотоальбомы и вскоре уже сидела на диване с глазами полными слез, держа в руках снимки отца Эми.
Теперь, на следующий день, Эми прокралась к двери в ее комнату и легонько постучалась.
- Мам? - прошептала она. - Мама?
Пес заскулил чуть громче. Зная, что он не станет шуметь, пока Бадди был дома, Эми решительно распахнула дверь. В дождливые дни в комнате ее матери стояла непроглядная тьма. Жалюзи были опущены, шторы задернуты - двойная защита от солнечных лучей. По крыше стучал дождь. Ее мать бесформенным комком лежала на кровати, и создавалось такое впечатление, что в этой позе она пребывала с самого утра.
Испугавшись, Эми подошла ближе. В комнате висел отвратительный смрад - к вони от сигарет и пива Бадди примешивались туалетные ароматы, как от подгузников Джулии. Но если в случае с Джулией это было терпимо, то здесь подобные запахи создавали поистине зловещую атмосферу. Эми не могла объяснить почему, но ей вдруг захотелось встряхнуть свою мать и изо всех сил закричать в ее ухо.
И в то же время Эми не хватало смелости, чтобы пошевелиться. Она просто стояла у края кровати матери и смотрела на нее.
- Мам? - шепнула она. - Мам, ты проснешься? Я хочу тебя кое о чем спросить…
Это было ужасно - бояться разбудить собственную мать. Когда она обнаружила в себе этот страх? Когда к ним переехал Бадди. Три года, четыре месяца и две недели назад. Вот когда.
- Мам! - позвала Эми.
Ее мать застонала.
- Уже три часа дня, - сказала Эми. Прошлой ночью ей было очень жаль свою маму, когда она слышала ругательства Бадди, звуки ударов и ее крики. Эми лежала в постели, накрыв голову одеялом, и думала о том, что же ей делать. Она могла вызвать полицию, побежать к соседям или напасть на Бадди с кухонным ножом. Но она не знала, как поступить и что было бы лучше для матери, и поэтому ничего не предприняла.
- Ой-ой, - хныкнула ее мать.
- Мама! - разгневанно крикнула Эми. Отчего посреди бела дня ее умная, обаятельная, интересная мама пряталась в простынях, словно гусеница в коконе? Она должна была рисовать картины, писать стихи или готовить Эми что-нибудь сладенькое.
- Вставай! - решительно сказала Эми, схватив мать за плечи и перевернув ее на спину.
Увидев лицо матери, Эми испытала облегчение и досаду. На коже ничего не было: ни синяков, ни опухолей, как в те страшные дни два месяца назад. Но если с ее матерью все было в порядке, то почему она не вставала с постели?
- Эми, я не выспалась, - сказала она. - Дай мне поспать.
- Мам, пойдем.
- Пойдем? - спросила мать.
- Давай уедем. Сбежим отсюда. - Разные мысли вертелись в голове Эми, когда она произносила эти слова. Она будет очень скучать по Диане, Джулии и доктору Макинтошу. Но они с матерью имеют возможность спастись, уехать далеко-далеко и там начать все заново. Ее мама снова стала бы счастливой, как до появления Бадди. Они купили бы трейлер, наподобие виденного ею на пикнике "виннебаго", и отправились бы в путешествие по замечательным местам - каньонам, горам и северным заливам, где плещутся киты.
Но ее мама неподвижно лежала, уставившись в потолок, и из-за этого энтузиазм Эми разгорелся еще больше.
- У нас же есть деньги, - сказала она, имея в виду сумму, полученную от рыболовецкой компании, в которой работал ее отец. - Мы можем уехать в другой город! Мам, это будет здорово. Мы избавились бы от Бадди…
- Бадди ни при чем, - сказала ее мать. - Это я виновата в том, что случилось вчера.
- Нет, - возразила Эми. - Ты всего лишь захотела послушать Джеймса Тейлора.
- Я глупая и сентиментальная, - ответила мать. - Мне самой тошно, когда я так плачу, - чего уж тут ожидать от других людей?
- Я слышала, как он бил тебя, - сказала Эми.
Ее мать затрясла головой. Неужели она отрицала правду? Это окончательно вывело Эми из себя, она сдернула покрывало и стала искать синяки. И нашла - на плече. Темно-синее пятно. Остальные усеивали грудь ее матери.
- Вот, - сказала Эми, тыча пальцем.
- Эми, ты не знаешь, о чем говоришь. Иди посмотри телевизор.
- Если бы ты работала, то чувствовала бы себя гораздо лучше, - сказала Эми. Глядя на валявшуюся в кровати маму, она подумала о Диане. За Джулией был нужен глаз да глаз - правильно усадить ее в коляску, сменить подгузник, покормить - и тем не менее Диана выкраивала время и не оставляла свою работу. Порой Эми замечала, что Диана выглядела такой же усталой, как и ее мама, но она все равно продолжала работать. В тот момент, вместо того чтобы пожалеть маму, Эми буквально возненавидела ее. Видя эти синяки и то, как она безвольно раскинулась на постели… Ну почему она не встает?
- У нас все хорошо, Эми, - пробормотала мать. - И отцовских денег нам хватит надолго.
- Но не отдавай их Бадди, - сказала Эми. - Чтоб он не покупал свое дурацкое пиво.
- Ты не понимаешь, - ответила мать.
- Он использует тебя, - сказала Эми.
- Тсс, ты не понимаешь.
- Почему мы живем с таким гадом? - спросила Эми, чувствуя, как внутри у нее что-то оборвалось. - Мы же не плохие, разве нет? Или, может быть, дело во мне?
- Эми, дай мне отдохнуть.
- Мама, - сказала Эми, и к горлу у нее подступили слезы. Ненависть улетучилась, осталась лишь любовь. Лишь любовь, хотела сказать она, проклиная себя за то, что, пусть хоть и на мгновение, ненавидела свою собственную мать.
- Иди посмотри телевизор, - повторила мать с болью в голосе.
Эми затаила дыхание. Разве мама не заметила, что сегодня был необычный день? Что Эми провела его дома и не пошла к Диане с Джулией? Неужели она не скучала по Эми, когда ее не было здесь? Или она вообще ни на что не обращала внимание? Но, оставив эти вопросы при себе, Эми горько всхлипнула и быстро выбежала из комнаты.
Музыкальной коллекции Дианы можно было дать два определения: романтическая и старомодная. Что-то принадлежало еще ее родителям, а остальное она слушала сама, будучи молодой девушкой, растрачивавшей свободное время на грезы о мальчиках. Песни, наполненные страстью, о любви недоступной для простых смертных, - и теперь, ставя пластинки на проигрыватель, она пела эти баллады Джулии: "Тот, кто в тебя влюблен", "Милая Каролина", "Если не ты, то кто", "Взгляд любви".
Сейчас у Дианы гремели "Супримс". И она во весь голос подпевала. Сегодня работа была исключена. Этот день она готовилась посвятить общению с дочкой. Ее маленькая крошка Джулия становилась женщиной. Диана улыбалась, хмурилась, трясла головой, смотрела в окно, пела, мерила комнату шагами, а потом подошла к Джулии. Она взяла в свои руки правую ладошку Джулии.
- Я столько хочу тебе рассказать, - сказала она.
Головка Джулии качнулась, и ее левая рука поплыла по воздуху.
Даяна Росс взяла высокую ноту. Диана рассмеялась.
- Ты одна из нас, милочка, - объявила Диана Джулии.
- Гыыы, - сказала Джулия.
Что дальше, подумала Диана - первые месячные, лифчик? Диана вспомнила себя в возрасте Джулии. Она часами глазела на рекламу дамского белья в журналах матери. Однажды она и ее лучшая подружка Марджи прогуляли школу и весь день примеряли содержимое гардероба старшей сестры Марджи, мечтая, что когда-нибудь тоже смогут носить бюстгальтеры.
Больше всего их волновали груди. Сейчас, когда у нее все давно выросло, Диана не придавала им особого значения. Но в то время… Диана была просто одержима вопросом их скорейшего появления. Как-то днем Люсинда усадила ее за стол. Она поведала ей правду о таинствах жизни. Разговор вышел откровенным и забавным. В качестве наглядного иллюстративного материала она использовала библиотечные книги.
- Значит так, милочка, - сказала Люсинда, указывая на красно-синий рисунок женской репродуктивной системы. Она объяснила ей, что такое менструация, овуляция, колики и кровотечение. Диана не верила своим глазам, придя в ужас от одной только мысли о чем-то настолько отвратительном. Фаллопиевы трубы в ее собственном теле? Ну нет уж, дудки.
- Возможно, в книге это выглядит несколько непонятно, да и звучит устрашающе, - сказала Люсинда, - но на самом деле все наоборот. Просто от тебя требуется ухаживать за своим телом. Заботиться о себе, понимаешь?
- Как при простуде? - спросила Диана.