Ухова сразу жевозвращается из мира грез. Ее густые брови сдвигаются, огонек вглазах угасает, а губы превращаются в тонкую линию. Интересно, онаосознает плачевность своей ситуации или же просто оскорбленазамечанием Ани? Не сводя с нее взгляда, вешаю пальто на спинкукресла и сажусь за стол. Оля хватает розовую кружку, несколькосекунд вертит ее в руках, очевидно, обдумывая дальнейший пландействий: сходить на кухню и налить себе кофе или швырнуть кружкойв обидчицу, чтобы той неповадно было задавать глупые вопросы.Конечно же, Максим устал! И совсем неважно, что он не работает (иникогда за свои тридцать четыре года не работал). При такомзагруженном графике, как у него, устанет любой: спорт (тренажерныйзал, бассейн, футбол, баскетбол, волейбол, бадминтон);многочисленные курсы (китайский язык, 1С, управление персоналом итому подобное); семинары (спасение популяции уссурийских тигров,становление личности, проблемы глобального потепления, применениенетрадиционной медицины при лечении гастрита и так далее); встречивыпускников (детский сад, школа, колледж, институт, опять же –курсы китайского языка и 1С); баня с друзьями (стольмногочисленными, что даже трех раз в неделю не хватает, чтобыпопариться со всеми знакомыми хотя бы раз в год).
Оля, впрочем, неотстает от любимого супруга по количеству увлечений: работа (какможно больше, и даже сверхурочно, и даже, временами, без выходных);хлопоты по дому (готовка, уборка, стирка, глажка и остальныебытовые радости); возня с ребенком (садик, спортивная секция,прогулки и детские праздники); походы в магазин (продукты, бытоваяхимия, гвозди, новый чайник, земля для цветов и детскиеигрушки)…
– Да, устал, –поджав губы, отвечает Ухова и ставит кружку на стол.
– Кто бысомневался, – парирует Аня, продолжая стучать по клавиатуре.
Оля меняется влице. Мне всегда ее жалко, особенно в такие моменты, поэтому спешувмешаться в разговор и перевести тему:
– У меня скоровстреча в "Оушен". Думаю, можно распечатывать договор и собиратьвизы.
– Так уверена, чтоони согласятся? – Ухова округляет глаза.
– Да, – отвечаю я,как ни в чем не бывало, хотя с трудом сдерживаю волнение.
– Крутое платье, –задумчиво произносит Аня, осматривая меня с ног до головы. –Вечером на свидание?
– Нет.
– Нет… – онавздыхает и отворачивается.
Аня почему-товсегда очень радеет за мою личную жизнь – возможно, ввиду полногоотсутствия собственной. Пепельная блондинка с большими голубымиглазами, спрятанными за очками в причудливой оправе, высокая истройная, но скрывающая фигуру в мешковатой одежде преимущественночерного цвета – займись она собой, выглядела бы вполне достойно. НоБезухова всецело отдается работе, без отвлечения на свой внешнийвид и последние модные тенденции. Ее не волнуют даже бесконечныесплетни, витающие по опен-спейсу – поразительное самоотречение воблаго компании! Интересно, надолго ли ее хватит? Сможет ли природавзять свое? В любом случае, это не так уж важно и на мое отношениек Ане никак не повлияет: Безухова будет нравиться мне любой – хотябы за ее прямолинейность.
– Почему нет? Мы сдевочками с нетерпением ждем твоей следующей свадьбы! – Лидазаговорщицки улыбается, переглядывается с Олей, после чего обеначинают звонко смеяться.
– Ха-ха, –передразниваю я.
Шутки не попротоколу – отличительная черта Ландышевой. Ей неоднократноговорили, что до добра это не доведет, но Лидочка (так ее всеназывали) никак не могла успокоиться. Два года назад она такдошутилась на прежнем месте работы, что ее уволили одним днем. Востальном Лидия Ландышева – компанейская личность, способнаясобирать вокруг себя массы и надолго удерживать на себе ихвнимание. Она даже неглупа, но на должность моего заместителя ееназначили отнюдь не из-за деловых качеств: с четвертым размеромгруди мало какой интеллект может потягаться! Лидочка всегда хорошовыглядит: уложенные рыжие локоны, словно только что из салона,идеальная кожа, неброский естественный макияж, аккуратный маникюр.Но, несмотря на прекрасные внешние данные и богатый внутренний мир,у Лидочки не ладится личная жизнь: потискать ее и весело провестивремя хотят многие, а вот жениться – никто. По этому поводу онасильно переживает, о чем неизменно сообщает, но надежды на светлоебудущее не теряет. Как по мне, так в тридцать пять уже можнорасслабиться и наслаждаться тем, что есть.
Открываюэлектронную почту и с недоверием смотрю на экран монитора: двадцатьсемь сообщений – подозрительно мало для пятничного утра. Обычно пикактивности приходится именно на этот день, и непременно до трехчасов дня. Потом все готовятся к выходным: кто домой, кто клюбовникам, кто в паб. Ну, или практически все. Например, я сегоднявернусь в офис и буду редактировать горе-презентацию, которую наскорую руку ввиду приближающегося отпуска состряпала Оля. В моментсозидания она наверняка представляла, как взявшись за руки с мужем,бежит в тайский закат, оставляя позади суету большого города,домашние хлопоты, работу…
– Виктор идет, –шепотом произносит Ухова и снова переводит взгляд на монитор.
Мой начальник –Виктор Павлович Рябинов – мировой человек. Для избранных – онпросто Витя, для подчиненных – Виктор, для подхалимов – ВикторПавлович с обязательным произнесением каждого слога в отчестве, длязавистников – в лицо – Виктор Палыч, а за глаза – Рябина. Мнеповезло: вхожу в круг избранных и называю его Витя – в глаза и приколлегах, а также, когда хорошее настроение. В остальных случаях –Рябинов.
Витя – отецбольшого семейства. Его прекрасная жена, Алена, так увлекласьдеторождением пятнадцать лет назад, что до сих пор не можетостановиться – она и сейчас беременна, уже четвертым ребенком.Рябиновы живут в большом доме в двадцати километрах от Москвы.Между прочим, по Новорижскому шоссе, потому что Вите нравитсятолько это направление и никакое иное. Его мама, АлевтинаНиколаевна, живет с ними и помогает Алене по хозяйству. Чтопримечательно, свекровь с невесткой – лучшие подружки. Они нетолько вместе возятся с детьми и ведут семейный быт, но также ходятпо магазинам, салонам красоты, выставкам, театрам, ресторанам, идаже частенько вдвоем выбираются отдыхать! Никогда такого невидела! В это время дети изводят няню, домработницу и водителя. АВитя крутится, как белка в колесе, зарабатывая на все этовеликолепие. И надо заметить, что количеству оборотов в минуту,прокручиваемых им в этом колесе, позавидует даже самая бойкаябелка. Хотя внешне он совсем не похож на белку. Скорее, на коалу:невысокий и крепко сложенный, круглое лицо, маленькие глаза иширокий нос.
– Привет. Пока тыехала, я успел обойти весь этаж, – он улыбается.
– Была наманикюре, – демонстрирую левую руку. – У нас встреча в "Оушен", незабыл?
– Черт! – онхлопает себя ладонью по лбу. – Скажу Насте, чтобы отмениласовещание!
Конечно, он забыл,что не удивительно: хорошая память – явно не конек Рябинова.Секретарше даже приходится напоминать о приближающихся дняхрождения его близких родственников.
Быстрым шагом онудаляется, а Лидочка с Олей снова поворачиваются друг к другу.
– Маш, тыудручающе действуешь на Виктора, – произносит Лидочка. – Он всеутро травил нам анекдоты, а как только увидел тебя, сразу жеубежал, – она разочарованно вздыхает, но, встретившись со мнойвзглядами, сразу же замолкает и снова утыкается в монитор.
Если бы Ландышеване была всеобщей любимицей, я бы давно ее уволила! В число ееобожателей, к моему сожалению, входит и Рябинов: на новогоднемкорпоративе они целый час отплясывали под Gipsy Kings, после чего Лидочка зажала его в гардеробной,намекнув, что ради начальника готова на все. Не знаю, чем бы этозакончилось, не будь меня там. Впрочем, в тот вечер Лидочку несмутило мое присутствие: у меня на глазах она чмокнула пьяногоРябинова в щеку и, недвусмысленно виляя бедрами, удалилась. Онхотел было последовать за ней, но я напомнила о трех детях ипрекрасной супруге, ожидающей его дома. Подействовало безотказно –он собрал-таки волю в кулак, и мы уехали с места проведенияшабаша.
На следующее утроЛидочка поняла, что дала маху, позвонила мне и принялась списыватьсвое неадекватное поведение на действие "волшебных пузырьков". Еслибы я тогда выступила с инициативой на тему ее увольнения, гонимыйчувством вины Рябинов не стал бы возражать. Но теперь момент былупущен, ведь хорошая память – явно не его конек.
– Ландышева ещежива? – интересуется Аня, продолжая стучать по клавиатуре. – Сталоподозрительно тихо…
– Очень смешно, –Лидочка обиженно надувает губы.
Я зловещеулыбаюсь: всегда приятно осадить эту фифу. И дело вовсе не вчетвертом размере ее груди! Просто она слишком вызывающе себя ведет– вот и все… Тщеславие довольно жмурится и хлопает в ладоши:поделом ей досталось! Будет знать, как с нами связываться! Здесьнаша территория, и пусть Ландышева не пытается расчистить себедорогу огромным бюстом – в этой неравной схватке ей не победить.Она, определенно, меня раздражает и, без сомнения, это взаимно.Хотя, если подумать, Лидочка не такая уж и плохая – просто мнепретят ее манеры. Сначала я думала, что привыкну, но прошло уже двагода, а иммунитет к ее беспардонности так и не выработался. Бытьможет, не все еще потеряно и когда-нибудь я даже не обращу вниманияна очередную выходку Ландышевой?
– Маш, ты весьдень в офисе? – раздается рядом голос Рязанова.
– Петя, привет, –лилейным голосочком произносит Лидочка и поправляет складкиоранжевой плиссированной юбки.
Ни для кого несекрет, что она положила на него глаз. Ума не приложу, что же вболее чем заурядном Пете так зацепило Ландышеву, но после егонедавнего развода она проявляла небывалую активность. Вот тольковсе было зря – очевидно, в раннем детстве Рязанову вкололи вакцинупротив большого бюста, а, быть может, он все еще тосковал по жене,которая оставила семью и укатила в Мурманск с каким-топограничником.
– Маша уезжает напереговоры, – отвечает Аня, не оборачиваясь.
– Вернешься вчетыре? У меня встреча с крупным клиентом из Омска, хотел, чтобы тыпоприсутствовала.
Рязанов смотрит наменя тем самым щенячьим взглядом, после которого ответить отказомприравнивается к смертному греху. Тщеславие довольно потираетручонки и надувает щеки от важности: Петя в параллельной должностисо мной, но всегда просит помощи в сложных вопросах. Разве это непризнак моей сверхкомпетенции, и сверхдружелюбия, и сверхготовностипомочь? И разве все эти сверхчерты не свидетельствуют о том, чтотолько я могу претендовать на должность директора департаментастрахования корпоративного бизнеса? Когда уже, наконец, Рябинов этопоймет?
– Хорошо, вышлимне на почту всю информацию – посмотрю в пути.
– Спасибо, Маш, –Рязанов улыбается. – С меня обед.
Боковым зрениемзамечаю, как Лидочка недовольно дует губы. Пусть знает, что невсегда достаточно четвертого размера для достижения заветной цели!И что она все-таки нашла в Пете?
Мобильный телефонначинает ерзать по столу: Рябинов напоминает, что пора отправлятьсяв "Оушен". Эта встреча должна стать финальным аккордом на пути кновой должности. Если он не сделает соответствующие выводы инемедленно не повысит меня, то устрою скандал с шантажом – я ужерешила. В конце концов, мне должно воздаться по заслугам!
Витя стоит возлестойки ресепшена и о чем-то увлеченно беседует с секретаршей –брюнеткой с непропорционально большими губами (думаю, здесь необошлось без помощи косметолога). Секретарша хихикает: заместительгенерального директора снизошел до непринужденного общения с ней.Догадываюсь, о чем она сейчас думает: побольше оскал, поглубжедекольте, покороче юбка – и дни за стойкой будут сочтены, ибоРябинов пристроит на тепленькое местечко, где она будет посиживатьи получать зарплату, не особо утруждая себя выполнением должностныхобязанностей. Завидев меня, она замолкает и опускает глаза: ни длякого в компании не секрет, что я состою в приятельских отношениях сего женой.
– На ком поедем? –спрашиваю я, подойдя к стойке и смерив секретаршу негодующимвзглядом.
– Конечно же, намне! Не собираюсь ловить все кочки. Купила бы себе взрослую тачку,а не эту игрушку.
И чем не угодилмой новенький MercedesSLK? Смотрится в разылучше его BMWX5! Тщеславие сразу жерассыпается в проклятьях: у нас – самая лучшая в мире машина, какон посмел поставить сей факт под сомнение?!
– И места в неймаловато, – добавляет он, когда мы ждем лифт.
Ах да, чуть незабыла: на размерах у Рябинова пунктик! Начальник любит все большое– большая машина, большой дом, большая семья, большой кабинет,большой письменный стол, большая зарплата…
– Виктор,потрясный костюм, – загадочно произносит мимо проходящая Лидочка,премило улыбаясь.
Ну да, конечно: ибольшая женская грудь! Неужели он действительно взял Ландышеву наработу только из-за ее внушительных форм?!
Офис "Оушен"выглядит впечатляюще: двенадцать этажей из темно-зеленого стекла,главный вход, украшенный по бокам высокими кипарисами. В этомздании, расположенном в центре Москвы, даже есть трехэтажнаяподземная парковка, куда Алексей Константинович заказывал пропускна мою машину. Я предупредила начальника, но он лишь отмахнулся ипообещал, что "мы прорвемся". Желание прорваться у него отпалопосле того, как охранник вежливо сообщил, что черный BMW с такими номерами здесь неждут.
Рябинов,чертыхаясь, паркуется где-то во дворах: теперь нам придется идтипешком до роскошного офиса "Оушен". На этом наши приключения незаканчиваются: вывалившись из машины, он умудряется наступить вфекалии, всплывшие чуть раньше положенного мартовского срока.
– Вот дерьмо! –злобно произносит он, осматривая подошву своего ботинка, сделанногона заказ в Италии и явно не приспособленного для суровых российскихреалий. – Действительно, дерьмо!
Даже не смешно –Рябинов постоянно во что-то вляпывается, опрокидывает на себя илипроливает – в порядке вещей.
– Надо бывытереть, а то не комильфо на переговорах попахивать – уроним теньна репутацию компании, – достаю из сумки влажные салфетки ипротягиваю ему.
Грязно матюгаясьсебе под нос, он принимается вытирать ботинок, а я гадаю, какие ещесюрпризы нас поджидают. Нет, я отнюдь не фаталистка – но день,определенно, не задался. Смотрю на часы – через пятнадцать минут унас встреча, а тут он, со своим ботинком! И зачем я вообще его ссобой взяла – и так контракт у меня в кармане. Всему причинойсубординация: на встрече с президентом "Оушен" должен быть кто-топовыше начальника управления. Неважно, что вести переговоры буду я,а Рябинов – просто отсвечивать рядом: это ведь он – заместительгенерального директора. Конечно, если понадобится, то он вставитпару убедительных реплик, и даже если встреча пойдет под откос (приэтой мысли по спине пробегают мурашки: вверх, потом вниз), сможетвырулить ситуацию. Все это, конечно, замечательно, но пока онпытается стереть фекалии вместе с подошвой своего ботинка, мы можемопоздать на самую важную в моей жизни встречу.
– Кажется все, –Рябинов морщит нос. – Куда мне теперь деть салфетку?
Да избавься ты отнее и быстрее пойдем: мы опаздываем! Оглядываюсь по сторонам иуказываю взглядом на урну метрах в десяти от него. Радостноулыбаясь, он деловито шагает к урне. Я не дышу: лишь бы снова ни вочто не вляпался!
До здания "Оушен"удалось дойти без приключений, что порядком подбодрило начальникапосле неприятных инцидентов. Он обещал "принять удар на себя" и"быстренько порешать все вопросы", после чего хотелось ударить егосумкой по голове, дабы привести в чувство. Неужели Рябинов на самомделе думает, что мы зашли в "Оушен" по нелепому письму спредложением о сотрудничестве?! После стольких лет работы вкорпоративных продажах он все еще верит в чудеса?! Я даже пожалела,что не сообщила о дружбе папá с Алексеем Константиновичем, носейчас это явно было бы лишним. Поэтому, прикусив язык, я внималаего речам и крепко сжимала сумку в руках.
Приемнаяпрезидента "Оушен" похожа на склеп: огромный холл с выкрашенными всветло-серый цвет стенами и полами из мрамора того же цвета. Четыреколонны, расположенные по центру в форме ромба, подпираютпятиметровые потолки. Секретарша преклонного возраста гордовосседает за длинной беленой стойкой, напоминающей гроб, и тонкимипальцами перебирает какие-то бумаги. У кого-то явно пунктик наразмерах, совсем как у Рябинова! Откуда эти имперские замашки?Единственное, что радует взгляд во всем этом безобразии – эта самаясекретарша. Потрясающе выглядит: благородно-седые волосы собраны ввысокую прическу, аккуратный макияж, идеальный маникюр. Сразу жеобращаю внимание на жемчужный комплект в розовом золоте – серьги,ожерелье и кольцо – восхитительно!
– ФеофанЭрнестович освободится в течение десяти минут, – четко выговариваякаждое слово, изрекает она, после чего в приказном тоне обращаетсяк молоденькой блондинке, переминавшейся с ноги на ногу возле стойки(я даже не сразу ее заметила): – Елена, помоги гостямраздеться!
Блондинкаподскакивает, вырывает из наших рук верхнюю одежду и куда-тоисчезает. Рябинов почему-то морщится, хотя по классике жанра ондолжен был одарить девушку мечтательным взглядом и облизнуться.
– Разрешитепроводить вас в переговорную. Как только Елена вернется, онапредложит вам напитки.
Удивительно, какэта особа в ее-то возрасте может ходить на высокой шпильке, держатьпри этом идеальную осанку и совсем не хрустеть суставами. Очевидно,бывшая балерина, не иначе!
Усаживаемся задлинный, но узкий – менее полутора метров – стол из дерева (упрезидента "Оушен" явно какие-то комплексы!). Из окна открываетсяудивительный вид на Москву, но я не успеваю им насладиться, так какРябинов принимается кричать мне на ухо:
– Какая фамилия уэтого Феофана?
– Терехов, –отвечаю я и вздыхаю: вечно он все забывает!
– Конечно! – онбьет себя ладонью по лбу. – Почему ты мне раньше не сказала?
– Это не закрытаяинформация. А в чем, собственно говоря, дело?
– Все на мази! –он сияет. – Я с ним учился в одной группе в академии. Клиент точнонаш!
Что-что? У меняпересохло во рту, а сердце бешено заколотилось: это мой договор,мой! И мои переговоры, мои связи, моя идея – все мое! Это янапялила на себя дурацкое синее платье, которое искала несколькодней, собрала волосы в пучок, хотя я ненавижу эту прическу, двачаса проторчала на маникюре, подбирая нужный оттенок красного! Струдом сдерживаю желание выцарапать Рябинову глаза: целый месяцготовилась к этой сделке, все шло идеально, но он украл мойзвездный час!
– Чай, кофе илилимонад? – спрашивает показавшаяся в дверях блондинка.
– Капучино, –отвечает Рябинов, развалившись в кресле и расплывшись в довольнойулыбке.
О, да, я знаю этуманеру: он всегда так делает, когда "все на мази"! Значит, на стопроцентов уверен в успехе, иначе не позволил бы себе подобныевольности. Ненавижу его, ненавижу! Да, мы – одна команда, но тольконе сейчас! Эта сделка не должна была стать командной, она должнабыла стать только моей!
– Воды. С газом. Исо льдом, – сухо произношу я.
– Не бойся, мы ихсейчас сделаем, – Рябинов ободряюще треплет меня за плечо.