За три года Адриан приехал однажды. Явился к ним ранним утром. Григорий собирал завтрак. Оба обернулись на шорох распахнувшейся двери. В проёме - граф, только много худее, без седых волос и морщин.
Никто ничего не сказал в это первое мгновение.
Григорий с Адрианом обнялись.
Не дыша смотрела Магдалина на склонившуюся к брату золотистую голову.
Адриан подошёл к ней, взял за руку, потянул к двери.
Шли и шли. Мимо фабрики. Мимо храма. Между деревьями.
Рука в руке.
Ещё год, и она закончит школу. И приедет к нему, и вот так, рука в руке, они будут всегда вместе. Выучатся, вместе вернутся домой, в школу.
Глаза. Губы. Запах солнца. Запах их речки. Всегда, когда она встречается с Адрианом, прежде ощущает вот этот детский запах солнца и речной воды.
Глава третья
Адриан приехал не один, с другом.
- Игнат будет создавать театр, - сказал за обедом. - Пока окончу университет, театр уже начнёт работать.
- Мы с Адрианом познакомились в театральной студии. Он играл Гамлета, я - его друга, - сказал Игнат. - Мы с ним оба сумасшедшие. Пишем пьесы по книгам и фактам истории.
- Почему вы всё время улыбаетесь? - неожиданно спросил Григорий, и в голосе его прозвучала напряжённость.
Магдалина подумала, Игнат обидится, а он тихо сказал:
- Я был мрачный субъект. Это всё он! - Кивнул на Адриана. - Взорвал, перекрутил, вытянул снова в жизнь. Жизнь - игра. Выиграешь? Проиграешь? Живу снова благодаря ему!
- От кого зависит выиграть или проиграть - от Бога или человека? - спросила Саша.
Игнат вскочил, поднял руки вверх на мгновение, покачнулся, словно сейчас упадёт, и встал перед Сашей на колени.
- Я прошу тебя стать моей женой!
- Это тоже игра? - спросила Магдалина, увидев лицо брата. - Жизнями тоже играете?
Игнат повернулся к Магдалине.
- Нет, Магдуша, - назвал её так, как звали близкие. - Не играю. В комнате Адриана в общежитии увидел это лицо. Она дарящая, как Адриан и граф. И ты с братом тоже. Адриан смотрел на тебя, я на Сашу, и мы всё могли: учиться, работать до изнеможения, играть в спектаклях, почти не спать. Мы высоко летали. Семьи у меня нет. Такими понятиями, как жена, не играют. Не с первого взгляда, Магдуша, это единственная моя жизнь.
- И Сашина?! - беспомощно пролепетала Магдалина, безоговорочно, сразу приняв в сердце этого человека. - Может, она уже любит кого-то?
- Я сама скажу. - Тоненькая, с косами на груди, Саша попросила: - Сядь, Игнат. - Подошла к отцу, обняла. - Мой отец - мой праздник. Мой учитель, - сказала чуть не шёпотом. - Чему он учит? Чтобы во мне было спокойно и чисто. Ты, Магда, захлебнулась от боли: Гиша! Но для меня, как и для тебя, он - брат. Я люблю его, как Адрюшу, как папу с мамой, как тебя. Вы моя единственная семья - все вместе и каждый по отдельности. - Саша стоит рядом с отцом и смотрит на Григория. - Прости меня, Гиша, что не сказала раньше. Игната знаю с первой его встречи с братом. Переписывались. Я согласна, Игнат, стать твоей женой. И вместе с тобой буду создавать театр. Университет закончу здесь, как Гиша. Я умею работать двадцать часов в сутки, мало спать. Только, пожалуйста, свадьбу сыграем завтра. Сегодня я очень устала. Ты согласен, Падрюша?
Граф встал и осторожно обнял дочь.
- Как я понимаю, ты благословляешь меня? - спросила Саша. - Теперь мы с Игнатом пойдём к маме и всё расскажем.
- С этого дня, сын, у тебя большая семья, дед, отец с матерью, два брата и сестра, - сказал граф Игнату.
Игнат постоял секунду у двери, словно в столбняке, и вышел следом за Сашей.
Когда тётя Алина просила для игры, танца выбрать пару, Саша и Магдалина всегда выбирали друг друга. Дуэтом читали стихи, пели песни. Магдалина думала: всё друг о друге знали.
Оказывается, не знала о главном. И как теперь жить Гише?
Тихо плакала она от саднящей боли за брата и беспомощности: Гиша - однолюб. Растерянно взглянула на Адриана: скажи, что делать. Он сказал о другом:
- Я бы, как Игнат, просил твоей руки, но мне учиться ещё два года. Не смогу оставить тебя одну. Не смогу пригласить к себе: заработал не все деньги для строительства.
- Сынок, я могу дать недостающую сумму.
- Мужчина не может жить за счёт отца.
- Это не точное утверждение. Всё наше с мамой - твоё и Сашино. Зачем мне деньги, если я не могу отдать их тебе? Я тоже хочу хоть что-то вложить в театр.
- Ты вложил в школу, фабрику, больницу, что мог. Теперь моя очередь.
Григорий встал и, как пьяный, пошёл к двери. Магдалина кинулась следом.
Она никак не попадала в ногу с братом. То большой шаг он сделает, то семенит, то спотыкается.
Вышли из села.
Вот и фабрика позади.
Григорий остановился, повернулся к ней.
- Это начало моего умирания, - сказал, давясь словами. - Ей было десять лет, я смотрел на неё и думал: "Бог послал мне сестру и Сашу". Жизнь пропала.
- Но мы же обе с тобой, обе преданы тебе! - лепетала она. - Просто у тебя теперь две сестры, ты богач. Разве обязательно жениться, если любишь? Саша любит тебя как брата.
- Ты, правда, не понимаешь? - спросил Григорий. - Ты хотела бы, чтобы Адриан был тебе только братом?
- Ни ты, ни я не знаем, будем ли мы вместе. Уже три года врозь. Но ведь разлука не мешает мне любить его! Это здесь. - Магдалина коснулась груди брата. - Мы не вместе, но мы всегда вместе! А ты будешь видеть Сашу каждый день! Саша любит Игната как мужчину. Что же теперь делать? Мы должны порадоваться за неё…
Григорий жадно слушал и жадно смотрел.
- Тебя любит как брата, - повторяет Магдалина. - Никто не сказал, какая любовь сильнее. Ты же меня любишь очень сильно, правда?
Он не подтвердил её слова, горько улыбнулся.
- Тебе нужно не учителем быть, а психиатром. - А когда уже подходили к селу, сказал: - Я люблю Бога, тебя, Сашу, графа и Адриана. Ты права, я богач. И клянусь: не женюсь никогда, буду жить для вас.
Теперь остановилась она.
- Нельзя, Гиша, так говорить. Ты гневишь судьбу. Бог знает, какой урок каждому выполнить за жизнь, - повторила то, что сказала у графа. - Суждено тебе жениться, женишься. Одно ясно: на Саше тебе жениться не надо, так хочет Бог.
Глава четвёртая
После свадьбы у всех них началась двойная жизнь.
Днём Магдалина, Григорий и Саша занимались (Тася полностью взяла уход за графиней на себя). Вечерами читали вслух пьесы, обсуждали, что будут ставить сначала, что во вторую очередь, что в третью.
Проект театра разработали вместе с Адрианом, но по ходу строительства требовались изменения. Каждое Игнат согласовывал с Адрианом по телефону и сам следил за работой. Время от времени приглашал графа и о. Петра осмотреть сделанное: что не так. Втроём ходили по стройке, говорили с рабочими, составляли списки необходимых материалов. А вечером Игнат любил отчитаться перед собравшимися на репетицию: "Из кирпича строим театр, потому что кирпич не горит, и летом будет прохладно, зимой тепло; около храма и фабрики строим, чтобы недалеко было идти после службы и работы". "Мы ведь все вместе строим, так?" - улыбался он до ушей.
На вечерние чтения приходило много людей: и те, кто желал стать артистами, и те, кто хотел просто послушать. Рассаживались за обеденным столом, кому не хватало места, пристраивались во втором ряду. Экземпляр текста приходился на двух человек. Игнату нравилась сама идея всё делать всем вместе. И нравилось подражать графу. Он словно каждому поверял свои мысли: хочет, чтобы люди заговорили стихами и языком хорошей прозы. В один из вечеров Игнат прочёл пьесу о патриархе большой семьи. Когда замолк, раздался мальчишеский голос: "Так ведь это наш граф!" И тут же откликнулся женский: "В точку попало!" В общий хор ворвался Игнат:
- А если мы все очень попросим вас сыграть моего героя?
Граф вспыхнул.
- Честно признаться, я в детстве хотел стать артистом. Да мой отец уговорил выбрать серьёзную профессию.
- Ну, вот я и виноват, - улыбнулся о. Пётр. - Дело-то совсем не так было. Ты хотел иметь пять профессий сразу! Или я придумал это? Чего смеёшься?
- Не придумал, отец.
- И что же вас сейчас останавливает? Почему бы ни попробовать? Сам Бог даёт возможность… И мы все хотим…
- Может, и в самом деле попробовать? - нерешительно сказал граф. Тут же возразил себе: - Но ведь вон сколько тут артистов!
- Для этой роли ни один не годится, только вы!
- Ответственность-то какая, детки! - сказал испуганно.
Все засмеялись.
- Не больше, чем учить нас, лечить и кормить…
Игнат посмеивался. В его планы входило - раздразнить людей. А сам спешил записать в тетрадку то, что заметил интересного. Каждого "цеплял на крючок": завлекал задачей, которую может решить именно он. Григорию на ночь давал задание: развести мизансцены, ей - разработать психологию, разные планы ролей.
Саша глаз не спускала с мужа.
Сразу забеременев, ни на секунду не поставила себя в особое положение: с момента пробуждения и до провала в сон деятельна. Часто, как и Игнат, ни с того ни с сего начинает читать:
То жаворонок был, предвестник утра, -
Не соловей. Смотри, любовь моя, -
Завистливым лучом уж на востоке
Заря завесу облак прорезает.
Ночь тушит свечи: радостное утро
На цыпочках встаёт на горных кручах.(Шекспир)
- Мне иногда кажется, Игнат сам всё это написал, - сказала как-то Саша. - Наваждение.
Граф так же восторженно смотрел на Игната, как дочь.
Все они без памяти влюбились в Игната. И Григорий.
И Игнат полюбил их всех. Особенно графа и о. Петра. Втягивал во все свои затеи, призывал в судьи: и в выборе пьес, и в отборе актёров, приходивших пробоваться на роли со всех сёл.
Когда сам Игнат успевал читать? Чуть не каждый день пересказывал им статьи, главы из книг. А однажды сказал:
- Хочу признаться и поставить все точки над "i": пьеса о святом, ребятки, - моя. Судя по тому, что вы не раздраконили её, она имеет право на существование. Её написал здесь. А сегодня хочу прочитать первое действие той, что начал в университете. Если получилось, допишу. Нет, завяжу: больше никаких пьес! Поджилки трясутся: понравится или нет?
Конечно, понравится. Магдалина подалась к Игнату.
- Сначала - о ком и о чём. Мой главный герой - Любим. Мне нравятся значащие имена. У Любима младший брат - Джулиан. Поэт. Братья живут в обществе, где торжествует убийство. Я жил в таком… Вы-то счастливые, вашу жизнь определил необыкновенный человек. - Игнат поклонился графу. - Не только ваш, он и мой…
- Вот, Падрюша, что ты делаешь с людьми! - перебила мужа Саша. - Только бы ты долго жил!
Игнат стал рассказывать историю братьев. Прервал себя:
- Не знаю ещё, что с ними дальше. Пока они борются.
- Они победят! - воскликнула Саша. Сильно побледнела, словно эта история касалась лично её. - Они ведь победят, правда? Пожалуйста, пусть победят! - повторила. - Только не убивай их, пожалуйста!
Молодым граф построил дом почему-то рядом с Мартиным. Но они остались жить с родителями.
- Нам вполне хватает моей комнаты, мы же только спим в ней! Мы без тебя, Падрюша, не можем.
И после спектаклей всей гурьбой возвращались в дом графа.
Игнат дописал свою пьесу. Любим и Джулиан боролись с жестоким Властителем и победили.
Репетиции, спектакли, вечерние чаепития, невозможность расстаться на ночь… День, ещё день, месяц, ещё месяц.
Саша родила мальчика в одно из вечерних чаепитий. Назвала Любимом.
- Почему "Любим"? - удивился Игнат.
- Ты же сам придумал это имя! Мало ли как жизнь сложится, пусть в нашей семье живёт наш защитник. Может, когда-нибудь и спасёт всех?
Ни дня не отлёживалась. Продолжала сдавать экстерном экзамены, приходила и на репетиции - с сыном и Тасей, поручив графиню заботам Вероники. Тася укладывала Любима спать тут же, в зале, меняла пелёнки, отзывала Сашу, когда нужно было кормить. Сама глаз не сводила со сцены.
Любим рос в театре. Он рано заговорил.
Через два с половиной года Саша опять забеременела. И снова не пропускала ни репетиций, ни спектаклей.
Театр стал местом паломничества. Со всех сёл шли, ехали сюда люди. Не все спектакли получались удачными, и актёры порой не справлялись с ролями, и сами пьесы не всегда выбирались точно, но зрителям нравились: они хлопали, вскакивали с мест, подавали свои реплики, когда с чем-то были не согласны, долго не расходились и не отпускали участников.
Особенно бурно принимали пьесы Игната. Графа качали в фойе, с трудом артисты отнимали его. А после спектакля о братьях люди не хотели уходить: пришедшие из других сёл кричали "спасибо" и просили освободить их от деспотов.
Глава пятая
Как-то плохо стало графине, и граф остался с ней. После спектакля, когда, наконец, отпущенные зрителями, они собрались идти домой, подошла Марта. Поклонилась всем, погладила Любима по плечу и стала смотреть на Сашу. А говорила Игнату:
- Возьми меня, сынок, играть. Петь могу не уставая.
- Помнишь, ты хотел на стихах и песнях построить спектакль? - спросила Саша мужа. - Может, попробуем? У меня три тетради стихов. Не один год собираю! - А когда Марта, приглашённая на следующую репетицию, отошла, удивлённо спросила: - Заметил, как она смотрела на меня? Словно без памяти любит. Как дочку.
- Ты хорошо её знаешь?
- Совсем не знаю, Игнат. На одном из праздников она спела потрясающую песню. До сих пор помню и мотив и слова. Но она - мать Будимирова. С ним дружил Гиша. Бур - отчаянно смелый и мрачный субъект. Я терпеть его не могла. От него шла злая сила. Он убил своего отца. Папа помог Марте похоронить мужа, утешал её, даже плакал от жалости, назначил ей ежемесячное пособие. Нас попросил никому не говорить, что это Бур убил… Заключение врача: "Был пьяный. Падая, ударился об угол железной кровати". Никто Бура не искал. А ты чувствовала, какой он злой? - Саша обернулась к Магдалине. - Странно, мы с тобой никогда о нём не говорили. Тоже чувствовала? И оберегала Гишу от него, да? - настойчиво спрашивает Саша.
Вспыхнувшее жизнью лицо Марты. Перекошенное ненавистью лицо Будимирова. Не забытый голос: "Я убил своего отца".
Оберегала Гишу?
Тайна от самой себя. Что так сильно в отрочестве влекло её к Будимирову? То, что с братом дружил? Или то, что был независим и мужественен? А может, из чувства сострадания?
А почему брат так много времени проводил с ним? Он же с детства лишь с Адрианом хотел дружить. Нравилось лазить и прыгать? Адриан терпеть этого не мог. Что же получается: Гише книги менее интересны, чем пещеры и скачки? И вдруг поняла - брат боялся Будимирова.
- Ты чего молчишь? - тревожно смотрит на неё Саша.
- Не знаю, что ответить. Должна подумать.
По дороге домой спросила брата:
- Что связывало тебя с Будимировым? Почему свободное время проводил с ним? Ты же любил Адриана!
Григорий остановился. Смотрел мимо неё. Наконец сказал:
- Одни просыпаются в десять, другие - в шестнадцать, третьи ещё позже. Я опоздал с развитием.
- Вот это да! - засмеялась Магдалина. - А кто учил меня всему? Ты же очень много знал…
- Для этого нужны умные книжки, хорошая память и хорошо подвешенный язык! - вздохнул Григорий. - Это всё у меня в наличии. А вот проснулся я не так давно. Когда Будимиров убил своего отца. Проснулся, и завертелось всё в башке. И наконец, прояснело: стал соображать.
- Ну и что сообразил?
- Боялся я его. Шёл за ним, как баран на верёвочке. Нет, не так всё однозначно, конечно. Хотел соответствовать. Уж очень я завидовал ему: он всё мог, сама знаешь. Я рос хлипким.
- Ты?!
- Ну да. Когда совсем пацаном был. А ведь заело меня. Могу, и всё. Вот и пёр на рожон: себе и ему, да ещё тебе с Сашей доказать - тоже смелый, тоже ловкий, тоже всё могу.
- Ты доказал. Но что-то ещё было между вами.
- Боялся я… - повторил Григорий. - Всё время хотел сбежать от него и не мог. Он убил бы меня, как отца.
Магдалина обняла брата, прижалась к нему.
- Не убил, слава Богу. Ты со мной. И ты с Адрюшей.
Григорий гладил её по спине, волосам. И долго стояли они так, уверенные, что, наконец, навсегда избавились от страха.
- С его помощью я прошёл хорошую школу, но только бы он сюда никогда не вернулся! - сказал Григорий.
- Только бы никому больше не причинил зла! - эхом откликнулась Магдалина.
- Слава Богу, ничего не слышим о нём, и, надеюсь, не услышим.
Но о Будимирове услышали все.
Он собрал таких же злых и бесстрашных и пошёл крушить старую жизнь. Никого не щадил: ни сирот, ни графских детей.
Ясным утром, когда солнце сквозь распахнутые окна помогало им репетировать и видеть друг друга, раздался топот множества коней и крики. Сначала приглушённые, они быстро приближались. Все кинулись к окнам.
Большой отряд всадников вылетел на площадь перед фабрикой и пронёсся мимо театра, не останавливаясь.
- Долой графьёв! Волею Будимирова смерть графьям и их отродьям! - врывалось в окна.
- Свобода и земля народу!
- Да здравствует Будимиров!
- Да здравствуют "бойцы Возмездия", "справедливые"!
Уже после слов "смерть графьям" Саша стала оседать. Игнат с Григорием еле успели подхватить её.
- Падрюша! - едва слышно пролепетала она.
Магдалина бросилась за водой.
- Помоги, Господи! Спаси графа! - повторяла, поила Сашу, трясущимися руками пыталась удержать её ходуном ходящие плечи.
- Скорее, Игнат, бежим! - приказал Григорий. - Машина графа у двери.
- Мама, что случилось?
- Куда нам бежать?
- К тебе! Скорее! Все уходите! Из домов ни шагу! - жёстко говорил Григорий остолбеневшим людям. - Игнат, помоги жене.
С трудом тот поднял Сашу на руки. Если бы не Григорий, поддерживавший его и Сашину голову, Игнат не смог бы идти.
Магдалина несла Любима. За ними едва семенила нянька.
В жилье Игната не было даже кровати. Сашу положили на пол. Григорий вышел и через минуту вернулся с дрожащей, словно под током, Мартой и большим количеством одеял, подушек.
- Она поможет, - сказал строго. - И о ней позаботьтесь!
- Гиша, он жив?! - едва шевеля губами, спросила Саша. Ей никто не ответил. Тогда она жалобно сказала: - Магдуша, спаси папу! Уведи его, спрячь. Я без него жить не буду.
- Запрещаю выходить! - сказал Григорий. - Ждите меня здесь. Игнат, понял?
Магдалина никогда не слышала такого тона у Григория и не видела таких бешеных глаз.
- Тебя тоже могут убить!
- Меня, единственного, не убьют. Из меня сделают пугало. Ты забыла? Будимиров считает меня своим другом и потребует, чтобы я служил ему. Марта, принеси, пожалуйста, воды!
- Папу спаси, привези сюда папу, умоляю тебя!
Григорий выскочил из дома.
Эти часы, что они, припав друг к другу, сидели на одеялах, расстеленных Мартой, и ждали Григория, растянулись на жизнь. Няня держала обе руки на Сашином беспокойном животе.
- Не думай, доченька, о плохом, - просила она.